Впервые Кея встречает Саваду Тсунаеши в семилетнем возрасте.

           Он уничтожает призрака, напавшего на Хибари, и наверное, эта картина навсегда впечатывается в его разум: тощий подросток лет четырнадцати, с горящими янтарем глазами, без какого либо страха сжигает вещь, к которой был привязан призрак.

           Это знакомство переворачивает мир Хибари с ног на голову.

           Даже спустя десять лет он все еще не понимает, как докатился до такой жизни — прикрывал жопы охотников, чьи инстинкты сохранения чаще всего оказывались на нуле.

           Но конечно, список самых невезучих охотников, чья удача послала их нахуй когда они находились еще в утробе матери, возглавлял Савада Тсунаеши. Прости Господи, вроде как его лучший друг и абсолютный тупицы.

           Хибари шестнадцать лет, а мигрень у него на постоянной основе.

           Когда этот кошмар, на секундочку, старше него на целых семь, сука, лет, заваливается в дом Кеи через окно, то…

           Ладно, у него просто нет цензурных слов, чтобы описать свое состояние в такие моменты.

           Кея думает, что латынь и всевозможные виды монстров он знает лучше, чем устав средней Нами. Он все еще не знает, хорошо это или плохо.

           Здравая часть его мозга в откровенном ужасе, но после близкого общения с Тсунаеши эта адекватная часть явно атрофировалась, либо Кея ее уже просто не слышит и не обращает внимания. И тот и этот вариант имеют место быть.

           Хибари встает рано утром и готовит приличное количество еды, большую половину которой убирает в холодильник и идет в школу. Во-первых, это чтобы не готовить вечером, ибо он приходит уставший и раздраженный, а во-вторых, хрен этого Тсунаеши знает, когда он завалится в следующий раз.

           Уж лучше у Кеи будет еды с запасом на следующие три дня (зато готовить не надо, ага), чем эта скотина подохнет от голода, поскольку единственное, что он может приготовить и не запороть несчастное блюдо — это онигири.

           И то не факт, там смотря как звезды встали.

           Хибари глубоко вздыхает, опуская голову на стол с ворохом разной нелепости просьб и предложений от других клубов.

           Телефон начинает играть гимн Намимори и чуйка подсказывает, что ничем хорошим это не кончится.

           Но трубку он все равно берет.

           — Хэй-хэй, Кея, привет, как дела, как жизнь… — начинает тараторить Савада-мать-его-Тсунаеши и Хибари прикрывает глаза, сжимая другой рукой переносицу.

           — Не тяни время, Зверек, что конкретно тебе нужно?

           — Ну, — он неловко откашливается, — возможно, я вытащил из Преисподней демона, совершенно случайно (нет, Кея, я правда случайно!) приручил его и теперь хочу спросить, не будешь ли ты против, если мы завалимся к тебе домой?

           Сначала Кея думает, зачем он спрашивает разрешения, если в не зависимости от ответа, все равно припрется к нему.

           А потом до его уставшего мозга доходит первая часть сказанного.

           — Савада, — рычит он, а Тсунаеши как-то нервно хихикает.

           — Куро-чан, он не против, — говорит говнюк куда-то в сторону, скорее всего, тому самому демону, — спасибо, Кея, я знал, что ты поймешь, — он явно мило улыбается, Хибари это по голосу слышит, и сбрасывает звонок.

           Кея шумно втягивает носом воздух.

           Нет, определенно, он вернется домой и убьет обоих, просто потому что один — чертов, блин, демон, а второй перешел все границы дозволенного.

           Но он этого не делает, о чем очень скоро жалеет, ибо эти говнюки спелись.