Хатт не старался соответствовать образу хорошего сына и брата. По мнению отца он был недостаточно решительным и потому бросил военную карьеру. Мать уважала выбор сына и поддерживала его, однако ей вполне хватало забот с младшими братьями и сёстрами Хатта. А он в свою очередь не особо умел ладить с детьми.

Но история Азраила словно перевернула что-то внутри. Впервые за всё время этот одинокий и холодный на эмоции ангел пытался заботиться ещё о ком-то. И не из профессионального интереса, не потому что не должен ошибаться. Что-то притягивало этих двоих.

Настолько, что ангел Смерти не пошёл ни на какие уступки, не поддался провокациям. И настолько, что слабая с виду девушка не дрогнув сумела сделать правильный выбор. Сомнения могли терзать окружающих, но не их.

Хатт хорошо запомнил лицо Азраила в ту ночь. Бесстрастный, словно изваяние, но готовый сражать армии, если потребуется. Казалось, что до того момента никто из небожителей не задумывался всерьёз о том, какой властью на самом деле наделены ангелы Смерти. Когда опомнились, было уже поздно.

Дом встретил адского архивариуса знакомым теплом. Лилит всегда была замечательной матерью и хозяйкой. Даже сейчас, когда…

— Вот и ты, — Самаэль смотрелся довольно странно с двухгодовалыми двойняшками на руках, но его спокойствие показывало немалый опыт. — Я тут разрываюсь.

— Где все? Неужели ты… смотришь за порядком? К ней точно можно?

Отец закатил глаза. Ну да, в роли домохозяйки его точно не представишь, но на что только не пойдёшь ради любимой.

— Иди уже!

Из спальни Лилит не доносилось ни звука, что ещё раз заставило Хатта задуматься о том, вовремя ли он пришёл. Помогла определиться слегка приоткрытая дверь комнаты.

— Мама? — Хатт пошёл в комнату залитую мягким светом нескольких ламп.

Лилит, вечно юная, царственная красавица, возлежала на больших мягких подушках, разметав чёрные косы. Рядом, у её груди, в импровизированном гнезде из одеял и пелёнок, брыкался маленький комочек.

— Здравствуй, родной, — Лилит подняла на сына большие тёмно-синие глаза и с нежностью ему улыбнулась. — Познакомься с младшей сестрёнкой.

Он приблизился к постели и встал на колени, заглядывая. Братишки и сестрёнки у него уже были, но вот конкретно эта, умудрилась сразу вцепиться в волосы демона и больно дёрнуть.

— Ай!

— Осторожней, Тиеми у нас будет самой шустрой.

— Тиеми, — повторил Хатт, разглядывая карие с золотистыми вкраплениями глаза. Кого-то они ему напоминали. — А почему отец не с тобой?

— Тиеми не пускает, — мама тихонько рассмеялась. — Представляешь, гонит своим криком. Стоило ему посмотреть на неё… а ты ведь посидишь тут с сестрёнкой? Я только проверю, как он справляется.

Хатт не мог отказать. Лилит выглядела донельзя убедительно, хотя с ней в принципе трудно было спорить. Иногда Самаэль жаловался на это, но всё же стойко терпел, потому как безумно любил.

— Мам, только и в самом деле недолго, хорошо?

Самая прекрасная женщина ада, поцеловала сына в щёку, очаровательно улыбнулась и была такова. Большая семья как никогда требовала внимания и контроля.

В итоге Хатту пришлось задержаться на срок гораздо больший, чем недолго, ну, а со временем…

***

Тиеми часто помогала брату. Она давно привыкла к хранилищу, ведь он ещё с младенчества таскал её за собой. Так было спокойнее всем, в том числе и Самаэлю. Нет, она давно привыкла к отцу, но поначалу без слёз и криков не обходилось. Это и стало первоначальной причиной того, что Хатт начал брать её с собой.

— Мелкая, ты опять! — послышался голос брата, отразившийся от стен хранилища. — Сколько раз говорил, чтобы не брала с собой скейт.

— Не будь занудой, так удобней, — весело отозвалась та и подмигнув, скрылась за поворотом. На скейте.

И наушники ему пришлось покупать в два раза чаще, ведь она переняла его привычку. Несносное существо к тому же вечно пропускало занятия. Бедные учителя так и не смогли с этим справиться, ведь Тиеми всё необходимое уже знала благодаря хранилищу. Успела и потрепать им нервы, вызнавая о мире людей всё, что можно и нельзя. Невыносимая и странная, но любимая сестра. Если бы не взгляд, то ребёнок ребёнком. Говорили, что это у неё от отца, но Хатт не верил. Он замечал гораздо больше, чем произносил вслух.

***

Каждый раз она уходила домой перед закатом. Скейт нёс её по знакомым наизусть улицам, ветер бил в лицо и ей чудилось, что она будто вот-вот окунётся в солнечный свет, который с каждым мигом становился всё более зыбким. Лейтмотивом этому действу всегда служил звучащий в наушниках рок.

Она не мечтала служить в элитных войсках или работать под началом у самого Князя, как многие её сверстники. Тиеми хотела летать.

Ведь само имя Тиеми — значило нечто большее, чем пустота. Её имя — полный простор, где нет конечных точек. Девочке сколько она себя помнила снилось небо, она была до сих в него влюблена. И возвращаясь домой она забывала об усталости, позволяя себе чувствовать то, что испытывала в своих снах.

В этой части ада было мало прохожих и Тиеми наслаждалась движением, почти полётом. Если прикрыть глаза, взмахнуть руками, как крыльями, ловя ветер, то разница может стать совсем незначительной.

Девочка радостно захлёбывалась от безумного водоворота чувств внутри и громко подпевала исполнителю. Голос дрожал от эйфории, но она не боялась быть услышанной и осмеянной.

Тиеми ничего не боялась с малых лет и, наверное, иногда зря. Она никогда не была готова к промахам. Так, на следующем повороте, у неё не получилось идеально в него вписаться. Точнее в поворот не получилось, а вот во что-то другое вполне…

Внезапная преграда оказалась гораздо мягче, нежели стена или асфальт, но, тем не менее, наушники сразу слетели от удара и отправились в неизвестном направлении. Саму же Тиеми кто-то перехватил за руку, и до того аккуратно, что девочка не упала, когда скейт выпрыгнул из-под ног.

Она собиралась поблагодарить своего спасителя, но слова застряли на полпути, едва их взгляды встретились. Красивый темноволосый мужчина смотрел так знакомо. До боли, которая как небо, необходима и бездонна.

Каким только чудом она заметила, что закат от неё загораживают большие угольно-чёрные крылья.

Ангел. Настоящий ангел. Тут, в аду.

Мысли ещё скакали испуганными кроликами, а удивление уже сменилось воспоминанием. Азраил. Она должна была видеть его изображения. Наверное, поэтому помнила…

— Можно потрогать твои крылья? — как обычно язык и руки оказались быстрее разума. Иначе она вспомнила бы, что о нём рассказывали.

Ангел неподвижно замер, когда девочка почти дотянулась до его крыльев свободной рукой.

— Можно, — услышала она тихий голос, а затем её руку выпустили.

С трепетом коснувшись чёрных гладких перьев, она вдруг обнаружила, что они мягкие и тёплые, словно нагретые солнцем. Девочка до боли прикусила губу, пытаясь справиться с нахлынувшими вдруг чувствами. Что-то было не так и вместе с тем очень правильно.

Она точно знала, что он пахнет небом и готовит самый вкусный чай. В аду, на небесах или на земле, неважно. А ещё ему безумно идёт улыбка и искренний смех. Откуда только, если ни в одной книге об этом нет и не будет? Ведь он одинок и не рассказывает никому своих историй, даже чай, наверное, никому не готовит.

Тиеми не заметила, как плачет, а потом стало слишком поздно.

— Всё-таки ударилась? — недоверчиво пробормотал мужчина, вставая перед девочкой на одно колено и убирая крылья, которые тут же растворились чёрной дымкой.

Девочка не выдержала, повиснув на шее у ангела Смерти.

— Нет, — она не думала даже о своём скейте и наушниках. — Чай… мне нужен твой чай.

— Что? — Азраил оторопел и Тиеми почувствовала, как напряглись его плечи. Казалось, что в одну из бесконечно долгих секунд сердце оборвётся… если он оттолкнёт её такую странную и уйдёт прочь.

— Чай, — упрямо повторила она, цепляясь тонкими пальчиками за его плащ что было сил. Нужно всё предусмотреть, и в первую очередь, его попытку к бегству. Тиеми ждала от Азраила чего угодно, но он рассмеялся, а затем обнял её сам.

— Будет тебе чай. И небо тоже будет. Только не пропускай больше занятия, ладно?