2, Месяц Первого зерна

Шахты под Хакдиртом

Коридоры петляли и петляли, уводя всё глубже под землю наполовину обрушившимися лестницами из тёмного камня. Широкие залы сменялись узкими проходами, оплетёнными паутиной и покрытыми плесенью. Здесь было влажно и холодно. Дарнелл чувствовал запах застоявшейся воды и сырой земли, хотя вокруг был только камень подземелья. Оставленный Нирой магический шар слабо искрился в руках, тщетно пытаясь освещать дорогу, и Дарнеллу с трудом удавалось ориентироваться в тёмной обители Глубинных жителей. Он отдавал себе отчёт в том, где сейчас находится, однако здравый смысл ему говорил, что он давно мог заблудиться в этом подземном мраке.

Он побывал уже в нескольких комнатах, на первый взгляд выглядевших вполне обжитыми. В одной он обнаружил тяжёлый сундук с острыми металлическими предметами, полки с грубой льняной одеждой, точно такой же, какая была на Нире, и швейными принадлежностями. В другой стояло несколько кроватей, в третьей — длинные узкие столы, все перепачканные засохшей кровью. Однако Дарнелл не встретил ни одного живого существа, не говоря уже о Катэле. В глубине души он сомневался, что парень был здесь. Скорее всего, его оставили в шахтах с Братией. Только вот что чудовищам могло понадобиться от Дарнелла? Что означала та записка?

Коридор вёл вперёд, а Дарнелл думал, глядя на энергетическую сферу, которая почему-то не гасла и даже подчинялась ему. Он думал о том, сможет ли сдержать своё обещание? С каждой проведённой здесь минутой надежда вернуться к Присцилле покидала его. 

Видимо, они с Катэлем не были такими незаметными, как им казалось. Глубинные жители знали о них обоих, а эта записка на алтаре — их приказ Братии. Хириэль рассказывал, что о своих жертвах хакдиртцы узнают именно таким образом. Но зачем он им? Почему Глубинные не убьют его? Для чего весь этот маскарад? 

И что это вообще за твари?

Когда коридор под прямым углом повернул налево, запах сырости перемешался с острым запахом разложения. Дарнелл хотел сдаться и повернуть назад, потому что был уверен, что идёт совсем не в ту сторону, но его остановили голоса. О чём неизвестные разговаривали, разобрать было невозможно, но дверь Дарнелл нашёл сразу.

Не став обнажать оружие, мужчина осторожно отворил её. В нос ударила вонь гниющей плоти, перемешанная с чем-то сладким, напоминающим аромат лесных трав.

На вошедшего уставились две пары внимательных глаз. Это были мужчина и женщина намного старше той девочки. Они стояли, склонившись над столом с инструментами в руках, и что-то делали с кусками плоти. Дарнелл почувствовал, как к горлу подошёл горький ком.

— Это он? — шипяще спросила своего собрата женщина, оставляя работу.

— Человек. — Глубинный житель тоже положил нож и приблизился к Дарнеллу. Тот выставил перед собой оружие. — Собираешься убить меня этим?..

— Не только тебя.

От такого резкого ответа мужчина остановился, и на его лице застыло выражение насмешливого изумления.

— Сола как раз хотел поговорить с тобой об этом, человек.

— Кто он?

— Он? — Глубинный житель улыбнулся. — Наш создатель. И он ждёт тебя.

— Он тут главный?

— Он наш создатель, — повторил он, внимательно изучая Дарнелла широко посаженными глазами. — Ты не должен находится здесь, человек. Кина, отведи гостя.

Женщина медленно кивнула и размеренной походкой прошла мимо Дарнелла, шаркая по плитам пола.

— Ступай за ней, человек.

Голос Глубинного жителя прозвучал угрожающе. Дарнелл не стал отвечать. Если это уродливое порождение мрака приведёт его к самому главному Глубинному богу, то следовало сложить оружие и выждать момент. Тальвар недоверчиво вернулся в ножны.

— Что вы делали в той комнате?

Кина не обернулась, продолжая свой долгий путь по подземелью. Дарнелл не успокоился.

— Вы работали с человеческой плотью. Что вы делали?

— Мы творим нового брата.

Дарнелл видел перед собой только её спину, но ему хватило тех нескольких секунд, чтобы разглядеть широкие черты лица, изуродованные тьмой, глубокие морщины на белой коже и седые собранные в небрежный пучок волосы. Он даже не мог предположить, сколько Кина обитала здесь, но она была намного старше его самого, хоть и не выглядела так. Её сутулое худое тело было скрыто под длинным платьем, запачканным пятнами крови и гнили.

— Что ты хочешь сказать? Вы продолжаете свой род … искусственным путём?

— Наш род вечен, — сухо ответила она. — И каждый новый житель Глубин становится лучше предыдущего.

— Вы некроманты?

— Мы жители Глубин.

Дарнелл не стал больше разговаривать с ней. Маленькая Нира была намного словоохотливее этой старухи, да и он правильно рассудил, что вряд ли сможет добиться от проводницы чего-то полезного.

Лестница, к которой они вышли, подняла их скользкими ступенями наверх. Здесь Дарнелл увидел только одну дверь — она светилась в сиянии магии разноцветными переливами самоцветов и стекла. Кина устало постучала и, не дожидаясь ответа, жестом пригласила гостя войти внутрь. Спорить не было смысла, и Дарнелл шагнул вперёд. Дверь за ним закрылась.

— Я ожидал тебя.

Имперец прошёл по небольшой прихожей, в которой на пьедесталах возвышались голубые камни, и оказался в просторной комнате. В ней было много чего человеческого. Обычная мебель, дорогие украшения, посуда, кровать со старым пыльным матрасом и всё, что можно встретить в обычном доме. Именно этим помещение, в которое попал Дарнелл, и отличалось. Сразу можно догадаться, что тут обитает кто-то важный.

Солу Дарнелл увидел сразу. Это был мужчина-мер, восседавший на каменном троне в центре зала. В отличие от других Глубинных жителей, которых Дарнелл уже видел, на нём были дорогие одежды из светло-синего бархата, золотой камзол и высокие сапоги. Светлые волосы Солы были распущены, визуально делая его тощую фигуру ещё тоньше и длиннее.

А ещё Сола был вооружен. На его поясе висели ножны с длинным узким кинжалом.

Рядом с троном стоял на вид молодой парень, коротко стриженый, со злобной усмешкой на синих губах. Дарнеллу не нравился взгляд этого телохранителя или, может быть, советника. В нём было слишком много ненависти. Здесь же была и Нира. Девочка сидела подле трона, внимательно разглядывая человека.

— Надеюсь, я не заставил ждать слишком долго.

— Мы никуда не торопимся. — Глубинный житель важно поднялся на ноги и приблизился к Дарнеллу. — У нас впереди целые вечности.

— Кто вы такие?

— Мы жители Глубин, — он ответил так же, как и Нира.

— И что вам нужно от меня и всех остальных?

Сола жестоко улыбнулся.

— Благодаря вам мы живём.

— Вы некроманты? — снова спросил Дарнелл.

— Это не совсем верно. — Сола прошёлся вдоль украшенной камнями стены и обернулся к своим подчинённым. — Оставьте нас наедине.

Нира и этот парень в одночасье покинули зал.

— Я знаю, что новых Глубинных жителей вы создаёте. Как кукол. Для чего? И как вы это делаете?

— Любопытство — неотъемлемая черта твоего характера, не так ли? — Сола говорил размеренно и спокойно. Дарнеллу приходилось мириться с этим. — Мы не создаём новых жителей, словно тряпичных кукол. Мы совершенствуем мёртвых.

— Вы некроманты. — На этот раз это был не вопрос.

— Мы целители. Мы храним секрет вечной жизни, вечного разума. Мы те, кто победил все смертные болезни.

— И какой ценой?

— Когда на кону такая истина, любая цена теряет значение.

— Для чего вам это?

— Во имя жизни, конечно же. 

— Во имя жизни? Убиваете вы тоже во имя жизни?

Сола в который раз усмехнулся.

— Все смерти не напрасны. Они компенсируются новыми формами жизни.

— А что станет со мной? Планируешь отдать мою жизнь кому-то ещё? Или сделаешь меня таким же?

— Это вряд ли. Мы не делаем Глубинных жителей с помощью некромантии. Они рождаются сами. Такими, как твой друг, Катэль. Потом они приходят к нам, когда настаёт время.

— В таком случае, вас было бы сейчас гораздо больше. 

— Я же не сказал, что они выживают. — Сола сделал паузу, вероятно, ожидая нового вопроса. Его не последовало. — Они даруют жизнь нам.

— И в чём тогда смысл вашего существования здесь? Просто в… существовании?

— А в чём смысл твоего существования, Дарнелл?

Имперец не стал отвечать. Он не знал ответа.

— Как же они даруют вам жизнь? — спросил он, вернувшись к теме.

— Вечен только разум. Все остальные органы, к сожалению, имеют свойство приходить в негодность, и их приходится иногда менять.

— Это… низко.

— Ты ошибаешься. Это так высоко, что ты даже не можешь этого понять. Никому ещё не удавалось дойти до этого. Я первый понял, как можно достигнуть вечной жизни. Я долгие годы искал этот рецепт и сейчас в совершенстве владею этой тайной.

— Считаешь это своим достижением?

— Это не моё достижение, — признался Сола. — Но среди людей и эльфов я первый, кто постиг это. Я могу показать тебе, если хочешь.

Ответа дожидаться он не стал. Позвал кого-то, и из-за двери появилась тощая фигура высокой девушки. Она была очень лёгкой, её походка была такой бесшумной, что казалось, будто она вовсе не касается пола плоскими ступнями. Её лицо закрывали тонкие волосы, а тело прикрывало лёгкое одеяние, похожее на мантию. Девушка подошла ближе и, остановившись, обнажилась, не проронив ни слова.

Сола жестом предложил Дарнеллу подойти ближе.

— Взгляни на этот шедевр. На ней нет ни единого заметного глазу шва. Она идеальна. Посмотри на это аккуратное тело, дотронься до её шёлковой кожи. Разве она не прекрасна?

— Она уродлива.

Сола не стал показывать того, что эти слова его задели.

— Ты не понимаешь очевидного. То, чем я занимаюсь, позволяет нам избежать смерти и, что ещё хуже, старости. Мы пережили трассианскую чуму и переживём ещё не одну катастрофу. Мы те, кто помнит Тамриэль, когда он ещё был юн. И ты пришёл сюда, чтобы истребить нас?

— Откуда вы знали, что я приду?

— Я следил за тобой.

— Как?

— На поверхности у меня есть… посредники.

— Братия не видела меня.

— Разве я говорю об этих дикарях? На земле существуют более незаметные и более пригодные для манипулирования формы жизни. 

— Животные?

— Насекомые, — не задумываясь поправил Сола. — Забавно, но люди даже не догадываются, что дождевой червь под их ногами может быть опаснее притаившегося в кустах волка. Мысли волка понятны каждому. А мысли червя?

— Как ты это делаешь? — Дарнелл понимал, что некроманту нравилось отвечать на вопросы. Поэтому он решил спросить обо всём, пока есть возможность.

Глубинный житель отвечал уклончиво, но его слов хватало, чтобы понять главное.

— Я владею древней, истинной магией. Так вот, ты слышал про трассианскую чуму?

Похоже, Сола не просто любил отвечать на вопросы. Ему не терпелось рассказать что-то. Видимо, нормального общения Глубинным жителям не хватало катастрофически.

— Понятия не имею, что это.

— Дитя, — некромант усмехнулся. — Дитя, рождённое Третьей Эрой. Эта чума пришла к нам с Траса, острова, на котором обитают слоады. Надеюсь, хоть о них ты знаешь?

— Слыхал немного.

— Это было в две тысячи двести шестидесятом году Первой Эры, Дарнелл. Это было так давно, что я уже и сам плохо помню то, что тогда случилось. Тогда погибли миллионы. Чародеи и целители пытались найти какое-то лекарство, но я знал, что наша магия бессильна против трассианского колдовства. — Сола заходил кругами вокруг девушки, которая так и стояла рядом с ними нагой статуей. — И я нашёл выход: против магии слоадов я применил их же магию. Я хотел спасти многих, но благодарности не дождался.

— Ты избежал этой чумы, став… таким?

— Это было лучше, чем смерть.

— С тобой согласились единицы.

— Со мной согласились многие. Но осталась только Кина. С тех пор, как мы поселились здесь, прошло немало лет. Большинство из нас ушли после пожара. И погибли.

— Получается, все остальные что-то вроде нового поколения?

— Когда мы остались вдвоём с Киной, мы решили создать семью. И на протяжении долгих лет работали над всеми, кто сейчас есть среди нас.

— Размножаться обычным путём вы не можете?

— Я могу это исправить, если заменю несколько органов. Но я не считаю это нужным. Я считаю, что куда экономнее менять только то, что нам в самом деле необходимо.

— Для этого вам приходится убивать.

— Смерть — это плата за жизнь. Какая разница, кого мы убиваем. Они всё равно все умрут. Ведь они не знают, как этому противостоять.

— Я бы скорее предпочёл смерть такой жизни.

— Я воспользуюсь этим, можешь быть уверен. — На лице Солы появилась такая улыбка, что по спине Дарнелла пробежала холодная дрожь. Тем не менее он не позволял себе идти на поводу у эмоций.

— Тоже возьмёшь себе какую-нибудь часть моего тела? Может, моё сердце?

— У тебя очень слабое сердце. Оно мне не нужно. Лично для себя я бы забрал твои лёгкие.

— Очаровательно.

— А сердце я отдал бы Нире. Эта та девочка, которая встретила тебя. Я создал её совсем недавно, всего лет десять назад. В каком-то смысле она… даже может называть тебя отцом.

Внутри Дарнелла всё похолодело. Он был готов уже в следующую секунду выхватить тальвар, но Сола громко позвал своего помощника:

— Рала! Проводи нашего гостя в его комнату. Он устал.

Дарнелла схватили за плечи сильные руки приблизившегося сзади парня. Этот Глубинный житель обладал очень хорошей физической подготовкой, чего нельзя было сказать про остальных. Умерив свой гнев, Дарнелл скинул с себя холодные цепкие ладони и пошёл сам, пытаясь разобрать дорогу в полумраке.

Ему всё ещё сопутствовал слабый светящийся шар, наколдованный Нирой.

Месяц Первого зерна

Шахты под Хакдиртом

Сколько прошло времени, Данелл не знал. Когда он вернулся в тюрьму, которую здесь называли его комнатой, дверь за ним всё же заперли. А он сидел и думал обо всём, что случилось. Он не мог уснуть, только смотрел на всё ещё горящий шарик, удивляясь тому, как Нире удалось сделать так, чтобы он не гас. Вспоминая магию Орландо или Присциллы, Дарнелл подозревал, что так долго иллюзия существовать не может. Значит, это в самом деле была какая-то другая магия.

Присцилла. Он хотел бы её увидеть. Он обещал ей вернуться и понимал, что должен сделать это любой ценой. План в его голове уже родился, только вот он не знал, когда ему выпадет шанс осуществить его. Может, через минуту, может, через день, а может, через неделю. Но вряд ли Дарнелл продержится здесь такое время. Пустота в желудке уже беспокоила, но при мысли о еде к горлу подступала тошнота.

Потому что из головы не уходили полузабытые образы дочерей и… Ниры.

Дарнелл был уверен, что понял слова Солы правильно. Никак иначе они не толковались. Глаза этой девочки… Дарнеллу казалась, что он вот-вот сойдет с ума, но это были глаза его дочери. Ни о чём другом он уже не мог думать. Только о Нире, этой твари, которая появилась на свет благодаря смерти его детей. Но ещё он понимал, что в отличие от Солы, считал Ниру чем-то близким к человеку. Где-то в самой глубине души ему было жаль её.

Снаружи щёлкнул замок. Кто-то отворил дверь, и к нему зашла та самая девушка в мантии. Выход за ней тут же закрылся, и снова донёсся звук щёлкнувшего замка.

Тихой звериной поступью девушка подошла к Дарнеллу практически вплотную и опустилась на колени перед каменной кроватью, на который он сидел. Её тонкие пальцы скинули с белого тела лёгкую одежду.

— Сола прислал меня к тебе, чтобы ты пользовался моим телом. — У неё оказался приятный низкий голос. И это были первые слова, которые Дарнелл от неё услышал.

— Я не собираюсь пользоваться твоим телом. Встань.

Повинуясь ему, девушка поднялась на ноги. Мужчина старался не обращать внимания на её наготу, однако не мог не признать того, что это тело хоть и было создано некромантией, было создано идеально. Ему даже казалось, что эта Глубинная жительница не так уродлива, как остальные. В чертах её лица было что-то мягкое и строгое одновременно, что-то притягивающее и холодное. Огромные голубые глаза смотрели на него восхищённо и спокойно, в них была какая-то тайна, которую Дарнелл не хотел узнавать. Но он мог с уверенностью сказать, что эти глаза не принадлежали его покойной жене. Эта внезапно пришедшая мысль ушла так же быстро, как и появилась.

— Значит, я вправду уродлива?

— Ты намного привлекательнее своих сожителей. Но я знал женщин красивее тебя.

Она растерялась. Дарнелл тоже поднялся с кровати.

— Ты пришла только для того, чтобы я завладел твоим холодным телом?

Вместо ответа она коснулась его лица ладонью. К своему удивлению, Дарнелл почувствовал тепло её кожи.

— Почему ты не такая, как остальные?

— Вы с Солой говорили о продолжении нашего рода. Я была создана именно для этого.

— Так вот зачем он прислал тебя. Ты здесь единственная, кто может родить ребёнка, и тебе нужно семя. Ты что-то вроде эксперимента?

Повышенный тон мужчины напугал её. Она опустила голову, словно чувствуя свою вину.

— Я создана для продолжения рода, — бессмысленно повторила девушка. — Я не знаю, кто я. Мне не нравится быть не такой, как все, но таково моё предназначение. Ты должен был помочь мне исполнить его, только… я не нравлюсь тебе.

Дарнелл тяжело вздохнул. И как ему относиться к этому? Он бы с радостью прикончил Солу, Кину и того злобного паренька, но к Нире и этой полудевушке он не испытывал ничего, кроме сочувствия. Они были созданы здесь, во мраке подземного мира, и даже не знают о том, что существует на поверхности. Они не знают, что такое жизнь. У них есть предназначение. Как у вещей. Эта девушка была создана, чтобы рожать потомство, а Нира, возможно, просто для веселья. Иначе и не объяснишь.

— У тебя есть имя?

— Ена.

— Возвращайся обратно, Ена. Я не собираюсь совокупляться с тобой.

Она неожиданно вцепилась пальцами в его одежду.

— Сола убьёт меня, если ты этого не сделаешь!

Ловким движением он перехватил её руки и прижал девушку к стене. Она ударилась спиной и слабо застонала от боли. Дарнелл увидел блеск на её щеках.

— Почему ты боишься смерти? Разве вы здесь не бессмертны? Разве тебя нельзя потом будет собрать по кусочкам и сшить?

— Если я не исполню его волю, то не буду ему нужна!

Под пальцами Дарнелла, которыми он держал запястья девушки, пульсировали вены.

— Скажи мне, Ена, почему на тебе нет ни единого шва? Вы ведь здесь как тряпичные куклы, которые постоянно меняют свою набивку, так почему, — левой рукой он скользнул по её мягкому телу вниз, к животу, — ты целая?

Ена продолжала плакать и выгибаться под его касаниями. Дарнелл злился. Его злило творящееся вокруг безумие: его выводили из себя не выходящие из мыслей глаза Ниры, пропажа Катэля, замок на этой двери, отсутствие света и еды, а теперь ещё и эта Ена. Девушка, которая вовсе не была Глубинной жительницей.

— Может быть, потому что ты вовсе не создавалась так, как все остальные? Может быть, ты была рождена на поверхности такими же людьми, как я?

Ена замотала головой.

— Я такая же, как они! Такая же! Я должна быть матерью Глубинных жителей!

Злость туманила разум и не позволяла отпустить Ену, а дверь всё ещё была заперта. Вряд ли её откроют, пока он не выполнит того, чего от него ждут. Девушка дрожала и плакала от страха.

— Хочешь, расскажу тебе правду, Ена? Хочешь знать, для чего ты на самом деле нужна Соле? Ты не сможешь рожать для него Глубинных жителей. Потому что ты не Глубинная жительница. Да и он сам, если когда-то и мог зачать ребёнка, давно отказался от этого. А ты, Ена, расходный материал. И рожать ты будешь такой же материал.

— Но я Глубинная!

— Правда? — Грубым движением он бросил её на каменную кровать. Послышался глухой стук. Ена плакала. Развернув к себе её лёгкое тело, он пристально посмотрел в её глаза и коснулся ладонью разбитой скулы. — Как тогда объяснить то, что у тебя есть кровь? Что ты способна к деторождению? Что тебя, наверное, единственную приходится постоянно кормить? Что ты одна из всех испытываешь нужду? Как ты всё это объяснишь?

— Я была создана, чтобы продолжить род, — тихо простонала она сквозь слёзы.

— Ты не была создана, Ена! Ты была рождена. И совсем крошечную тебя забрали сюда. Или твои недалёкие родители сами тебя отдали как жертву своим Глубинным богам. Ты человек. Ты человек, всю свою жизнь проживший во мраке среди монстров.

— Я не человек…

— И твоих детей будут отнимать у тебя, как только ты родишь их. — Дарнелл не слушал её лепет. — Точно так же, как отняли тебя. А потом их будут убивать. Убивать и вырезать их органы, чтобы залатать свои дыры. И всё это Сола будет делать до тех пор, пока ты способна рожать для него. А когда ты состаришься и придёшь в негодность, он убьёт тебя. Убьёт, потому что ты перестанешь быть нужна ему. Ты перестанешь быть полезна.

— Но это моё предназначение!

— Да что ты знаешь о предназначении?! Сколько тебе лет, Ена? Пятнадцать? Семнадцать? Ты можешь жить нормальной жизнью, если выбросишь из головы эти Глубины! Я заберу тебя с собой, только встань на мою сторону и помоги мне. Я обещаю, что ты будешь жить. Ты достойна лучшего, чем та жизнь, которую для тебя приготовил Сола.

— Я должна продолжить род.

Ена вдруг выгнулась, и её тёплое тело коснулось его. Дарнелл позволил себе притронуться к ней.

— Сола предупреждал тебя, что это больно, девочка? Что ты будешь почти год вынашивать в себе плод, а потом рожать в крови и муках? И ещё неизвестно, выживет ли твой ребёнок в таких условиях или сразу родится мёртвым, потому что здесь ты не способна предоставить ему всё, в чём он нуждается. И ты хочешь себе такую жизнь? Ты к этому готова?

Голос Ены обрывался из-за постоянных всхлипываний. Больше она не смотрела на него. Она плакала под его руками и даже перестала извиваться, пытаясь выбраться.

— Отпусти меня, Дарнелл, — взмолилась она. — Сделай это и отпусти меня. Я прошу тебя…

— Ты умрёшь, Ена. Либо от руки Солы, либо от моей, если решишь остаться на его стороне.

— Я хочу уйти! Я прошу тебя!

В ярости он дёрнул её на себя, снова заставив соприкоснуться с его телом. Он не понимал, почему она, человек, выбирает для себя такую жизнь. Жизнь, которая даже хуже смерти.

— Почему ты не хочешь уйти со мной? Ты боишься? Ты совершенно не знаешь, что существует мир, твой мир, за пределами этого подземелья.

— Я не хочу жить в мире, где обитают такие чудовища, как ты!

Дарнелл ослабил хватку. Он не осознавал, что причинял боль беспомощной запуганной девочке, которая даже не знала о том, кто она. Может, Ена права насчёт него.

Он отошёл от неё.

— Уходи. Возвращайся к своему Соле, если наивно думаешь, что нужна ему.

— Но…

— Я не стану делать этого, — строго перебил он. — Уходи.

Ена сползла с кровати, вытирая слёзы. Ушиб кровоточил на её щеке.

— Я не могу. Лучше убей меня. — Она набралась смелости приблизиться. — Зачем мне жить, если я не могу исполнить свой долг?

— Твой долг не в этом. И твои дети не должны становиться живыми заплатками для этих тварей.

— Даже если я и человек, — начала она, — то тварь я, а не они. И умереть должна я, а не они.

— Всё равно я убью их, Ена. Всех. Так сохрани свою жизнь.

— Для чего? Чтобы уйти в другой мир, где все такие, как ты?

— Там не все такие, как я. Я обещаю тебе, ты найдёшь своё место и людей, которые будут тебя любить.

— Я не верю тебе. Мне не нужны те, кто заменит мне семью. Семью нельзя заменить. Ты не знаешь этого, но…

Дарнелл перестал её слушать. Он лучше кого-либо другого знал о том, что семью нельзя заменить. Он всё ещё помнил ту ночь, когда впервые пошёл охотиться на монстра после смерти родных. С тех пор прошло так много лет, что, кажется, за это время, охотясь на чудовищ, он успел сам стать чудовищем.

— …и лучше я предпочту этому смерть! — Ена закончила свой монолог, который Дарнелл прослушал, и в следующую секунду с невиданной скоростью выхватила саблю из его ножен и вонзила её в свой живот.

Дарнелл перестал дышать. Он не успел уловить тот момент, когда она обезоружила его. Всё произошло так быстро и неожиданно, что он не смог ничего сделать. Изуродованное раной тело Ены упало к его ногам, заливая пол тёплой кровью. Сталь тальвара блестела, отражая тусклый свет магической свечи.

Он наклонился, чтобы вытащить из плоти свой клинок и вытереть его от крови. Самоубийство Ены сбило с толку, но не задело. Вряд ли она смогла бы стать человеком. А Глубинных жителей он поклялся истребить. Всех.

Огорчило его только то, что он позволил девчонке выхватить его оружие.

Месяц Первого зерна

Шахты под Хакдиртом

После смерти Ены его увели в другую комнату, на несколько уровней ниже. Здесь не было ничего. Сидеть приходилось на полу, перекатывая из руки в руку огонёк, который и не собирался гаснуть. Нира иногда заглядывала. Она приносила еду. Варёную рыбу и кружку воды. Дарнелл чувствовал себя ужасно. Ему казалось, что в этой ловушке он навсегда. Он не выберется. Сил не осталось даже на то, чтобы без дрожи в руке держать тальвар.

Глубинные совсем не считали его опасным. Его сумку и оружие отбирать не стали, так что Дарнелл мог наслаждаться теми запасами еды, которые у него были. Рыба местного приготовления ему не нравилась совсем. А ещё темнота. Она была повсюду. Этот мрак прокрадывался в самые дальние уголки памяти, вытаскивая те далёкие воспоминания, о которых Дарнеллу хотелось бы забыть. Так и приходилось сидеть наедине со своими мыслями.

Шелест грубого платья о каменные ступени дал ему знать о приближении Ниры. Девочка спускалась к нему всегда одна. Она совсем его не боялась и тоже не считала опасным. То ли знала, что это не он убил Ену, то ли он просто выглядел жалким в её глазах. Или же она совсем не боялась смерти.

— Скоро всё закончится, Дарнелл, — сказала она, когда зашла в комнату.

— Скорее бы.

Он всё не мог оторвать взгляда от её глаз. Он не узнавал их. И ему было больно оттого, что он забыл эти родные глаза.

— Ты устал здесь? Тебе здесь не нравится?

— Да, Нира. Я устал.

— Сола решил, как тобой распорядиться.

— Меня просветить он, случаем, не хотел?

— Какая разница? Ты умрёшь. Не всё ли равно, что потом сделают с твоим телом?

Дарнелл усмехнулся.

— Действительно. И как меня собираются убить? Это будет какой-то ритуал?

Нира забрала огонёк из его рук и легко подбросила в воздух. Он замер в центре узкой комнаты.

— Можно и так сказать. Не бойся. Ты не почувствуешь боли. Ты просто… заснёшь.

— Замечательно. Когда начнём?

— А ты хороший, Дарнелл, — неожиданно проговорила девочка. — Я знаю, что Ена сама себя убила. Мне очень жаль её.

В отличие от Ены, Нира плакать не умела. Слова сожаления из её уст прозвучали очень формально и безразлично. Дарнелл лишний раз убедился, что чувствовать Глубинные жители не способны.

— Скажи мне, кроме вас существуют ещё Глубинные жители?

Она покачала головой.

— Любой, кто когда-либо покидал это подземелье, умирал. Остались только Сола и Кина, они и создали всех остальных, чтобы наш вид не вымер окончательно.

— Они ведь в прошлом были людьми?

— Конечно. Даже я была каким-то человеком. Правда, я создавалась в Глубинах, а Сола и Кина были рождены на поверхности.

— Я думаю, ты была очень хорошим человеком, Нира.

Она как-то смущённо улыбнулась, а потом всё тем же весёлым голосом позвала:

— Если ты уже готов, мы можем идти прямо сейчас. Незачем заставлять их ждать.

Дарнелл, держась за стену, поднялся на ноги.

— Тоже верно.

Было тяжело. Снаряжение стало весить намного больше, тальвар оттягивал пояс, и приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы держаться достойно. Дарнелл хоть и был слаб, выглядеть ничтожеством не хотел. К тому же это был его единственный шанс покончить со всем. Раз и навсегда.

Так что он должен был держаться. Он мог умереть, когда выберется отсюда, но сейчас нужно было быть воином. Быть охотником. Быть мстителем. Нужно было уничтожить этого слоадского некроманта и его кукол, иначе потом будет поздно.

Нира держала его за руку. Фосфоресцирующий шарик сидел на её плече, словно какое-то живое существо, и слабо освещал путь. Дарнелл давно заметил, что девочка не могла смотреть на него. Она постоянно щурилась или вовсе отворачивалась. Значит, Глубинные жители не переносили яркого света, что было вполне обоснованно. Дарнелл, наверное, и сам едва ли выдержит, если увидит солнце. Он начал забывать, как оно выглядит.

Они прошли по бесчисленным узким коридорам в широкий зал. Дарнелл помнил это место, он был здесь, когда пытался отыскать Катэля. Теперь же он уже и не верил, что бретон остался в живых.

Узоры с колонн плавно переползли на широкие плиты пола, сплетаясь в замысловатые орнаменты и сходясь кругом в центре. Нира велела ему встать именно здесь, а сама убежала куда-то, наверное, позвать остальных. Дарнелл смутно представлял, что с ним собираются сделать. Скорее всего, убьют с помощью магии, мгновенно, так, чтобы он не успел ничего понять. Чтобы не успел испугаться и почувствовать боль. Видимо, для некромантов это важно. 

Но он и не боялся. Он не был уверен, что сможет выжить, но всё-таки умирать, не забрав с собой этих тварей, ему не хотелось. А ещё он думал о Присцилле.

Кажется, он вслух извинился перед ней.

Из-за колонн стали появляться уродливые лица Глубинных жителей. Бледная холодная кожа, тощее тело, белые волосы, рыбьи хрустальные глаза. Что это была за трассианская магия, раз сотворила такое с обычными людьми? Что Сола натворил в тот далёкий год? Год, который помнит только он. Это было так давно, что многие сейчас и не слышали о произошедшей тогда катастрофе. Вскоре появился и сам Сола. Он встал перед своими собратьями, жестокий, холодный и безумный. Рядом пристроился его высокомерный помощник.

Дарнелл лихорадочно считал: Сола, Рала, Кина, Вира, Дена, Туна, Ена, Нира. Их было восемь. Ена мертва. Нира так и не вернулась. Осталось шестеро. Шестеро Глубинных жителей стояли перед ним, думая, что он их жертва, думая, что он самая лёгкая мишень, которая только может существовать.

Но Дарнелл помнил, что он охотник. И пока в его груди бьётся сердце, он будет охотником. Он будет убивать тварей, которые опасны для людей. Эти твари стояли перед ним, словно загнанное в угол стадо. Мишенью были они, а не он.

— Нас огорчило то, как ты поступил с Еной, — начал Сола, сделав шаг вперёд. — Ты был нашем гостем. Ты бы мог остаться у нас так же, как осталась она. Но ты, к сожалению, выбрал иную судьбу. — Пока он говорил, Дарнелл коснулся ладонью заранее расстёгнутой сумки. Никто не обратил на это внимания. Глубинные так привыкли к своему бессмертию, что забыли об опасности и уж точно не ожидали её от слабого человека, вышедшего против них в одиночку. — Я знаю тебя намного дольше, чем ты меня. Я наблюдал за тобой, когда ты был ещё мальчишкой. Когда ты вернулся в свой дом и обнаружил, что Братия убила твою семью. В их смерти нет моей вины, Дарнелл. Мне жаль, что жертвами стали именно они. Мне лишь были нужны молодые и крепкие органы для моей Ниры. Она могла родиться из кого угодно. Но можешь быть спокоен: твои дочери умерли не напрасно. И твоя смерть не станет напрасной, я обещаю тебе.

Дарнелл больше не хотел это слушать. Резким движением достав из сумки стеклянную баночку, которую давно сжимал в ладони, он разбил её об пол, и растёкшееся по полу вязкое вещество мгновенно начало исчезать, превращаясь в яркий белый свет, заполняющий зал.

Готовясь к своему последнему походу в Хакдирт, Дарнелл был уверен, что световое зелье ему пригодится.

Он закрыл глаза ладонью, понимая, что сам может ослепнуть, и правой рукой с любимым шелестом выхватил тальвар. Приходилось работать вслепую, по памяти, вспоминая кто и где стоял.

Солу Дарнелл полоснул по открытой шее, пока тот отчаянно пытался спрятать глаза от света. Холодная жидкость брызнула имперцу на лицо, но, не обратив на это внимания, он вонзил оружие в тело шипящего рядом Ралы. Пусть этот парень и обладал невероятной силой, умер он так же быстро, как умирала любая тварь. 

Дарнелл действовал мгновенно. Привыкнув к свету, он не побоялся открыть глаза, он знал, что времени у него катастрофически мало. Если он не успеет, то всё окажется напрасным.

Под его саблей упали двое других Глубинных, Кина и тот некромант, который всегда был с ней.

Тьма стала постепенно возвращаться из углов зала, но лезвие клинка работало так быстро, что оставшиеся Глубинные погибли раньше, чем Дарнелла вновь окутал многовековой мрак.

Он вытер холодную синюю кровь с лица. Над ним всё ещё светила сфера, помогая осмотреться. Дарнелл молча благодарил богов за то, что он ещё был способен держать в руке оружие и трезво мыслить в бою. Но он признавался себе, что то, как он расправился с Глубинными жителями, действительно было божьей помощью. В груди нещадно кололо, дыхание сбилось и воздух враз стал плотнее, а руки ослаблено дрожали от навалившейся усталости. Мысли путались. Но — нужно было искать выход. Искать выход и бежать. Бежать от этого бесконечного ночного кошмара.

Дарнеллу казалось, что он пробыл здесь целую вечность. Он не имел ни малейшего представления о том, сколько прошло времени с тех пор, как они с Катэлем спустились в шахты.

Он нашёл в сумке свёрнутый пергамент и торопливо прочитал выведенные на нём даэдрические руны. Огонь, сорвавшийся со свитка, жадно побежал по мёртвым телам, оставляя после себя ужасный запах горелой плоти, тяжёлый дым и чёрный пепел на белом камне пола. Дарнелл не спешил уходить. Он смотрел на шесть сгорающих трупов у своих ног и снова считал. 

Сола, Рала, Кина, Вира, Дена, Туна, Ена, Нира.

Нира.

Нира.

Сквозь треск костра он слышал шелест её платья. Грубая ткань скользила по каменному полу, лёгкие всё это время шаги стали тяжёлыми. Она убегала. Он слышал её. Он слышал, как она удаляется по коридору, и понимал, что если не догонит её, то сам навеки останется в этой бездне.

Он бросился вперёд. Это был тот последний рывок, который нужно было совершить. Нира всё видела. Пока он возился с трупами, она вернулась и увидела, что он всех убил. Дарнелл бы тоже на её месте побежал. Это было разумно.

Вскоре он увидел белое платье, скрывшееся за углом. Он был быстрее.

— Не трогай меня! — Её голос был высоким и слабым. Дарнелл схватил её за тонкую руку и резко развернул к себе. — Отпусти меня! Отпусти! 

— Я не причиню тебе вреда, Нира! Не причиню…

— Ты убил их! — Девчонка отчаянно дёргалась в его сильных руках, пытаясь освободиться. К счастью Дарнелла, Сола не успел научить её опасной трассианской магии.

— Не вырывайся. Успокойся. Я не причиню тебе вреда.

Она и вправду успокоилась. Если бы у Глубинных жителей были слёзные железы, она бы заплакала.

— Зачем ты сделал это? Зачем убил их?!

Дарнелл не отвечал. Холодное тело маленькой девочки казалось тростинкой в его объятьях. Она продолжала задавать вопросы. Она продолжала дрожащим голосом обвинять его. Она, конечно, во всём была права.

Дарнелл прижимал её к себе, не позволяя снова убежать. Её жёсткие волосы падали на его ладони. Её грудь судорожно поднималась и опускалась. Её тело дрожало.

Нира. Чудовище с глазами его дочери. Девочка, созданная подземными тварями. Существо, не знавшее ничего, кроме мрака шахт и вод подземных рек. Создание, которое было задумано ради развлечения. Глубинная жительница, у которой есть чувства. Нира.

Тонкое тело ослабло в его руках. На пальцы Дарнелла за её спиной закапала ледяная кровь из нанесённой кинжалом раны. Липкая жидкость казалась теплее, чем у остальных Глубинных жителей.

— Прости меня, Нира. Прости.

Она перестала задавать вопросы и дёргаться. Она больше ни в чём его не обвиняла. Она лежала мёртвая в его руках, и в наступившей тишине было слышно, как кровь капает на пол.

Дарнелл тихо вытащил кинжал из её тела и положил труп на землю. Мёртвая девочка продолжала смотреть на него глазами его дочери. Над ней всё ещё горел светящийся шар.

Дарнеллу стало плохо.

Месяц Первого зерна

Шахты под Хакдиртом

Отыскать путь назад было сложнее, чем Дарнелл представлял. Он думал, что выберется отсюда совсем скоро, ведь память его ещё не подводила, но тени подземелья везде сопутствовали ему, обманывая. Он брёл в полутьме по Глубинным лабиринтам, пытаясь найти тот самый зал, куда он попал в начале, но нужный поворот всё время ускользал от него. Он возвращался в покои Солы, в те комнаты, где Кина со своим помощником работали с мертвецом, к лестнице, которая вела на нижние ярусы, где находилась тюрьма, куда его поместили, но выхода в шахты нигде не было.

Дарнелл не хотел отчаиваться. Он не для того сделал так много, чтобы теперь сдаться. Когда глаза уже начали болеть от мрака, а в ногах появилась зудящая тяжесть, он остановился в одном из помещений и, опустившись на пол, прислонился спиной к холодной стене. Вокруг была тишина.

Было так тихо, что он слышал слабый гул магической сферы, ставшей для него единственным другом и спутником. Казалось, выхода отсюда не было. Дарнелл прикрыл глаза. Всё равно вокруг было темно.

Он только передохнёт немного и снова пойдёт дальше, к выходу. Он знает, где находится выход. Он ведь помнит, как пришёл сюда.

Наверное, он задремал. Он не знал, сколько дней провёл здесь, но за все эти часы он практически не сомкнул глаз. Это давало о себе знать слабостью и головокружением.

Тишина была чем-то нарушена. Дарнелл не мог понять, что это. Может, он начинал сходить с ума, а может, это были насекомые или звери. Скорее всего, насекомые.

Но звук становился громче, и Дарнелл был готов поклясться, что так трещит горящий факел. Также он различил чьи-то шаги. Он в самом деле сошёл с ума? Однако он всё ещё верил самому себе, поэтому обнажил оружие и продолжил вслушиваться. Идти навстречу странному звуку он не рискнул.

Но только когда шаги стали раздаваться уже совсем близко, а в конце коридора появилась чья-то тень, он поднялся на ноги с оружием наготове. Кто бы это ни был, умирать Дарнелл ещё не собирался.

— Морион? — Он знал этот голос. Немногие называли его так. — Боги, что с тобой случилось?

Чародей с невиданной скоростью оказался рядом с Дарнеллом и сжал его в дружеских объятиях.

— Орландо… Как же я рад, что ты здесь. Это в самом деле ты…

— Это я, Дарнелл, — ответил парень, сочтя это за вопрос. — Что здесь произошло?

— Я не знаю, что это было. Я просто убил их. Всех.

— Хорошо. — Орландо видел, с каким трудом Дарнеллу даются слова. — Давай выберемся отсюда.

— Сколько я уже здесь?

— Шесть дней. Мы уже столько времени тебя ищем…

— Кто “вы”?

— Присцилла тоже тут.

— Проклятие! — Дарнелл мгновенно почувствовал прилив сил. — Где она?

— Осталась в шахтах с Катэлем.

— Катэль… он жив?

— Жив. Только…

— Что?

— Он как-то изменился.

Дарнелл ускорил шаг:

— Мы должны скорее найти их. Там же Братия. Присси в опасности!

— Братия мертва, Морион. Я ведь тоже кое-что умею.

— Вы убили всех?

— Всех.

— Катэль один из них!

— Присцилла хочет как-то помочь ему.

Орландо вывел его в тот зал, который так долго ускользал от Дарнелла. Ступени наверх тоже вскоре появились из мрака.

— Зачем ты взял её с собой? Здесь же опасно…

— Это… это она взяла меня с собой, Дарнелл. Я бы не смог её остановить.

— Ладно. Я должен увидеть её.

В шахтах дышалось легче. Здесь не было того сухого запаха, который с такой силой сжимал Дарнеллу лёгкие в Глубинах. И здесь было теплее.

— Иллюзия была очень сильной, — сказал маг, указывая на спрятанную лестницу. — Чтобы снять её, мне пришлось потратить практически все свои силы. Но как ты проник туда?

— Пригласили… Позже расскажу.

— Хорошо. Мы почти пришли.

Орландо уверенно проходил поворот за поворотом, словно знал в этих шахтах каждый угол. Здесь было много лестниц на поверхность, но покидать подземелье охотники не спешили. Чародей свернул в комнату с высокими клетками, предназначенными для жертв Глубинных жителей. Катэль был здесь. Он сидел на холодной земле, держа в объятиях Присциллу. На его руках была свежая кровь.

— Присси… — Вряд ли этот шёпот был слышен. Дарнелл видел, что она не дышала. Дарнелл видел, что её одежды были испачканы кровью. Дарнелл видел обагрённый кинжал рядом на полу.

Он отказался верить. Это всё ещё был тот безумный кошмар, что снится ему уже которую ночь.

Это всё было неправдой.

ЭТО НЕПРАВДА!

Дарнелл не помнил, как приблизился. Он не помнил, как мёртвое тело девушки-дампира оказалось в его руках. Её стеклянные глаза осуждающе смотрели на него.

Катэль о чём-то говорил с Орландо. Дарнелл не понимал их слов.

Присцилла сумела помочь бретону. Она спасла его. Она нашла способ исцелить его проклятие. А он убил её. Не понимая, что творит, в порыве безумия, охваченный злобой и жаждой крови. Он убил её. Катэль, который всегда так хотел жить, выжил. Дарнелл не знал, что именно здесь произошло, но он видел последствия. Ему было достаточно этого.

Как тальвар снова оказался в руке, он тоже не помнил.

Он осторожно опустил тело девушки на землю и, поднявшись, направился к Катэлю. Бретон был обнажён по пояс, на его сердце чернела татуировка в виде чёрной ладони, кожа была покрыта кровью чародейки. В его глазах отражались боль и сожаление.

Дарнеллу было плевать.

— Морион, остановись! — Орландо попытался помешать ему. Дарнелл успел перехватить его руки и откинуть чародея в сторону. Тот упал на каменный пол.

Катэль с непониманием во взгляде пятился к стене.

— Я не хотел этого. — Его голос показался Дарнеллу самым мерзким звуком на свете. — Я бы никогда этого не сделал в нормальном состоянии.

Дарнелл не отвечал. Он продолжал наступать, видя смятение в этих ненавистных глазах. Катэль был безоружен.

— Дарнелл, остановись. Ты не вернешь её, убив меня…

— Значит, всё-таки нужно было убить тебя раньше.

Он полоснул саблей по открытому животу, обнажая органы, и по подземелью пронёсся полный боли крик. Кровь брызнула на пол, оставляя вокруг тёмные лужи. Дарнелл знал, что Катэль уже не выживет, однако второй удар пришёлся точно в сердце. Татуировка, знак наёмного убийцы, вмиг была стёрта ярко-красными чернилами.

Жизнь покинула прижатое к стене истекающее кровью тело, и Дарнелл с ненавистью скинул Катэля со своего оружия, отчего труп медленно упал к ногам. Сзади подошёл Орландо.

— Дарн, совсем необязательно было…

— Не называй меня так.

Он обернулся. Он не мог поверить в то, что Присциллы больше нет с ним. Как нет всех тех, кого он когда-то любил. Это в самом деле его личное проклятие?

— Я впервые не смог спасти её, Орландо.

Парень положил руку на его плечо.

— Потому что это она спасала тебя. Мне… очень жаль. Это из-за меня…

Дарнелл подхватил её лёгкое тело на руки. Присси казалась такой хрупкой и маленькой…

— Не из-за тебя. Орландо. Оставь меня. Возвращайся в Коррол.

Он помотал головой.

— Нет. Я буду рядом. Хотя бы сейчас.

Дарнелл гладил ладонью её нежную холодную кожу и почти не слушал друга.

— Мне больно верить в это. Она не должна была умирать…

— Давай поднимемся и сожжём её тело. Ещё не всё закончилось, Дарнелл, возьми себя в руки.

— Всё закончилось. Теперь… всё закончилось.

— Идём.

Присциллы больше нет. Ему снова предстояло жить без того, к кому он привязался. Без девушки, которую он смог полюбить. Которая смогла полюбить его. Он будет до конца своих дней ощущать на себе тяжесть вины из-за ещё одной смерти. Он не смог защитить свою Присси. Она так сильно любила его, а он не оказался в нужный час рядом. Он не сдержал слова вернуться к ней и быть с ней всегда. А теперь её нет. Будто никогда и не было. Он не мог ужиться с мыслью, что совсем недавно он целовал её губы, видел улыбки на её лице, а теперь всё это превратилось в какой-то туманный сон. Почему это происходит?

Орландо вывел его из шахт. На улице была ночь, но даже тусклый свет лун и звёзд показался ослепительно ярким и колющим. Воздух был прохладным, пьянящим, лёгким. От этого стало ещё больнее.

Проклятый Хакдирт был безжизненным. В нём не осталось никого. Дарнеллу хотелось бы до конца сжечь эту деревню, чтобы от неё не осталось ни следа.

— Давай наберём сухих сучьев.

— Орландо. — Парень застыл на миг, оглянувшись. — Тебе абсолютно всё равно, что…

— Всё равно? — он ответил неожиданно резко. — Мне так же больно, как и тебе, Дарнелл. Я так же отказываюсь верить в её смерть. Но она мертва. Оплачем её позже, у нас есть незавершённые дела.

— Ты совсем её не знал.

— Я знал её достаточно, чтобы называть её своим другом. И любил её так же сильно.

— В самом деле?

Чародей снова отвернулся.

— Поговорим об этом позже.

Он был прав. Пересилив себя, Дарнелл оставил мёртвое тело и присоединился к приготовлению погребального костра. Это нужно было сделать. Только… где ему взять на это силы?

Прошло уже больше часа. Дарнелл пытался оттянуть эту секунду любыми способами, но рано или поздно всё равно пришлось бы это делать. Поднести факел к сухому дереву, на котором, будто во сне, лежала Присцилла.

Яркий огонь с жалобным треском занялся на сложенных рядами сучьях. Дарнелл отошёл в сторону, видя, как исчезает в огне тело, как взмывают вверх сонмы искр, как обгорают ветви.

Орландо читал какую-то молитву. Дарнеллу было не до молитв. Он прекрасно знал, что боги уже давно не смотрят в его сторону. Да и вряд ли когда-то смотрели.

— Что теперь, Орландо? Что мне делать теперь?

Чародей отвлёкся от ревущего перед ним костра.

— Жить дальше. Как и всегда. Не нужно впадать в крайности.

— Крайности? Ты сказал, что тоже любил её.

— Она была идеальной, Дарнелл. Мне тоже тяжело принять эту смерть. Но я ещё жив. Значит, я должен жить. Как и ты.

— Так живи, Орландо. Брось к даэдра эту охоту.

— Дарнелл… какие-то твари убили ту, которая запала в моё сердце чуть ли ни с первого взгляда. Думаешь, я смогу после этого спокойно жить?

— Ты повторяешь мою ошибку. Сам выносишь себе приговор и лишаешь себя нормальной жизни.

— У меня уже не будет нормальной жизни. — Костёр бесновался в ночи. Пахло терпким дымом. — А что насчёт тебя?

— Я жалею, что слишком труслив, чтобы вонзить в себя меч.

— Я не позволю тебе.

Дарнелл продолжил, не услышав:

— Но охота… в бездну её. Хватит.

— Совсем?

— Совсем.

— Так что будешь делать?

— Не знаю. Я не знаю, что мне делать теперь.

Орландо помолчал какое-то время, а потом проникновенно спросил:

— Наши пути расходятся?

— Полагаю, что да.

Чародей ещё какое-то время молча стоял рядом, наблюдая за тем, как жадные языки пламени возносятся в тёмно-синее звёздное небо, а потом, обнявшись с Дарнеллом, ушёл куда-то в ночь. Теперь его судьба только в его руках. Дарнелл не верил, что они когда-то снова встретятся. Может, Орландо завтра же умрёт в схватке с какой-нибудь тварью. Может, однажды решит бросить всё и заведёт семью. Но вряд ли сможет — после всего, что уже видел. Охотники не могут заводить семью. Когда-нибудь близких убьёт очередное кровожадное существо, вынудив всю оставшуюся жизнь выслеживать его по занесённым снегом следам. Когда-нибудь вернёшься домой и обнаружишь своих детей мёртвыми. И не пойдёшь молиться богам. Потому что знаешь, кто это сделал и как надо отомстить. Ты пойдёшь в густой тёмный лес, сжимая в руке меч, и там, вероятнее всего, погибнешь. Нет, охотники не могут заводить семью. Дарнелл уже пытался. Каждый раз тщетно.

Думая об этом, он стоял посреди мёртвой проклятой деревни, наблюдая за тем, как сгорает в погребальном огне тело Присциллы. Дарнелл догадывался, что она нравится Орландо, но это были совсем не те чувства, которые испытывал к этой девушке он. Он, убивший на её глазах её отца. Он, знавший её ещё совсем маленькую. Он, спасающий её от охотников и полубезумных убийц, жаждущих заполучить её жизнь. Он, поддерживающий все её странные идеи и проекты. Он, любивший её всё это долгое время.

Для Дарнелла Присцилла не была идеальной. Но она была для него девушкой, которую он любил за то, что в ней, наполовину вампире, было больше человеческого, чем в любом человеке. Чем в нём самом.

И сейчас она была мертва.

Лучше бы в этом подземелье умер он.

Когда вдалеке забрезжил рассвет, от костра остались только дымящиеся тлеющие угли на белом снегу. В свете солнца Хакдирт не казался опасным и таинственным. Он казался мёртвым. Как и всё в этом месте. Здесь не щебетали утренние птицы, не завывал морозный ветер, не скрипели от тяжести белоснежных шапок зелёные ветви елей. Весь лес будто вымер на несколько миль вокруг. Всё было спокойным, скорбным.

Дарнелл только сейчас почувствовал, как сильно замёрз. Простояв столько времени на морозе, он не заметил, как посинели его пальцы и как трудно стало дышать. Оставаться в Хакдирте ему не хотелось. Он вернётся в Коррол, отогреется в таверне, а потом возьмёт своего мышастого и… и что? Ему остаётся только бесцельно бродить по Сиродилу, надеясь, что однажды смерть сжалится над ним и придёт в виде бандитского острого клинка. Может, Дарнелл отправится в Скайрим. Туда, где вечные холода, где круглый год лежит снег, где замёрзшие на века горы и равнины так похожи на него самого. Холодного, одинокого… мёртвого.

Когда солнце коснулось мягким светом верхушек сосен, Дарнелл сложил на месте погребального костра небольшую могилу из серых камней, которые ему удалось отыскать в Хакдирте, и посадил на неё никогда не гаснущую фосфоресцирующую сферу, которая слабо мерцала бледно-голубым огнём, словно памятная свечка.

Присцилла не заслужила такой смерти.

— Прости меня, Присси. — Он посмотрел на сияющий световой шар, будто тот мог передать ей его слова. — Я обязательно вернусь к тебе. Совсем скоро. Я же обещал.

3, Месяц Заката солнца

Нибенейский бассейн, хижина лесника

Гретхен обожала, когда первые утренние морозы оставляли на её окне причудливые узоры, похожие на какое-то сильное заклинание, о которых рассказывал ей в сказках Ливиус. Только проснувшись, она тут же сдвигала в сторону занавески, чтобы полюбоваться этим зимним волшебством.

С кухни пахло завтраком. Мать с раннего утра гремела у печи посудой. Брат колол во дворе дрова, Гретхен видела его в окно. Она бы помахала ему, но знала, что он слишком занят, чтобы её увидеть.

На ольхе перед домом прыгали синицы. Они-то точно её видели. Птицы постоянно подлетали к окну, чтобы погреться, и надеялись, что их накормят. Им давно бы следовало запомнить, что Гретхен кормила их два раза в день у колодца под этой самой ольхой.

В окно Гретхен видела, как по ясному небу пролетают сороки и садятся на тонкие ветки дальней берёзы, росшей у дороги на запад. Она видела, как качаются от слабого ветра пышные лапы елей, как прыгает по стволу высохшего дерева маленький дятел и как спешивается на горизонте всадник…

Гретхен прищурилась, пытаясь разглядеть, кто это. К ним никогда никто не приходил кроме Креона, который несколько месяцев назад уехал из дома в город. Иногда он навещал их и рассказывал о том, что происходит в его жизни. Благодаря ему Гретхен знала, что за пределами родного леса есть совсем другой мир, далёкий, большой и многолюдный. Но ей и здесь было хорошо.

Это точно был не Креон. Это был высокий пожилой мужчина, с волосами серыми, как шкура коня, которого он вёл рядом под уздцы. За спиной незнакомца раскинулся крыльями старый чёрный плащ, укрывающий его от ветра и снега, а на широком кожаном ремне приютился странный изогнутый меч, совсем не такой, как у Ливиуса.

В груди Гретхен что-то кольнуло. Она посмотрела на столик, где стояла светлая ольховая птичка, улыбающаяся ей большими добрыми глазами, затем снова перевела взгляд за окно. Мужчина неспешно приближался к их дому.

Сорвавшись с места, она выбежала на кухню и на ходу накинула на себя тёплый шерстяной платок. Если бы на улице не было снега, она могла бы выбежать босиком и не тратить время на сапоги, но сейчас пришлось потерять из-за обуви ещё несколько бесценных секунд.

— Что-то случилось, милая? — Мать обернулась на созданный Гретхен шум. — Куда ты так спешишь?

Девчушка успела сказать ей только одно: «Дарнелл», — и в прежней спешке вылетела на улицу.

Она никогда не бегала так быстро. Чтобы добежать от дома до колодца, ей потребовалось всего несколько секунд. Птицы, приготовившиеся встретить её радостным чириканьем, разлетелись в разные стороны, недовольно усевшись на ветви и нахмурившись. Гретхен заметила, с какой тревогой посмотрел на неё брат, когда она пробежала мимо. Она бежала очень быстро.

— Дарнелл!

Гретхен буквально врезалась в него, даже не собираясь сбавлять скорость. Ей казалось, что она не должна останавливаться ни на миг, чтобы успеть встретить его первой. Она обняла его так сильно, что у самой заболели руки, и почувствовала, как его большая ладонь легла ей на спину.

— Ты так выросла, Гретхен. — Он посмотрел на неё своими необычными тёмными глазами, и она вдруг поняла, как сильно скучала всё это время. — Как ты тут? Заботишься о маме?

Она уверенно закивала головой.

— Я так рада, что ты вернулся!

— Беги скорее в дом. Холодно.

Теплее укутавшись в платок, Гретхен всё-таки решила послушаться. Ей в самом деле было очень холодно.

Подошёл Ливиус. Он, как совсем взрослый, пожал Дарнеллу руку, и мужчина, усмехнувшись, крепко обнял парня.

— Только боги знают, как я рад тебя видеть, Дарнелл. — Гретхен давно не видела на лице Ливиуса такой доброй улыбки. — Ты надолго к нам?

— Это как позволите. Я тоже рад тебя видеть.

Ливиус в который раз улыбнулся и взял поводья коня.

— Иди в дом. Ты, наверное, дико устал.

Кивнув, Дарнелл, передал в его добрые руки мышастого и пошёл следом за Гретхен. Ливиус был прав. Дарнелл в самом деле дико устал.

На пороге его встретила Мила. Она улыбалась, отчего на её раскрасневшемся лице появилось ещё больше морщинок. Это были красивые морщинки. Дарнелл молча обнял её. От Милы пахло мукой и травами. Он не знал, о чём ему говорить. Он понимал, что с его стороны было очень смело приехать сюда и потревожить их покой, но… ему казалось, что они были рады. Ему хотелось верить в это.

Мила не отстранялась от него до тех пор, пока он сам её не отпустил.

— Я и не думала, что ты когда-нибудь к нам вернёшься. — Она открыла перед ним дверь. — Проходи.

В доме было тепло. В самом деле, в этой маленькой деревянной хижинке было больше тепла, чем в любых тавернах, где Дарнелл так часто бывал в последние месяцы. Здесь пахло старостью. А ещё пирогами. Здесь пахло таким уютом, о котором Дарнелл уже давно забыл.

Мила сама сняла с него плащ и повесила на вешалку у двери. Дарнелл всё никак не мог оторвать взгляда от счастливых глаз Гретхен. Он так давно не видел такой радости в чьих-то глазах…

— Проходи, — повторила Мила, указав за стол. — Ты голоден? Я наложу тебе завтрак…

Дарнелл остановил её.

— Это всё потом. Просто сядь напротив и расскажи, как вы тут?

Улыбнувшись, она всё-таки сделала так, как он просил.

— Всё по-прежнему. Разве только Креон, после того, как ты ушёл в тот раз, тоже куда-то отправился. Решил искать свою судьбу в большом мире.

— Жаль…

— Да брось. Он иногда к нам возвращается.

— И где же он сейчас?

— В Чейдинхоле, в Гильдии Бойцов. Ему там нравится.

— Что ж… я рад за него. Хотя это и опасно.

— Он уже взрослый.

Гретхен уселась рядом с Дарнеллом.

— Лучше ты расскажи обо всём! Ты снова охотился на чудовищ?

— Да, — он попытался ответить как можно мягче. — Охотился до некоторого времени. Потом надоело.

— Надоело? — Девочка по-детски удивилась.

— Потом я отправился в Скайрим, где много-много снега. Намного больше, чем здесь.

— И что ты там делал?

— То, что сейчас делает твой старший брат. Я помогал людям и защищал их от различных опасностей.

— Ты тоже был в Гильдии Бойцов?

— Что-то вроде того. — Дарнелл взглянул на Милу и увидел, что она больше не улыбается. В её глазах снова застыло то сочувствие, которое он видел, когда рассказывал ей о погибшей семье. Эта удивительно проницательная женщина опять всё поняла с полуслова. Она знала, что у него случилось что-то плохое.

Вскоре зашёл Ливиус и тоже присоединился к их столу. С Дарнеллом давно никто так не говорил по душам.

Они просидели чуть ли не до самого вечера, делясь историями, рассказывая друг другу о том, что произошло за это время. Дарнелл о многом умолчал, но ему было приятно, что эти люди рады ему. Такому, какой он есть. Побитому и уставшему. Замёрзшему и вечно хмурому. Он так отвык от этого чувства, что ему стало неудобно перед всеми ними. Ему казалось, что они делают для него какое-то одолжение, хотя он и знал, что это не так.

Уже вечером Гретхен задала ему самый важный вопрос, от которого стало не по себе.

— Ты снова уедешь от нас? — спросила она, распахнув для него свои большие красивые глаза, полные любви и детских мечтаний.

Повисла тяжёлая строгая пауза. Дарнелл посмотрел на Милу.

— А вы позволите мне остаться?

— Мы предлагали тебе остаться ещё в прошлый раз.

Дарнелл едва заметно кивнул ей и вновь перевёл взгляд на девочку.

— Я не уеду, Гретхен.

После того, как она обняла его, словно родная дочка, Ливиус отвёл её спать. И Дарнелл снова увидел, как исчезла улыбка с лица Милы. Она смотрела на него, не отрываясь, а за окном поднималась снежная пурга, заметая дороги в ночи. Дарнелл знал, что нужно как-то начать разговор.

— Спасибо… Спасибо, что позволила мне остаться.

— Почему ты решил вернуться? — Дарнелл не понял, упрекает ли она его в этом. Ему стало стыдно перед ней.

— Я слишком устал. Столько всего произошло, что… я вдруг понял, что скучаю по тем дням, когда жил у вас. Но если я буду обузой… Мила, ты только скажи. Я уеду.

— Ты никогда не станешь для нас обузой. Мы тоже скучали по тебе, Дарнелл. Но расскажи мне правду. Что случилось?

— Я не думаю, что ты правда хочешь об этом знать.

— Хочу.

Дарнелл вздохнул.

— Тогда… даже не знаю, с чего начать. С того, что я ушёл из ордена, с того, что отомстил за семью или с того, что мне вскружила голову двадцатитрехлетняя девушка…

— Это всё связано?

— Связано…

— Тогда рассказывай с самого начала.

— Это сложно.

— Я пойму.

Дарнелл подумал, как ему лучше начать, но нужные слова никак не шли в голову. Поэтому он начал просто:

— Присцилла. Её звали Присцилла. 

Он ничего не утаивал. Рассказывал том, как они впервые познакомились много лет назад, как жизнь постоянно сводила их вместе в самых странных ситуациях, о том, что она любила его и собирала информацию о его убитой семье. О том, что он тоже её полюбил.

Мила внимательно молчала. Иногда кивала, чтобы дать понять, что всё ещё слушает. Она слушала о их первой ночи вместе, о том, как они отправились в Коррол, чтобы разузнать о тех убийствах. Она слушала о Катэле и о Хакдирте с его странными жителями. Дарнелл знал, что для Милы всё это звучало как страшилка на ночь, но ему самому больно так было вспоминать обо всём этом. Впрочем, он и не забывал. Разве он мог такое забыть?

— Это оказались люди, Мила. Этими тварями были люди. Какие-то древние некроманты. Они веками жили в этих шахтах и убивали людей, чтобы менять свои органы на новые, когда старые приходили в негодность. И они считали это какой-то истиной. Они считали, что так и должно быть.

— Это ужасно…

— Я пробыл в этом подземелье шесть дней. Когда я убил их всех, то выхода найти уже не смог. За мной пришёл друг, Орландо, и, когда мы выбрались, я увидел, как Катэль убил Присциллу. Её заклинание спасло его, но… он убил её. Я не знаю, как и за что, но она была мертва. Она пришла туда, чтобы спасти меня, и погибла.

— Мне очень жаль, Дарнелл. Она была хорошей…

— Она была очень хорошей. Странная, своевольная, но добрая и отважная.

— И всё-таки… почему ты к нам вернулся?

— Я понимаю, что это очень эгоистично с моей стороны, Мила. Прости меня. Но я не знаю, что мне ещё делать. В один миг всё потеряло смысл, и, если ты позволишь мне так сказать, всё, что у меня осталось, это твоя семья…

— Дарнелл, — она встала со своего места и подошла к нему, — я очень рада, что ты вернулся. — Её губы легко коснулись его щеки. — И очень рада, что ты останешься. Ты… нужен нам. Дети тебя любят, особенно Гретхен. Им нужен отец.

— Я никогда не заменю им отца.

— Мне кажется, они так не считают. — Это прозвучало так нежно, что внутри Дарнелла снова что-то защемило. — К тому же, — продолжила она, — я ещё не так стара. Если ты хочешь…

— Нет, Мила. — Конечно, он понял, о чём она. — Может быть, я бы и хотел снова завести семью — свою семью — и держать на руках своего ребёнка, только… это уже будет слишком подло с моей стороны.

Мила смотрела на него, неправильно понимая смысл его слов. Он обнял её, крепко прижав к себе.

— Я умираю, Мила. — Она замерла в его объятиях. — За всё то время, что я провёл наёмником в Скайриме, я ни разу не был ранен, но трижды у меня так сильно болело сердце, что я терял сознание. Я всю жизнь потратил на борьбу с самыми опасными монстрами, а умираю от старости… никогда бы не поверил.

Женщина отстранилась от него.

— Это не старость. Тебе ещё рано умирать.

Он попытался ей улыбнуться, но вышло плохо.

— Моя история закончилась.

— Тогда я возьмусь написать к ней продолжение, — строго ответила Мила. — Я спасла тебя однажды, спасу и во второй раз.

Он поцеловал её.

— Спасибо, Мила.

— Ты ведь останешься у нас навсегда? Ты ведь хочешь этого?

На этот раз он улыбнулся искренне.

— Хочу, — и мысленно извинился перед Присциллой за то, что заставляет её ждать ещё какое-то время. «Ты всегда возвращался, — прозвучал в его голове её насмешливый голос. — Вернёшься и в этот раз». — Я люблю тебя.

Дарнелл не знал, кому из них ответил.