Ты не заметил, как метроном в груди отстучал свой ритм и тихо замер вороном под ребром на исходе дня.

Мёртвое поле перед тобой туманами полосит, над головой сверкает огнями матовая заря. Плотной стеной вокруг полыхает лес. Обступает дым, грудь разрывая в клочья, не позволяя тебе дышать. Время скользит змеёй в хрустале отчаявшейся души, только никто его никогда не сможет направить вспять.

И оттого всё прошлое рвётся гнилью из рваных ран, и никакая магия не сумеет тебе помочь. Взгляд застилает мутью холодный сумеречный туман, им укрывает плечи твои тяжёлой накидкой ночь. И ты молчишь.

А руки твои в крови и сырой грязи, ты никогда не сможешь её отмыть. Ты сойдёшь с ума, если так будет дальше. Пусть сердце бьётся в твоей груди, ты ведь привык, что жизнь всё равно — гнилая твоя тюрьма.

Если удастся вырваться — смерть застигнет тебя врасплох, станет огнём засохшая в венах кровь, оборвётся мысль. В общем, тебе остался последний — жадный и нервный — вдох, выдох — а там душе, по идее, нужно стремиться ввысь. Но небеса закрыты таким, как ты. И таков удел, это цена за жизни чужих людей на твоих руках. Это совсем не то, чего ты, признай, так давно хотел. Только отныне поздно бросать свой путь и бежать назад.

Сколько ночей подряд ты не мог заснуть из-за чувств вины, горечи, боли, страха, обиды и из-за ран в душе? Слишком мрачны, кровавы и злы отныне все эти сны.

Мчатся в тумане бреда, холодном поте, сырой земле тихие фразы, сказанные тебе через призму лет — голос, хрустальный иней, осел на сердце и в голове. Может быть, это знаменье — скоро вспыхнет огнём рассвет. Может, тебе хотелось так думать — это всего лишь снег. Может быть, просто пламя зардело верой, даря тепло, или усталость вспыхнула чем-то свежим, как новый срыв.

Только судьба в конечном итоге всё же возьмёт своё, и прогремит, как реквием, самый сильный последний взрыв.