Тело твоё остывает в моих руках, но ты всё так же красива в своей беде. Ядом медовым слова на твоих губах вдруг замирают. Мне больше не страшен снег, больше не страшен во взгляде замёрзшем лёд. Иней на кожу осел, замолчала ночь. Я и не думал, кто первым из нас умрёт, и вот теперь нам не сможет никто помочь.

И вот теперь только запах твоих волос, лёд на запястьях останутся для меня. Ты показала мне истинный — твой — мороз, и в моём сердце раскинулись тьмой снега. Ты показала мне истину. Пусть хоть так: в грязном уродливом иле моей души.

Жаль лишь, что этот кровавый гниющий мрак ты ещё больше испачкала в липкой лжи. Если бы ты попыталась его отмыть, выстирать, словно рубаху, мою судьбу, снегом своим пропитать в ней любую нить...

Мне не пришлось бы натягивать тетиву.

И твоя кровь засыхает на мне росой, а пустота заполняет собой в груди. Я для тебя принёс страх и тупую боль. Ты для меня — всю жестокость земной любви. Ты растопила меня, словно воск в огне, но отняла мой единственный тусклый свет.

Вновь арбалет тетивой запоёт во мгле.

Тело моё приютит бесконечный снег.