Иногда в его сад прилетает упитанный пепельно-чёрный ворон. Он садится на ветку высокой рябины и пристально смотрит в окна — не кричит, не боится людей, не слетает вниз, словно следит за домом, словно должен смотреть за усадьбой за дельную плату, как тот наёмник с устрашающей кличкой Кувалда, которому Коган немало платит.

Поначалу Наэрвен смотрела в окно и не видела в этом смысла. Что такого? Ну птица и птица. Таскает объедки с кошачьей миски. Но порой ей казалось, что Коган почти незаметно, всегда некстати, ненадолго задержит на вороне взгляд и кивнёт. Вот тогда-то ворон, отвечая, неспешно мигнёт морионовым глазом. И раз за разом они будто приветствуют молча друг друга.

Сначала бывало страшно, ведь в то время Наэрвен ещё ни о чём и не знала. Но с каждым годом, когда город, скрестивший кинжалы у озера, ей открывал все тайны да и Коган всё меньше её избегал, ей вдруг многое стало ясно. Когда Когана не было дома, казалось, что ворон следит напрасно, но Наэрвен уже понимала, что птица не может быть здесь случайно. Что она прилетает к ней. Может, печётся для Когана, но скорее — любопытствует. Чёрным пятном молчаливо сидит среди красных ягод, наблюдает за маленькой босмеркой Рифтвельда пристальным чёрным взглядом, и в такие моменты Наэрвен казалось, что рядом как-будто реет чья-то магия.

Только зачем бы всё знать об обычной его служанке Той, которую он называет Владычицей, Той, кому сам он служит, Той единственной, кто ему стала богиней, к которой не жалко и душу навсегда отпустить? Для чего Ей Наэрвен? Не может же Ей быть жалко долю юной беглянки, нашедшей здесь дом, не похожий на прутья клетки. И однажды Наэрвен решилась спросить, для чего здесь Её посыльный и имеет ли право она говорить с Ней и, может быть, Ей молиться?

Но никто не ответил, а ворон расправил вдруг крылья и снялся с ветки.