В руках — сотни смятых историй. Совсем безграничных, без права на лучшее. Огонь их пеплом возродит, да только ветер не попутный.
Юнги отпускает строки на волю, разрывает цепи, так крепко сковывающие внутренности. Нет их больше — непростительных, искренних. Шёпотом не обернутся, чужое сердце не тронут. Ни к чему будоражить юность, ранить острыми осколками своей разбитой любви. Чонгук не должен знать.
И разделить свою печаль не с кем — осуждение встречно. Хмурые взгляды солнце затмили. Чонгук не понимает. В одиночку совсем тошно, ведь Юнги старательно избегает. И больно до слёз — будто шипами едва сорванной розы по ранам глубоким. Неужели ты этого хотел, Юнги?
Молчание рвёт лёгкие, на прорыв идёт. Юнги почти не сдаётся. Точки соприкосновений стирает, ломая цветные оттенки. Омывается всё серым, пустым. Внутри — гниение. Чонгук не выдерживает, в нём огня глупого больше.
— Мы друг без друга не сможем. Мы — одно целое. Команда.
И Юнги соглашается, комкая ещё не засохшие чернила. Под рёбрами — кольцо рук, сжимающих вдруг бережно. Не сбежать уже, не скрыться. Острые черты мягким отдают. Чонгук дышит им — уставшим, совсем потерянным Юнги. Вдыхает чужую горечь, носом по скуле ведёт, крепче обнимая. Неправильно всё до безумия, как в перечёркнутых словах. Лирика их безобразна, с привкусом отчаянных надежд. Юнги почти смеётся — вот так вот сдался, слабый. Чонгук его запоминает — лишь руками не рвёт, не сжигает вечные льды. Сами плавятся.
— Давай попробуем как все.
А как это — у всех? Что это за дружба, где оба тянутся друг к другу, ломая все запреты? Юнги не может так.
— Спокойной ночи, Гукки. Утро всё изменит.
И разрывает. Выпутывается из объятий, на балконе исчезает, зажигалкой щёлкая. В пепел впору самому бы обратиться, и как некстати строки всё ещё не сожжены. Чонгук их расправляет, вчитывается. Обида рушится, давит новым комом. Слов много — и все они о них. Неправильных, запутавшихся между. Давно ли так?И есть ли выход?
Холодный ветер направление меняет, Юнги почти задыхается. Внезапно хочется на дно, да только он и так уже там. Дым ядом стал, медленно убивая. Юнги возвращается в пустоту — лишь смятые листы всё ещё на месте. Строки размазаны солью, почерк вдруг меняя. Не просьба — крик души.
Давай сожжём все мосты.
