Такое бывает — краски блекнут от дождя, на холоде трескаются, пеплом осыпаясь. Тэхёновы краски сменили оттенок на грусть. Он не искрится больше жизнерадостными огоньками, лишь наблюдает расцвет чужой весны.

С Юнги было просто. «Делим квартиру, мы же земляки, можем и сдружиться». Тэхён пожимал бледную руку — совсем тонкую, почти прозрачную, утопавшую в его собственной, смуглой. Юнги даже улыбался. По настроению. Тэхён был его причиной готовить завтрак по утрам, а не обходиться литрами кофе в компании сигарет. Они привыкали друг к другу — медленно, но верно. Юнги пропадал на учёбе днём, а вечером зависал в клубах, стремительно прожигая свежесть молодости. «У меня там вдохновение, знаешь». Тэхён знал. У него своим вдохновением Юнги в мыслях, до рассвета бессонницей дар. Тэхён учился жить заново, пытаясь стать важным для Юнги. И ему почти удалось достать звезду, но холодный огонь её оттолкнул. «Эй, парень, я ничего не обещаю, но мы можем попробовать». Юнги был пьян, Тэхён — тоже. И восхитительно чувствовалась горечь спирта в поцелуе, загоралась невиданной палитрой темнота. «Брось свои клубы, я стану твоим вдохновением». Тэхён рисковал, бросая тузы. С Юнги было просто. До появления Чонгука.

В какой-то момент паззл рассыпался, осколки врезались в босые стопы. Тэхён недоумённо смотрел на вечернего гостя, топтавшегося на пороге их с Юнги квартиры. «Проходи, мелкий, замёрзнешь совсем». Сомнений нет — Юнги привёл чужака. Тэхён вкрадчиво ловил тихие слова, мол, я вызвался учить Чонгука игре на пианино, правда здорово? Здорово, — думает Тэхён, чувствуя как осколок разбитой чашки проникает глубже. Он улыбается так же разбито, пока Чонгук неловко кланяется, скрываясь за дверью в комнату Юнги. Просто прекрасно, — думает Тэхён.

Ноябрь плавно перетекает в зиму, и постель Тэхёна покрывается невидимым инеем. Юнги больше не ночует у него, зато Чонгук буквально поселился высокой стеной между ними. Малец всё чаще оставался в их квартире на ночь, под предлогом позднего времени для отбытия к себе домой. Однажды Юнги проговорился о том, что Чонгук боится спать один. На вопрос Тэхёна «почему бы мальчику не спать в доме своей семьи» Юнги тихо ответил: — «он сирота». Дальнейшие расспросы отпали — Тэхён бессилен перед братской опекой Юнги над Чонгуком. Последний шанс — «а как же мы, Юнги?» обломался ледяным. «Я ничего не обещал». Грустная мелодия уже давно замолкла и оба обернулись на приоткрытую дверь. В чёрных глазах Чонгука Тэхён увидел конец своей зари.