Ни одной дельной мысли. Шаром покати. Дурацкое имя. Шар. И зачем его катать? Ну, хоть что-то.

Конечно, эта мысль вряд ли поможет мне отвести дуло ствола, упёртое прямо в лоб. Нормально в душ сходили, ничего не скажешь. А секцию проверить? Ну мясо на выгуле, честное слово.

– Ты сам пойдёшь или тебе помочь? – с ухмылкой спросил здоровый детина. Он широко расставил ноги и смотрел сверху вниз, смешно выгнув одну бровь.

Я откинулся на спинку кресла, неудобно задрав голову вверх.

– Ты чо, тупой что ли? – наклонился здоровяк, схватил меня за шею, приподнимая со стула. – Я с тобой говорю, понятно?!

Когда он приподнял меня, я смог разглядеть под его правой рукой, в которой он держал автомат очень старой конструкции, ухмыляющуюся Рыжую и выглядывающую из-за её спины остальную часть команды. Я посмотрел на неё, сделав рукой вопросительный жест, перевернув руку ладонью вверх, немного боком. Она пожала плечами и кивнула себе за спину.

Ну, да, надо бы показать. В нашу первую встречу они вряд ли поняли, что произошло. А в поезде совсем не тот уровень был – даже не шавки «вторженцев», а так, что-то вроде шевелящейся биомассы. Они этим «гончих» кормят. Были мы как-то на одном деле… Ладно, не сейчас.

Рука с автоматом упала на пол, детина противно завизжал и отпустил мою шею. Я специально развернул его боком, приподняв двумя пальцами под подбородок.

– Значит, так, рекруты. Основной задачей на поле боя для вас будет являться выполнение боевой задачи и… – я с удовольствием отключил верхний слой «жвачки», внимательно наблюдая за реакцией «ведьм», – ...добыча.

В моей челюсти взвизгнуло, верхние клыки резко удлинились, прижав губу к нижним зубам, нижние клыки стали немного шире. Здоровяк посмотрел на меня умоляюще.

– Всё будет хорошо, – улыбнулся я и укусил его в шею, одним из клыков попав в сонную артерию. Через секунду зубы завибрировали, раздирая податливую ткань тела и высвобождая горячую жидкость. Наполнив рот, я отпустил сильно побледневшего мужика, и ударил его под дых, проведя руку снизу, с хорошим размахом.

Утер губы и стряхнул с плеч стальную крошку вперемешку с чем-то мягким, осыпавшуюся с потолка после того, как тело детины исчезло в темноте за те-сталью.

– А… Я думала, это такой извращённый способ убийства, – протянула Ведьма, – Когда там, в поезде. Мало ли сект в галактике.

– Это способ питания, – сегодня какой-то день объяснений. Ладно, обещал.

– Я когда-то слышала о таком. Ещё слышала, что такую модификацию делают только элитным солдатам, которых отправляют только в самоубийственные задания, в самые горячие места на фронте. И что их всего ничего на весь объединённый фронт.

Сказка для гражданских, им так спится крепче.

– Добро пожаловать в Сот, – широко улыбнулся бестия, хлопая новенькую по плечу.

– Куда?

– Специальный Отряд Террора, – решил я раскрыть карты.

– Это же выдумки… – неуверенно начала Ехида.

– И в первую встречу ты говорил, что вы из специального корпуса сдерживания! – не удержалась Ведьма.

– Добро пожаловать в выдумку, – пожал я плечами, усаживаясь обратно. – Да, говорил. В корпус армии же входят отряды, правильно? А теперь быстро проверить секцию и отчёт мне в динамик каждые пятнадцать минут. Ещё раз меня отвлекут – отправлю к Мангусу.

Уходя, новенькие шептались: «Мангус ещё кто такой?», «каждый раз что-то новенькое», «он вообще нормальный?» и в таком духе. Привычная история, только длится обычно намного меньше. Попытался вспомнить имена последних рекрутов, которых притащил на базу. Сколько их там было? Три, кажется. Целый «ковчег» тогда нашли, хотели пригнать к нашим. Два миллиарда прохлаждающихся в капсулах потенциальных бойцов. Живыми привели троих. Кажется, они даже прошли обучение. Может, в пятерке у Лео? Ему тогда как раз троих не хватало.

Ни одной дельной мысли. Шаром покати… Рыжая тоже молодец, конечно. Могли бы и обговорить. Чего их учить, если они на столе инженеров «Земле отдадутся»?

Да, Рыжая… Мы познакомились при очень странных обстоятельствах.

– Ты уверен, что на «это» вообще стоит тратить время?

– Он пережил имплантацию! Это же ценнейший материал! Нельзя просто так взять и уничтожить все наработки!

– Да ты посмотри на него. Уже неделю смотрит в стену, в одну точку. Даже от питания отказывается! То есть, не отказывается. Вообще ничего не делает!

– А ты его стукни.

– Чтобы руку сломать? Нет, спасибо.

Опять этот шум. Чего этот шум хочет? Какая разница. Ни друга, ни денег, ни связей, ни тела, ни шанса. Ничего. Я мертв. Я мертв? Пусть этот шум прекратится. Пожалуйста.

У меня отняли всё. Сначала предательство лучшего и единственного друга. Потом жалкие попытки выжить на улицах Муравейника, где всем плевать на всё. Жалкое существование, когда сражаешься не за идеалы, и не за деньги. Сражаешься за следующий день. Бездумно, зло, оскалившись. Потому-что так надо. Потому-что по-другому не можешь. Потом правительственные рейды по притонам и ночлежкам. Всех загребли. Всех. И меня вместе с ними. Тогда шёл дождь и спать было неуютно совсем. Еле освещающиеся серые стены от тех, кто мог добыть себе света. С дырявого потолка на койки самых неудачливых падали тяжёлые промасленные капли. Холодно.

Потом боль. Я бил, кусал, дёргался изо всех сил, пытаясь даже не вырваться, а оставить как можно больше отметин на руках, которые меня держали. Зацепиться за жизнь хотя бы так. Я – умру, а отметины останутся. Продлю свою жизнь.

– Смотри, он усмехается! Это хороший знак, значит есть какая-то реакция!

– Да это просто рефлекс.

– Позовите! Позовите её, немедленно!

Опять этот шум. Чего этот шум хочет… Да, я не безгрешен. Мы проворачивали делишки, зарабатывали деньги. Теперь я понимаю, что страдали люди. Сильно страдали. Умирали ради наших с ним денег. Наверное, я умер… И это расплата.

Потом тишина. Пустота. Старого тела больше нет. Меня больше нет. Я мёртв.

– Но ты ведь всё ещё хочешь ему отомстить? – приятный, немного хриплый голос заполнил пустоту.

Я резко поднял голову. И первое, что увидел – огненно-Рыжие волосы.