И тот, кого я поцелую, наверно, воскреснет…
Шмендра — «Блюз»
Каким бы долгим ни казался Путь, он часто видится мне огненным шлейфом с тающими во тьме искрами. Это драгоценные крупицы того, что мне удаётся найти и сохранить. Но, чтобы научиться хранить, пришлось многое пройти: загонять себя в новые рамки и подчиняться чужим правилам, идти на компромиссы с не слишком дружественно настроенными существами и искать среди них союзников. Однако любое усилие того стоило.
— Постой, ты не справишься одна! Этот демон убьёт тебя! — храбрый босоногий мальчишка в растрепавшейся на ветру головной повязке бежал за мной до самой границы оазиса.
Отдавая должное смелости ребёнка, я обернулась и спокойно проговорила:
— Всё будет хорошо. Возвращайся домой.
Мгновение-другое мальчуган смотрел на меня расширившимися от удивления глазами, а затем со всех ног рванул в обратную сторону. Начиналась пыльная буря и ветер гудел ничуть не хуже, чем монстр, за которого они приняли наводящее страх на окрестности существо. Но хуже всего было то, что поднимающийся в воздух песок мешал рассмотреть что-либо впереди.
Демон.
Мои губы против воли изогнулись в горькой усмешке. Знали бы они, кто тут настоящий демон, пересмотрели бы свои взгляды на эту жизнь в принципе. Только навряд ли моим словам поверил бы хоть кто-нибудь в этих землях.
Намотав шарф на лицо и часто жмурясь, я уверенным шагом двинулась вперёд сквозь серо-красную пелену песка. В том, что будущий противник чувствует моё присутствие, сомнений не было. Он был одним из падших богов, одержимых местью и ненавистью. Из тех, кому участь, что они готовили для меня, пришлась особенно не по вкусу. Пребывание в новой Бездне лишило божество рассудка, а прикосновение чистого хаоса всего лишь изменило облик согласно содержанию.
Ощущая всем своим существом чужой гнев, захлёстывающий не хуже песчаной бури, я ожидала увидеть злобно сверкающего красными глазами-лунами тёмного исполина, но вместо этого наткнулась на странное создание лишь вполовину выше меня. Чёрные лохмотья одежд непрерывно трепетали на сильном ветру, из-за чего казалось, будто божество имеет не одну пару рук. Дополняли ряд неприятных впечатлений отсутствие головы и ментальные импульсы, которыми меня начали атаковать в первую очередь.
— ТЫ, ТЫ, ТЫЫЫ! — набатом звучал его голос, ввинчиваясь в уши и вызывая приступы дурноты.
Зная любовь падших богов к бесплодным землям, пескам, льдам и скалам, я намеренно обосновалась в пустыне. Только всякий раз, когда приближался черёд нового сражения, они всё равно умудрялись преподнести мне какой-нибудь нехороший сюрприз.
Не медли, вот и всё. Я прикрою тебя ненадолго.
Голос наставника стал для меня глотком свежего воздуха. Я перестала слышать крик божества и сорвалась вперёд, распахивая крылья. Сейчас они были почти незримыми, будто призрачными, в то время как моё тело стало более уязвимым, но по большому счёту это ничего не меняло…
На песок падали капли алой и чёрной крови, тут же поглощаемые и заметаемые песком. Резкие взмахи крыльев рождали глухой гудящий звук, когда острые всполохи-перья касались плоти противника, оставляя рваные раны. Смертельная пляска среди барханов напоминала некий ритуальный танец, пока не наступил момент, когда пламенные крылья не засияли ярче, смыкаясь внутри изменённой плоти существа, бывшего некогда богом. С его смертью буря ослабла, хоть и не прекратилась совсем.
— Ты так и не научилась защищаться, — послышалось совсем рядом, прежде чем мои плечи прикрыли тёплые тёмные крылья.
— Не привыкла, — откликнулась я, рассеянно взглянув на свои окровавленные ладони. Срединные миры имеют свою специфику, и, чтобы быть значимой, тут приходится быть уязвимой.
Закрывая глаза, я чувствовала, как томительный пустынный жар обращается мягким убаюкивающим теплом и как охватывает тело воздушная лёгкость.
Я видела, как стремительно возвращаются к истокам очищенные сущности падших богов и замечала то, что в обычное время оставалось скрытым от взора: например, таинственную Библиотеку и её обитателей, а ещё всех тех, кто продолжает помнить меня и ждать, а ещё ненавидеть и любить.
Словно во сне, я потянулась сквозь плотное марево срединного мира к заветному сиянию, мерцающему в такт моему собственному духу. Наше лёгкое соприкосновение было подобно самому нежному и невесомому поцелую. И, наверное, к лучшему, что оно не передавало той неизбывной тоски, с которой мы уже давно стали неразлучными.
Живи, Пламя моё. И жди меня…