…какой бы стороной к вам не повернулась жизнь, это всегда будет зад.

   Быть котом стремно — понял Грей через почти полтора месяца кошачьей жизни. Ну, то есть он всегда так думал, но именно после первого полнолуния в кошачьей шкуре эта истина ударила его топором по маковке.

   Ты не можешь пить кофе, курить, колдовать, воевать с нежитью, пугать людей с былой эффективностью. Даже поговорить ни с кем не можешь — и это было самой странной хренью в жизни Грея Фуллбастера в целом. Потому что он никогда не был социальным человеком. Он мог позависать в компании таких же отбитых на всю голову фриков, но неизбежно наступало время, когда ему требовалось пространство и одиночество, обычно это выражалось в том, что Грей начинал раздражаться на ровном месте и забиваться в труднодоступные места. Некоторые друзья понимали и оставляли в покое, некоторые (Нацу) о личном пространстве вообще никогда не слышали, но с Драгнилом можно было подраться на виду у какого-нибудь препода, разнести что-нибудь, и наказания в противоположных концах академии обеспечены. Но сколько бы времени Грей ни получал в свое распоряжение, его никогда не хватало, чтобы даже насытиться им, не говоря уже о пресыщении.

   А сейчас, после короткого, но веселого взаимодействия с обитателями пивнушки, он ощутил голод по человеческому обществу, голод по тому, чтобы быть частью этого самого общества, потому что по факту рядом всегда была Джувия.

   И она, конечно, болтала сама с собой, наполовину с Греем, предугадывая его вероятные ответы, но это было не то же самое.

   Потому что она не угадывала.

   Грей предполагал, что все их диалоги протекают в формате «Что Джувия думает о том, что скажет Грей, исходя из ее о нем знаний, и перенос ассоциации с человеком на кота». Но в голове Джувии царил какой-то другой Грей, которого настоящий он, вероятно, придушил бы во сне.

   За кого Джувия принимала его?

   Сам про себя Грей никогда ничего думал, просто творил, что хотел, а потом делал вид, что так и надо. Но Джувия, отвечая за него, говорила какие-то дикие вещи. В любом случае, общение, таким образом, у них протекало удручающе односторонне. И, следовательно, Грей имел право немножечко грустить.

   Не то, чтобы общение с Джувией было пределом его мечтаний, но если иного выбора нет, то она хотя бы была ведьмой, иногда адекватной и, как минимум, не раздражала.

   Она была забавной, а слабость Грея ко всему забавному недооценивать не стоило.

   Грей лежал на потрепанном жизнью и временем диване в передней комнате и не подозревал, что может быть еще кое-что в его ситуации, что хуже, чем проблемы с общением и бытием котом.

   Не подозревал, пока частично завязанный на него барьер вокруг дома, не взвыл ему прямо в мозг, возвещая о госте. Причем, о госте знакомом.

   Впрочем, не нужно было никаких крутых чар, чтобы понять, что в гости завалился Рэдфокс. Стук железных подошв его ботинок трудно с чем-то перепутать.

   Грею хотелось заорать дурниной, но все, что он сделал, весь встопорщился и приготовился вгрызться во что придется, потому что Гажил скотина, а еще он разбирается в превращениях, и если уж кто и спалит фальшивого кота, то только он.

   Рэдфокс мгновенно заполнил всю небольшую комнату собой. Джувия, радостная, напевала что-то на кухне, возясь с чаем. Грей хотел спасаться бегством.

   Но его уже заметили. На загривок опустилась огромная ладонь и осторожно потрепала. А потом Гажил прищурился, посмотрел на Грея внимательно.

   И все понял про него.

   — Нихуя… ты умудрился, — прошептал Гажил, подняв Грея за загривок к себе ближе, чтобы получше разглядеть. Грей максимально постарался закатить глаза. Но получилось, что получилось.

   — Мяу, — сказал Фуллбастер. И это все, что он мог сказать по этому поводу. Но изобразить «пожалуйста, только ей не говори» получилось лучше.

   Джувия вплыла в комнату с чаем как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гажил, решив отыграться за все хорошее, принялся терроризировать Грея.

   — Оу, — протянула она умиленно. — Вы подружились.

   Грей в этот момент как раз вгрызался Гажилу в руку, пытаясь разодрать ему что-нибудь когтями. Удачно пытался.

   — Ага, — хмыкнул Гажил. — Ты же знаешь, я дружу со всеми котами.

   И, скотина такая, подбросил Грея в воздух и поймал.

   Грей почувствовал максимально сильную потребность нагадить ему в тапки при первом же удобном случае.

   Но для общения с ним с глазу на глаз, Грею пришлось сопровождать Гажила в сад.

   — Ты знаешь, тебя искали, пока пергаментная птичка не сообщила, что ты жив, — сообщил Гажил, закуривая. Грей почувствовал зависть. — Как угораздило-то?

   Грей нацарапал когтем по земле «Лилика».

   — А, — только и ответил Гажил. — Это смешно, знала бы Джувия.

   «Не смей».

   — Да понял я. Кстати, Лилика осталась без дома и ее любимого гардероба. Твоя работа?

   «Спрашиваешь».

   — И что ты будешь делать?

   «Ждать. Пока не перебьет».

   — А можешь в следующее полнолуние засосать Джувию. Она в тебя по уши втрескалась еще в академии.

   «Хуйня».

   — Согласен. Но канает.

   Они помолчали, дыша вечерней прохладой.

   — Я еще по барьеру понял, что ты тут наследил. Не ожидал, правда, что ты прописался здесь, как домашняя зверушка.

   «Джувия», — царапает Грей. — «Три работы».

   «На кой».

   — Лучше услышать самому, — только и говорит Гажил, сгребая Грея на руки. — Не шипи на меня. Мой дружбан стал котом — имею право насладиться этим. Начерта только ты так отожрался-то? Ауч!

   Джувия как раз вытаскивала из печи яблочный пирог, когда на кухню ввалился один Гажил и один кот, пытающийся отгрызть ему лицо. Количественное уточнение было важным, ведь они оба могли сойти за легион чистейшего хаоса.

   — Слух, Джувия, ты долго еще собралась в этой глуши тухнуть? — интересуется Гажил.

   — Ты же знаешь, Джувия пока не может вернуться. Ей надо стать архимагом, — запальчиво заявила Джувия.

   Гажил хлопнул себя по лицу ладонью.

   — Да, и когда станешь, все твои проблемы чудом разрешатся, и Фуллбастер падет к твоим ногам, сраженный наповал светом твоего ума, — язвительно хмыкнул Рэдфокс.

   — Ты не понимаешь! Он из известной семьи, и очень-очень талантливый и добрый, ему не подходит кто попало, и… Джувия не может похвастаться колдовским происхождением, но она может варить зелья. И если Джувия добьется звания архимага она, наконец, сможет подойти к Грею и…

   — Ничего не будет Джувия, — неожиданно мягко заявил Гажил. — Даже будь ты трижды архимагом, весь этот розовый мирок твоих фантазий о любви с первого взгляда рухнет. Потому что я знаю его.

   — Даже если ему понадобится время влюбиться в Джувию! — голос Джувии повышается и опасно звенит. — Она хотя бы будет достаточно талантливой, чтобы ее приняли.

   — Джувия, его семье до лампочки талант и происхождение, если Грей решит жениться на козле, они это примут. Все, что тебе было нужно сделать — это взять ноги в руки и пойти к нему знакомиться, а не шпионить за ним из-за угла. Потому что ты знаешь о нем все, а для него ты — незнакомка. И поверь мне, к людям он привыкает долго.

   — Джувия просто хочет быть лучшей… — говорит она упавшим голосом. — Она ведь до академии вообще не контролировала себя, у нее не было друзей, только погода, которая всегда портилась, стоило ей расстроиться. Джувия ведь до сих пор через раз вызывает дожди. Однажды она сидела под дождем у любимого фонтана в академии. Было очень грустно… И появился он. Он бежал через двор, ругаясь на дождь, как и все, но тут… Он остановился, щелкнул пальцами, и дождь стал снегом. Снег падал огромными белыми и пушистыми хлопьями, такой чистый и тихий… До этого никто не мог ничего сделать с дождем Джувии. Этот снег покрыл землю, и во двор высыпались младшие ученики. Они устроили снежный бой, лепили снеговиков, смеялись… И это было наше совместное волшебство, Гажил. Он вот так по щелчку пальцев смог превратить то, что Джувия ненавидела, то, что ненавидели все, в причину для радости.

   — Ты никогда не говорила. Я думал, ты запала на его смазливую морду или что-то в этом роде.

   Джувия фыркнула.

   — Разумеется, он хорош собой, в нем идеально все!

   Грей все это время оторопело слушал этот диалог. Это было странно — узнать вот так, что, вообще-то, человек ради тебя, задницы, сидит в какой-то глуши… просто, чтобы заработать шанс подойти и заговорить.

   И что ты, вообще-то, просто пробегая мимо, перевернул чужую жизнь вверх дном. И даже не знал об этом, не помнил. Просто один из рядовых обычных дней — но для кого-то случилось чудо. А чудо, когда ты буквально почти всемогущий волшебник, дорого стоит.

   Джувия предстала перед ним в совершенно ином свете. Это было даже трогательно, что ли, как сильно она старалась приблизиться к нему.

   И Грей такого точно не заслуживал. Ну, как бы, Джувия и так достаточно крутая, и он регулярно задавался вопросом, а почему они раньше не общались, если они учились примерно в одно время и имели столько общих знакомых. Но теперь он понимал: Джувия не верила в свои силы.

   Перед глазами встала картина, как Гажил зовет ее на очередные дружеские посиделки, а Джувия отказывается, хотя очень хочет пойти. Но там будет Грей. И что будет, если она скажет не то, или кто-то из ребят не примет ее.

   Он представил, как Джувия каждый раз останавливается у досок позора и почета и долго вглядывается в его хмурое лицо на карточке. И каждый раз опаздывает на занятия после обеденного перерыва, потому что в столовой долго на него смотрела и не успела поесть нормально.

   Если раньше влюбленность Джувии казалась ему чем-то нервирующим, как и всякое нежелательное внимание со стороны девушек, то сейчас он в какой-то мере зауважал Джувию, потому что она не сдавалась и шла к своей цели. Пусть и, как сказал Гажил, по факту ей просто стоило подойти к нему. Хоть раз!

   Потому что, ну, он действительно дал бы деру от внезапно свалившейся на него влюбленной девушки, даже если она архимаг.

   А еще, как ему показалось, Джувия немного перебарщивала с идеализированием его. Что бы ни нашептывал Грею его здоровый эгоизм, но здравый смысл подсказывал, что даже если Грей не делает ничего ужасного, это не значит, что он хороший человек. Ему нравилось бороться с нежитью, и он охотно помогал людям, которых встречал, но также он точно знал, с какой стороны держаться за гримуар, и не стеснялся это делать по поводу и без. Магия льда требовала от своих носителей определенной холодности, и Грей не всегда мог проявлять милосердие или простое человеческое понимание. Он видел в вещах логику, видел удачные моменты и пользовался ими, не думая о проблемах морали и этики.

   Но для Джувии он был хорошим человеком. Просто потому что она так решила, и Грей когда-то, в трудное для нее время, щелкнул пальцами и превратил дождь в снег.

   Это было… мило с ее стороны.

   Грей подошел к ней ближе, и встал передней лапой ей на колено. Джувия тут же сгребла его в объятия, прижав к груди.

   Смотреть на Гажила сейчас не хотелось, но еще страшнее было подумать, что у него в голове при виде этой сцены.

   Но Грею было все равно. Джувия была хорошей девушкой, и точно не заслужила прозябать в глуши, гоняясь за каким-то мифическим Греем Фуллбастером из своей головы.

   Джувия хотела на свободу, и Грей это видел, она хотела увидеть море еще раз, и Грей мог это устроить.

   И если он хотя бы на четверть также хорош, как думает о нем Джувия, он должен ее освободить от себя. А в качестве кота это было почти невозможно.

   Быть котом стало на порядок хуже.

   Остальную часть разговора Грей, разумеется, прослушал, слишком занятый размышлениями. А когда Гажил вышел в сад покурить, увязался за ним, чтобы продолжить их общение.

   Первое, что нацарапал на земле Грей, было глубоко нецензурным. А потом:

   «Давно она».

   — Я уже и не помню, мне кажется, что всегда. Она жила в моем блоке в соседней комнате. Мы познакомились, когда я бренчал на гитаре…

   «Пытал гитару».

   — Она постучалась ко мне в дверь, и я думал, что сейчас начнутся вопли, мол, какого хрена, в такое время, все такое. Но она попросила зайти, чтобы послушать. И сидела что-то вышивала, пока я музицировал. Ей нравится моя музыка.

   «Она странная»

   — А Лаксас, если помнишь, разбил мою первую гитару об мою же голову. Наверное, это была судьба, типа мы оба такие… несущие вещи, которые никто не понимает. Ну и вот, я решил, что бить рожи всем, кто на нее наезжает. О нет-нет-нет, я знаю, что ты сейчас напишешь, не смей, придурок.

   «Кто-то»

   «Очень»

   «Мягкий»

   «Внутри».

   — Я тебя ненавижу, Фуллбастер, — прошипел Гажил. — И мы оба прекрасно знаем, что поселилось в твоей голове после откровений Джувии. Так вот, разобьешь ей сердце — я разобью тебе твою тупую черепушку.

   «Оно и так будет».

   «Я точно не вписываюсь в ее фантазии».

   — Да я знаю. Но отшивать ее просто для того, чтобы отшить, ты не будешь. Пусть разочаруется в тебе сама. Подпусти ее.

   «А если не сработает».

   — Она хорошо готовит.

   «Спасибо»

   «Друг».

   Гажил хмыкнул.

   — Ну, а чего ты хотел, я заинтересованное лицо.

   «В чем».

   — В счастье этой девчонки, конечно. Она сохнет по тебе. Значит, либо вы будете счастливы вместе, либо она переключится на кого-нибудь другого.

   «Тебя».

   — Тьфу на тебя, Грей. Она, конечно, хорошая, но у меня были годы на то, чтобы начать к ней что-то чувствовать, и, ну, как бы, нет?

   «Звучит как вопрос».

   Гажил остался у них на ночь на диване в гостиной. Диване, который был ему короток примерно на полметра, да. И растворился на следующей день в утреннем тумане, грохоча своими железными ботинками.

   А Грей чувствовал леденящий душу ужас, когда поймал себя на мысли, что думает о жилище Джувии, как об их доме.