Джувия о своей любви кричала с первых минут их знакомства.

Это удивляло и настораживало Грея с его здоровым недоверием к людям. Да и какой идиот будет вот так вручать свое сердце тому, с кем знаком пять минут, все пять из которых вы пытались друг друга убить. Вот и Грей не поверил поначалу, очень уж походило на обычную попытку сбить противника с толку, отвлечь, втереться в доверие. Грей бы и сам так сделал. Не стал бы притворяться влюбленным, конечным, но это было ему знакомо: сделать вид, что согласен на условия врага, а потом улучить момент и… как-нибудь интересно сымпровизировать.

Потом, когда стало ясно, что Джувия — девчонка хоть и с придурью, но хорошая, он решил, что продолжение всей этой истории с влюбленностью — это ее способ укрепиться в новой гильдии. Хороший способ, ничем не хуже других. Грей бы даже подыграл, если бы не смутное подозрение, что играть будет в эту игру он один.

Грей присматривал за ней. Джувия изливала в пространство концентрированную любовь, так что топило даже непричастных.

Он заботился о ней так, будто она была его ответственностью. Так оно и было, в принципе. Он не просил, но она была здесь из-за него.

Грей смотрит за ней. Будто диковинное существо перед ним. Эдакий сгусток нежности ходит вокруг, всегда благодарный и готовый окутать заботой. Неловкий и громкий.

Она кричит.

«Заметь меня!»

«Посмотри на меня!»

«Не отталкивай меня!»

«Я люблю тебя!»

И Грей не мог не видеть ее.

Джувия было упорной, и все мягкие способы, которыми он мог бы ее отвадить, быстро показали свою бесполезность. А все прочие методы Грею не нравились. Он не хотел делать больно человеку, единственной ошибкой которого была любовь к нему.

А потом произошло нечто странное. Оно завелось в нем, как заводится плесень в забытой на дне холодильника пачке сметаны. Завелось — и все тут.

Только вот со сметаной делов-то — поворчал и выкинул.

А сердце… его фиг выкинешь.

Джувия, как и полагается поистине удивительному созданию, ощутила брешь в его защите. И рванула, понеслась к нему на всех парах, собирая по дороге все грабли, которые Грей вокруг себя раскидал за годы формирования своего дурацкого характера и сбора всех возможных травм и проблем.

Наверное, со стороны было смешно за ними наблюдать. Джувия кричит о своей любви на всю страну, и этот крик разбивается о стену молчания Грея. А через пару дней они на всю ту же публику держатся за руки. Да, это было не то, о чем все подумали, но кому какое дело вообще есть до правды, если об этом через пару дней чиркнули в газетенке как об одном из самых романтичных моментов прошедшего события, а их обозвали лучшей парой этих игр.

В общем, странные у них с Джувией были отношения. Хотел бы Грей чего-то другого?

Вообще нет.

Особенно когда они достигли взаимопонимания.

Только вот просто взять и крикнуть обо всем так же, как Джувия он нем мог. Это было что-то вроде попыток задействовать отсутствующую конечность. Мозгом ты сколько угодно можешь отдавать команды, скажем, руке, но факт останется фактом: выполнять тебе их нечем.

В самом деле, он, что ли, настолько отмороженный.

Джувия, конечно, не требовала. Она была шумной за них двоих.

А Грей говорил о любви, не говоря о любви.

Однажды ночью они с Джувией возвращаются домой из гильдии, не избежавшие некоторого количества выпивки. Джувия растекается по кровати, не удосуживаясь раздеться, сверкает хмельным взглядом. И улыбается так по-особенному призывно.

Грей больше чувствует, что улыбается в ответ, чем делает это осознанно. Отбрасывает футболку куда-то в сторону. Вышагивает из брюк, не путаясь в штанинах: важное умение, когда ты немножечко пьян. И в конце пути его ждет все еще одетая Джувия, о ней тоже нужно позаботиться. Грей притягивает ее к себе, скользит рукой по талии за спину, там находится аккуратная собачка молнии, за которую нужно всего лишь потянуть, какое замечательное платье.

Мысли слегка скачут с одного на другое, и на пару мгновений Грей отвлекается на воспоминание об одном из платьев Джувии, застегивающемся на целую бесконечность маленьких пуговиц, и о своих страданиях, когда он в начале вечера помогал Джувии его застегнуть, а потом, когда они вернулись домой — снять. Платье было красивое, а Джувия в нем — еще лучше. Но стоило ли оно того?

В четыре руки они скидывают платье, и Джувия остается перед ним в нижнем белье и своих ботфортах. И вообще как бы уже очень хорошо, но вряд ли они, закончив, смогут найти в себе силы встать с кровати и хотя бы завалиться в душ. Так что оставлять Джувию в сапогах до утра так себе вариант, и Грей под очень тяжелым взглядом Джувии начинает сражаться с обувью. Не то чтобы это было сложнее, чем молния на платье, но когда перед глазами находятся молочно-белые бедра, на которых плотно обтягивающие голенища ботфортов оставили розоватые следы… Никто бы не стал обвинять Грея в том, что он очень отвлечен.

Джувия не очень помогала своими томными вздохами.

Зато, когда Грей смог закончить начатое и поднял взгляд, его встретила свободная от бюстгальтера грудь и ее совсем уже замученная ожиданием владелица.

Собственно, на этом моменте мозг Грею и отказал окончательно.

Уже утром, щурясь от попадающего в глаза солнца (ни один из них не подумал вечером прикрыть шторы), Грей был абсолютно счастлив. Это чувство преследовало его уже достаточно долго, чтобы временами вызывать тревогу. Было сложно привыкнуть к тому, что все хорошо. Но еще сложнее — не думать о том, что это хорошее с ним не навсегда.

В прошлом темными ночами Грей успешно сражался с собственными мрачными мыслями в одиночестве, сейчас же он был беззащитен перед своей тревогой в моменты тихого счастья, когда Джувия лежала рядом с ним, и ничто не говорило о том, что это спокойствие закончится.

Грей уставился в выбеленный потолок.

«Ты дурак», — говорит он сам себе.

Все будет нормально.

Щеки касаются ледяные пальцы. Руки у Джувии всегда холодные, их всегда нужно греть. И ей повезло найти человека, который даже не вздрагивает, когда чьи-то озябшие ладони проникают под одежду, чтобы коснуться горячего живота.

Грей не против, чтобы она об него грелась.

Джувия сонная, встрепанная, но уже убийственно ласковая. Будто любовь в ней просыпается раньше, чем она сама.

— Я люблю тебя, — шепчет Грей почти отчаянно, и это оглушает сильнее, чем крик во всю глотку.

Ее ответная улыбка сияет ярче всех звезд на небосводе вместе взятых.