– Джесси, тебя шеф на ковер вызывает.

Ковбой выругался сквозь зубы.

– Приперся и возомнил себя шефом. Что ему надо?

– Обсудить твой промах.

– Награду, что ли, выдать решил? – усмехнулся МакКри, но тут же помрачнел: – Да, промахнулся, с кем не бывает?

– В упор?!

– Циглер, когда в тебя со всех сторон палят, даже Джек со своим читерским визором промажет. Так что угомонись и не ври, что он не рад.

– Так а почему ты до сих пор не в штабе?

– Хочу надрать задницу тому засранцу, благодаря которому я порадовал шефа.

МакКри насмешливо хмыкнул, когда Ангела вздохнула:

– Смотри только, чтобы тебе самому не надрали задницу.

– Не волнуйся, док. Все будет окей. Отбой.

Отключив связь, МакКри ухнул в звенящую тишину. Лишь несколько секунд спустя он начал вычленять отдельные звуки – пение птиц, шелест ветра с другой стороны храма, шепот цветущей сакуры… Да уж, похоже, Ханамура стала для бывших агентов Overwatch чем-то вроде места встречи для выяснения отношений. Вот только у МакКри оное выяснение состояло в ровно противоположном, чем как у того кибер-разгильдяя, что приходится младшим братом «засранцу».

Докурив сигару, ковбой взглянул на солнце. В пылу битвы, в общем-то, можно было назначить свой собственный полдень когда угодно, хоть ночью, но для честной дуэли так не прокатит. Тем более если точно знаешь, что твой противник тоже знает, что такое честь.

– А вот и полдень, – негромко сказал МакКри сам себе, проверил барабан револьвера и вышел из своего укрытия во внутреннем дворике храма.

Он не сомневался, что Хандзо Шимада все еще здесь.

Японский лучник отобрал у МакКри шанс поквитаться с мерзавцем, развалившим Overwatch. У Джесси в голове не укладывалось, что он когда-то служил под началом Гэбриэла Рейеса, нынче более известного как Жнец. А еще ему казалось смешным, что Джек Моррисон когда-то был близким другом Рейеса. Очень близким. Ну и плевать! Мало кому удавалось подобраться к Жнецу так близко и уйти после этого живым. И черт побери этого лучника, выпустившего стрелу за долю секунды до того, как МакКри нажал на спусковой крючок!

Джесси МакКри осторожно пересек внутренний дворик, не отходя далеко от стены, дабы не подставлять врагу спину, постоянно озираясь и держа «Миротворец» наготове. Позвякивали шпоры – всего три, на сапогах и на револьвере. Ковбой не старался быть бесшумным: все же он был заинтересован как можно скорее найти Хандзо – или чтобы японец сам нашел его.

Вот МакКри на минуту замер у ворот. Впереди – первая точка захвата. Можно пройти по открытой местности, а можно свернуть в небольшое помещение, но за ним все равно небольшой отрезок открытого пространства. В бою МакКри пошел бы вторым путем и преодолел бы последний участок кувырком. Но сейчас – не бой, а дуэль.

Ковбой сделал шаг за ворота – осторожно, словно сапер, ступающий на минное поле. Ничего. Еще шаг…

И очередной «звяк» шпор был заглушен «клацом» стрелы, застрявшей в стене в метре от головы МакКри.

Остальное было на уровне рефлексов. Кувырок в сторону, почти инстинктивное определение направления, откуда прилетела стрела, после чего туда отправилась светошумовая граната, а следом был разряжен барабан револьвера. Добравшись до помещения с колоколом, МакКри прижался к стене и замер, прислушиваясь.

Показалось, или неподалеку кто-то кашлянул? Похоже, МакКри все же задел лучника. Надо найти его и добить.

Ковбой вышел из маленького храма со стороны обрыва. Потрясающий вид. Но лучше держаться от потрясающего вида подальше, чтобы не стать его частью, если враг сбросит тебя. Хорошо, что Люсио с его ударной волной на их стороне.

МакКри не стал растягивать любование пейзажем. Он обернулся, поднял голову, посмотрел на крышу-пагоду. Дурацкая японская архитектура, из-за этих завитушек по углам ничего не видно, что на крыше творится. Поэтому ковбою пришлось обходить храм вокруг. Лучник определенно где-то здесь.

МакКри успел спуститься на небольшую площадку с обратной стороны от «второй базы» нападающих, как уловил звук дробного топота, и он приближался. Ковбой вскинул «Миротворец», готовый стрелять в любой момент…

И револьвер отправился в пропасть, выбитый из рук метким выстрелом из лука.

Джесси ругался долго и смачно. А что ему оставалось? Голыми руками лезть на лучника, которого он все еще не видел? Оглушить его гранатой и прикончить в рукопашной, пока не очнулся? И вообще, похоже, МакКри переоценил честность своего противника, раз он позволил себе лишить врага оружия.

Что ж, граната так граната. Ковбой проверил запас… и добавил несколько ругательств к уже прозвучавшей тираде. Граната оставалась всего одна.

А вот и Хандзо. Сидит на воротах, целится. Получай гранату, засранец!

Почему-то МакКри не удивился, когда лучник ловко увернулся, перепрыгнул на соседнюю крышу и снова скрылся. Только начал отступать к ближайшей стене. Обидно было бы получить стрелу в спину.

Однако прикрыть спину стеной было не суждено – вернее, суждено, но не сразу. Мастерский паркурщик, Хандзо материализовался за спиной у МакКри, спрыгнув с крыши, когда до стены храма оставалось пару метров. Ковбой перекатом ушел в сторону и так и остался в низком старте, собранный, как сжатая пружина, готовый рвануть прочь в любой удобный момент.

Черт побери, можно было ведь позвать своих на помощь, так нет, далась ему эта дуэль!

Хандзо Шимада целился в Джесси МакКри долгих тридцать три секунды. Ну, или не тридцать три. Целую вечность, короче. А потом взял и убрал лук за спину, стрелу вернул в колчан.

Сказать, что МакКри офигел – ничего не сказать.

– Эй… ты чего? – ковбой поднялся на ноги и вопросительно уставился на Хандзо. – Разве ты не хочешь меня убить?

– Если бы хотел, ты давно был бы мертв, – ответил японец, и у Джесси мурашки по спине побежали от его акцента.

– Шикарно, – процедил ковбой. – Чем заслужил такую честь?

– Hokori wa shi yori mo omoi*, – произнес зачем-то Хандзо, наверняка догадываясь, что МакКри не знает японский язык. – Ты достойный противник. Ты знаешь, что такое честь в бою, а нынче таких трудно отыскать.

– Зашибись.

И что теперь? Так и стоять, испепеляя друг друга взглядом, до скончания времен? Или любоваться? Прическа у Хандзо клевая. А татушка вообще шикарная.

– Где набил? – спросил МакКри, кивая на татуировку дракона, не столько из интереса, сколько чтобы разбавить неловкое молчание.

Хандзо посмотрел на свою руку, словно вспоминая, и произнес какое-то название на японском, которое МакКри не только не узнал, но даже не расслышал.

– Круто, – кивнул Джесси, прикидывая, стоит ли искать «Миротворец» или лучше купить новый револьвер, и если покупать, не будет ли это предательством по отношению к старому оружию. – Ну, я пойду?

Ковбой развернулся, сделал несколько шагов к воротам, ведущим в центральный храм. «Он не выстрелит в спину, не выстрелит…» – мысленно убеждал он себя.

– Постой.

МакКри замер. Хандзо приближался. Сделал несколько шагов, положил руку на плечо ковбою – тот вздрогнул. «Ага, какая честь, когда ты вздрагиваешь, как последний трус. Сейчас этот ненормальный японец решит, что никакой ты не достойный противник и…»

Закончить мысль Джесси не успел. Хандзо грубым движением развернул его к себе лицом, прижал к стене… и поцеловал. Дальнейшие мысли МакКри были сплошь нецензурными. Ковбой с ужасом понял, что его ноги становятся ватными и он уплывает. Черт подери, а засранец умел целоваться! Но… какого хрена?!

– Интересный вкус... будто изюм с медом, – констатировал Хандзо, прервав поцелуй. – Если я не ошибаюсь... это Te Amo**. Хороший выбор. Давно было интересно узнать, что за сигары ты куришь.

– Ты дурак! – выдавил МакКри, пытаясь взглядом собрать двоящегося японца воедино. – А спросить слабо было?!

– И не попробовать самому угадать? Так не интересно, – старший Шимада улыбнулся уголками губ. Обалдеть. МакКри впервые видел улыбку этого угрюмого японца. Впрочем, в пылу битвы особо некогда рассматривать, улыбается враг или нет.

А враг ли он сейчас?

– Знаешь, а я собирался тебя убить, – признался МакКри и усмехнулся. Да уж, нашел время говорить такое, будучи прижатым к стене. – Но я передумаю, если ты никому об этом не расскажешь.

– Слово самурая, – Шимада снова был серьезен, как обычно.

– Ну ты и зануда, – хмыкнул МакКри – и притянул Хандзо к себе, перенимая инициативу.

Все же полдень давно миновал, и час расплаты уже прошел.