Огненный шар коснулся воды,

Океану доверив свой сон,

Звезд еще нет, близок час темноты,

Синей дымкой укрыт горизонт.

Голос грозы затерян в горах,

Где проходят границы веков,

Время тревог тонет в древних снегах,

До рассвета еще далеко...

Ария - "Феникс"

Сквозь сон Хандзо услышал, как у Джесси зазвонил комм, но окончательно проснулся лишь когда тот убрал успевшую нагреться механическую руку с груди японца. МакКри еще несколько секунд поворочался, проклиная сквозь зубы настойчивого абонента, но потом все же протянул руку за коммом и принял вызов.

Хандзо чуть-чуть приоткрыл веки, чтобы убедиться, что на дворе все еще ночь. Повернул голову и посмотрел в окно – высокое, от пола до потолка, оно открывало прекрасный вид на чуть подернутую тучами луну, на вечно сияющий город и цветущий сад. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хандзо давно привык, что стоит на секунду расслабиться, позволить себе капельку чистой радости, как жизнь непременно дает под дых, в очередной раз напоминая, что не бывает в этом мире абсолютного счастья. Вот и сейчас лучник закрыл глаза и вполуха следил за разговором МакКри. Слушал, как сонное и недовольное бормотание ковбоя сменяется гнетущим молчанием, слышал, как тихо клацнул о край кровати протез, когда Джесси оперся на него, чтобы встать, слушал, как он ходил по комнате взад-вперед, иногда закрывая луну, свет которой пробивался сквозь веки Хандзо. Японец выровнял дыхание, хотя в груди поднималась тревога. Что-то случилось. И это что-то касается его, старшего Шимады. Он не мог объяснить, почему так думал, но некое шестое чувство буквально кричало об этом.

Поэтому когда МакКри закончил разговор и повернулся к Хандзо, чтобы разбудить, тот уже сидел на краю кровати и вопросительно смотрел на ковбоя. Однако Джесси замялся, подбирая слова, и, дабы сгладить неловкое молчание, полез в прикроватную тумбочку за сигарами.

– Собирайся, – бесцеремонно процедил ковбой, зажав зубами сигару и щелкая зажигалкой. – Твоего малого подстрелили.

Хандзо на мгновение опешил. А когда наконец понял, о каком малом речь, то опешил вдвойне – так как не знал, какой вопрос задавать первым. Кто еще знает, что Гэндзи жив? Кто и почему сообщил об этом МакКри? Как Гэндзи связан с ним? Кто его подстрелил? Почему? Мысли путались, и именно поэтому первые вопросы сорвались у Хандзо с языка на родном японском.

– Ну хватит щебетать, а? – фыркнул МакКри, натягивая штаны, и огонек сигары запрыгал в полумраке комнаты. – Мог бы уже запомнить, что я по вашему не понимаю.

Хандзо замолчал, собрался с мыслями и решил, что вопросы можно задать по дороге. А сейчас нужно поторопиться. Кто знает, успеет ли он еще увидеться с братом.

Кто знает, выживет ли Гэндзи в этот раз.

***

За несколько часов до этого в совершенно другой точке земного шара, когда Джесси и Хандзо вовсю развлекались, наслаждаясь обществом друг друга и не подозревая о том, что случилось в Нумбани, кое-кто другой, позабыв о сне, в очередной раз бросил вызов самой смерти. За окном заманчиво занимался рассвет, приглашая в сладкий и неглубокий утренний сон, но Ангела и не думала принимать его приглашение. На столе сгрудились полдюжины чашек с остатками кофейной гущи. Голографические изображения двоились перед глазами, но таблетка стимулятора должна была скоро подействовать. Операция длилась шестнадцать часов, мастерство доктора Циглер позволило вытащить из Гэндзи все пули, которыми его щедро нашпиговал неизвестный преступник прямо на концерте Люсио в Нумбани, вот только имплантаты почему-то категорически не желали восстанавливать симбиоз с остатками и без того искалеченного организма младшего Шимады. Ангела не собиралась сдаваться. Гэндзи стал частью их большой семьи – семьи Overwatch, – а за своих швейцарка была готова сражаться до последнего вздоха.

Вздох получился невольно, когда на плечо легла ладонь неслышно подошедшей Фарии.

– Как он? – спросила египтянка. Она, в отличие от Ангелы, успела вздремнуть, хотя в эту ночь полноценно так никто и не выспался – не до сна, когда соратник находится на грани жизни и смерти. На грани, с которой его однажды уже вытаскивали.

Доктор Циглер неопределенно пожала плечами и ответила лаконично:

– Стабильно.

Впрочем, она решила не уточнять, что состояние Гэндзи было стабильно тяжелым.

– А как ты?

– Нормально.

Фарра поняла, что больше слов из Ангелы не вытянуть. Также она знала, что глупо пытаться уговорить ее поспать, даже аргументируя это тем, что на свежую голову работается лучше. Ангела была на своем поле боя, и она не покинет его до конца – и сделает все, чтобы этот конец был победным. Так же как и сама Фарра не отступит, пока не отвоюет победу.

Поэтому Амари убрала руку с плеча Циглер, отошла и тихонько села позади доктора, чтобы хотя бы оказать ей моральную поддержку.

И, как ни странно, Ангелу осенило. Быть может, стимулятор подействовал, а может, поддержка Фарры действительно оказалась полезной, но внезапно доктору пришла идея, как можно спасти Гэндзи. Правда, придется оставить в нем еще меньше от живого человека…

***

Вторая операция закончилась ближе к вечеру, и Фарра наконец уговорила измученную Ангелу хоть немного поспать. Даже Люсио, не смыкавший глаз с тех самых пор, как Гэндзи первым рейсом доставили в штаб Overwatch, и первым вломившийся в палату, как только киборга привезли из реанимации, дремал, сложив руки на краю койки и уткнувшись в них носом. Гэндзи был единственным в своем роде, не машиной и больше не человеком, и даже не человеком с имплантатами, поэтому бесполезно было везти его в обычную больницу – нынешний младший Шимада был шедевром импровизации Ангелы Циглер, и ни один врач в мире не смог бы повторить подвиг искусного доктора. Впрочем, наверно, оно и лучше, иначе бы несчастного Гэндзи разорвали бы на клочки в попытках исследовать недостижимый, как считали ранее, уровень симбиоза синтетики и органики. А так он здесь… относительно целый.

Разумеется, диджей пришел не без колонок, и сейчас из них мерно лилась негромкая успокаивающая, даже можно сказать, исцеляющая музыка. Она-то и убаюкала Люсио, который, несмотря на увещевания доктора, хотел находиться рядом с любимым, когда тот очнется. Да, после второй операции «если» сменилось на «когда», и все смогли вздохнуть с облегчением. Теперь фокус внимания агентов сместился с выживания Гэндзи на поиск преступника, который на него напал.

Солнце коснулось кромки моря, когда на базу прибыли Хандзо и Джесси. Поначалу Ангела колебалась, но после второй операции решила, что старший Шимада должен знать о том, что случилось с его братом, раз уж за эти несколько недель этот наемник стал к ним несколько ближе. Поэтому прежде чем провалиться в долгожданный сон, доктор Циглер позвонила МакКри, зная, что Хандзо с ним, но совершенно забыв, что в Японии сейчас глубокая ночь.

Ступив на покрытие базы, расположенной на утесе посреди Гибралтарского пролива, Хандзо вспомнил, как однажды уже бывал здесь по заданию «Когтя», который нанимал его несколько лет назад. Старший Шимада еще несколько раз выполнял заказы этой организации, но сотрудничать на постоянной основе отказался, так как считал их цели и методы бесчестными. И сейчас, мирно ступая по дороге поста наблюдения, не держа натянутой тетиву, он отчетливо понимал, что если кто и посмел напасть на Гэндзи посреди скопления людей, то только «Коготь». Подло и бесчестно, как раз в их вкусе.

Но это потом. Сейчас Хандзо просто хотел увидеть брата.

***

Люсио вскинул голову, как только зашуршала, открываясь, дверь палаты. Сонно проморгавшись, а для надежности еще и протерев глаза кулаками, он сфокусировал взгляд на прибывших. Джесси МакКри и японец, в котором спустя несколько секунд диджей с изумлением признал брата Гэндзи, которого видел на фотографиях, что показывал ему киборг. Поэтому Люсио без возражений уступил место родственнику пациента и отошел в сторону, встав рядом с МакКри, который так и остался стоять в дверях.

Тем временем Хандзо сел рядом с койкой, окинул киборга взглядом. Со времен их последней встречи на Ханамуре Гэндзи сильно изменился. Корпус был заменен почти полностью – конечно, ведь, судя по пересказу МакКри, изрешетили киборга знатно. Когда-то Хандзо поразило то, во что превратили его брата, дабы спасти от смерти, но сейчас лучник отчетливо понимал, что главное то, что внутри, в душе. А остался ли его брат таким, каким он его помнил? Говорят, что, расставаясь с человеком, мы прощаемся с ним навсегда, так как при следующей встрече он будет уже другим. Так остался ли б его брат прежним, даже будь он все еще человеком?

Тогда Хандзо начал рассказывать. Он рассказывал на родном языке знакомые с детства древние японские легенды, так как знал, что если его брат остался прежним, то обязательно их узнает, откликнется, потянется к дорогим воспоминаниям. Он рассказывал истории из тех времен, когда наследники клана Шимада еще были неразлучными детьми, широко распахнутыми глазами взирающими на этот удивительный мир.

Впрочем, кое-кого эти истории совершенно не цепляли.

– Ненавижу этот щебет, – негромко процедил МакКри, дабы не отвлекать Хандзо. – Ни слова не понятно. Пошли отсюда, – с этими словами он схватил Люсио под локоть и потащил прочь из палаты, тот даже возразить не успел.

– Хей, вы хотите сказать, что Хандзо так и не научил вас ни одной японской фразе? – удивился бразилец, оказавшись на коридоре.

– Типа того, – Джесси потянулся было в карман за сигарами, но вспомнил, что в лазарете курить нельзя. – Пошли на улицу, а?

Люсио оглянулся на палату. Через стекло в двери было видно, что Гэндзи все так же неподвижно лежит без сознания, а Хандзо сидит спиной, время от времени сдержанно жестикулируя, увлеченный рассказом. Что ж, пожалуй, никто в обиде не будет, если диджей отлучится, дабы размяться.

А на улице уже догорал закат, и обрывки красных облаков висели низко над морем, с которого все еще веяло дневным теплом, хоть со всех сторон уже понемногу подкрадывалась ночная прохлада. Люсио с наслаждением потянулся. Сегодня был тяжелый день, а перед этим – еще более тяжелая ночь, за которую, спрятавшись вдали от всех, пока доктор Циглер проводила операцию, диджей выплакал больше слез, чем за всю предыдущую жизнь. Но он зря сомневался в способностях Ангелы, которую успел поблагодарить уже не один десяток раз, а в мыслях – и не одну сотню. Нужно будет обязательно что-нибудь ей подарить, что-нибудь великолепное, что обрадует ее до глубины души. И посвятить ей песню. Или даже альбом.

МакКри тем временем раскурил сигару и уселся на какую-то трубу, задумчиво созерцая закат. Люсио отошел чуть в сторону – ровно настолько, чтобы избежать дыма от сигары, но в то же время иметь возможность без проблем поддержать беседу.

– А тебя малой, что, учит японскому? – нарушил молчание ковбой, выкурив около четверти сигары.

– Ага, – кивнул Люсио и слегка поежился – становилось все холоднее.

– Забавно, что вы подружились, – усмехнулся Джесси и попытался выпустить дым кольцом, но оно получилось очень размытым.

– О, я бы сказал, даже больше, – Люсио на мгновение расплылся в мечтательной улыбке, но тут же смущенно потупил взгляд.

– Ой да ладно! – МакКри бы рассмеялся, если б не держал сигару зубами, а пока перехватил ее рукой, то решил сперва съязвить: – Ты хоть знаешь, мелкий, чем любовь от дружбы отличается?

Люсио понял, к чему он клонит, и улыбка исчезла с его лица:

– Если вы имеете в виду физическую близость, то она вовсе не обязательна для родства душ. Кроме того, есть объятия, поцелуи…

МакКри все же не выдержал и рассмеялся:

– Физическая близость, блин! Мелкий, это называется секс! Только не говори мне, что ты еще девственник! Тоже мне, философ нашелся. А раньше ты казался мне куда более легкомысленным!

Этот разговор нравился Люсио все меньше, и он даже растерялся, не зная, как привычно обратить даже самый непростой конфликт в шутку.

– У меня есть сексуальный опыт, и если вы считаете, что это единственное отличие любви от дружбы, то я с вами категорически не согласен.

Диджей хотел было встать и уйти, вернуться в лазарет, но ему не дали. Железной – в буквальном смысле – хваткой его сцапали за запястье и рывком вернули на место. МакКри навис над ним, прижав всем весом к трубе, и склонился прямо к уху, обдавая сигарным дымом.

– И правильно делаешь, мелкий, – в голосе ковбоя не было и следа былой беспечности, теперь там звучал металл, который Люсио слышал лишь однажды и который тогда заставил целый батальон ледяных мурашек промаршировать по его спине. – Это необходимое условие, но недостаточное. Например, мы с тобой отнюдь не любовники.

Люсио попытался закричать, но его рот крепко зажали механической рукой, заодно зафиксировав голову – не вырваться. Юноша пытался лягаться, но на голову более высокий, почти на дюжину лет старший и на бесчисленное число передряг более опытный МакКри был сильнее настолько, что Люсио чувствовал себя тряпичной куклой в руках кукловода. А слез, чтобы плакать, уже не оставалось.

И тогда он вспомнил, где и когда слышал подобный голос. Однажды Люсио столкнулся в коридоре штаба с человеком, которого Гэндзи позже представил ему как Гэбриэла Рейеса.

***

На ватных ногах Люсио ворвался в палату Гэндзи как раз вовремя – несколько секунд назад киборг дернул головой и попытался сфокусировать взгляд на замолчавшем в ожидании Хандзо. На бразильце, стоящем у входа, взгляд оказалось проще сфокусировать, поэтому младший Шимада стал смотреть на него – на зацепку для воспоминаний.

Увидев, что Гэндзи приходит в сознание, Люсио в едином порыве бросился к нему и схватил за руку, уткнулся в нее лбом и всхлипнул от избытка эмоций – в том числе от пережитого, но сейчас диджей отдал бы все, чтобы хоть на время об этом забыть.

– Гэндзи, – обратился к нему старший брат, и голос японца предательски дрогнул. – Ты узнаешь нас? Как ты себя чувствуешь?

– Узнаю, – еле слышно прошелестел киборг. – Я очень рад тебя видеть, Хандзо, – по голосу можно было понять, что он улыбается. Затем снова перевел взгляд на Люсио, и в голосе киборга от улыбки не осталось и следа: – У тебя руки дрожат. Что случилось?

– Н-ничего, все хорошо, – Люсио улыбнулся, и улыбка его была искренней, а все-таки навернувшиеся слезы можно было списать на избыток чувств. – Я просто очень волновался за тебя.

Пока влюбленные щебетали, наверстывая упущенное, Хандзо осмотрелся. Трудно было не заметить столь резкую перемену в настроении бразильца – от полной надежды тревоги до успешно компенсированного радостью отчаяния, граничащего с нервным срывом. Зная МакКри, Хандзо был почти уверен, что это он довел парня, еще не успевшего выработать устойчивость к таким стрессам. Еще более странным было то, что сам Джесси куда-то исчез.

Впрочем, Хандзо разыщет его позже и вытрясет из него всю правду. А сейчас правду нужно выудить из Гэндзи, дабы заступиться за младшего брата. Пожалуй, это и стало первейшим долгом Хандзо на ближайшее время.

– Я очень рад видеть тебя живым, Гэндзи, и надеюсь, что не в последний раз, – старший Шимада вновь заговорил по-японски, так как знал, что английское произношение всегда давалось Гэндзи с трудом. – Но сейчас мне нужно кое-что узнать у тебя. Известно ли тебе, кто на тебя напал?

– Да, – ответил киборг после небольшой паузы. – Это была Амели Лакруа.