Наступал вечер, принося с собой приятную прохладу и окрашивая небо в золотисто-розовые тона. Хоук спустилась вниз по ступеням таверны и, присев на самую нижнюю, уже по привычке стала всматриваться вдаль. Шла ее вторая неделя пребывания в небольшом поселении где-то на окраине Орлея. Оно было тихим и неприметным, так что она бы никогда о нем не узнала, если бы не Лелиана.

Даже при том, что Варрик писал ей о составе Инквизиции и какую должность та занимает, не поразиться осведомленностью и проницательностью шпионки было невозможно. Каким-то образом она узнала, что, несмотря на свое намерение отправится со стражами в Вейсхаупт, Хоук подыскивала более подходящее место, чтобы перед этим встретить Фенриса.

Порывшись в карманах, она достала подаренную ей глиняную курительную трубку и принялась набивать ее табаком, как учили Стражи. Запалив смесь крохотной искрой, сорвавшейся с пальца, Хоук неспешно втянула в себя ароматный дым, в очередной раз представляя себе встречу со своим Хмурым Эльфом.

Вариантов развития событий было множество, и во всех ей по-крупному от него прилетало. Сомнений в том, что Фенрис на нее злился у нее не было, потому она всячески готовилась к громким сценам, ведя с ним долгие внутренние диалоги, порою занимающие целую ночь. Но даже при этом Хоук не могла дождаться, когда наконец-то его увидит. С того момента, как она оставила его, прошли бесконечно долгие месяцы, а после событий в Тени она только и мечтала о том, чтобы поскорее его обнять.

По ее расчетом, Фенрис должен был прибыть со дня на день, и потому Хоук каждый вечер задерживалась на этом месте допоздна, высматривая знакомый силуэт вдалеке. Только когда окончательно темнело она признавала, что ждать дальше бессмысленно. Так было и в этот раз.

Когда время перевалило за полночь, она с досадой поднялась со своего «наблюдательного пункта», вытрясла из трубки остатки истлевших листьев и, хорошенько втоптав их в землю, поднялась в съемную комнату.

Хоук понимала, что путь, который ему нужно проделать, мягко говоря, неблизкий. И тем не менее, ей приходилось душить в себе разочарование, раз за разом напоминая себе об этом.

Не переодевшись и не потрудившись смыть с лица тушь, она упала на кровать и даже не заметила, как уснула. Проспав всего несколько часов она встала, ощущая себя еще более уставшей, чем накануне, но ниоткуда взявшееся внутреннее волнение помешало ей продолжить сон.

По свету из окна и громыханию посуды внизу, можно было легко определить, что время было в районе семи часов. Владелец всегда примерно с этого часа начинал подготовку к приему посетителей, которых, к ее удивлению, было тут немало.

В животе забурлило. Завтрак можно было заказать только с девяти утра, но так долго мучаться было выше ее сил. Она выглянула из окна и, приметив парочку яблонь, уже хотела пойти к двери, как неожиданно какое-то движение привлекло ее внимание. Она долго всматривалась в утренний деревенский пейзаж, пока наконец не заметила вдалеке знакомое очертание.

«Неужели?»

Хоук еще пристальнее начала сверлить взглядом расплывчатую мужскую фигуру, рядом с которой сидела собака. Присмотревшись, она поняла, что он с кем-то разговаривает и, похоже, выяснив все, что ему было нужно, он двинулся в сторону ее трактира. Этот человек был облачен в темный дорожный плащ, что выдавало в нем не местного. Было трудно определить, началась ли у нее паранойя, или это и вправду Фенрис.

Продолжая напряженно наблюдать за мужчиной, она наконец увидела, как из-под распахнутой ветром накидки показалась до боли знакомая броня.

***

Повозка резко остановилась, вырывая Фенриса из сна. Он по инерции схватился за край, что уберегло его от падения, в отличии от Роя, который не смог вовремя зацепиться когтями за сидение и свалился на землю. Он обрушил на извозчика целый поток отборной нецензурной брани на тевене, одновременно выбираясь из проклятой телеги к мабари.

— В-все в порядке? — с опаской осведомился мужчина.

— К счастью, — сквозь зубы процедил Фенрис и протянул ему оставшуюся часть суммы, гневно глядя тому в глаза.

«К счастью для тебя»

Когда повозка скрылась из вида, он вяло присел на землю и плотно укутался в теплый дорожный плащ, прислонившись спиной к широкому стволу дерева. Глаза слипались, а мозг отказывался думать о чем-либо, кроме сна. Еще несколько часов назад он едва ли не подпрыгивал от нетерпения и желания поскорее увидеть Хоук. Всю дорогу до этой глуши он только и представлял как пройдет их встреча.

Фенрис одновременно испытывал слишком много эмоций: обиду и воодушевление, тревогу и нетерпение, трепет и тоску. Все это не давало ему спать до глубокой ночи, часто переходящей в раннее утро. Он не мог точно определить, что выматывало его больше: долгая дорога или его же собственные переживания.

Пока он старался разлепить глаза, Рой положил свою голову ему на колени, смотря на него с каким-то ожиданием.

— Ах да, — спохватился Фенрис и принялся рыться в сумке. — Ты, наверное, проголодался.

Выдав мабари утреннюю порцию корма, он и сам начал соображать, чем перекусить, но, кроме наполненной водой фляжки, припасов не осталось, а где ближайшая лавка он понятия не имел. С тоской поглядев на задорно уминающего еду пса, Фенрис выплеснул немного воды в ладонь и тщательно промыл глаза. Затем он осушил склянку со снадобьем, которую должен был пить с утра каждый день и начал сверяться с картой.

Пройдя в заданном направление где-то около мили, он остановился и начал оглядываться в поисках хотя бы одного местного жителя. Или прохожего. Да хоть кого-нибудь, кто бы смог подтвердить, что Фенрис все это время двигался в правильном направлении. Создатель, как вообще она нашла это место?

Наконец в его поле зрения попал мужчина средних лет, и он тут же двинулся к нему.

— Прошу прощения, — крикнул тому Фенрис, тем самым привлекая к себе внимание.

Незнакомец остановился, опуская перед собой, судя по всему, довольно тяжелый мешок, который он тащил на себе всю дорогу, и удивленно взглянул на него.

«Гости тут явно бывают нечасто» — подытожил про себя он и достал карту.

Мужчина махнул рукой в нужном направлении, заверив, что идти осталось недолго и мимо пройти невозможно. Поблагодарив его, Фенрис, уже более спокойный, продолжил свой путь.

Пройдя еще немного вперед, он заметил, что мабари вдруг остановился. Пес не шевелился глядя куда-то в одну точку на протяжении нескольких минут, затем внезапно сорвавшись с места.

— Эй, — окликнул его Фенрис, но тот не обратил на него никакого внимания, с лаем резво несясь вперед. — Kaffas!

Он помчался вслед, моля Создателя, чтобы Рой не налетел ни на чью кошку. Не то, чтобы он сомневался в благоразумии пса, просто, по какой-то причине, тот обожал задирать этих пушистых домашних любимцев.

Однако все его опасения оказались напрасны: нагнав мабари, Фенрис тут же замедлил шаг. У него перехватило дыхание.

Хоук перебирала шерсть у пса на шее и смеялась, пока тот лизал ее лицо.

— Кто самый умный? Кто самый пушистый и красивый мабари в мире? — сюсюкала она, обхватив руками его голову. — Ты! Конечно ты, мой милый!

Оставаться невозмутимым, глядя на это воссоединение, было невозможно, и, когда их взгляды встретились, Фенрис приветливо ей улыбнулся.

Длинные, спутанные волосы, помятая одежда. Она опять не сняла ее перед сном. Больше всего ему хотелось сейчас подойти и крепко прижать Хоук к себе, но какая-то сила не давала ему сделать хотя бы еще один шаг к ней навстречу. Фенрис наблюдал, как она поднимается на ноги и подходит к нему практически вплотную, пока Рой радостно прыгает вокруг них.

— Привет, — смущенно пробормотала она, неловко запуская пальцы в волосы. Такая знакомая, едва ли не родная привычка.

— Давно не виделись, — так же тихо ответил Фенрис.

Несколько мгновений они, не проронив ни слова, разглядывали друг друга, пытаясь отыскать какие-либо изменения чертах лиц. Он не мог видеть, какие эмоции отражены на его лице, но в ее сияющих теплотой глазах не читалось ничего, кроме искренней радости.

Она медленно, будто опасаясь, что он отстранится, убрала растрепавшиеся пряди волос с его глаз. В неудержимом порыве чувств, Фенрис обнял ее, мимолетно коснувшись губами ее щеки.

— Фенрис, — выдохнула она, крепко и отчаянно прижимаясь к нему. — Я так скучала.

Он ничего не ответил, все также не выпуская ее из объятий. Они стояли не произнося ни слова, лишь наслаждаясь присутствием друг друга. Фенрис чувствовал ее теплое дыхание на затылке и был готов держать ее так хоть целую вечность.

— Ты устал, — пробормотала она.

— Дорога была длинной.

Она подняла голову и, высвободив одну руку, ласково коснулась ладонью его щеки.

— Я знаю, ты бы многое хотел мне сейчас сказать, но может прежде просто позавтракаем вместе?

Фенрис несколько секунд неотрывно смотрел на нее, прежде чем что-то ответить.

— А что потом, Хоук?

— Я выслушаю все, что ты обо мне думаешь.

***

Хоук сидела у барной стойки, нервно постукивая указательным пальцем по деревянной столешнице. Погруженная в свои мысли, она не сразу поняла, что к ней обращаются. Вздрогнув от неожиданности, она сделала заказ и нерешительно направилась в сторону стола, который они заняли с Фенрисом.

В течении всего недолгого пути со склона к таверне, он не проронил ни слова. Вот и сейчас он в напряженном ожидании мрачно смотрел куда-то перед собой.

— Эй, — мягко позвала его Хоук, присаживаясь напротив. — Я заказала нам яйца и шарлотку.

Фенрис, все так же молча, коротко кивнул и они стали ждать официантку.

— Ты не хочешь со мной разговаривать? — наконец решилась прервать тишину она.

— Что? — он посмотрел на нее так, будто только заметил. — Нет, конечно нет, Хоук. Но ты же сама просила не поднимать спорных тем, пока не поедим.

Хоук сделала глубокий вздох и, потрепав устроившегося на ее коленках Роя по голове, откинулась на спинку стула. Он был прав: «безопасных» тем для разговора у них попросту не было, да и эта застывшая в воздухе враждебная недосказанность не позволила бы им непринужденно болтать, как ни в чем не бывало. И в то же время тишина была слишком давящей.

Спустя пол часа им наконец принесли завтрак. Фенрис, по обыкновению, быстро расправился со своей едой и пил чай, пока она уныло водила вилкой по своей тарелке, доедая остатки шарлотки. Даже по прошествию стольких лет он не смог отучиться от привычки поглощать пищу так, словно ему не доведется что-то съесть еще долгое время. Хоук окинула его ласковым взглядом и Фенрис это заметил.

— Что?

— Ничего, — ответила она, — просто давно тебя не видела.

Выражение его лица смягчилось и, устало протерев глаза, он снова посмотрел на нее.

— Как ты, Хоук?

— Не особо, если честно, — вздохнула она, отпивая из своей кружки. — Но зато наконец-то смогла повидать Варрика.

— Вот как? — удивился Фенрис. — То-то мне почерк в последнем письме показался знакомым.

Хоук улыбнулась.

— Он, кстати, просил передать тебе привет. Тысячу лет его не видела. Знал бы ты, сколько неприятностей он там сумел учинить.

— Я никогда не сомневался в его исключительном таланте усложнять окружающим жизнь, — тоже не удержался от легкой ответной ухмылки он. — Не вздумай ему взболтнуть, но я даже немного скучаю по его безумным россказням.

— Наивно с твоей стороны считать, что я не разболтаю ему об этом при первой же возможности.

Фенрис, все еще улыбаясь, покачал головой и поглядел в окно.

— А как твои дела? — решилась на вопрос она.

Он пожал плечами и, не особо вдаваясь в детали, сухо изложил, чем они с Роем занимались в последние месяцы.

— Ты вообще спал эту ночь?

— Немного, но сама понимаешь — уснуть, пока едешь по ухабам в повозке, довольно сложно.

— Понимаю. Может, хочешь отдохнуть?

В его лице что-то поменялось, и по глазам она точно могла прочесть: дольше оттягивать неизбежное не выйдет.

— Ладно, — тихо произнесла она, выдержав его взгляд. — Тогда идем?

Они встали из-за стола и, отправив мабари исследовать окрестности на улицу, поднялись по скрипучей лестнице к комнате, в которой остановилась Хоук. Это был достаточно скромный, но вполне уютный номер: посреди комнаты, напротив камина, стояла двуспальная кровать, неподалеку от которой находилась ширма, скрывающая за собой деревянную бадью и другие ванные принадлежности. В противоположном углу, у окна, располагался письменный стол, на котором лежал кожаный портфель.

Войдя внутрь, Фенрис повесил на вешалку у двери свой дорожный плащ и послал вопросительный взгляд Хоук, вытягивающей книги и какие-то бумаги из своей сумки.

— Что ж, — она положила перед ним три увесистые книги, — это я прихватила для тебя в подарок. Мы с Варриком долго выбирали, надеюсь, ты оценишь.

Книги казались довольно старыми, с потрепанными переплетами. Не то, чтобы Хоук ожидала этим как-то смягчить реакцию Фенриса на принятые ею решения, но не взять для него несколько фолиантов из древней библиотеки замка Инквизитора было бы самым настоящим преступлением.

Он мельком пролистал оглавление, и ей показалось, что в его глазах блеснул интерес, но, в конце концов, он отодвинул их в сторону и выжидающе на нее посмотрел. На этот раз, Хоук уже протянула ему достаточно толстую бумажную папку.

— Это отчет с момента моего прибытия в Скайхолд. Его копия, если точнее.

Ему явно доводилось слышать название крепости, потому как в он удивлении вскинул брови.

— Так вот где ты была все это время? — Фенрис издал короткий смешок. — Мог бы и догадаться. Тебе же всегда просто необходимо быть в гуще событий.

— Фенрис…

Он жестом прервал ее и затем, видимо, взяв себя в руки, уже собирался начать читать, как вдруг Хоук его остановила.

— Что еще? — раздраженно бросил он и скептически посмотрел на еще одну книгу, которую она ему протянула. Только эта была намного тоньше и переплет у нее был мягким.

— Это мои личные записи. Я вела этот журнал с момента отъезда.

— И ты хочешь, чтобы я их прочитал?

— Думаю, что хочу, — согласилась она. — Может, когда ты его прочитаешь, то будешь ненавидеть меня немного меньше.

Фенрис озадаченно моргнул.

— Я не ненавижу тебя, Хоук, — после долгой паузы вздохнул он и открыл папку. — Я просто злюсь.

Хоук закусила губу и села на стол, скрестив ноги и облокотившись о стену. По мере прочтения, выражение его лица становилось все более и более мрачным, а страницы перелистывались все быстрее.

— Что это? — он бросил перед ней бумаги.

Даже не глядя на содержимое, по его тону она догадалась, что он дошел до того самого момента.

Она не нашлась, что ответить, а оправдываться не было никакого смысла. Что она могла сказать? Что она не имела этого ввиду? Не хотела? Но именно этого она в тот момент и хотела. Все написано в отчете. Отчасти именно поэтому она и попросила сделать ей копию: у нее бы не хватило смелости самой, своими словами, рассказать ему всю правду. Чем дольше она бы хранила это в тайне, тем толще становилась бы стена между ними. Рано или поздно, он бы все равно об этом узнал, но лучше рано и от нее, чем случайно выяснить это от кого-то другого.

Родители всегда учили ее не бояться правды. Но на практике это оказалось намного сложнее, чем на словах.

— На тот момент это казалось единственным верным решением, — в конце концов выдавила из себя она, и тут же об этом пожалела.

Злость, полыхнувшая в его глазах, всерьез напугала ее. Фенрис вскочил с места и, с силой пнув ножку кровати, замер, переводя дух и сдерживая свое бешенство. Хоук слезла со стола и встала позади него, нерешительно глядя ему в спину.

— Я могу объяснить…

— Объяснить что, Хоук? — обернувшись к ней, рявкнул он. — Почему твоя смерть – универсальное решение всех проблем?

— Я выпустила Корефея, Фенрис. Если уж кому и разгребать последствия – так это мне. Пусть даже ценой жизни.

— Ценой жизни, значит, — хладнокровно повторил он. — Знаешь что, Хоук? Этот твой комплекс героя мне уже изрядно поднадоел. Ты всерьез считаешь, что мир вертится исключительно вокруг тебя и твоих поступков?

— Я не…

Но он не дал ей договорить.

— Я даже не беру в расчет твою, так называемую, ответственность за судьбу мира. Сколько раз я слышал, как ты винишь себя в смерти твоих родных?

— Прекрати это, — медленно и твердо проговорила она.

В ответ Фенрис приблизил свое лицо к ее и, пристально глядя ей в глаза, продолжил ледяным тоном:

— «Если бы я послушала мать, Карвер бы не погиб», «Если бы я не отступилась от поисков убийцы, моя мать была бы жива», «Мать была права, если бы я лучше присматривала за сестрой, она бы сейчас с нами». Постоянные «если бы». Откуда тебе знать, что могло бы произойти? Неужели твоя магия настолько сильна, что ты можешь видеть разные варианты будущего?

Хоук молчала, злобно сверля его взглядом.

— Так как? Можешь или нет? — не унимался Фенрис.

— Нет! — в тон ему крикнула она.

— Тогда какого черта? Не ты начала Мор и уж точно не ты свела с ума того некроманта. Ты сделала все, что было в твоих силах, чтобы покончить с Корифеем. Разве твоя вина в том, что он оказался хитрее? Что тебе оставалось? Ждать пока его головорезы покалечат или убьют кого-то из твоих близких?

— Может не в моих силах предвидеть будущее, — со зловещим спокойствием начала Хоук. — Но в моих хотя бы попытаться минимизировать ущерб. Корифей – моя ответственность, что бы ты ни думал.

— Я не предлагал тебе бежать от ответственности. Я не понимаю почему ты считаешь, что должна нести ее в одиночку, — тихо сказал Фенрис.

Она открыла рот, чтобы ответить, как тут же снова закрыла его. Хоук замерла на месте, пытаясь совладать с захлестнувшими ее эмоциями.

— Ты знаешь, каково мне было, когда вместо тебя я обнаружил рядом стопку чертовых бумажек, сообщивших мне о твоем уходе? Ты хотя бы представляешь, что это значит: жить от письма до письма, любое из которых может принести известия о твоей смерти? Ты думаешь, что способна выйти сухой из воды в любой ситуации. Но если с тобой что-то случиться, Хоук, плохо будет не только тебе. Мне тоже. Ты вообще когда-нибудь думала обо мне?

Она не ответила.

— Ты ведь как никто другой знаешь каково это – терять любимых. Так как ты можешь… — он запнулся. — Я просто не понимаю почему ты ни во что не ставишь свою жизнь.

Эти слова будто эхом отдались от стен и на минуту все смолкло. Они стояли без движения и просто смотрели друг на друга. Тишину нарушал только негромкий гул голосов снизу и, казавшееся оглушительным, тиканье старых часов, отсчитывающих мгновение за мгновением.

В конце концов Фенрис первым отвел взгляд.

 — Мне нужно побыть одному, — он взял свои вещи и уже, было вышел за дверь, когда она его окликнула.

— Останься здесь, — она перекинула через плечо свою сумку и, взяв необходимое, направилась к выходу. — Ключи в ящике стола. Я сниму пустую комнату внизу.

Хоук вышла из номера, так и не взглянув на него. Впрочем, как и он на нее.

***

Фенрис некоторое время изучал отчет о том времени, что Хоук провела в Инквизиции. Он раз за разом читал и перечитывал его, снова и снова останавливаясь на моменте, где она просит оставить ее в Тени, чтобы отвлечь демона на себя, пока отходит остальной отряд. В конце концов он с силой отбросил от себя папку и та, с глухим звуком, шлепнулась о стену.

Он так злился. Прими Инквизитор тогда другое решение, и они бы больше никогда не встретились. Фенрис вспоминал время, проведенное без нее, и боялся представить, что бы с ним сделало известие о ее смерти. Смог бы ли он это пережить? У него не было ответа. Одна его часть ощущала просто колоссальное облегчение и безграничную радость, в то время как другая терзалась мыслями о невыносимости потери, которая едва не стала частью его реальности.

Все еще пребывая в своих мыслях, он бессознательно принял ванну и лег в постель, в которой еще совсем недавно спала Хоук. Подушка, которую подложил себе под голову Фенрис, все еще хранила в себе слабый аромат ее волос. Упершись взглядом в одну точку, он даже не заметил, как провалился в тревожный сон.

Он не помнил, чтобы видел сновидения, но, проспав до утра следующего дня, Фенрис обнаружил себя лежащим в холодном поту. Сев на кровати, он стянул с себя мокрую рубашку и, протерев глаза, посмотрел в тот угол, где, по идее, должна была валяться папка с бумагами.

Но ее там не оказалось.

Фенрис нахмурил брови и посмотрел на письменный стол: помимо аккуратно лежащего на нем отчета, там стоял поднос с едой, а сам он был укрыт пледом, который, он готов был поклясться, еще вчера лежал аккуратно сложенный на прикроватной тумбочке.

«Хоук приходила»

Ну да, точно. На подносе с едой лежала маленькая бумажка, всего с тремя словами на ней: «ты пропустил завтрак».

Овсяная каша с ягодами, остывший чай и два маленьких кекса, один из которых, Фенрис был уверен, предназначался для нее. Уголки губ сами собой поползли вверх. В этих маленьких жестах и проявлениях заботы была вся Хоук. Он принялся за еду и ему на глаза попался ее журнал. Сначала он в раздумьях просто смотрел на него, запивая кашу сладким чаем, и, покончив с едой, все-таки решил открыть.

Внутри были ее записи, описание дней и событий, наброски отдельных мыслей, часто сопровождающихся небольшими, ничего не значащими рисунками на краях, которые она рисовала в задумчивом состоянии.

Он покинул комнату и, вернув поднос с грязной посудой тракирщику, отправился на поиски уединенного места.

На выходе на него напрыгнул Рой и Фенрис с улыбкой почесал его шею. Вместе с семенившим за ним мабари он уверенно шел вперед твердой походкой и, не глядя в лица прохожим, всем своим видом пытался показать, что точно знает, куда идет. В конце концов, когда люди перестали попадаться ему на пути, он свернул с дороги на заросшую высокой травой поляну и спускался по склону до тех пор, пока не добрался до одиноко стоящего дуба.

Здесь, спрятавшись в тени его листьев, Фенрис достал из-за пазухи дневник Хоук и взялся за чтение.

Записи начинались с момента их расставания. Она писала, как тяжело ей было уезжать, как не могла спокойно спать в первые дни, сходя с ума от волнения и невозможности поддерживать связь, на тот момент, еще неизвестное количество времени. Со временем ее нервозность сменилась тоской, а тоска – ожиданием встречи. Фенрис читал это и понимал, что ее эмоции нисколько не отличались от тех, которые испытывал он сам, вынужденный находиться вдали. Он закрыл дневник и какое-то время задумчиво смотрел на виднеющуюся в дали полосу леса, выделяющуюся на фоне заходящего солнца.

До закрытия бара в таверне оставалась пара часов, когда он вернулся. Сев за самый дальний и неприметный стол, Фенрис наблюдал за посетителями, лениво поедая заказанную им еду. Некоторое время спустя в поле его зрения попала Хоук. Оставшись незамеченным, он проводил ее молчаливым взглядом до комнаты, а затем и сам поднялся к себе, оставив свой ужин на столе недоеденным.

Дождавшись, пока гул внизу стихнет и другие постояльцы разойдутся по своим номерам, Фенрис сбежал вниз по лестнице и, потоптавшись на одном месте пару минут, все же, постучался к ней. Изнутри раздались какие-то нечленораздельные звуки и он, приняв их за приглашение войти, открыл дверь.

— Черт побери, я же попросила мину… А, это ты, — Хоук прервала поток своих ругательств, как только увидела гостя.

— Прости я не вовремя? Мне показалось, ты разрешила войти, — нахмурился Фенрис.

— Нет-нет, все нормально, — поспешила заверить его она. — Просто я в одном полотенце.

Хоук неловко указала на себя руками. Фенрис с минуту разглядывал ее, пока она не спросила: — Тебе что-нибудь нужно?

Опомнившись, он наконец перевел взгляд на ее лицо и не смог не заметить плескавшуюся в ее глазах усмешку.

Фенрис мысленно дал себе пинка.

— Я хотел вернуть тебе дневник, — он протянул ей ее записи, не переставая чувствовать себя идиотом.

Хоук приняла его и, пролистав страницы, снова посмотрела на него.

— Ты прочел?

— Да.

Она кивнула, неловко переступая с ноги на ногу. Фенрис сделал шаг назад и, уже у самого выхода, остановился.

— Послушай, — он вернулся ко все еще стоявшей на прежнем месте Хоук. — Прости меня. Я не должен был упоминать твою семью в ссоре. Я знаю, что это твое больное место и прошу прощения за то, что надавил на него.

Она сделала глубокий вдох, явно пытаясь обуздать нахлынувшие эмоции.

— Спасибо, — выдавила наконец Хоук и села на кровать. — И ты прости, что не попрощалась. Мне не следовало с тобой так поступать.

Фенрис медленно подошел к ней, осторожно присаживаясь рядом. Взяв ее за руку, он нежно погладил ее пальцы, вынуждая смотреть на себя.

— Реза, просто пообещай мне, что если нечто подобное повторится, ты не станешь скрывать свои намерения.

Хоук молчала, не отрывая от него взгляда своих красивых синих глаз, словно гипнотизируя. Проведя рукой по ее, еще влажным, волосам, он откинул их с плеч, обнажая шею. Она нерешительно приблизила свое лицо, накрывая его губы долгим и осторожным поцелуем.

Фенрис, хоть и был твердо намерен вернуться к этой теме, с готовностью на него ответил. Поцелуй становился все более крепким и неконтролируемым. Руки Хоук скользили по его телу поверх одежды, пока он собирал губами капли воды с ее шеи и ключиц.

Стянув с него рубашку, она откинулась на подушки, утягивая его за собой, ловя своими губами его губы, пока руки Фенриса бродили по ее телу, заныривая под полотенце. Отбросив в сторону пропитавшуюся влагой ткань, он очерчивал языком замысловатые узоры на обнажившейся и тяжело вздымающейся груди, поднимаясь все выше к подбородку.

Хоук со стоном вцепилась в его волосы и, обхватив ногами его бедра, опрокинула на спину. Впиваясь в его губы безумным поцелуем, она одновременно стаскивала с него штаны вместе с нижнем бельем.

Не разрывая поцелуя, Фенрис приподнялся, чтобы помочь ей и, когда последние остатки одежды полетели на пол, он попытался вновь подмять ее под себя, но Хоук не позволила. Она обхватила ногами его бедра и, надавив на плечи, стала прикусывать его шею, оставляя за собой розоватые метки, тут же зализывая каждую.

Его разум охватывал жар, растекаясь по всему телу и сосредотачиваясь внизу живота. Ее такие знакомые прикосновения к обнаженной коже будоражили кровь, вызывая в нем непреодолимое желание прижаться к ней сильнее.

При слабом мерцании свечей в полутьме комнаты, Фенрис, затуманенным от желания взглядом, видел, как извивается тело Хоук, одновременно ощущая дрожь в своем собственном. Внутри медленно нарастало напряжение, дышать от которого становилось все труднее. Наполняющие небольшое пространство стоны становились все громче, а тяжелое дыхание – все более учащенным и прерывистым.

До его слуха донесся короткий возглас и, несколько быстрых и резких движений спустя, он почувствовал как и сам захлебывается в волнах собственных ощущений. Фенрис ощутил чувственный поцелуй на своих губах и тут же на него ответил, едва не задыхаясь от недостатка воздуха в легких.

Хоук легла на подушку рядом, целуя его в плечо и он, подложив свою руку под ее голову, нежно ее приобнял. Они некоторое лежали в тишине, слушая как постепенно выравнивается дыхание друг друга. В голове Фенриса не осталось ни единой мысли и он даже не заметил, как полный покой укутал его разум, затягивая во тьму.

***

Хоук проснулась от яркого солнечного света, бившего в глаза. Недовольно застонав, она перевернулась на другой бок и уткнулась носом в затылок Фенриса. Воспоминания о прошлом вечере вызвали у нее улыбку и, приобняв его, она мягко коснулась губами позвонка у основания шеи.

Фенрис сразу же среагировал и, перевернувшись на спину, посмотрел на нее затуманенным от сна взглядом.

— Доброе утро, — хрипло пробормотала она.

Он несколько раз моргнул и уголки его губ чуть дрогнули в полуулыбке. Оперевшись на одну руку, другой он коснулся ее головы и притянул к себе для поцелуя.

— Доброе, — ответил он, поглаживая ее волосы.

В его глазах было столько нежности и тепла, что Хоук была не в состоянии удержаться от порыва вновь накрыть его губы своими. С каждой секундой поцелуй становился все более чувственным и нетерпеливым. Фенрис приобнял ее за талию и крепко прижал к себе, закинув одну ее ногу себе на бедро. Их движения навстречу становились все быстрее и быстрее, пока оба, лишенные сил, не повалились друг на друга. Провалявшись так в постели практически целый день, они наслаждались каждой минутой, проведенной рядом.

Оказавшись наконец вместе, Хоук все больше поражало, как она смогла провести столько дней в разлуке с Фенрисом. Сам факт такого долгого ее пребывания вдали сейчас казался абсурдным и нелепым. Все, чего ей хотелось – просто слушать его голос и чувствовать, как его пальцы впиваются в ее кожу, оставляя на ней краснеющие следы.

Следующие дни они провели в полном единении с друг другом, обсуждая все произошедшее уже без опасений нарваться на скандал. Хоук видела, что Фенрису потребуется время, чтобы отпустить всю ситуацию, но другого она и не ожидала.

— Как твои метки, — без особой надежды в голосе спросила его Хоук, когда они вместе прогуливались по округе.

Как бы она не экспериментировала с ингредиентами, ее зелья либо совсем не производили эффектов, либо вредили: они с Фенрисом как-то пару дней не двигались с места из-за того, что последнее ее снадобье вызывало неконтролируемые волны резкой боли в его отметинах. Все было настолько плохо, что у него даже поднялась температура. С тех пор Хоук сильно разводила их, чтобы ему больше не пришлось так мучаться из-за ее ошибок. Пить их следовало каждый день примерно в одно и то же время по утрам и любой эффект теперь проявлялся постепенно. Таким образом, малейший намек в ухудшении состояния Фенриса, и она тут же начинала снова думать над новой формулой.

Он задумчиво посмотрел в сторону, прислушиваясь к своим ощущениеям.

— Мне кажется, то твое варево в прозрачной склянке немного действует.

Хоук удивленно вскинула брови.

— Ты в этом уверен?

— Да, они все еще болят, но… как-будто бы немного меньше. И когда меня касаются, я реагирую не так остро, как раньше.

Фенрис передал ей пустой флакон и она, откупорив крышку, внимательно обнюхала содержимое.

— Да, я помню! — воскликнула она и бросилась ему на шею с поцелуями. — У меня все записано. Обещаю тебе, скоро ты вообще забудешь, что у тебя есть эти метки.

В ответ Фенрис только окинул её благодарным взглядом. 

Под конец дня они решили, что особого смысла тянуть их отбытие в Вейсхаупт нет и назначили дату отъезда на следующее утро, решив вдвоем беззаботно провести еще один последний день. Как и в тот раз после ссоры, они мало покидали свою комнату.

Хоук было без разницы где находиться, будь то в номере трактира с возможностью принимать ванну когда захочешь, или в дороге, где в самом лучшем случае ей светит только маленькое пресное озеро. Даже изъеденные мором пустоши Андерфелса не казались такими зловещими, ведь теперь они наконец были вместе. Потому Хоук собирала свои вещи без особой грусти по этой небольшой деревеньке.

— Ты так и не ответила мне тогда, — подал голос Фенрис.

Она вопросительно на него посмотрела.

— Ты о чем?

Он некоторое время сверлил ее взглядом, а за тем взял за руку и усадил на кровать, присев на корточки напротив нее.

— Пообещай мне, что если подобная ситуация повторится, ты не станешь ничего скрывать от меня.

Хоук отвела глаза. Больше всего на свете ей хотелось дать ему это обещание, но правда была в том, что повторись эта же ситуация вновь, она бы поступила точно так же.

— Фенрис, — начала она, взяв его руку в свою. — Скажи мне, как бы ты сам поступил на моем месте?

Он непонимающе на нее взглянул.

— Тебе бы самому не хотелось защитить меня? — вкрадчиво продолжила она. — Оставить меня где-нибудь вдали от опасности? Где ты был бы уверен, что я – невредима?

Хоук пристально пристально на него смотрела, ожидая ответа.

— Хотелось бы, Реза, — наконец произнес он. — Но я бы так не поступил.

— Ты и сам знаешь, что это неправда, — отмахнулась Хоук. — Ты бы ни за что не позволил мне…

— Позволил? — перебил ее Фенрис. — Скажи, когда я вообще мог остановить тебя от чего бы то ни было? Да, я бы не был в восторге и пытался тебя отговорить, но мы оба знаем: что бы я не говорил, ты поступишь наоборот. Скажу не делать чего-то, ты и слушать не станешь. Если ты что-то решила, тебя никто не сможет удержать, даже я.

Он сделал паузу и за тем продолжил.

— Ты хочешь знать, как бы я поступил? Я бы был с тобой честен, прежде всего. Я бы никогда не бросил тебя одну непонятно где.

Если бы не мягкость в голосе Фенриса, последние слова ощущались бы как удар хлыстом. Но Хоук, как бы ни пыталась отыскать упрек в его глазах, так и не смогла это сделать.

«И когда он успел стать таким рассудительным?»

Фенрис всегда легко заводился, стоит ему только дать повод. И вот сейчас он сидит напротив, смотрит на нее своими прекрасными зелеными глазами и пытается понять ее.

— Может быть. Из нас двоих ты всегда был самым ответственным, — горько усмехнулась она. — Но я наверняка знаю две вещи: ты бы не упустил шанса отдать свою жизнь за меня. А я скорее умру, чем предоставлю его тебе.

Она поднялась и, не глядя на него, продолжила укладывать вещи.

— С чего ты вообще решила, что хоть кто-то из нас должен умирать?

— У меня было предчувствие и, как оказалось, я была не так далека от истины.

Фенрис вплотную приблизился к ней и развернул лицом к себе.

— Это не ответ, Хоук, — требовательно проговорил он.

— Создатель, Фенрис! — воскликнула она, не в силах больше сдерживаться. — Ты всегда, всегда так поступаешь! Когда мы нарываемся на очередных головорезов, нечисть или что угодно, ты даже не задумываешься о себе! Ты первым делом бежишь защищать меня и даже не замечаешь, в какой опасности сам находишься. Я не могла допустить твоей гибели. Ты – это все, что у меня осталось, — она сделала глубоко вздохнула, сморгнув готовые в любой момент политься слезы. — Если умру я, мне хотя бы не будет больно. А ты… Я просто не выдержу еще одной потери, Фенрис.

— То, о чем ты говоришь… Мы не особо в этом отличаемся друг от друга, — после недолгой паузы осторожно начал он.

Фенрис сжал ее плечи, не спуская с нее серьезного взгляда.

— Ты всегда присматриваешь за мной и пытаешься отвлечь внимание противника на себя. Я делаю то же самое для тебя.

Она издала короткий смешок и, было, покачала головой, но он мягко взял ее за подбородок, восстанавливая зрительный контакт.

— Хоук, я могу позволить себе проигнорировать опасность только потому что знаю наверняка: ты всегда меня прикроешь. Я доверяю тебе во всем. Скажи, ты доверяешь мне?

— Всегда, — не раздумывая, ответила она.

— Ты права в том, что я без колебаний отдал бы за тебя жизнь. Как и ты за меня. Поэтому остается только удерживать друг друга от сумасбродных глупостей. Но это возможно только когда мы рядом друг с другом. Подумай об этом.

Он поцеловал ее в лоб и, перекинув через плечо дорожный рюкзак, вышел за дверь, оставив ее в смятении смотреть ему вслед.

***

Фенрис некоторое время простоял у входа в таверну, ожидая, когда выйдет Хоук, но она все не появлялась. В конце концов он присел на скамейку и, глядя куда-то перед собой, думал об их разговоре. Он искренне надеялся, что смог изменить ее мнение, но полностью уверен не был: вот в чем-в чем, но в упертости они друг другу никогда не уступали.

Он снова глянул в сторону входа, но ее все еще не было. Тогда ему на глаза попалась яблоня, стоящая неподалеку. Недолго раздумывая, он встал с места и направился в сторону дерева, нисколько не сомневаясь, что Хоук без труда сумеет его заметить.

Дойдя до места, он принялся копаться в куче опавших на землю яблок в поисках какого-нибудь пригодного в пищу. Одно гнилое, у второго отсутствует половина, в третьем ползают черви.

Фенрис поморщился, но от затеи не отказался и в итоге он все же смог найти более-менее съедобно-выглядящее. Повернувшись, чтобы уйти он наткнулся на стоящую позади Хоук.

— Так-так-так, да я смотрю мы тут промышляем воровством, — ехидно покачала головой она.

— Уж кто-бы говорил, — в тон ей закатил глаза Фенрис и уже, было, надкусил свою добычу, как тут она выдернула ее у него из-под носа и отбросила в сторону. — Эй!

Хоук перевела взгляд куда-то на верхушку дерева и секунду спустя ей в руку прилетело большое красное яблоко.

— Venhedis, а если кто-нибудь увидит? — зашипел он.

— В такую то рань? Вряд ли. Да и мы все равно уходим, так что… — она протянула спелый плод и Фенрис, укоризненно глядя на нее, его принял.

— Создателя ради, Хоук, будь же ты поосторожнее.

— Знал бы ты как сильно мне не хватало твоего ворчания все это время, Фенек.

В ответ он только фыркнул и она не удержалась от смеха.

— Ты был прав, — спустя некоторое время вдруг сказала она. — Во всем.

Он остановился, выжидающе глядя на нее.

— Я обещаю тебе, что никогда больше не стану скрывать от тебя что-либо.

— Спасибо, — кивнул он. — Для меня было важно услышать это.

Она с меланхоличным выражением приобняла его за талию, положив голову ему на плечо.

— Ты, кстати, заметил, что случайно признался мне в любви?

Фенрис тоже приобнял ее за плечи и сделал задумчивое выражение.

— Разве?

— Не притворяйся, — пихнула его она. — Ты сказал, что я как никто другой знаю каково терять любимых, что означа-а-ает…

— Реза, ты просто… что-то.

— С чем-то.

Он покачал головой и посмотрел на нее.

— Только не говори мне, что ты об этом не знала.

— Конечно знала. Но если бы ты сказал это прямо, мне было бы приятно. Я же тебе говорю.

— Хоук, — взмолился Фенрис. Он не мог толком объяснить это, но произнести вслух эти слова было так неловко и волнительно. Ему никто никогда прежде не говорил ничего подобного, он даже не был уверен, что до конца понимал значение этих слов.

Она остановилась и, резко притянув к себе, поцеловала в губы.

— Я люблю тебя, Фенрис.

Фенрис некоторое время не сводил с нее взгляда. В груди возникло приятное ощущение теплоты, которое приходило всегда, когда Хоук говорила ему это. Этими словами она будто пыталась выразить свои заботу и переживания о нем, напоминая, что он не один. Что он всегда будет ей нужен. Он бы соврал, если бы сказал, что не чувствовал то же самое по отношению к ней.

— А я люблю тебя, Хоук.

Его тут же накрыло чувство легкости и какой-то непонятной радости. Он даже не заметил, как его губы сами собой растянулись в улыбке. Хоук улыбнулась ему в ответ и снова поцеловала его уже более медленным и глубоким поцелуем.

— Ну слава Создателю, — хихикнула она, отпуская его. — Я то думала ты мне признаешься только на смертном одре, когда вокруг будут стоять наши друзья и дети с такими, кислыми, лицами, и тихонько рыдать от того, какими замечательными мы были.

Фенрис несколько секунд шокировано молчал.

— Д-детей? — с трудом выдавил он.

— Ой, — Хоук резко прекрыла рот рукой, а затем неловко взъерошила волосы. — Перебор, да?

— Нет, просто… — он окинул ее внимательным и серьезным взглядом. — Ты и вправду этого хочешь?

— Ну… — она откашлялась. — А почему бы и нет? Я росла в большой семье и… Ну… Было здорово. А ты бы не хотел?

Фенрис будто не мог поверить, что все это происходит с ним. Он никогда не думал о будущем, просто жил настоящим и радовался всему хорошему, что с ним происходило, ведь думать о том, что может быть дальше – просто страшно. Привыкнув быть всегда настороже и приучив себя готовиться к худшему, чтобы попросту не дать ждущим потрясениям себя сломить, он даже не заметил как все изменилось. Фенрис всегда с интересом слушал рассказы о детстве и семьях других людей, одновременно ощущая тоску и легкую зависть. Быть частью семьи для него было чем-то вроде несбыточных грез, и сейчас Хоук, по сути, говорит ему, что все эти фантазии могут стать чем-то большим, чем просто плодом его воображения.

Глядя на нее, ему вдруг пришло в голову, что эти мечты уже давно воплотились в реальность, а он и не успел заметить.

— Я бы очень этого хотел, — наконец произнес он, попытавшись вложить в эти слова все свои чувства.

— Здорово, — нервно усмехнулась Хоук. — Будем с тобой самой настоящей семьей: ты – строгим папочкой, а я… Ну, со мной будет просто весело. Варрик будет их любимым дядюшкой, а Изабела – щедрой и немного чокнутой тетушкой с небольшой зависимостью от алкоголя.

— Небольшой? — вскинул брови Фенрис.

— Уж кто-бы говорил, — передразнила его Хоук.

— А Авелин с Донником тогда кто?

— Лучшие друзья родителей, конечно. Они будут их наказывать вместо нас. О, а Мерриль…

— Если ты всерьез думаешь, что я подпущу эту ведьму к нашим детям, то чокнутая тут явно не Изабела.

— Эй! Вот, я же говорю, что ты будешь строгим.

— Разумеется, — усмехнулся Фенрис и некоторое время сверлил ее задумчивым взглядом. — Я тут подумал, что раз уж мы собираемся однажды завести детей, то мне, наверное, следует на тебе жениться.

Он с удовольствием наблюдал, как вытягивается ее лицо.

— Ты серьезно?!

— Ну, вроде, так обычно и делают. Или я что-то путаю?

— Нет! Твои знания более, чем достоверны.

Фенрис смущенно приобнял ее за плечи и они вместе двинулись вперед в молчании, которое, совершенно очевидно, не могло продолжаться долго.

— А ты возьмешь мою фамилию? — вдруг выпалила Хоук.

— Чего? — удивился Фенрис.

— Ну у тебя ведь ее нет. Ты мог бы взять мою!

— Да зачем…

— Я же смогу точно так же недовольно закатывать глаза и ворчать на Хоук.

— Я не…

Но ее уже было не остановить.

— «Хоук, хватит жаловаться на мои тирады о драконах», «Хоук, ты опять выпил все вино в доме без меня?», «Сколько-сколько ты проиграл сегодня, Хоук?» Хо-о-оук…

— Знаешь, я тут подумал, и в принципе, наверное, можно обойтись и без женитьбы.

— Что? Фенрис!

Он резко ускорил шаг и сделал вид, что задумался о чем-то своем.

— Нельзя просто так взять и забрать слова назад! — бежала за ним Хоук.

— Можно, у меня вот получилось.

— Ну ладно тебе, — задыхалась от смеха она. — Я же ничего такого не сказала.

Он не сбавлял темп, сам едва сдерживаясь от того, чтобы не засмеяться.

— Ну Фенрис!