Лали не понимает, когда она решила поддаться Марселю. или же когда Марсель поддался ей. в какой-то из вечеров, проведённых вместе, мужчина переступает через себя. заплетая ей косичку и с трудом справляясь с её кудрявыми волосами, он говорит ей о том, что уже забронировал себе место в адском котле. а она отвечает ему, что даже если и так, ей всё равно придется пойти вслед за ним. 

когда он заканчивает вплетать ей в волосы красно-белую ленту, Лали поворачивается к нему лицом, пробегая пальцами по колючим щекам. ей кажется, что он немного смущается её прикосновений, поэтому девушка останавливается и встаёт с дивана, направляясь в сторону кухни, чтобы принести в спальню кое-какие закуски. но уже через несколько секунд Марсель догоняет её и прижимает спиной к дверному косяку. он берёт Лали за подбородок своими длинными пальцами, немного приподнимая её голову, и пристально вглядывается в её губы, на которых блестят несколько капель эля. она кладёт руки ему на плечи, притягивая ещё больше к себе. Марсель целует её - начинает с ладоней и запястий, а потом поднимается к ключицам и шее. целует её скулы и веки. а когда он прижимается своими губами к её губам, задевая своим языком металлическую застёжку пирсинга на её языке, пульс Лали начинает отбивать какой-то известный лишь ей одной гимн. или же поминальную песню.

Марсель отрывается от Лали на какую-то долю секунды, но лишь для того, чтобы подхватить её за бёдра и уложить на мягкий ковер возле кровати. её руки хватаются за край его серой футболки и стягивают её через голову. Лали пытается нависнуть над мужчиной, упираясь обеими ладонями в его обнажённую грудь, что-то шепчет себе под нос и оставляет красные следы всюду, где касаются её губы - на его шее, ключицах, животе. ему кажется, что он борется с ней, поэтому они вновь меняются местами - он оказывается сверху и прижимает её к полу тяжестью своего тела. Марсель запускает руки под её белое кружевное платье, исследуя её линии и изгибы, и даже не подозревает, что его касания растапливают лёд, толстая корка которого преграждала путь к её застывшему сердцу. 

он столько раз преклонялся и боготворил, но кто бы мог подумать, что лишь она сможет поставить его на колени. а она полюбила солнце, увидев его в нём, и, словно Икар, взлетала к нему, не боясь опалить себе кожу до самых костей.

и, наверное, не могло быть ничего глупее того, чтобы отдаться ему. не только телом, но и душой. такой потрёпанной и искорёженной. ловить губами его жаркое дыхание с запахом джина. чувствовать его везде. выцарапывать какие-то символы на его спине, пока он стонет тебе на ухо, называя meus platicus amor. а потом смеяться своим мыслям о том, что священник, разговаривающий на мёртвом языке с полумёртвой девушкой, - это довольно-таки сексуально. хотелось не скрываться за своей бронёй, хотелось не стесняться своей абсолютной наготы. хотелось так и лежать у него на груди, пока вы оба пытаетесь отдышаться. и плевать на то, что вы грешите. стираете границу между раем и адом. не хотелось лишь, чтобы всё это заканчивалось.