Итачи только раз спросил, почему мёртвые земли никто не осваивает. Никто никогда не пытался перешагнуть границы. А те, кто пытался, начинали выделяться. Больше для бравады они шатались по окраинам неосвоенных территорий, чтобы героями выглядеть. Только после сезона дождей всё равно всё быстро забывалось.

На вопрос Итачи никто не дал определённого ответа. Он пытался настаивать, придумывать наводящие вопросы, а потом понял, что просто никто не знал настоящей причины. Взрослые не любили показывать пробелы в своих познаниях. Они оставались авторитетами для малышей, пусть и таких умных, как Итачи. Итачи сам искал, ворошил записи, читал скудный запас книг, где неоднократно встречался со ссылками на библиотеки. Даже в художественных романах персонажи порой ходили в библиотеку. Это было так естественно, что авторы не считали нужным уделять факту похода внимания достаточно, чтобы их могли понять все без исключения. Порой это было всего одно предложение. Итачи думал, где найти библиотеку, и постоянно останавливал взгляд на возвышающейся в далёкой дымке крепости. Там они могли быть. Более того, там могли быть сами писатели и исследователи, знающие секреты мёртвых земель. Была история, а потом она просто закончилась. Один из мифических демонов провёл дланью по прошлому и стёр его в одно мгновенье.

Итачи пытался заинтересовать книгами Саске, чтобы с ним развить дискуссию на темы, его волнующие. Саске заворожено слушал истории и задавал вопросы, качал головой и с улыбкой заявлял, что так не бывает. Тогда Итачи бросался в пространные объяснения, всячески доказывал, что это было. Наверно, его голос был для брата слишком значимым, поэтому Саске начал верить. Он пытался спрашивать у родителей. Но так же, как с Итачи, они не отвечали ничего определённого и старались поскорее переводить разговоры на другие темы.

Мир Итачи крутился вокруг загадок прошлого, способов выживания, учёбы и младшего брата. После трагедии он завертелся только вокруг младшего брата. Итачи применял все знания на практике, вздыхая с облегчением от того, что был прилежным учеником. Он брал из теории то, что люди осваивали годами практики. Практика его была ничтожна на тот момент, когда они остались одни на улице. У них с Саске совсем не было денег, не было хороших знакомых, не было уверенности в будущем. Итачи просто вёл Саске за руку туда, куда смотрел. Он не вспоминал о книгах и науках, когда собирал провиант на продажу, чтобы потом купить самое необходимое для существования. Пока только существования. Чтобы начать жить, нужно найти место в колонии. Чем ближе становились дожди, тем сильнее тревожился Итачи. Даже не зная точной даты, он постоянно чувствовал, как меняется. Ссылался на предчувствие, которое вело животных в ту или иную точку. То же самое предчувствие, которое призывало насекомых прятаться в недосягаемые для кислоты ниши. Живя на улице, Итачи остро осознал, что в инстинктах человека появился ещё один, никогда не упоминаемый ни в одной книге или научной записи. Этот инстинкт гнал человека под крышу и поглубже, каждый год в определённое время. И этот же инстинкт отвращал человека от мёртвых земель. Большинство вообще их не замечало, преспокойно делало вид, будто этих земель вообще не существует. Они не льстились на зелёные растения, кажущиеся в три раза выше. На большие пространства. На шанс встретить там, где-то за пределами видимости, других людей, которые вполне могли изобрести другой способ пережидать сезоны дождей. Они могли ездить на автомобилях и засеивать поля чудом сохранившимися злаками. Они могли до сих пор содержать домашних животных и улыбаться гостям, во всю ширь раскрывая перед ними двери.

За всю жизнь Итачи не нашёл ни одного подтверждения своим догадкам, которые оказались всего лишь детскими мечтами. Потом Итачи сам от них отказался. У него было достаточно разума, чтобы отшвырнуть призрачных улыбчивых горожан с собачками на поводках и солнечными зонтиками. Если бы они существовали, они не стали бы довольствоваться крошечными резервациями, они послали бы исследователей на отдалённые земли и давно нашли бы общество, в котором с рождения жили Итачи и Саске.

Саске снова остановился позади. Теперь он постоянно шагал за спиной Итачи, будто доверял ему выбор пути. Итачи тоже замедлился, рассчитывал дождаться брата и рядышком пойти. С ним было легче думать, легче ощущать себя не одиночкой, легче дышать.

- Ты специально позади плетёшься? – наконец Итачи обернулся. Разгадал манёвр Саске, когда он тоже притормозил, сделал вид, что выбирает самый толстый стебель. За последние недели они чуточку загрубеть успели. Интересно, как справляется Неджи.

- А о чём с тобой разговаривать? – Саске бросил бесполезное прикрытие, руки опустил.

- То есть, со мной и поговорить не о чем? Раньше находили темы для разговоров, а как я с другим защитником попробовал – всё, я уже не родной тебе?

Итачи выплеснул обвинение и отлично понимал это. Не хотел так резко. Вообще не хотел с Саске о Наруто разговаривать.

- Мне плевать, с кем ты там спишь, - Саске подошёл, опровергая предположения о неловкости, - меня больше волнует, что ты так просто с другим снюхался.

- Не с тобой? – уточнил Итачи.

- С другим защитником, - подчеркнул Саске и тут же пояснил. – Нет, ты не думай, я не ревную. Мне просто Узумаки не нравится. Взрослый парень уже, а ведёт себя, как ребёнок. Дети и то серьёзнее, а этот хохочет по любому поводу. Удивляюсь, как Хьюга вообще ему частичку здравого смысла в башку вбил.

Тема ревности была слишком больной для Саске. Он никогда не признается, что за эгоизм тянет его за язык. У всех каст были свои недостатки и достоинства. Недостаток защитников – в их ревности. Саске вряд ли разительно отличался от остальных. Итачи старался подстраиваться под него, поддерживал в любом начинании, даже если Саске быстро бросал задумки. Слишком быстро. Учился и тут же разочаровывался.

- Саске, ты несправедлив к нему, - Итачи покачал головой, взял брата за руку, чтобы не отвернулся и не оставил наедине со своими мыслями. – Ты сам раздражаешься по любому поводу. Ты и раньше таким был, я понимаю, только сейчас…

Сейчас нужно что-то другое. Сейчас что-то изменилось в жизни Итачи, в жизни Саске, в их совместной жизни. Итачи просто не находил слов, чтобы это выразить. Приходили на ум только поэтические обороты, более чем неуместные в серьёзном разговоре.

- Ладно. Допустим, я несправедлив, я признаю, я с ним не работал, - Саске вырвался, но не отступил. – Меня раздражает, что он на тебя воздействовал. Ты ведь о нём думаешь? Я не прав разве? Думаешь, Итачи?

- Очень много, - подтвердил Итачи. – Я не скрывал этого с самого начала.

- И хотел, чтобы он с тобой пошёл?

Саске не просто выражал недовольство, он злился. Не видел причин собственной злости и не мог справиться с их истоками.

- Хотеть мало, - Итачи не затеял спора, не ринулся выпытывать правду. – Мне важнее, чтобы ты выжил. И не стал обречённым. Я пообещал, что буду заботиться о своём младшем братишке, - подошёл снова, вопреки сопротивлению младшего посредством размахивания руками. Итачи всё равно сделал то, чего задумал, пригладил его встопорщенные лохмы на затылке. От сухого воздуха они ещё отчётливее тянулись вверх.

- С такими колючками ты в камне дырку пробьёшь, - отшутился Итачи. – Говорил же тебе – отрасти волосы.

- Не хочу с твоим веником ходить, - отрезал Саске, но заметно смягчился.

- Не обязательно как у меня. Немножко, - Итачи продолжал приглаживать волосы брата, тем самым, лёгким массажом, успокаивая его. Он с детства так делал. И всегда Саске становился покладистым. Всегда смотрел доверчиво. Всегда  ждал привычного наставления. Итачи больше нечему было его учить. Если только способности сходиться с людьми. Не с женщинами или по крайней необходимости, а просто сходиться, как умел Наруто.

Мысли о нём снова вызвали далёкое чувство ностальгии. Настолько далёкое, будто Наруто жил в детстве Итачи и вёл его за руку, как старший брат, а потом Итачи вырос и пошёл своей дорогой, время от времени вспоминая счастливые деньки.

- Оставь мои волосы в покое, - отмахнулся Саске, голову вбок отвёл, выскальзывая из-под ладони брата.

Итачи опустил руки:

- Если тебя что-нибудь беспокоит, скажи, - попросил он. – Тебя же беспокоит. Это Наруто?

- Нет, хоть он мне и не нравится, - Саске не сделал вперёд больше ни шагу. Наоборот, в обратном направлении посмотрел, словно чуда ожидая. – Давай пойдём их искать.

Итачи хотел ответить, но не успел – такой протест эмоции вызвало в нём предложение брата. Искать Неджи и Наруто? Не потому ли, что Саске сам к Неджи что-то чувствует?

- Саске, - он снова схватился за собеседника. – Ты с Неджи хочешь?

- Отстать от меня…

Напрасная попытка, Итачи только усилил хватку, вместе с рукавом сжимая кожу брата на запястье. Саске поморщился, дёрнулся и остановился, в глаза посмотрел.

- Тебя он волнует? Ты признаться передо мной не можешь?

- С чего это мне бояться признаваться.

- Не хочешь мой поступок повторять. Если дело в нём, то почему же сразу не сказал?

- А тебе везде романтика чудится, - наконец Саске рванулся посильнее, снова освободился, принялся запястье растирать. Завтра наверняка синяки останутся. Итачи мгновенно раскаялся за грубую хватку и сразу же забыл.

- Если не чувства, то что?

- На тебя тошно смотреть. Думаешь об ублюдке постоянно…

Саске снова попытался скрыть истину.

- Хочешь сказать, что из-за меня только? Я выбрал путь, Саске. Если я не нужен Наруто, то как-нибудь и я без него обойдусь.

- Не понимаю, зачем вообще надо было уходить. И кто тут гордость свою демонстрирует, - Саске волновался всё больше и больше. Снова волновался. Истоки его волнений прятались сразу за поверхностью, а Итачи их разглядеть не мог.

- Дело не в гордости, - сознался Итачи ровно. Так, чтобы Саске услышал уверенность и тоже успокоился.

- В любви, да? Зачем тогда споришь? Сказал же, что тебя к нему тянет. Жить без него не можешь.

- Могу, Саске. Раньше мог и сейчас могу. Просто он… он… - не мог подобрать определения кроме как то же образно-поэтическое, - как весна внутри меня.

- Ага, слякотная, вонючая и ядовитая. Помимо того, на вид дерьмовая, - сразу же охарактеризовал Саске. – Итачи, ну давай вернёмся. Я не знал, что ты так переживать будешь.

- Не сваливай на меня всё, - попросил Итачи. – Мы же решили исследовать эти земли до туда, до куда дойдём.

- И как далеко ты дойти хочешь? Распланировал уже? Или спонтанно?

- До конца, Саске, - Итачи снова посмотрел вперёд, в густые заросли атакованных насекомыми растений. – Я хочу посмотреть, чем закончатся мёртвые земли.

- Пропустишь время – и растаешь под дождём, - предупредил Саске. – Ты сбрендил!

- Должно же там быть хоть что-нибудь.

- Я уверен, там ничего полезного для нас нет, поэтому давай разворачивайся и пошли искать наших… то есть, найдём мы твоего Наруто.

- И ты подумал, что я из-за него туда стремлюсь? Эх, Саске, обречённым мне совсем не хочется становиться. Мне жуть как страшно, едва подумаю, что однажды смогу.

- Если не из-за него, то из-за чего тогда?

- Я уже ответил. Если тебя этот ответ не удовлетворяет, поищи свой.

Саске замолчал на некоторое время. Зной гладил по спине. Итачи вспотел и хотел просто сесть в тени от камня и напиться вдоволь. Но он знал, что едва сделает это, как мысли снова полезут. В одном Саске прав остался – Итачи всё ещё надеялся на встречу с Наруто. Надеялся, что ему тоже плохо, что он не постесняется попросить Неджи пойти на поиски. Хотя бы даже если смешную причину придумает, вроде «они без нас погибнут». Жили же как-то все эти годы. И хорошо жили. Пусть без своего личного уголка, пусть без богатой истории в книжных страницах, зато у них с Саске кое-что другое было.

- Это не единственная причина, - сознался Саске.

- Но одна из них, - Итачи принял ответ. – Вторая какая?

- Я не хочу туда идти, - он уверенно ткнул вперёд, в массу зелени, указательный палец.

- Почему?

- Я не знаю, - Саске помахал головой, как иногда делал Наруто, яро выражая чувства, если точно так же чего-то не знал или стремительно отрицал. – Чувствую, Итачи. Разве ты не чувствуешь?

Итачи чувствовал. Но вместо того, чтобы прислушаться к голосу интуиции, упрямо шёл вперёд. Пусть не с Наруто, но он должен достигнуть в жизни определённой цели, а не доживать скитальцем. Ему хотелось сделать что-нибудь другое, не то, чем занимаются люди день ото дня. Он сам не мог выразить, насколько претила ему прежняя жизнь. Только здесь, в обширных территориях, он ощутил себя маленькой козявкой, прыгающей по дну стакана и тщетно перебирающей лапками по его гладким стенкам. Каждая козявка стремилась выбраться и обрести долгожданную свободу. А люди оставались запертыми под землёй. Даже в долгий период покоя они продолжали прятаться. Общество продолжало гнить и разлагаться. Стало ещё больше равнодушия, ещё больше недоверия. Это не та жизнь, которой хотел Итачи. К сожалению, другой он не знал.

- Итачи, давай вернёмся, - Саске уже просто просил. – Если мы пойдём до конца, то дожди застанут нас ещё в пути. Я не хочу умирать, Итачи.

- Время ещё есть, - Итачи выдохнул, готовый уступить. – Наруто пошёл бы. Наверно, я почувствовал, что он тоже захотел бы посмотреть на то, что спрятано в глуши, - быстрый взгляд на брата. – Это не упрёк, ты не думай.

Просто в Наруто Итачи нашёл ту заманчивую целеустремлённость, которой хотел сам обладать. Наруто не походил на робких женщин, кокетливо укладывающих голову на грудь Итачи после секса и рассказывающих о своих размышлениях. Стоило ему только заикнуться о чём-то другом, чего люди тщательно избегали, как женщины становились робкими. Боялись от дома отойти на лишнюю сотню шагов.

- Что ты чувствуешь? – спросил Итачи, - там, впереди.

Там, о чём история умалчивает, отчего тщательно бежали люди, добровольно запираясь в тесных колониях.

- Не знаю, - Саске снова тряхнул головой. – Там… Я не знаю, как это описать. Как если бы передо мной стоял отряд из партнёров и защитников, каждый из которых силой не меньшей,  чем у Узумаки Наруто. Я просто не знаю, как поступить. Что мне подсказывает моё предчувствие. Но я туда идти не хочу.

Последнее утверждение прозвучало твёрдо. Итачи понял. Саске чуял сильнее. То, что Итачи всего лишь беспокоило, его младшего брата откровенно пугало. Там, в мёртвых землях, находилось что-то такое, от чего люди бежали в панике, потом из поколения в поколение рассказывали жуткие истории детям. Сколько лет должно было пройти, если страх закрепился на генетическом уровне. И уже не надо было пугать малышей страшными сказками. Малыши вырастали и становились такими же смирными, как и их родители. Такими же угнетёнными и равнодушными. Некоторые уходили, некоторые возвращались, а некоторые – нет. Скорее всего невозвращенцы становились жертвами пиратов. Понапрасну даже грабители и убийцы не станут прочёсывать территории, от которых опасностью веет. И они все настолько сумасшедшие, что плюют на инстинкт самосохранения и день ото дня, месяц от месяца, прочёсывают жалкие кусочки зелёной пустыни. А потом возвращаются в колонию с богатой добычей.

- А я хочу, - Итачи не сдался. Знал, что не потащит брата волоком, и всё равно доказывал свою точку зрения.

- Возьмёшь за руку и поведёшь? – Саске не усмехнулся, хотя ответ располагал к пренебрежительному жесту с его стороны. Саске всё ещё был напуган стремлением брата.

- Я хочу знать, от чего уходили наши предки, - пояснил Итачи. – Если они ушли… если у них был шанс уйти, то должен быть и у нас.

- А если мы не успеем? – Саске с широко открытыми глазами, как в детстве. – Если не успеем, Итачи? Убьёшь нас обоих?

- За кого ты меня принимаешь? – Итачи коротко улыбнулся, разряжая атмосферу. – Думаешь, мне всё равно, умру я или выживу? Думаешь, мне наплевать на любимого брата?

- Хоть это радует, - уже более уверенно вымолвил Саске.

- И я не возьму тебя за руку и не поведу, если ты не захочешь. И один не пойду. Давай остановимся здесь и подумаем.

Итачи не дождался согласия или возражения, скинул с плеча сумку. Внутри что-то звякнуло. Итачи прикинул в уме, не могло ли что-нибудь разбиться. Он тщательно готовился к походу, проверял и перепроверял всё необходимое. Он просто не мог прихватить ничего бьющегося.

- По крайней мере, он не стал бы спорить, - совсем тихо бросил Саске, прежде чем усесться прямо на землю, прокалённую солнцем насквозь.

- Что? – Итачи невольно дёрнулся. Услышал сравнение с Неджи. И оно было не в пользу Итачи. – Что ты сказал?

- Стареешь, братик, - вместо шага навстречу прохладно выдал Саске, - лучше бы сэкономил себе на слуховой аппарат.

У Саске был тяжёлый переходный возраст. Тяжёлый для Итачи. Единственный советчик и учитель принимал на себя все шишки, всё недовольство бунтующего защитника, всю его резкость и грубость. Саске не скупился на всё это. Он начал стесняться проявлять сочувствие или привязанность. Ему казалось, что мир сам по себе заразен, и если не подстроиться под него, то он просто выделит неугодного ему человека из общего организма. Иммунная система мира убьёт его, как поступает иммунная система организма. Тогда Саске часто швырялся обидными заявлениями. Тогда Итачи постоянно нарывался на его обвинения и безосновательные прогнозы на будущее, где Итачи со своим терпением, которое никому не нужно, погибнет от рук каких-нибудь мародёров, и никто о нём не вспомнит.

Итачи испытывал на себе все выходки брата. Порой Саске специально при объединении действовал намеренно грубо. Порой его грубость граничила с жестокостью. Итачи терпел. Осуждал и терпел, объяснял себе тем, что Саске не может смириться с миром, в котором живёт. Не Итачи, а именно он был бунтовщиком. Его бы в первую очередь и выкинуло из системы. Но Саске быстро успокоился. Итачи давил на него, призывал сосредоточиться на тренировках. Только в них Саске находил успокоение. Становился сильнее, выматывался и меньше рычал. Это со временем прошло. Прошло в тот момент, когда Саске начал смотреть на вещи по-взрослому. Так, как пришлось смотреть Итачи, когда он очутился на улице. Когда ему хотелось опустить руки, а он не имел права.

Итачи неоднократно рассказывал Саске о приёмах выживания на улице. Сам через это прошёл и перекладывал знания на плечи брата, убеждался, что слова не ушли в пустоту. Саске слушал и засыпал. Итачи его в одеяло закутывал и ложился рядом. Сначала просто лежал, пока Саске не уснёт, потом уходил на свою постель. Кровать в чужом доме всегда была с какими-то изъянами. Итачи находил то слишком жёсткий топчан, то запах застарелого материала, то подушку, проваливающуюся до самого низа. Он вертелся и вспоминал о доме. Потом засыпал с братом в обнимку. Помалкивал, но боялся, что однажды услышит смех других детей над его привычкой. Саске, только-только переживший бурный период разногласия со всем миром, наверняка озлобился бы и записал всех насмешников в заклятые враги. Итачи всё делал, чтобы этого не произошло. Помимо работы по дому, порученной взрослыми, он чем мог помогал детям, делился с ними историями из книг, поддерживал разговоры. Итачи завоевал их симпатию, хотя не стремился бы к ней только ради себя. Ему было достаточно просто защищать Саске. В Саске он слышал голос матери, которая велела присмотреть за братиком. Саске – последнее, что у него оставалось своего в этом мире.

Зато Саске мог выжить самостоятельно. Даже с тягой защитника всегда стремиться к партнёру, он бы справился. Он бы выжил и нашёл среди сотни людей одного, того, кто смог бы принять его взгляды. Такого же, как Неджи.

Итачи не избавился от привычки обнимать Саске во сне. Он вырвался из сна от неясного чувства тревоги. Саске дрожал в его объятиях, жался спиной, согревая грудь и живот брата. Итачи открыл глаза, всмотрелся в полумрак. Ещё слишком темно. Он в последнее время всегда спал беспокойно. Саске тоже, но он не просыпался. Наверно, это от того, что за последние пару месяцев они ушли слишком глубоко в мёртвые земли, которые не выглядели мёртвыми, они оставались одинаковыми, до тошноты стабильными: те же растения, те же жуки, тот же ландшафт.

- Саске, - Итачи не собирался будить его. Он всегда берёг сон брата, а сегодня почему-то позвал. Тихо позвал, рассчитывая остаться неуслышанным, но надеясь на его пробуждение. Было не по себе от беспокойства. Было прохладно. Настолько прохладно, что даже пахло по-другому. Итачи на всякий случай в уме пересчитал время периода дождей и убедился, что ошибиться на три месяца не мог. Он следил за временем, следил за звёздами и изменением растений. Обращал внимание на всё, что могло предвещать скорое бедствие. Природа молчала. Всё шло своим чередом. Небо не обволакивало тучами, не бушевали ветры, сшибающие с ног, не пахло переменами. Химические реакции всегда начинались чуточку раньше дождей. Ими пах сам воздух. Люди уже тогда начинали задраивать люки на весь сезон дождей и не вылезали до самой весны. Они бы не вылезали больше, если бы их соплеменники не умирали в эти три месяца заключения.

Итачи приподнял голову. Его охватила мелкая дрожь. Он не понял, от чего: от холода или от того тянущего чувства, из-за которого Саске отказывался продолжать путь. Ему было проще отыскать Наруто. Ему было проще это сделать ещё и потому, что он видел метания Итачи, особенно в первое время. И он бы вздохнул с облегчением, потому что и свою вину чувствовал при расставании. Саске был таким же чутким, как и все защитники. Правило, из которого не было исключений. Или Итачи просто никогда с ними не сталкивался.

Он осторожно, чтобы не разбудить, вытянул руку из-под шеи брата. Саске застонал во сне, его глаза бегали под опущенными веками, но он не мог проснуться. Более того, Итачи поступил бы благородно, растолкав его и развеяв кошмар, но он всё равно не разбудил. Он сам встал, накинул запасное одеяло на Саске, потом извлёк из сумки ветровку, застегнул на себе на все пуговицы, снова на брата посмотрел. Тот почти закопал нос, торчали одни волосы и лоб. Итачи захотелось вернуться и снова прижать его к себе. Согреть, ибо не от жары Саске принял позу эмбриона. Поверх одеяла легла и ветровка Саске. Итачи чуть подумал и свою оставил на себе. Он сделал всего несколько шагов в сторону, с которой должно подниматься солнце, и не увидел даже светлой полосы. Зато отметил другое погодное явление, которое не могло нести в себе ничего хорошего.

Дул ветер. Итачи стоял с широко раскрытыми глазами и старался собрать мысли в очередь. Ветер – это знамение скорых дождей. Ветер распределял тучи равномерно по всей планете, выравнивая давление в атмосфере. Ветер нёс в себе песок и облака вредных химических элементов. Ветер вызывал страх.

Итачи ощущал на себе холодное прикосновение воздушных потоков и старался отмахнуться, сослаться на сон. Но во сне не бывает настолько реальных ощущений. Во сне не мёрзнешь на самом деле.

- Саске! – наконец Итачи развернулся и затормошил брата.

Саске шевельнулся, попытался поглубже в одеяло закопаться.

- С ветром что-то не так, Саске, - Итачи не отставал.

Не только со временем для ветра, но и с самим ветром. Он пах по-другому. Он пах опасностью далеко не химической.

Саске открыл глаза и сразу сел, едва осознал сказанное. Он в первом мгновенье ужаса захлебнулся потоком ветра и дважды прокашлялся. Потом вслушался в шум природы над головой, в зловещий шелест миллиона листьев, в шорох веток друг о друга и о каменные препятствия.

- Это ветер, - повторил Саске, как заторможенный.

- Но ветры не дуют посреди зелёного сезона, - сразу заверил Итачи, - тучи ещё не набрали достаточной массы и не опустились в нижние слои атмосферы.

- Тогда это что?! – Саске подскочил. Наконец-то проснулся полностью и сразу ринулся в обвинения. – Я же говорил тебе! Ты никогда меня не слушаешь! Считаешь, что знаешь всё на свете. Вот лучше других знаешь и прёшь напролом.

Он дышал часто. Если бы не держал себя в руках, его бы паника охватила. Из пробуждения сразу в водоворот событий – не всякий выдержит такое испытание.

- Саске, просто успокойся. Хоть на время. Давай ты меня потом обвинять будешь, - попросил Итачи снова ровно, призывая к спокойствию брата.

Саске услышал, но остался стоять. Не избавился от злости из-за глухоты Итачи к его просьбе вернуться. Он и сам толком не знал, лучше ли для них будет отыскать Неджи с Наруто или нет, поэтому снова поверил брату.

- Прости, - Итачи не отпускал его взгляда. – Если завёл тебя в тупик и подтолкнул к смерти, прости, но я сделаю всё, чтобы её избежать. А для этого мне нужен ты. Твоё чутьё защитника и твои выводы. Постарайся сосредоточиться.

Сначала всегда дело, а потом можно обсудить его за трапезой в мирной обстановке.

- Для этого, значит, ты защитника держишь! – не стерпел Саске, снова обвинил. – Чтобы он указывал тебе пальцем верное направление, а ты бы только плоды пожинал!

Злость слетала с него, как песок с горы. А Итачи стоял на его пути.

- Жестоко таким вот упрекать, - снова не повысил голоса ни на полтона Итачи.

Саске угомонился. Нервничал, мял в руках одеяло, которое так и не выпустил. Саске старался не смотреть на брата. С него быстро сходила слепая ярость, но он долго не мог решиться попросить прощения. Сегодня он сказал много гадостей. В другое время Итачи бы припомнил их все, но сейчас ситуация выходила из-под контроля.

Ветер задувал в уши, неприятно холодя голову, вызывая боль. Итачи приложил одну ладонь к уху, к тому, что прямо к ветру было повёрнуто. Его волосы рвались в сторону. Наверно, и выглядел Итачи со стороны не очень представительно, как шалопай, только что из драки.

Саске вслушивался, внюхивался, даже потрогать пытался, но он знал столько же, сколько и Итачи на данный момент. От этого становилось страшно. Среди ночи в необитаемых землях, в центре мира коварных насекомых и часового пояса, в котором могли быть свои собственные порядки прохождения туч. Итачи боялся, что действительно привёл брата к смерти. Но даже если так, он всё равно будет крепко обнимать его. Выльет весь анестетик, закроет ему глаза ладонью и будет шептать в ухо, что он рядом. Итачи всегда будет рядом. Даже когда дождь начнёт разъедать его плоть, когда стоны будут вырываться вместе со словами, Итачи всё равно не отпустит Саске. Будет слушать его болезненные всхлипы, жалобы и обвинения. Или будет слушать его молчание.

За минуты, пока Саске пытался сориентироваться, Итачи успел пережить все возможные варианты исхода вплоть до укрытия под навесом скалы. Тогда они умрут, задохнувшись ядовитыми испарениями от химических реакций. Если и выживут каким-то чудом, у них вскоре закончится еда и вода. Во время дождей вся вода становится ядовитой, если она не была заранее закачана в подземные резервуары, надёжно изолированные от внешнего воздействия.

- Ветер… - повторил Саске с другой ноткой в голосе. Итачи принялся подбирать ей название. Не страх, не вызов, не злость. Недоумение?

- Он не забивает лёгкие, - наконец с откровенным недоумением сделал выводы Саске.

Итачи кивнул:

- Ветер, который подул во время спокойного сезона, - отметил он главное. – Возможно, это просто случайность. Кто сказал, что он обязательно гонит тучи?

Все говорили. И Итачи в том числе. Так было заведено самой природой. Это знали дети с начала сознательного возраста. Ветер и дождь считались первейшими врагами человека.

- Я не чувствую запахов, - продолжал комментировать Саске. – Я не чувствую того, что должен чувствовать, - резко распахнул глаза. – Мне это не нравится, Итачи.

Страх, присущий обычному человеку. Саске неоднократно говорил, что не хочет умирать. Он поверил в возможность смерти, когда они достаточно далеко углубились в необитаемые земли. Он думал о ней постоянно с тех пор, как Неджи и Наруто пропали с горизонта. Наверно, Итачи своими долгими молчаливыми паузами вызвал в нём тягу к мыслям. Наверно, не стоило позволять Саске увлекаться фантазией.

- Если ты ещё веришь мне, пойдём дальше, - Итачи протянул руку.

- Куда? Мы и так на краю мира, - Саске ударил себя кулаком в грудь, сжал пальцы на тонкой кофточке. Он дрожал от пронизывающего холода. Итачи шагнул к нему, подобрал волочащееся по земле одеяло и накинул на плечи брата, свёл половинки на его груди и придержал рукой. Саске выглядел потрясённым. Он настолько реалистично представил собственный конец, что у Итачи всю охоту спорить и что-то доказывать отбило.

- Мы можем повернуть назад, - предложил Итачи, - но если этот ветер – предвестник, мы не успеем, как бы ни спешили. И мы можем продолжить путь вперёд. Да, мы не знаем, что там. Там может быть ничего, а может быть убежище.

- Я не хочу вперёд, - Саске сам схватился изнутри за одеяло, прижал его плотнее к себе. – Я слышу этот оглушающий звон колокола. Предупреждение, как звон колокола. У меня ноги подкашиваются, когда я пытаюсь идти, понимаешь ты или нет?!

Итачи выдержал паузу, снова не принялся объяснять или что-то доказывать. Он достаточно набедокурил, теперь стоило следовать указаниям брата.

- Ты не знаешь, как звонит колокол, - миролюбиво произнёс он. – Откуда столь яркие сравнения у человека, презирающего сказки о мире без кислотных дождей и щелочных болот?

Саске открыто попался. Столько времени фыркал при попытках брата доказать реальность прошлого, что не заметил, как сам принял её. Давно начал и всё равно делал скептичное лицо и выдавал нелестный комментарий.

- Было от кого нахвататься, - не растерялся Саске. – Давай уйдём, Итачи.

Последний раз, когда он просил об этом. По-настоящему последний. Итачи окинул долгим взглядом стену чёрной во тьме зелени впереди, путь, которого он уже не пройдёт, потом повернулся к брату и кивнул. Теперь следовало утихомириться им обоим. Теперь, когда Саске достиг согласия, но не достиг Итачи. Итачи не мог его достигнуть ни по пути к неизведанному, ни на обратном маршруте. Возможно, они отыщут след Наруто. Возможно, тогда Итачи почувствует облегчение. Возможно, он больше не получит решительного «нет» в ответ на ультиматум. Итачи сам всё испортил, когда попытался прижать Наруто. Но оттягивать момент он не мог постоянно.

Саске расслабился. Показалось, что расслабился. Шевельнулся за спиной – Итачи это почувствовал. Продолжал прислушиваться к ветру и неторопливо собирал вещи, чтобы это не выглядело спонтанным. Чтобы не разрушить уверенность Саске, да и свою тоже. Итачи заставлял себя проделывать всё точно так же, как сотни раз. Он бы предложил присесть перекусить на дорожку, но это выглядело бы как издевательство.

Он свернул основное одеяло и потянулся к одеялу, съехавшему с плеч брата, так и не удосужившегося помочь в сборах.

- Нет, - Саске словно почувствовал ещё не состоявшееся прикосновение.

- Что? – Итачи опустил руку.

- Давай дойдём до конца, - Саске снова волновался. Сдерживался и стискивал зубы. Хотел за братом идти и вступал в конфликт сам с собой.

- Тебе незачем себя заставлять. Если не хочешь…

- Не хочу, - подтвердил Саске. – Но если ты так туда стремишься, если уходил ради этого, то они тоже, наверное.

Они.

Итачи дёрнулся, совсем повесил руки вдоль туловища. Саске не переставал думать о Неджи. Или он таким образом хочет Наруто Итачи вернуть.

- Саске, если ты за меня беспокоишься…

- Замёрз, как… - перебил Саске резко. Не хотел обсуждать. Не хотел говорить. Не хотел признаваться, что привело его к такому решению.

- Хорошо, - кивнул Итачи.

Получилось в спину Саске. Одеяло всё ещё лежало на его плечах. Он всё ещё кутался. Итачи молча продолжил сборы.

Когда Итачи, измученный болезнью, лежал ничком на кровати, Саске старался ходить тихо, чуть ли не на цыпочках. В родном доме он не был настолько осторожным, порой подбегал к брату и тормошил его, хватался за распущенные волосы, лежащие в полном беспорядке на подушке, дёргал их и тянул. Итачи мог бы разозлиться. Тогда, ещё не понимая целиком, насколько близкими могут быть братья, он мог бы оттолкнуть Саске сердитым замечанием, попытаться усовестить, втолковывая, что к больным людям не нужно приставать. Итачи каждый раз вспоминал наставления родителей и сразу же затыкал в себе возмущение. Горел и изнутри и снаружи, его била лихорадка, кружилась голова и всё, что было перед глазами, но он терпел и иногда просил Саске посидеть с ним и что-нибудь рассказать. Это был самый безболезненный способ утихомирить младшего братишку. Для них обоих. Итачи заставлял себя слушать, заставлял вникать в суть сбивчивых речей хоть частично, чтобы не разочаровать и не разозлить Саске. Саске был ещё слишком мал, не понимал многих вещей.

Когда Итачи почувствовал первые признаки болезни на улице, он волновался вдвое больше и мучился из-за того, что поделиться опасениями не может. Не хотел на несчастного братишку ещё и свои проблемы скидывать. В тот раз всё обошлось. Итачи собирал провиант и ядовитых насекомых для медикаментов, как проклятый. Даже с мутной головой двигал руками и наблюдал, как пополняется мешочек. Потом просто продал и купил необходимые препараты, часть из которых выпил сам, чтобы остановить симптомы. Это была как сезонная простуда. О ней часто говорилось в книгах. В ней хорошо разбирались взрослые и сами готовили лекарства больным. Итачи впервые пришлось делать это самому. И он был рад, что экспериментировал на себе, а не на Саске. Помимо того, что его метания наблюдать тревожнее своих, он был ещё слишком маленьким. Зачастую малышами его возраста занимались не родители, а люди, посвятившие значительную часть своей жизни медицине. Они становились хранителями аптечек в колониях. Они могли быстро откопать на полках далеко лежащий препарат, который, возможно, раз в пять лет и понадобится. От случайностей никто не застрахован.

В первой колонии, куда Итачи напросился перед самыми дождями, он свалился на втором месяце. На самых нижних уровнях была сплошная антисанитария. Он не задавал вопросов, сам видел, насколько редко туда спускаются другие. Взрослые не посылали туда детей. Итачи сам только дважды там побывал. Его не толкали силком, он просто согласился, когда у него спросили, может ли он сходить. Он мог. Он мог работать где угодно, зарабатывая право на пищу для Саске. В подземелье не было отопления. Пар изо рта шёл, дрожь пробирала уже после десяти минут пребывания там. Итачи тогда задержался, отскребая плесень от старых банок, чтобы не тащить всю эту гадость наверх. По пути обратно он встретил двоих взрослых, посланных на подмогу. Они руками всплеснули, завидев, сколько Итачи взвалил на себя. Упрекнули, сказали, что и подождать мог. Они были хорошими людьми и заботились об Итачи, когда он заболел. Итачи не знал точно, но был уверен, что они и Саске выговорили, когда он пытался брата тормошить. С тех пор Саске вёл себя тихо рядом с больными. Он сам пытался ухаживать за братом, менял воду, обтирал пот со лба и шеи Итачи, пытался волосы расчёсывать, но только путал к кончикам.  Итачи только благодарил, чтобы Саске себя полезным чувствовал. Тогда Итачи сильно скрутило. За ним присматривал тот, кого в колониях называют медиками. Он долго прощупывал пульс, трогал лоб, тыкал градусниками то подмышку, то в рот, заставлял принимать всякие настойки, вкуса которых Итачи не пробовал прежде. Он понял, что не от простуды его лечат. А когда пошёл на поправку, ему рассказали, что он надышался скоплением бактерий в подвале. Ещё раз упрекнули за слишком долгое пребывание в рассаднике микробов и запретили спускаться без респиратора. Подробности болезни объяснили: помимо бактерий, которые ослабший организм скопом атакуют, в его лёгкие споры плесени занесло. Итачи неделю барахтался, едва со смертью лицом к лицу не столкнулся. Он спокойно воспринял факт. Он не испугался и не позволил паниковать Саске. Он просто спросил, что стало бы с братом, если бы Итачи умер. Его заверили, что позаботились бы о мальчугане. Но забота о чужих детях – не то же самое, что о собственных. Перед весной Итачи ещё раз побывал на том уровне, уже полностью подготовленный и на короткий промежуток времени, под присмотром взрослых.

После того, как кислота распалась на молекулы, Итачи увёл Саске из этого убежища. Только очутившись на свободе, он понял, как ненавидел его. Как угнетало его одно существование мрачного подвала, где он чуть не умер. Как он ждал конца сезона дождей и держал все чувства глубоко спрятанными даже от себя. Итачи тогда поклялся себе, что никогда больше не придёт в эту колонию. Весной они похоронили троих. Трупы хранили в том же самом подземелье, в одном из отсеков, наглухо запечатанном и напичканном ядовитыми препаратами, вызывающими эффект бальзамирования. Итачи сам видел, как весной их извлекают оттуда. Люди в масках, скрывающих больше половины лица, с очками на глазах, чтобы яды не вступили в реакцию со слизистой оболочкой.

Саске больше не забегал вперёд. Он чувствовал себя одиноким без Итачи в двух шагах. Он испытывал потребность видеть брата и ощущать его прикосновения, которым Итачи придавал форму случайности. Понимал, что с Саске творится. Чтобы выбить его страх перед тем, от чего уходили целые народы, Итачи ненавязчиво отвлекал его разговорами. Приближаясь, непременно касался рукой его руки.

Однажды Саске остановился. Он стоял до тех пор, пока Итачи не одёрнул его.

- Что случилось? – самый простой вопрос самым безмятежным тоном.

- Дальше… - Саске вытянул руку и тут же опустил её, на собеседника посмотрел.

- Сила? – попытался навести Итачи.

- Другая сила, - махнул головой спутник.

Сила страха. Больше Итачи ничего на ум не приходило. Мощь стихии Саске мог отличить от других видов сил. Вряд ли так далеко забрёл хоть один проходимец. Вряд ли здесь сосредоточились пираты. Им здесь некого ждать. Бессмысленные вещи творили только безумцы. Иногда в колониях случалось и такое. Итачи не знал, что с ними делали, но сумасшествие быстро иссякало вместе с жизнью его носителя. Сумасшедшие были угрозой всей колонии. Они могли разрушить несущее перекрытие в сезон дождей. Итачи никогда не спрашивал, что с ними случалось. Никогда не смотрел на трупы, которые взрослые выносили на поверхность, полностью завёрнутыми в старую ткань.

- Пойдём посмотрим, - предложил Итачи.

Он знал, как воздействует его предложение на брата и всё равно предложил. Лучше выбить его нерешительность стремлением её преодолеть. Саске вздрогнул. Тщательно скрывал охватившие его чувства и не выдержал банального испытания на неожиданность. Итачи счёл нужным поделиться своими догадками, о которых размышлял последние недели, когда они всерьёз ринулись на преодоление нехоженых территорий. Возможно, они оставались неосвоенными уже несколько сотен или даже тысяч лет.

- Что бы ни произошло там, впереди, думаю, это был какой-то масштабный катаклизм. Думаю, его можно было увидеть из космоса, - произнёс Итачи. – И если это были действительно такие масштабы, то планету должно было хорошенько тряхнуть.

- Астероид? – Саске сделал первое предположение. Итачи не знал, размышлял ли он до этого, и спрашивать не стал. Наверное, тоже потратил кучу времени перед сном или когда пересекал унылую однообразную местность. Наверное, у Саске тоже были гипотезы. Не такие, какие следуют из выводов учёных. Те основываются на доказанных фактах. Итачи бы сейчас многое отдал за шанс услышать правду, увидеть её собственными глазами. Только зная, что их ждёт впереди, можно подготовиться.

 - Возможно, - кивнул Итачи. – Допустим, это был астероид из плотно сжатых молекул. Войдя в атмосферу, элементы начали вступать в химические реакции и отделяться от астероида. Путь он немалый пролетел, поэтому успел растерять две третьи или три четверти своей массы. А вся эта химия осталась во всех слоях атмосферы в определённом количестве, выпала на землю осадками, вызвала дополнительные реакции уже на поверхности. Потом типичное испарение, круговорот в природе.

Итачи в ожидании смотрел на брата, хотел услышать его теорию. Хотел даже спора, лишь бы развеять тот гнетущий камень инстинктивного страха. Саске усмехнулся. Держал себя в руках, хоть и не получалось достаточно хорошо.

- А ты уже запротоколировал, - прокомментировал он.

- Нет, - Итачи покачал головой, - я надеялся услышать и твою версию.

- Я не думал, - отмахнулся Саске.

- Не может быть, - ничуть не поверил Итачи, оставался спокойным. Равновесие – вот что было им нужно.

- У тебя ничего быть не может, если ты не хочешь в это верить, - снова попытался дать отвод Саске.

- Астероид – это была твоя версия, - напомнил Итачи. – Не вижу ничего плохого в том, что мы попытаемся разработать план действий.

- А твоя какая? – не выдержал собеседник. Поздно спохватился, сообразил, как явно выдаёт нервозность. Мог бы и не прятаться от брата – бесполезно.

- Если это астероид, - Итачи сразу же ответил, не колеблясь, - как люди успели эвакуироваться?

- Не успели, поэтому выжили только те, кто жил подальше. Мы выжили. Мне этого достаточно.

Ему не было достаточно. Саске просто рассчитывал сохранить остатки самообладания. Вся окружающая местность вызывала в нём бури эмоций, от которых бежать хотелось. Он через силу заставлял себя двигаться вперёд, доверял Итачи, держался за него, если забывался на некоторое время. Саске видел в Итачи ту единственную опору, которая не даст рухнуть его миру.

- Люди, смотря кадры стихийного бедствия по телевизору, репортажи с места событий, не сильно паниковали, - напомнил Итачи. – Знаю, что ты скажешь о книгах, но все они врать не могут. С чего ты взял, что астероид, упавший где-то на другой половине шара планеты, вызвал бы всемирную панику?

 - Ну знаешь! А чего же он ещё-то вызвать мог, если не её? Астероид подходящей массы враз уничтожил цивилизацию – и нет паники!

 - Хорошо, тут я промахнулся, - согласился Итачи. – Спрошу по-другому: почему мы, живущие на другом конце света, панически боимся эпицентра катастрофы? Не последствий, не отравы в воздухе, не повторения катаклизмов, а именно этих земель. Кто проводил границы? Кто накладывал запрет? Кто наказывал нарушителей?

Саске хотел сходу ответить, но только воздуха набрал. Не придумал достойного довода, поэтому предоставил право брату развивать мысль.

Итачи воспользовался возможностью, вывалил на его голову всё, о чём томительно долго думал:

- Я не думаю, что это было полностью природное явление. Чтобы заранее эвакуироваться, люди должны были знать, что происходит. Астероид – слишком быстро. А у них была возможность спастись. Все или только часть, но катаклизм вызвал настолько сильную реакцию, что потряс весь мир. Все знали, откуда это пришло. И все знали, что происходит в эпицентре. В генах любого живого существа заложен страх перед смертью, поэтому каждый сам для себя наложил запрет. Возможно, изначально на границах стояли оповестительные знаки. Только зачем они нужны, если никто добровольно не сунется в опасную зону.

- Поколение умерло. Потом дети и внуки того поколения, - ухватился Саске, - история разбавилась и забылась. Не осталось очевидцев. Откуда потомки знают, что этих земель надо избегать?

Хотел хоть шажочек отвоевать в споре, который и спором-то настоящим не являлся, а только расчистил площадку для последнего удара Итачи. Итачи незамедлительно указал на неосторожно открытую брешь в обороне брата:

- А откуда мы знаем? – сделал паузу, давая Саске обдумать. – Ты откуда знаешь?

Фобия на генном уровне. Точно такая же, как у животных. Как у насекомых, убегающих от опасности. Каждая тварь знает, кто её враг. Враг человечества – мёртвые земли. И безумцы вроде проходимцев способны наплевать на условности и заглянуть за ширму, даже если коленки трясутся.

- Как думаешь, Саске, мы справимся? – спросил Итачи.

- Меня-то чего спрашиваешь? – Саске отвернулся и зашагал вперёд. Преодолел свои фобии. Точно так же, как все преодолеют, если захотят расширить кругозор.

- То, как мы жили раньше – это вообще жизнью нормальной сложно назвать, - вдогонку бросил Итачи и пошёл следом, стараясь не отстать и держаться немного позади.

- Но это всё-таки жизнь была. Хоть и ненормальная. Когда я соглашался уйти вот сюда, - Саске обвёл рукой округу, - не думал, что мы вообще сюда придём.

- Вот как? Шуткой считал? Игрой? А я думал, мы серьёзно поговорили.

Невозможно серьёзно, если не видишь наглядного примера.

- Чего ты ко мне цепляешься? Хочешь идти – пошли! Или я сейчас же разворачиваюсь и топаю домой.

Итачи воздержался от замечания, что своего дома у них нет. И Саске не остановился. Они оба замолкли, с нарастающим напряжением ожидая перемен впереди. Но по бокам всё тянулись и тянулись бесконечные заросли, чередуясь с пустыми полянами песка и каменистыми пригорками.

Им некуда возвращаться. Итачи не хотел возвращаться.

Итачи крепко держал Саске за руку, когда удалялся от дома. Чувствовал огромную ответственность за маленького мальчика, доверчиво цепляющегося за его руку обеими ладошками. Саске сжимал пальцы сильнее, когда навстречу шли незнакомцы. Ему казалось, что все они смотрят только на него, на ребёнка с удивительными способностями. Саске ещё не умел ими пользоваться, просто знал, что они есть. Он жался к брату и молчал до тех пор, пока люди не проходили мимо. Итачи улыбался, глядя на него сверху вниз, не спешил разуверивать брата, что людям попросту наплевать. Они прошли бы мимо, даже если бы увидели на лице встречного незабываемое уродство, они не оглянулись бы на стон, не отреагировали бы на крик о помощи.

Саске знал, что брат защитит его, что бы ни случилось. И Итачи знал. По крайней мере, попытается. Он уже достаточно подрос и поумнел, чтобы отличать героические порывы от реальности. Итачи не стал бы ввязываться в драки, заведомо обречённые на проигрыш. Он не стал бы конфликтовать с обитателями крепостей. Он бы без промедления отпрыгнул в сторону, завидев впереди машину. И он бы не стал храбриться на словах, ибо подтвердить своих слов не мог. Он просто следовал указаниям родителей, подробно объяснявшим его задачу. Не всегда Итачи брал с собой Саске. В последнее время часто, но не всегда. Он обращал внимание на большие глазки маленького мальчика, бежавшего за ним до верхнего яруса, и сдавался. Саске стремглав мчался, едва заслышав о вылазке Итачи. И всегда для него это была лотерея. Он постепенно загорался любопытством, каким и должен обладать ребёнок.

Однажды Итачи не успел уйти с дороги. Он не заметил надвигающегося шума, потому что был занят в торговой лавке. Мама поручила ему купить определённых препаратов, которые не удавалось найти самим. Шуткой говорила, что они импортные. Итачи кивал и делал вид, что поверил. И оба они знали, как обстоят дела на самом деле. Игра словами являлась одним из самых интересных для Итачи занятий. В ней он мог учиться отличать правду от шутки и тренироваться мгновенно давать ответы на любые вопросы. Подумать серьёзно он всегда успеет, но симпатию обычно вызывала именно первая реакция.

Итачи сам выбирал товары, как и велела мама, подробно объяснив, как это делается. Он расплачивался мелочью, как обычно делают все дети. И никто не возражал, никто не ворчал, никто не велел убираться прочь и не грозил больше не пускать мелюзгу на порог. Итачи всегда отмечал разительные отличия от исторического мира. В настоящем дети не вызывали умильных улыбок у взрослых. Они сами о себе заботились и воспринимались не как кроха, от которого можно отмахнуться, а как человек, с которым уже можно иметь дело. Им только не поручали заданий, с которыми они справиться не смогут в меру своего возраста. Итачи чувствовал, как терпеливо выжидает торговец. А в другом ошибся – забыл, что осматриваться тоже порой нужно. Когда он вышел из лавки под лучи палящего солнца, Саске отцепился от полы его футболки и потянул ручонку вверх. Итачи взялся за неё и по привычке крепко сжал. А прямо впереди стояли четверо. И машина позади. Транспорт являлся исключительно привилегией крепостных обитателей. Элиты. Утром разогнав рабочих, они получали свободное время и часто использовали его для прогулок, только им интересных. Люди не считали катания по немощённым дорогам развлечением. Людям не нравилось, когда появлялись шумные соседи и нарушали ритм их жизни. И Итачи не понравилось их пристальное внимание.

Саске ещё крепче вцепился в пальцы Итачи, подёргал, призывая возвращаться домой. Итачи прислушался к брату. Он всегда к нему прислушивался. Саске мелко дрожал. Это был первый раз, когда он чувствовал силу других защитников, и не знал, что делать со своим чутьём. Он говорил, что ему плохо, он заболел, и продолжал теребить брата. Итачи тоже смотрел на четвёрку, разглядывающую их обоих с бесконечным любопытством. Двое – защитники, двое – их партнёры. Совсем юные, про таких говорят: «кровь играет». Принадлежность их к категории подростков делала их ещё более опасными для Саске. Они сразу поняли, кого видят. Они почувствовали силу Саске и теперь намеревались поиграть в одну из своих эгоистичных игр.

Итачи оставался вежливым, сослался на усталость брата и извинился перед тем, как возобновить путь домой. Он намеревался спокойно удалиться, ни разу не обернувшись. Медленно, чтобы их не спровоцировать. А за поворотом, едва растения скроют их от посторонних глаз, он бы побежал. Он бы посадил брата на закорки и помчался бы на всей скорости, на какую был способен. Он бы терпел болезненные удары наполненного жёсткими коробочками мешочка. Он бы не останавливался до тех пор, пока не начал бы задыхаться от быстрого бега. Тогда и не раньше он позволил бы себе остановиться и продолжить путь обычным шагом.

Они были далеко от дома, а незнакомцы слишком азартны. Они смеялись, подходили и теребили Саске. Итачи держал его крепко, ощущал железную хватку его пальчиков, его дрожь и испуг. Он боялся не только чувства, но и самих людей, ведущих себя странно, а оттого страшно. Итачи просил их не трогать брата и получал тычки. Он мог бы и в драку ввязаться по необходимости. Он уже рассчитывал, как лучше отвлечь их внимание и тихонько сбежать. Но во все уравнения неизвестной буквой вставал Саске. С ним не получалось. Он мог остановиться посреди дороги и расплакаться, но не следовать точным указаниям брата.

- Защитник-неумеха! – смеялись они.

Саске не плакал, но держался из последних сил.

На помощь пришёл хозяин ловки, выглянул на шум и призвал разошедшихся подростков к совести, в сравнение малыша поставил, которому лет всего ничего. Это был первый и, пожалуй, единственный случай на веку Итачи, когда чужой взрослый заступился за ребёнка. Потом он уже понял, что намерения у торговца были другими. Шум – это проблемы. Никому не хочется развороченного в запале ссоры имущества. Торговец, держащийся одной рукой за спину, даже не смотрел на затравленных детей, стоял за своё, кровное.

Итачи воспользовался помощью и ушёл закоулками. Его сердце колотилось, он тащил брата за руку, чувствуя, как он то и дело спотыкается и чуть не падает от скорости, на которую ещё был не способен. Итачи боялся другого: родители не хотели рассказывать о Саске другим. А теперь другие узнали сами.

Больше Итачи не посылали в эту лавку. Он слишком поздно понял почему. И когда смотрел на горящий дом, где погибла вся его семья, вспоминал ту встречу. Всё сразу связал в один узел и понял, как надо действовать. Он затих, позволил времени распоряжаться их жизнью, пока не почуял, что пора прятаться. Он однажды сходил в ту лавку, когда понадобились медикаменты, но не встретил её хозяина. На вопрос, где прежний торговец, услышал грубый посыл в сторону крепости. Они убили его за то, что поперёк дороги встал. Возможно, не та четвёрка, а второй рейд, уже намеренный. Возможно, они выпытали у торговца, где живут приходящие к нему дети – Итачи этого не знал. И сомневался, что кто-то другой интересовался, где живут их соседи. Никто не говорил словами, что случилось, но Итачи понял сам. И вернувшись к Саске, долго сидел с ним рядом, рассказывая, как они будут жить дальше. Когда вырастут, у них обязательно будет свой дом, как у родителей.

Итачи стоял на холме. Он был уверен, что под его ногами веками заносимый землёй обломок громадной конструкции. Одна из маленьких частей, что располагались впереди, докуда глаз хватало. Он стоял и не понимал, что думать. Не знал, как объяснить всё это Саске, точно так же остановившемуся в шаге слева. Саске мог бы взяться за руку брата, но давно вырос из этого возраста. Он смотрел и смотрел вперёд, надеясь увидеть хоть что-нибудь выделяющееся из общей массы.

- Это что, обломки? – наконец спросил он и повернул голову к спутнику.

Итачи неуверенно кивнул:

- Очень похоже.

Обломки гигантских зданий, в разы больше крепостей. Резкие границы, обветшалые от времени. Песок сыпался из плотных каменных стыков, но оставлял очертания узнаваемыми. На них росла трава, красовались тёмные разводы от воздействия химикатов. Они являли собой след погибшего мира. Откуда-то Итачи знал, что они сохранились ещё с тех времён, наполовину вросшие в землю. Чтобы откопать их или то, что под ними, понадобятся годы.

- Это город, - выдохнул Итачи. – Разрушенный город.

- Кем разрушенный? – Саске доверчиво посмотрел на брата.

- Катаклизмом, - пожал плечами Итачи, - астероидом…

Он не делал первого шага. Ему необходимо позаботиться о душевном равновесии Саске.

- Города не так начинаются, - Саске затряс головой.

- Откуда ты знаешь, как начинаются города?

- Они всегда с маленьких домов, с плавного перехода, а тут сразу громады, - Саске едва сдерживался, чтобы не заговорить взахлёб. – Города не вызывают такого… такого…

Хотел страх в сравнение привести, но не произнёс этого слова вслух. Вместо продолжения Саске руку опустил, которой тыкал в отдельные части руин. Города были обычными населёнными пунктами, как сейчас. Только сейчас актуальны подземные города. Города – это жизнь, но не источник ужаса. Итачи присмотрелся, обдумывая точку зрения брата. Его чутью стоило верить. Он всегда ему верил. Чутьё Саске гнало его прочь. Итачи незаметно бросил на него взгляд и убедился, что брат нервничает сильнее, чем было ещё вчера. Если бы он прикоснулся к Саске, ощутил бы его дрожь. Вместо продолжения пустой дискуссии Итачи первым принялся спускаться вниз, один прошёл между гигантскими обломками, осматривая их снизу доверху, повернул и остановился посреди пустой просеки. Возможно, это всего лишь совпадение, но выглядела она, как дорога. Здания падали в разном направлении, не затрагивая её. Значит, вперёд и идти. Итачи дождался, пока Саске с духом соберётся и догонит его. Ждал просьбы остановиться. Но Саске всегда молчал, если испытывал настолько сильный страх. Спорил, если его терзали обычные опасения, но скрывал серьёзные чувства. Итачи готов был разделить их с ним. Он протянул руку и, невзирая на сопротивление, взялся за его ладонь, голову повернул:

- Пойдём, Саске. Если уж мы пришли, хоть посмотрим.

- Да ты хоть знаешь, куда мы пришли? – не выдержал, выдохнул громко, закончил резко. Всё в нём кричало о желании уйти поскорее и никогда не возвращаться.

- Если тебе так будет спокойнее, прими режим защитника, - предложил Итачи и сильнее сжал его пальцы, словно подталкивая. От режима защитника спокойнее будет и ему тоже.

Саске не внял предложению брата и снова просто стоял, озираясь по сторонам. Итачи сам сделал очередной шаг, опять пошёл вперёд без него, так же оглядываясь, стараясь привыкнуть к необычному ландшафту, ища любую опасность или укрытие. Но опасности тут быть не может. Никто ещё не осмеливался отойти настолько далеко от жилых территорий. Итачи не испытывал гордости, он боролся с поглощающим его чувством неправильности, с паникой перед огромными строениями, перед пустотой, что поселилась в них, под ними, над ними.

Итачи остановился посередине просеки, едва отдалившись на пару сотен шагов. Снова дул ветер. Тихий, едва ощутимый. О таких говорят «лёгкий бриз». Такие с воодушевлением описывали авторы прошлого. Итачи снова ассоциировал ветер с дождями и снова резко вскинул голову вверх в поисках намёка на тучи. Небо оставалось ясным. Предчувствие кричало громче здравого смысла. Итачи сжимал пальцы на ремнях от сумки, набитой собранными припасами и медикаментами под завязку. Вместо того, чтобы наслаждаться принесённой свежестью, он начинал тихонько подрагивать. Он внимательно осматривал руины, надеялся увидеть знакомые очертания входа в подземное убежище и понимал, что здесь их нет и быть не может. Куда бежать прятаться в случае опасности. Что делать, если они не успеют вырваться из похороненного города вовремя.

Это был не город. Глядя на часто повторяющиеся детали конструкций, Итачи убеждался в этом больше с каждой секундой. Саске первым это понял, потому что опирался на своё особое чутьё и сумел сопоставить факты. Итачи старался анализировать. Но если бы он хотя бы догадывался, что следует брать в расчёт при анализе и с чем сравнивать. Люди обладали чрезвычайно скудными знаниями. Итачи почувствовал себя ничтожеством посреди потерянного человечеством мира. Мира, о котором он только читал и всегда заставлял себя строго разграничивать желания и действительность. Все хотят жить в идеальном мире, но ни у кого не получается. Ни у кого. Даже у обитателей крепости. Обладая властью и богатством, они не в силах приказать дождям прекратиться и вырасти лесам.

- Остановимся здесь, - объявил он приглушённо. Знал, что Саске услышит. Знал, что не стоит бросаться в неизвестность с головой, не обзаведясь элементарным планом. Итачи не был безумцем, способным в панике ринуться вперёд и заблудиться. Он чувствовал, что если потеряется в этом гигантском комплексе, то не выберется никогда.

- Здесь? – подоспел Саске. – Что мы забыли здесь?

- Здесь виден путь назад, - спокойно ответил Итачи. – Нам придётся исследовать это место, пока ещё есть время.

- Сколько? – Саске ринулся в атаку, сам не зная, за что воюет. – Месяц, как ты и говорил? А что если дожди раньше польют, и мы не успеем вернуться домой? Ты думаешь, нам хватит месяца на твои грёбаные исследования, если ветер уже дует? Это ты хотел увидеть? Камни, Итачи! Обычные камни!

- Нет, - Итачи оставался спокойным. Кто-нибудь всегда должен сохранять хладнокровие. – Это не обычные камни. Если ты так боишься их, может быть, с них всё и началось?

Саске замолчал. Хотел снова возразить, но не хотел спорить с таким непробиваемым братом. Они стояли рядом под продувающим каменную просеку насквозь ветром и ждали, что кто-то другой уверенно поведёт их за руку. Саске мог надеяться. Его всегда вёл старший брат. Итачи ждать помощи было не от кого. Более того, он был обязан держаться до последнего, как бы тяжело или безнадёжно ни выглядело будущее. Он обязан заботиться о брате, о единственном близком человеке.

Ещё был Наруто. Но Наруто выбрал другой путь. Он и бровью не повёл, когда Итачи повернулся к ним с Неджи спиной, закинул сумку на плечо и пошёл прочь. Итачи ждал хоть какой-нибудь реакции. Представлял, как Наруто кулаки сжимает и еле сдерживается, чтобы не закричать вслед. Тогда бы Итачи обернулся и увидел второй шанс. Но Наруто не оставил ему шанса. Теперь Итачи казалось, что он сам не дал им второго шанса.

- Остановимся здесь, - повторил Итачи. – Нельзя двигаться вслепую. И я не хочу угробить родного брата.

Он снова оглядывался. Ветер стих, что позволило сосредоточиться. Послевкусие осталось вкупе с тем мрачным предчувствием. Ветер не мог нести в себе ничего хорошего. Итачи снял сумку с плеча. Огромная, мешковатая, она с шуршанием плюхнулась на твёрдую землю, убитую сезонными дождями и прижатыми друг к другу камнями. Стоило ещё выяснить, что внизу, почему на дороге не растёт зелень.

Зелени было предостаточно вокруг. Та, что выросла на холмах, выглядела крошечной. Такая же смелая, как два беспечных путника, забрёдших на территорию смерти. Итачи бездумно извлёк недельный запас стеблей, кореньев и подсушенных плодов. Опомнился только тогда, когда Саске отметил:

- Ты всё это съесть собираешься? А не лопнешь?

Итачи остановился и озадаченно всмотрелся в обилие еды. Потом так же неторопливо спрятал излишек обратно.