— Есть очень много талантливых людей, которые не смогли осуществить свои мечты, потому что слишком долго думали, были слишком осторожны, не решились шагнуть в неизвестность. Мне почему-то очень не хочется, чтобы ты проиграла эту битву с собственным страхом. Есть сражения, которые ни в коем случае нельзя проигрывать, хотя проиграть было бы так легко. Вот в этом-то твоя проблема. Ты больше боишься проиграть, чем хочешь выиграть. — Кагеяма будто говорил сам с собой, а не с ней. Он опять стремительно повернулся. — Кохэку, — настойчиво сказал он, протянув ей в руки мяч. — Иди и попробуй. Я знаю, что ты можешь выиграть. Но даже если не выиграешь, что с того? Проиграешь, но проиграешь как победитель, с достоинством. Я тебе говорю, если не пойдёшь туда сейчас, всю жизнь будешь об этом жалеть. Команда очень надеется на тебя.

 Перед ней появился мяч, на который она когда-то сама накопила. Её первый и, пожалуй, единственный верный друг навсегда. Она протянула руки к мячу и коснулась кончиками его пальцев. Его пальцы непроизвольно, как бы независимо от его воли, аккуратно легли на её пальцы, на краешек ногтей. Её сотрясала дрожь. Тобио в спешке, неаккуратно и как-то боясь, переложил свои пальцы поверх её и крепко прижал её ладони к мячу. Вместо ожидаемой гордости и уверенности в себе, она увидела в его глазах сочувствие и уверенность. Высокомерно приподняв подбородок, Тобио оценивающе смотрел на неё, от чего Кохэку вовсе растерялась.

 — Обещай, что ты будешь идти вперёд.

 Обычно прерогатива [1] краснеть и впадать в ступор, не в силах ответить на очередной вопрос, принадлежала всегда Кохэку. Она покраснела и категорически замотала головой, отгоняя от себя воспоминания и события вчерашней встречи с Тобио.

 — Чёрт подери, — прошептала Кохэку, взявшись на дверную ручку двери. — Волейбол. Пять часов вечера, а они уже играют в этот проклятый волейбол. Волейбол… — она медленно и чётко повторила это заветное слово, вслушиваясь, проникаясь, в него всем сердцем. Где-то внутри, внизу, под рёбрами посередине нарастал раскалённый шар, который давил на желудок и от чего становилось одновременно тошно и трепетно. Зрачки задрожали, то сжимались в точку, то расширялись до самого края жёлтой радужки. С её виска скатилась крупная капля пота. —…это то, что дарит мне потрясающие эмоции. Улыбаясь, как больная на всю голову, я позволяла маятнику выбить меня с полосы препятствий, падала на поле, закрывала глаза и даже не думала подыматься. — В каком-то подвешенном состоянии, в мучительном раздвоении по-прежнему она не входила. Не в силах было уйти. — Волейбол — это как наркотик, хочется испытывать острые ощущения снова и снова, когда тренер говорит: «Играйте так, будто вы играете в последний раз!»… Я не могу это вынести. Всю свою жизнь заставляла себя сражаться с обстоятельствами, и ни одно из них не могло победить меня. Я всегда одерживала верх, продолжала сражаться, пока не побеждала, но не это…»

 За металлической дверью Кохэку слышала, как мяч взлетел высоко вверх, повертелся в воздухе, словно поддерживаемый тысячами жадных взглядов и потеряв силу полёта, приземлился на пол, отскакивая от стены и покатившись в сторону. Ей захотелось положить перед собой на пол и точным ударом ноги отправить этот мяч как можно дальше. Так далеко, чтобы его больше никто и никогда не нашел.

 — Аут! — донёсся до ушей девушки голос тренера. — Хината и Иоши на позицию!

 — Не надо плакать, слышишь? — послышался голос за спиной Кохэку. — Прекрати! Если ты проиграла, это не означает, что проиграла навсегда!

 В тёмном коридоре было несколько пара ног. Свет, льющийся из основного холла стадиона, освещал два тёмных силуэта — детей, о чём-то долго спорящие. Из этих двух силуэтов была маленькая девочка, которая упала на колени и заливалась слезами, закрыв лицо руками.

 — Да что ты понимаешь?! — она кричала неистовым голосом бессмысленные слова. Это было первое горе, которое поразило её, и это горе привело её в отчаяние. — Тебе не понять! Тебя разбивают вдребезги, когда ты собираешь себя по частям, приходят проверить прочность склеенных кусочков!

 — Спорт — это отличный способ проверить себя на выносливость. А достижение каких-то спортивных результатов непременно переносится в жизнь, это даёт возможность понять, на что ты способен. Забудь о вере. Тебе не нужна вера, чтобы летать, тебе нужно понять полет.

 — Я не знаю правильного ответа и никогда не знала. Верить в себя или положиться на команду. Никто не может предсказать, чем обернётся этот выбор, — сказала Накаями сама себе, хотя даже самой себе в этом никогда не признавалась. Резко успокоившись, она вытерла уголки глаз, натянула улыбку и пошла, как затерявшийся в туманном море корабль идёт на свет маяка. Одним движением, пластичным и быстрым, она тихонько зашла во внутрь.

 Перед ней открылся зал, наполненный знакомыми лицами. Внутри как будто выключили это веселье, и стало тихо и спокойно. Это не было плохо, вовсе нет. Но было как- то странно. И непривычно. Общее молчание воцарилось.

 Первого, кого она узнала в толпе, оказался Тобио, стоявший над сеткой на позиции связующего. Когда он увидел её здесь, волна удивления потрясла его и не скрывая этих эмоций он смотрел на неё не отрываясь. Впрочем, на Накаями все смотрели не отрываясь. Шоё вовремя понял произошедшее и успел поймать мяч, упасть и проехаться лицом по полу. Игру пришлось остановить.

 Парни понимающе молчали. Девушки чувствовали на своих побледневших лицах их обеспокоенные взгляды. Они молчали, приготовившись к своей судьбе, страшному, роковому, что должно было совершиться сию же секунду. Вся кровь отхлынула от сердца. В их глазах было столько тоски, что можно было бы отравить ею всех людей мира. Они стояли заворожённые, глядя то друг на друга, то на неё. Вперёд вышла Мизуки. Подбородок у нее нервно подрагивал, лицо то озарялось, то становилось грустным, её одолевали тяжкие, только ей известные мысли.

 В зале было тихо и пусто — как в доме, когда все ушли и лежишь один, больной, и так ясно слышишь отчётливое металлическое постукивание мыслей. Только Рен, известная подруга с начальной школы с Кохэку, поняла по какой причине она сюда пришла. Она заулыбалась, ямочки появились на щеках, лучистые глаза милостиво устремились на притихшую, ошарашенную команду, и довольная, с чувством выполненного долга, подбежала к девушке. Кохэку не скрыла улыбки. Она вышла навстречу с протянутыми руками ей навстречу.

 Тем временем до женской команды медленно, но верно шло осознание.

 Адора присела на корточки и опустила лицо в колени, прикрылась руками. Сёстры Оокубо — Иоши и Хоши отвернулись от всех, заслонив лицо руками. Мизуки оцепенела, словно немая застыла на месте, широко раскрыв рот. Последний камень рассыпался и отпустил эту горечь из её сердца. Сзади на её плечо упала рука тренера, крепко сжав, он мысленно попытался передать ей свою поддержку:

 — Слушай беззвучие. Слушай и наслаждайся. Иногда остаться в тишине — единственный способ сказать о чём-то.

 — Неужели это и есть счастье? — не сводила глаз Мизуки с новенькой, роняя слезу за слезой. — Минута тишины перед тем, что тебя ждёт.

 Подойдя, Рен медленно, не веря своим глазам, положила в руку подруги мяч.

 Когда Кохэку вышла, то, несмотря на то, что всё внимание было приковано к ней, чувствовала себя гордой, как будто её только что посвятили в какое-то высокое звание. Появилась самоуверенность, поступь сделалась твёрдой. Крепко сжала мяч, прижимая к себе, ближе к сердцу.

 Внутри у всех нарастало напряжение, словно натягивалась невидимая струна. Пока что эта струна была натянута ещё недостаточно сильно, но вибрирующий её звук нарастал в ушах.

 — Я пришла сюда сделать команду, — голос звучал громко и чётко, отдаваясь эхом от стен спортивного зала. — И я её сделаю с вами или без вас! Я хочу, чтобы моя дорога к успеху была полна веселья и чувства сплочённости, когда мы всей командой ставим перед собой одни и те же цели!

 Женская команда не верила, что кончились их страдания. Они закрывали лица руками, чтобы не видеть счастья других. Мало ли что там было год назад, два, три… Что было, всё отгорело, и пепелище быльём поросло. Неинтересно. Не нужно. Смотреть нужно только вперёд — какие бы падения и разочарования ни оставались там, в прошлом. Если оглядываться — непременно споткнешься и упадешь. Только вперёд.

 — Спасибо! — выкрикнула ей Мизуки, делая шаги к ней, мысленно перематывая свою жизнь в обратном порядке. — Спасибо, что дала шанс сыграть ещё раз!

***

 — Нам нужно измерить тебя Кохэку, — принёс коробку с рассыпчатым мелом тренер. Он довольно поставил её в центре зала в круг, разделённый линией и сеткой. Повернулся к новенькой, которая стояла на места и разминала руки. — Рост, длина тела, высоту съёма и блока, — перечислил Укай, зажимая пальцы. — Нам это нужно для бланка и заявления.

 Накаями молча согласилась и сразу пошла в сторону ростометра. Она никогда не любила измерять свой рост, потому что врачи говорили, что с её ростом она слишком худая или в её возрасте опасно заниматься так плотно спортом, предостерегая, что может получить тяжёлые травмы. Сама, кстати, свой рост точно никогда не знала.

 Встав на платформу ростометра, выпрямившись, на её макушку упала металлическая«стрелка», которую сверху зафиксировала Кьёка. Она спросила девушку, внимательно рассматривая шкалу ростометра:

 — Какой последний раз был твой рост?

 Кохэку нахмурилась, вспоминая когда она последний раз измерялась и каким был её рост. Даже приблизительно не может вспомнить. Даже прикинуть.

 — Ну, я точно выше 165 сантиметров, — пожала она плечами растерянно.

 Кьёка задержала на ней взгляд исподлобья очков, который Кохэку не понравился. Потом менеджер записала число в бланк, который нужно будет передать куратору, объявила число громче:

 — 170,5 сантиметров.

 — Ого! — к ним подбежала Рен (165 сантиметров), пытающийся рассмотреть получившееся число. Встала на носочки. — Да ты выросла на 1,8 сантиметр за год! Почти на 2!

 — Для нападающего, думаю, не плохой показатель.

 — Да, не плохо, — согласился тренер, взяв за кисть девушки и подняв её, попытался вычислить длину её рук. — Для нападающего важна сила и скорость. У тебя, кстати, длинные руки, что хорошо для нападающего.

 — Подними, пожалуйста, руки вверх, — попросила Кьёка уже стоявшая на табуретке и ждавшая, когда новенькая выполнит её просьбу. Кохэку послушно вытянула руки, почувствовала, как на кончики пальчиков упала холодная железяка. На себе, внезапно, она почувствовала чей-то взгляд, который ей не понравился. Кохэку никогда не любила, когда на неё подолгу смотрят и рассматривают, можно сказать, её это бесило, потому что всегда чувствовала себя неловко. А ещё в таком положении, слегка налилась румянцем. Подняв глаза на сидевших ребят, она быстро пробежалась взглядом по всем знакомым лицам, и остановилась, найдя того, кто смотрел на неё. Внимательно рассматривал её сидевший на скамье Тобио, широко раскинув ноги, со сложенными руками на груди, за чёлкой просвечивался свет его тёмных глаз. Смотрел на неё с ног до головы испепеляющим взглядом. Как дикий зверь, учуявший добычу. — 223 сантиметра, — объявила менеджер, записывая в бланк число.

 «Наконец-то, — выдохнула Кохэку, опуская руки. Она поправила пряди волос, заслоняя своё лицо. — И как это расценивать?»

 — Отлично! Очень хорошие показатели! — похлопал по плечам девушки Укай, уводя её к баскетбольному щиту. — Теперь твоя задача оставить опечатки на щите, чтобы мы могли измерить твою высоту съёма мяча и блок, — он указал на коробку с мелом. — Как будешь готова, скажешь нам.

 — Не будем тянуть, — ушла испытуемая на позицию. — Начинаем сейчас же.

 Укай оценил её настрой и отошёл в сторону. Кьёка принесла лестницу, на которая она встала у щитка, мотнула головой, дав понять ей, что она тоже готова.

 «Мне нужно просто набрать скорость и прыгнуть, — повторила Кохэку себе, испачкав пальцы в мелу. — Просто прыгнуть и коснуться».

 Так же девушка понимала, что она должна продемонстрировать себя в полном свете, которая есть, ведь теперь — она нападающий-доигровщик в женской сборной по волейболу Карасуно. Она должна показать свои навыки, знания, способности, должна утереть нос своим будущим соперникам и Кагеяме. Кохэку чувствовала всей своей спиной, каждой клеточкой, что он всё ещё наблюдает за ней. Почему только?

 Накаями встала на середину поля, вплотную спиной к сетке. Долго сосредотачивалась, пыталась представить, как она будет бежать и прыгать: траектория, скорость, прыжок. В голове двигалась красная линия — траектория, которая огибая часть поля для прыжка. Боковым прыжком. Снизу вверх руками. С какой точностью она должна прыгать, чтобы был максимальный показатель? Она долго разминалась на месте, уделяя особое внимание рукам и ногам; прорабатывая все суставы, отжималась, растягивалась, пока не почувствовала, что стала упругой и вязкой.

 — Я готова, — объявила Кохэку, встав на низкий старт. Упёрлась на руки, ноги завела назад, одна нога прямая, вторая согнута в колене и вынесена вперёд — толчковая сильная нога. По команде тренера «Внимание!», вес перенесла на руки, таз подняла вверх. Из этой позиции по команде «Марш!» она со всей силы оттолкнулась от пола.

Нападающий удар выполняется в четыре шага: разбег, толчок, прыжок, удар. 

 Энергичный разбег Кохэку выполнила всего в три-четыре шага.

 Девушка бежала быстро. Бежала так, как не бегала уже долгие годы, бежала и ускоряла свой темп до тех пор, пока окружающий мир не сплылся в размытое пятно мелькающих мимо ребят. Она видела лишь цель, не чувствуя ни боли, ни усталости. Казалось, она могла бежать и ещё быстрее, обгоняя движения Земли, опережая секунды, играя в догонялки, пытаясь опередить саму себя.

 В съёме мяча очень важен толчок и максимально высокий прыжок.

 Занеся руки назад, пригнувшись, задержав дыхание, взмахнула руками и разогнула ноги. Прыжок. Высокий прыжок. Мощный. Замахнулась своей бьющей правой рукой вверх-назад и максимально прогнулась дугой назад. Она чувствовала, как не с привычки, поясница напомнила о себе — предательски не захотела сгибаться ещё ниже, а могла бы.

 Вот он — щит. Красный квадрат, который так и манил её собою. Середина? В сторону? Нет. Выше!

 Мощный удар по щиту разнёсся по всему залу дребезжанием. На секунду показалось, что он начал трескаться и рассыпаться на маленькие прозрачные кусочки пластика. Её ладонь заныла от удара, такое бывает даже с мячом, когда бьёшь в полную силу.

 О приземлении не было речи. Из-за набранной скорости, не рассчитав, врезалась в стену, неаккуратно приземлилась на не согнутые колени. А это грубая ошибка как в игре, так и для здоровья.

 — 295 сантиметров! — объявила Кьёка, записав круглое число.

 — У-о-о! — не смог сдержать эмоции Хината, подбегая к менеджеру и глядя на оставленный опечаток. — Ещё пять сантиметров, и она перепрыгнет Сугавару и Киношиту!

 — Кохэку всегда была мастером атаки! — выпрыгнула с места Рен, наслаждаясь тем, что увидела и не видела так давно. — Её удары на атаке всегда нам приносили победу! Никто не мог отразить её удары!

 — Она перепрыгнула Адору и Рен, — заметила Мизуки, тоже подойдя к щиту. С него сыпались остатки опечатка. — И почти меня. Но удар…

 —… удивительный! — опередила её Иоши, удивляясь удару новенькой. Сзади неё послышался знакомый смешок. — Кагеяма, всё хорошо?

 — Да, — ответил спокойно парень, продолжая испепелять испытуемую дальше.

 Кохэку, не выдержав, разозлилась и на себя, и на него. Хотя помнила, что не должна быть резкой с ним, больше не могла сдерживаться:

 — Мне показалось или ты…?

 — Научись приземляться, дура, ноги переломаешь.

 Он выбесил её, довел до кипения. Она понимала, что он прав, но его поведение… Кохэку медленно подошла к нему и взяла его за воротник футболки, притянула двумя руками к себе. Девушка прижала его к себе вплотную так, что почувствовала жар, мышцы его груди, ощущала своим животом мускулы его рельефного пресса. Снизу вверх она заглянула ему в глаза:

 — Не беси меня. Размазать мячами твою милую мордочку я всё ещё могу.

 — Не думал, что тебя так легко выбесить, мышь, — злобно улыбнувшись, взял её за локоть и притянул её к себе. Почему-то девушка уверена, что, когда он раздражает её, она раздражает его в ответ. Она прямо-таки видит, как это раздражение — Сломаешь колени — поговорим.

 — Эй, ребят, — прискакал Рюноскэ, пытаясь влезть между спорящими. — Давайте не будем…

 — О, нет! — крикнула Рен, понимая, до чего дойдет дело.

 — А, ну, не влезай! — гаркнули вдвоём Тобио с Кохэку. — Да пошёл ты вообще! — развернула Кохэку парня к себе спиной и ударила со всей силы по лопатам.

 От удара у многих свело лицо, если не тело. Это был не просто удар, это была верная смерть. Кагеяма согнулся корягой от боли, а вместе с ним его команда:

 —…вот же… чёрт…

 — Кагеяма! — прибежал к нему Хината с аптечкой. — Кагеяма, как я без тебя теперь? Что ты наделала?

 — Будет знать! — снова гаркнула Кохэку, возвращаясь на позицию.

 — Да ладно? — посмеялась Мизуки. —. У нас теперь есть «Укратительница Кагеямы Тобио»!

 Кохэку преодолела расстояние до щита в два-три шага. Выйдя на позицию, присела в коленях, готовясь выпрыгнуть ровно вверх вдоль невидимой стенки. Очень важно прыгнуть вовремя — за долю секунды до удара. Поймать момент прыжка очень сложно и приходит с опытом.

 Прыгнула вверх резко и максимально высоко. Выбросила руки вверх, развела пальцы. Локти выпрямлены. Корпус немного наклонён вперёд. Ноги выпрямлены параллельно друг другу и перпендикулярно полу. Приземлилась.

 — 270 сантиметров Кохэку! — объявила Кьёка, слезая с лестницы.

 — Подавайте заявление на участие женской сборной школы Карасуно межшкольных летних соревнований, — подписал документы Укай и передал его куратору, который ждал этого момента больше, чем сама команда. Он повернулся к командам. — К сожалению, женская команда не могла с апреля играть и выступать в тренировочных играх и турнирах, и только сейчас в июне, пропустив несколько тренировочных матчей, лагерей, вы сразу идёте на отборочные межшкольные соревнования, — тренер сделал небольшую паузу, оглядев обеспокоенных девушек. Он перевернул доску, где на белом фоне появилась схема. — Нашими первыми соперниками будет старшая школа Токонами. Из серьёзных школ в соревновании будут участвовать старшие школы Датекоугьё, Аобаджосай и Академия Шираторизава. У нас неделя чтобы подготовиться! На этом всё! Всем желаю хороших выходных! Отдохните!