Когда раздается зычный звук гонга призывающий собравшихся успокоиться и занять свои положенные места на арене, Юнги в последний момент влетает через завешенный шкурами черный вход. В чашах с огнем по обе стороны от него чуть слышно скрипят угольки. Свет от пламени мажет по лицу добавляя его выражению устрашающего эффекта. Волчьи черные уши плотно прижаты к голове, показывая насколько мужчина сейчас раздражен. Он бы плюнул триста раз на эти не имеющие смысла собрания, только глава клана упросил его присутствовать в этот раз. Намджун обладает воистину сильными задатками лидера и подвешенным языком. (А ещё Юнги проигрался ему в дженгу, как мальчишка первый раз севший выпить вина.) Он мудрый и знающий толк волк во многих вещах. Никогда не скупится на доброту. И вообще относится к своему клану довольно лояльно. Это первый раз, когда они выбрали в лидера того, кто не был особенно физически силен. Однако Намджун стоил всех этих гор мышц, которые выставляли на показ другие молодые главы при каждом удобном случае. Юнги фыркает и утирает нос рукавом, его меховой плащ из медвежьей шкуры обитый пушком песца и черно-бурой лисицы чуть съезжает с плеча. Юнги встряхивается, словно стараясь сбросить напряжение и поправляет свою теплую накидку, закрепляя её специальной серебряной цепочкой у ключиц. Звеня своими колокольчиками на черных кожаных сапогах мужчина пробирается ближе к арене, попутно ища глазами соклановцев. Находя наконец в самом дальнем углу чету Кимов волк не может не показать без злобной усмешки. Их глаза блестят в свете зажженных факелов по периметру арены, а на лицах нежное выражение застывшее словно в воске. Столько любви во взглядах, которые они дарят друг другу украдкой. Юнги не завидует, нет. У него это давно уже отболело, но сердце затянувшееся от старых ран иногда тянет больно и горько от того, что никто с ним даже не попытается связать судьбу. Волки однолюбы, как полюбили раз так и всё. Но Мин упрямец, он смог переиграть судьбу злодейку сохранив рассудок, но цена за это была большая. Такая же как и его рваный заживший шрам рассекающий правую сторону лица тянущийся от брови проходя через глаз и заканчивающийся на середине скулы. И хоть ему удалось сохранить не только сам глаз, но и зрение Юнги этому рад особо не был. 

— Ну наконец-то наш смурной волк явился! — всплескивает руками Джин подскакивая с насиженного места. 

— Спасибо Намджуну, если бы не мой проигрыш… — закатывает глаза к небу Юнги и мостится рядом с омегой Джуна. 

Намджун беззлобно фыркает и тянет улыбку на свое лицо даруя собеседникам самые милые ямочки на щеках. 

— Не ворчи, хен, я сюда тебя специально затащил. Хватит отшельником ходить. Глядишь может подберешь себе кого. 

Вокруг суетятся другие волки, а некоторые сидят с гордым видом демонстрируя свои сильные ипостаси. Юнги знает, что Джун никогда не был поклонником прилюдного силового бахвальства. Он считал это глупостью - играть на нервах и превосходстве, говоря якобы: "Посмотри какие мы". 

Юнги знал, что тот предпочитал более хитрые способы. С виду ручные, но только попробуй сунься и глотку по самое не балуй отгрызут. Вот такое он любил. Двойственность, когда не скажешь сразу что по чем. 

"Тем баче — отвечал Намджун на их ежемесячных собраниях, — пусть думают что мы слабые. Нам это только на руку." 

— Я, конечно, ценю твою заботу о моей личной жизни... — начал было Юнги, как остальное что он хотел сказать заглушилось вторым ударом гонга. 

Ударов было трое с равными промежутками во времени. Они давали возможность всем собравшимся кланам рассесться по местам вокруг круглой арены. Это место, где раз в год в зимний период происходит праздник в честь Стрибога и Сварога, а также место куда в брачный сезон, как сейчас, собираются все не повязанные совершеннолетние омеги с разных кланов. Для них, весенний праздник в честь богини Ваяр это возможность найти свою пару и перейти из одного клана в другой. Такая традиция идет с дальних времен и олицетворяет дань легенде об альфе и омеге, которые полюбили друг друга, не смотря на то что их кланы враждовали. 

Юнги с долей скуки во взгляде обводит низ арены - там где постепенно собирались молодые омеги, готовые показать себя. 

Обычно, одна или несколько омег выступали с пением или танцами, затем демонстрировали свои вторые ипостаси и уже в заключительном этапе из зрительской толпы к ним спускались все заинтересованные волки. Дальше, события всегда развивались в двух вариантах: мирный договор, когда один из альф уступает омегу или драка для особо строптивых. Третьего не дано. Обычно именно молодняк кидался первым с сверкающими клыками в оскале. В последние пару лет старейшины кланов ввели ограничения, чтобы хоть как-то сдерживать молодых волков. 

Мин удрученно вздыхает, с его то больной ногой и вечно поднывающим плечом при неудачных движениях самое то драться с сильными не знающих мер альфами. Да и не хочет он с таким лицом подходить к красивым омегам. Не хочет он встретить страх в глазах напротив. Сокджин, будто чувствуя его метания молчаливо сжимает пальцами его локоть. 

— Расслабься, Юнги, мы тебя не заставим. Выбор будет за тобой, — говорит вдруг Намджун и кивает головой на арену. 

Выступления омег проносятся вереницей перед его глазами, он цепляется взглядом за красивые одежды или длинные волосы сплетённые в тугие косички. Но его волк спит, иногда лениво дергая ухом. Юнги не надеется на многое на самом деле, сколько уже лет он одиночкой ходит. Вот даже Намджун сжалился, стыдоба. 

"Полюбят тебя, Юнги, — говорил он, — еще как полюбят, за душу твою чистую." 

Мужчина смаргивает пелену с глаз и замечает вдруг, что толпа рассевшись на полукруглых ступенях подозрительно затихла, а Сокджинова хватка на его локте стала стальной. 

— Ох, — вздыхает он, — Джуни, это же... 

Но тут раздаются первые сильные аккорды Гучжэна и Юнги замирает пристально всматриваясь вперед. Его мир в одночасье сузился до одной точки. Такой маленькой и хрупкой, что волк сидящий внутри него не просто проснулся вздернув уши, он заскулил и царапал когтями изнутри. Там, в гордом одиночестве, освещенный мягким светом факелов танцевало божество. В легких струящихся одеждах, босиком, оно выписывало такие танцевальные па, что Мин забыл, кажется, что рот может быть закрытым. Светловолосое чудо с острыми черными ушками так прытко изгибалось в чувственном танце, что волк внутри Юнги был готов не просто выпрыгнуть и вилять хвостом, а нестись с собственническим рычанием на всех потенциальных соперников! Мужчина коротко выдыхает стараясь себя успокоить. Не хватало ему ещё вести себя как этот безбашенный молодняк. Но оторваться от омеги на сцене было невозможно, он птицей взлетал вверх примерно также как и сердце Юнги в те моменты. Руководил воздухом, словно был посланником и учеником Стрибога. Невероятный. Грациозный. Совершенный. 

Когда отзвучала их традиционная музыка, омега всё в той же полной тишине замер посреди сцены и как-то немного сгорбился. Словно бы переводил дыхание украдкой. Волки молчали. И это было странно. Что-то нехорошее шевельнулось в груди Юнги. Почему они молчат? Нет даже аплодисментов, а ведь выступление действительно было впечатляющим. Что происходит? Он вертит головой по сторонам, стараясь понять, уловить на эмпатии ситуацию. Многие сидят показательно отвернувшись, а главы кланов шипят на порывающихся встать альф помоложе - те, кто впервые находятся на таком празднике. Юнги хмурится, ситуация неоднозначная. С одной стороны полное игнорирование и даже презрение со стороны самцов, с другой - жалостливые взгляды остальных омег. 

— Иди к нему, — шепчет Сокджин и отпускает наконец его затекшее плечо. 

Юнги сглатывает. Действительно ли ему можно? Ай ладно, чем черт не шутит. Главное, чтобы этот омега его не испугался. Знает он какую реакцию может вызвать. Это в их деревне все привыкшие давно. А новички нередко не могут себя контролировать. 

Он тяжело поднимается с насиженного места и поправляет теплую накидку. Чувствует этот лучившийся гордостью Намджунов взгляд даже через спину. И закатывает глаза. Нашел тут время поддержки. Но Юнги ему благодарен, даже,если в конце концов все окажется подстроено специально для него. Как он может злится, ну? 

Мужчина также чувствует на себе прожигающие взгляды других волков, пока идет по мощеной деревянной дорожке прямиком к арене. Он не знает как на это реагировать, оскалиться или же нет. Не хочется провоцировать конфликты лишний раз. Так что он просто уверенно идет вперед. Цель есть? Не видит преград.

Омега будто слыша его шаги с тихим колокольным звоном оборачивается и только сейчас Юнги замечает, что он ревет бесшумно в три ручья. Прозрачные слезы скатывались по красивым румяным щекам уходя за шиворот костюма. Уши дрожали прижатые плотно к голове, а он сам обнимал себя руками. 

Омега был похож на пугливую лань - смотрел с недоверием и недоумением как будто. Однако не смотря на град слез, которые он теперь пытался стереть объемным рукавом блузы, всё ещё был красив, как ангел. Что-то сравнения у него в голове уходят куда-то к небесам. Волк внутри него скулил и царапался, побуждая в нем желание оберегать и утешать от несправедливых слез. Юнги останавливается перед ним, совсем близко. Так, что может уловить нежный запах сосновых веточек исходящий от кожи омеги. 

— Как зовут тебя, капелька? — спрашивает Юнги вкладывая в свой голос больше ласковых ноток. 

Уши омеги забавно дёргаются в ответ на обращение. 

— Чим.. Чимин, — нежно говорит он и несдержанно всхлипывает. 

Чимин, такое имя красивое. Юнги ни разу не слышал подобных. 

— Отчего же ты плачешь, Чимин? — перекатывая на языке его имя продолжает Юнги позабыв представиться в ответ. 

Тот смотрит на него с долей какого-то неверия. Затем тупит взгляд вниз рассматривая узоры на темной рубашке Юнги. 

— Разве вы не знаете? — шепчет он. 

Юнги смотрит на него внимательно пытаясь понять о чем он говорит. 

— В прошлом году меня не было, — просто отвечает альфа и хмыкает. 

Они пересекаются взглядами и Юнги видит в глазах напротив надежду ярко вспыхнувшую, но тут же погасшую. Ушки Чимина медленно поднимаются и чуть разворачиваются прислушиваясь к шепоткам в толпе. Омега сжимается весь под напором зрителей и обсуждений. Запах альфы стоящего перед ним ощутимо тяжелеет и окутывает собой омегу. Словно пытаясь отгородить от внешнего мира. Этот запах оглушает Чимина и вводит в небольшой ступор. Он пахнет чем-то знакомым, родным, воспоминания вертятся у парня в голове и тут же ускользают стоит омеге уцепиться хотя бы за одно из них. 

— От меня отказались, — произносит тихо Чимин и стискивает челюсти, удерживая себя от всхлипа. 

И этого становится достаточно, чтобы объяснить абсолютно всё. Какой-то не шибко умный волк забраковал его на виду у всех, в том числе и старейшин. Такого не происходило часто. Однако для таких омег возможность найти здесь пару становилось сложно. Мин оглядывая Чимина поражается его смелости. Выйти второй раз, зная, какую реакцию произведет на публику было действительно показателем сильной воли. 

— Значит, — размеренно начинает Юнги, — стоит поблагодарить того придурка. Меня зовут Мин Юнги, руководитель охотничьего отряда из клана Бангтан. Согласен ли ты пойти со мной? 

У них было странное название и многим оно казалось несуразицей. Так что в основном их называли "Банги" за глаза и чаще в насмешку. Джун сносил это все с предупреждающей улыбкой и пассивно-агрессивными ответами на колкости. Завязать драку для него было показателем слабости и нерациональности как лидера. Лучше скорректировать всё на словах чем пускаться в никому ненужное кровопролитие. Такой политики придерживались не все. Конечно, были враждебно настроенные кланы, но они чаще всего стояли особняком. За свои границы и территорию все держались крепко, но такие в особенности. Племен много и они рассеяны по лесу вперемешку. Границы некоторых были очень условны, за что постоянно кому-то прилетало. Любой клан что-то замышлял и ввязывал в военные набеги дружественные племена. Бангтан были из тех, кто сами за себя. Так спокойней в тысячу раз и не нужно постоянно следить за ситуацией в другом клане. Такая политика очень замороченная, да и Джун не любитель принимать участие во всех подворачивающихся интрижках. Как говорилось, он сильный лидер с внутренними стержнем и природным похеризмом. 

Чимин резко вскидывает голову и всматривается недоверчиво. Будто не верит совсем, что этот хен серьезен. Однако, Юнги выглядит спокойным как прибрежная скала и, кажется, даже не реагирует на проскальзывающие колкие шепотки волков. Он сглатывает слюну и понимает, что это единственный его шанс. Шанс на спасение от тех, кому своей жизнью он не дает покоя. 

— Я согласен. 

А дальше альфа делает то, чего не сделал еще ни один волк за все время проведения праздника: Юнги легко скидывает свою накидку с плеч и оборачивает ее вокруг тонкого стана омеги. Закрепляет аккуратно цепочку и крепко запахивает меха. Чимин ошеломлен, как и все собравшиеся впрочем тоже. Альфий запах теперь буквально оседает на нем даря фантомное чувство безопасности и удовлетворенности. Но больше всего то, что меха альфы может носить только его потенциальная пара. Этим жестом Юнги сделал огромное заявление на права. Где-то с верхних рядов слышится ободряющий свист и улюлюканье, видимо от молодняка. Горячая кровь ценит горячие поступки, особенно от старших. Чимин хватается за теплую, пропитанную альфой накидку и придерживает края уже сам, кутаясь в нее сильнее. Его костюм никак не грел и не смотря на жар от больших кострищ в чашах - омеге было холодно. 

— Твои ботинки? — чуть низкий голос Юнги разрывает образовавшуюся между ними тишину. 

Чимин наконец отходит полностью от шока и поджимает пальчики на ногах. Он оборачивается ко входу на сцену и ищет глазами свои угги, которые снял перед танцем. Место перед входом пустое. 

— Я... я был уверен, что оставлял их перед лестницей, — растерянно лепечет Чимин снова стискивая челюсти чтобы позорно не разрыдаться от бессилия и стыда. Он знает, кто это сделал. 

Но Юнги лишь немного хмурится и осматривает его маленькие очаровательные ступни. В его взгляде нет осуждения, он также не говорит ничего, что могло бы хоть как-то пристыдить омегу за беспечность. Лишь только подходит почти в плотную и наклоняется к самому уху. 

— Тогда держись за меня, — воркует он и лихо подхватывает Чимина под поясницу. Парень коротко вскрикивает и цепляется сильно за черную рубашку стискивая ее в кулаках. 

По арене прокатывается шум. Оказавшись полностью на руках альфы он не удерживается и краснеет. Чуть подбирается и обвивает руками крепко шею Юнги. 

— Я же тяжелый, — сокрушенно шепчет Чимин куда-то в шею альфы, пока Юнги не спеша идет к трем восседающим старейшинам покачивая свою ношу в руках. 

— Наоборот, подозрительно легкий, ты хорошо кушаешь? — спрашивает Мин заставляя омегу возмущённо засопеть. 

Чимин больше не говорит ни слова, позволяя альфе держать его тело на своих сильных руках. 

— Альфа Юнги, — раздается громогласное от старого серого волка с местами плешивой шерстью по бокам, — не думал уж увидеть тебя в празднество Ваяр.

Волк смотрит на мужчину пристально в самые глаза пронзая взглядом грудь и добираясь до души. Его зрачки сияют желтым отсветом среди потрескивающих и взметающихся в воздух огней. Юнги с достоинством выдерживает взгляд главного старейшины. Тот сидит на возвышении с идеальной гордой осанкой присущей исключительно волкам высокого ранга. На его мохнатой груди поблескивает амулет фей, дающий способность говорить в животном обличье. Мужчина тянет губы в усмешке.

— И вот я здесь, — отвечает ему альфа.

— Сколько лун прошло, Юнги, — встревает в разговор женщина что сидит поодаль от волка. Её острые ушки феи свидетельствующие о нечеловеческом происхождении скромно выглядывают из-за массивных витых волос. 

— Достаточно, — Мин немного склоняет голову, чтобы лишний раз не пересекаться со старейшиной взглядом. 

— Мы принимаем твой выбор, — кивает волк, — но ты должен будешь отпустить эту омегу, если ей придется с тобой не по вкусу.

Юнги сжимает челюсти до еле слышного скрипа. 

— Обязуюсь. Благодарю вас за напутствие, — он последний раз окидывает взглядом старейшин, задерживается на старухе чье лицо страшно испещрено морщинами и круто разворачивается на пятках.