Ты под моей кожей,

Под моим сердцебиением,

Под моей любовью.

Под моей кожей

Скрывается моя любовная сюита,

Детка, моя любовь, она так глубоко,

Она под моей кожей.

♬ blue system — under my skin ♬

Лабиринт из бесконечных дверей порядком надоедает Юнги. Победа в партии покера далась ему легко, а вот приз запрятан предельно глубоко в недрах клуба. На золотой карте красуется чёрная пантера с красной гравировкой «Чонгук» и номер двери. Тринадцатая по счёту, очертания девушки с головой пантеры на табличке — что может быть лучше в этот богом забытый субботний вечер одного перспективного прожигателя жизни. Карточка с лёгкостью проходит «фейс-контроль», и парень толкает дверь, заходя в помещение. Здесь не так, как в том месте, откуда прибыл Юнги. Красно-чёрные оттенки стен в общей гамме с примесью дерзкой музыки — и клубы дыма с ароматом граната. Юнги щурится, высматривая кожаный диван у стены. Напротив — стандартный подиум, один из тех, как в дешёвых клубах. Однако, многообещающий «голден» и ободряющие с ноткой зависти присвистывания соперников по игре не могут так крупно обвести Юнги вокруг пальца. На столике возле дивана стоит красное вино — одно из лучших, Юнги знает. Приглушённое освещение гармонично контрастирует с красным светом, пробивающимся сквозь чёрный бархат занавеса. Юнги ждёт, наполняя первый бокал кроваво-красным. Музыка становится более тихой, сменяясь характерным мурлыканием. Особо дерзкое «мяу» усиливает дымку внутри комнаты, и Юнги мало что может различить.

Секунды прошли или часы — Юнги не знает. В голове лёгкий дурман, а приторное урчание практически рядом. Где-то щёлкнула цепь. Юнги не спешит избавляться от дымки вокруг; гранат впитывается под кожу, пробирается в лёгкие и взрывается перед глазами. А смотреть действительно есть на что. Не кошка, но грациозные контуры в каждом движении на четвереньках. Она легко ступает по подиуму, словно, порхает навстречу Юнги. Между ними лишь сантиметры, и парень наконец-таки может рассмотреть свой «голден-приз» вблизи. Брюнетка, с такими же чёрными глазами, горящими вызовом. Взгляд Юнги задерживается на цепях, спускающихся по кромке красного белья до самых подвязок на чёрных, классических чулках. Хорошо. Неужели это та самая «пантера-дьяволица» Чонгук? Юнги вопрос не озвучивает, лишь наслаждается выигрышем. Чонгук подбирается ближе, царапая панельное покрытие. Правило номер один — победителей не судят. Девушка склоняет голову, позволив волосам рассыпаться по плечам, и призывно мурлычет. Юнги усмехается, но руку тянет, касаясь чёрного шёлка. Чонгук ластится — совсем как ручная кошка и выгибается в спине. Взору Юнги открываются новые виды и он запускает пальцы глубже, мягко массируя. Чонгук и вовсе призывно виляет бёдрами, заставляя цепи звенеть в тон её мурчаниям. Юнги облизывает пересохшие губы, ставя бокал на столик, и тянет «кошку» на себя. Чонгук довольно улыбается, обнажая ряд белоснежных зубов в объятиях алых губ. Она переползает на колени Юнги, легко расстёгивая его рубашку и покусывая шею.

Руки Юнги блуждают по её телу, умело освобождая от цепей на белье. Нижняя пуговица не поддаётся, и Чонгук рвёт ткань, ногтями проходясь по прессу парня. Юнги тихо рычит, позволив девушке стянуть с себя рубашку и расправляется с застёжками на белье. Преграды летят на пол, а Чонгук оказывается под Юнги, перехватившим контроль в свои руки. Он нависает над ней, всматривается в омут чёрных глаз, дьявольскими огоньками пробирающимися куда-то вовнутрь. Чонгук облизывает губы, демонстрируя штангу в языке, и ногтями оглаживает спину Юнги. Он не движется — пытается предугадать, как приручить дикую кошку. Пальцами проходится от шеи до ключиц и, словив загоревшиеся огоньки чужих глаз, языком спускается ниже. У Чонгук двухсторонний пирсинг живота — Юнги мысленно ухмыляется, играя одной из серёжек. Тело девушки, словно, отточенное, без единого изъяна. Юнги спускается ниже, оставляя влажные дорожки на белоснежной коже и позволяя пальцам Чонгук вцепиться в его волосы. Воздух накаляется до предела, а клубы дыма всё ещё дурманят спелым гранатом. Юнги звенит цепями на последней преграде и встречается взглядом с дьяволятами в глазах Чонгук. Им не нужны слова на уровне соприкосновения кожей. Юнги тянет остатки белья вниз и поднимается выше, к губам Чонгук. Борьба за власть хаотичная, с привкусом металла, опьяняет и без того одурманенный разум Юнги. Он срывается так, как просит Чонгук; ловит её частоты на периферии сознания и позволяет ей всё. Чонгук на той самой вершине кошачьих граций, дикая и неукротимая. Кусает пульсирующую вену на шее Юнги, впитывается под самую кожу, врастает в что-то, отбивающее такт внутри. Царапает сильные плечи, кровь мешая со своей. Чонгук решает раззадорить Юнги ещё больше — берёт в руки бокал и проливает вино на себя. Жидкость растекается по телу вниз, и Юнги слетает с катушек. Слизывает кроваво-красные разводы, всасывая кожу, и вновь подминает Чонгук под себя, выбивая стоны. Это игра на укротителя — кто кого, но победителей больше нет. На секундах взрыва Чонгук крупно дрожит, прогибаясь в спине, и выпускает истинные когти, оставляя яркие следы на спине Юнги.

Дыхание сквозь пелену дыма восстанавливается не сразу, в унисон сердцебиениям. Они — одно целое, Чонгук идеально вросла в Юнги, запечатавшись цепями. Она дышит рвано, переходя на ласковое, едва слышное урчание, и гладит Юнги по щеке. Он всё ещё в ней, будто намертво прописался, пальцами перебирает волосы и всматривается в потухшие огоньки в глазах.

— Ты слишком хороша для одного раза.