Он не был учёным, но по уму не уступал своим родителям, что создали монстра и условия для его развития вокруг. Он медленно и осторожно выстраивал цепочку событий, высчитывал вероятности того или иного исхода и шел к тому, к чему стремился. Невзначай Ллойд Гармадон менял окружающий мир себе, на радость.

Если бы однажды его поймали, что весьма маловероятно, и спросили к чему всё это кровопролитие и изощрённая пытка над людьми, Ллойд бы пожал плечами и сказал: «Просто так. Ради забавы». И это было бы правдой. Он никогда не старался оправдывать себя, что делали его родители.

Быть может он ищет ответ на один единственный вопрос: почему именно он? В Ниндзяго чуть ли ни ежедневно рождается по двадцать детей со способностями. Как минимум одного ребёнка оставляют в больнице, когда выясняется, что он «особенный». Так, почему Гармадон и Мисако не могли набрать детей из детский домов и ставить опыты на них. Почему же выбор пал именно на него?

Он бы спросил это у своей старой матери, которую посещал каждую неделю по вторникам. Но в ней не было уже ничего от той мудрой и прекрасной женщины-ученой. От неё остался лишь пустой сосуд с его мыслями и желаниями. Она говорит то, что он хочет услышать: поддержит всё его намерения и цели, оправдает его ужасные поступки. Она делает то, чего он пожелает: испечёт блины по приезду, обнимет и поцелует щёчку. Наконец Ллойд сделал из неё мать, которую так жаждал в детстве. Однако отсутствие её разума и души нередко огорчало его самого.

Он пытался искать решения этой проблемы. Гармадон глубже изучал природу своей силы. Он постепенно накоплял свою коллекцию ещё более удивительных людей, чем Гармадон. В самом начале, это было лишь массивным экспериментом для поисков выхода из тупика, что создавала сила. Позже это стало некоторым хобби, начало приносить удовольствие. Так, или иначе его своеобразные экспонаты принадлежали лично Ллойду Гармадону. Мнимая свобода выстраивала некий пузырь, защищая жизненную энергию от его ненасытного желания черпать всё из всего. Возможно, именно в этом и скрывался ответ на главный вопрос его изучений.

Правда, эту теорию он вывел совсем недавно, наблюдая за Даретом и его ещё одним подчинённым, Нией. На Дарете это сильно не сказывалось, однако на синем ниндзя начали проявляться признаки истощения. Скоро правда вскроется, а Нию Смит терять он всё же не хотел. Она проявляла к нему больше сострадание и дружелюбие, чем другие, когда он ушел из команды.

Сейчас он хотел скорее найти лекарство или ограничитель от своей силы. И было, как ему казалось, оно в совершенно новой неадаптированной Саре Денверс. Ллойд старательно выстраивал события к одному исходу, который был вроде бы виден на горизонте, но девушка успешно выстраивала стену за стеной, отгораживаясь от его влияния. Это, по его мнению, было следствием ограничения от социума в течение всех восемнадцати лет. К ней нужен был особый подход, как, впрочем, ко всем индивидам его коллекции.

В начале он лишь наблюдал, смотрел, что она делала каждый раз, как просыпалась. Активничала она в день по пять дней, остальное время спала или же прикидывалась, когда к ней заходил Дарет, на которого некоторое время бросалась. После она уже как-то смирилась к жизни в четырёх стенах: похаживала по комнате, делала различные физические упражнения. В весьма редких случаях танцевала. Впервые завидев это, Ллойд включал ей различную музыку. Тогда же проявилась первая реакция: она улыбалась и кланялась, смотря в камеру, после каждого танца.

— Я всё же не считаю, что вам стоит заглядывать к ней, сэр, — предупредил его один из учёных, когда предоставлял все исследования на сегодняшний о Саре Денверс.

Ллойд листал страницы небольшой папки. Здоровье в целом нормализовалось. Внешние показатели хороши, к внутреннему состоянию ещё даже не переходили. Мужчины стояли кучкой и несколько побаивались Гармадона, что спокойно сидел за столом и был сосредоточен на представленной ему информации.

— Вы считаете? — отвлекся парень, блеснув глазами.

— Она опасна. Может просто напасть на вас, — начал оправдываться мужчина с темными волосами и одной седой прядью, идущей от виска. Он ослабил галстук. На лбу выступили капли пота, а руки дрожали. Взгляд бегал по комнате. Ученый пытался сосредоточить свой взгляд на саду за спиной Ллойда.

Он четко понимал, что Гармадон был моложе него в два раза, был ещё мальчиком. Однако преодолевать страх перед ним он так и не может.

— А разве не были прибегнуты соответствующие меры по безопасности? В нашем случае ограничители сил, — спросил блондин, отложив папку.

— Были, — подключился самый молодой учёный в группе. — Однако она состояла в геройской команде. Очевидно, что у неё есть не профессиональная, но всё же подготовка.

— По-вашему, мнению я не справлюсь с маленькой девочкой? — он начал сдвигать стул, из-за чего в кабинете увеличилось напряжение. Часть учёных, которыми управляло чувство самосохранения, сделали шаг от двух мужчин, что осмелились пойти против Гармадона.

— Мы не хотим никак вас оскорбить, сэр. Тем не менее, никто из ваших подчиненных ранее не убивал до подчинения. Это всё же влияет на ещё не окрепший разум. Вы можете отправиться к ней, но результат может оказаться абсолютно неожиданным. Но это идёт в разрез вашим целям и действиям, сэр, — более уверенно ответил молодой человек, что заставило задуматься Гармадона. Это казалось столь невероятным, что остальные учёные застыли, направив свои взгляды на брюнете.

— Как вас зовут? — спросил блондин, подойдя к нему. Мужчины, поднявший эту тему, сделал шаг назад, но парень стоял непоколебимо.

— Уолтер Лафайет, сэр, — ответил он.

— Можешь на ты, Уолтер, — он пожал ему руку. — Берите пример с Уолтера. В нем меньше желания жить, а значит смелости побольше вашей будет. Остальные свободны, а ты останься на пять минут.

Учёные покинули кабинет, а Уолтер сел на стул перед Гармадоном. Несмотря на неожиданные проявления дружелюбия, Лафайет был на строже. Всё могло обернуться совершенно иным образом в ту же долю секунды.

— Я хочу, чтобы ты занялся Сарой, — брюнет вопросительно посмотрел на него. — Сделай сводку всех новостей об исчезновении, похищение, смерти и т.д. Всё, что связано с именем Сара Денверс за последнюю неделю. При необходимости начни делать правки и создай новую новость. Мол, наша студентка была найдена мертвой в канаве или в другом городе, убитой там грабителем. Придумай что-нибудь в общем.

— Принято, а можно спросить для чего это?

— Убить желание вернуться обратно в мир, — ответил Ллойд, расстегнув несколько пуговиц на рубашке. — И ещё одно. Можешь сказать Дарету, чтобы он связался с Нией Смит и спросить, как она там? Это так между делом

— Будет сделано, — кивнул ему парень. Уходя, он заметил на сколько был расслаблен Гармадон. На миг ему даже показалось, что в нем остались человечность и хорошие черты.

За девушкой можно было наблюдать хоть целый день. Она всегда была занята чем-нибудь: то танцует, то на редкость неплохо поет, то говорит сама с собой, словно бы все вокруг некая театральная постановка. На какой-то момент блондину показалось, что Сара совсем уже свихнулась, если бы резко не заговорила с ним.

— Мне вот чисто интересно. Самого тебя, настоящего, я когда-нибудь увижу? Или мне здесь гнить до старости или пока не придумаю, как убиться?

Она подождала долю секунды и продолжила свои привычные дела. Это было естественным, однако ему показалось, что это чему-то неожиданным и странным. Ранее люди вели уже себя схожим образом, но в этом случае будто что-то изменилось. Однако, что?

— Бред какой-то, — он потёр глаза. — Нужно развеяться.

Лаборатория изрядно ему надоела, пора бы уже сходить куда-нибудь, съездить к матери, встретиться с Нией, посидеть в баре у Дарета. Он выключил компьютер и направился в свою комнату, пробираясь сквозь неприятные и пустые белые коридоры, что напоминали ему об ужасном детстве.

Он зашёл в комнату и заперся там. Комната отличалась от всех, что была здесь. Она была на редкость обычной, знакомой и родной. Убранство было выполнено в старом стиле. Бумажные бежевые обои, низкая кровать, бамбук в углу комнаты, бумажная перегородка между комнатой и садом. На стене висели картины и его старое зелёное кимоно. На против деревянного шкафа с золотыми ручками висело зеркало, в отражении которого сейчас смотрел блондин.

Кем он стал? Возник как-то в голове вопрос. Ллойд никогда об этом не думал. Он проживал дни как-то бездумно. Если несколько лет назад, всё приносило удовольствие, то сейчас, осознав все своё наказание, он горевал о некоторых решениях. Теперь разбрасываться силой налево и направо Гармадон не желал и прибегал к ней достаточно редко. Удивлял его другой вопрос: почему остались отголоски человечности в этом насквозь прогнившем ядом человеке?

Он знал, что некоторые люди чувствуют это. От чего молодой человек терял некий авторитет среди своего «клана». Он тяжело вздохнула, однако паника всё же охватила его. В порыве гнева на самого себя Ллойд разнёс зеркало комочком энергии. Собрав свои вещи в сумку, он покинул лабораторию на несколько дней, отправившись к матери.

С ней не было никакой официальности. Он ходил в джинсах и рубашке. Она готовила всё также прекрасно, как раньше. Говорила всё тем же тёплым и бархатным голосом. Но в глазах была пустота, действия были инертными.

— Ты делаешь всё правильно, золотой, — повторила она, накладывая ему порцию супа.

В этой небольшой квартире, скрытой от всех людей, он мог быть естественным, возможно, прежним. Он слабо улыбнулся пустышке без души. Ему было тяжело принимать, что в матери нет никакой энергии жизни. В ней нет души.

К нему взывал какой-то женский голос. Глубоко внутри звучало это:

— Хватит. Оставь её. Прекрати всё это, — голос казался чужим, но знакомым. Он взывал к нему каждый раз, когда Ллойд встречался с пустым взглядом матери.

Мисако была бледна. Волосы поседели, а в глаза покрылись пеленой. Не было прежнего тепла. От неё больше не пахло сакурой и персиком. Она была пустым сосудом, что живёт по инерции, наработанной за всю жизнь. Она мучилась, и Ллойд это знал. Но не желал отпускать родного человека. Пока голос внутри чуть ли не кричал ему остановиться.

Он хотел для неё спокойной смерти во сне, усыпить раз и навсегда, выпив последний раз с ней чай. Ллойд подсыпал в её чашку чуть ли не лошадиную дозу снотворного.

— За моего хорошего мальчика, — проговорила она, отпив несколько глотков чая. Лекарство действовало медленно.

Парень нежно уложил её на кровать, слушая её истории, которых никогда не было в её жизни. Он просидел с ней до тех пор, пока она не совершила последний вздох. Слезы как-то сами навернулись на глазах. Нужно научиться отпускать людей. Может в этом и кроется решение нависшей проблемы?

Поцеловав её в щеку в последний раз, он вернулся в лаборатории. После уже в новостях будут говорить о найденной спустя несколько лет Мисако, матери Ллойда Гармадона. Говорить о том, что она умерла естественной смертью. После выясниться, что она убита.

— Сочувствую, — сказал Уолтер, сидя перед ним.

— Мне незнакомо это чувство, — ответил Ллойд. — Что по Саре?

— Вот, все новости за последние три дня и предыдущую неделю, — он расположил все распечатки перед ним на столе. Первым, куда упал взгляд блондина, было новость о скорбящих родителях, давших интервью самому крупному новостному издательству.

— Мы спохватились ещё за несколько дней до её исчезновения. Она всячески избегала нас. Я думала, это как-то связано с экзаменами или парнем. Она же ничего мне не говорила, — прочитал Ллойд, изображая голос женщины. — Сара Денверс училась в НИКНС, ранее состояла в Героях 5, которые погибли за месяц до её исчезновения. Свидетели утверждают, что она вела себя весьма подозрительно последний месяц…

— В одном из номеров пишут, что именно она убила своих друзей и скрылась в другой город, пока правда не всплыла на поверхность, — остановил его Уолтер. — Где-то пишут, что она просто убежала со своим неизвестным парнем. Во всяком случае, это, по словам матери. Не знаю, известно тебе это или нет: она весьма асоциальная личность, но в последние дни она постоянно говорила, то с учёными, то с Даретом. Может время для тебя тоже пришло?

— А о чем говорила? — поинтересовался Ллойд.

— Да о всяком: о погоде снаружи, просила книги, о дне недели, о дате, вспоминала свои детские истории, — пожал плечами брюнет. — Проявляет интерес всякому вошедшему к ней человеку.

Блондин взглянул на вырезки, собрал в одну стопку и оставил их на столе. Он покинул кабинет вместе с Уолтером, который просто следовал за ним. Лафайету заметил, как замешкался на долю секунды Ллойд, но не стал обращать внимание на это. Гармадон уже скрылся за дверью. Учёный постоял буквально минуту и отправился по своим делам, которые ещё не закончил.

— Здравствуй, — сказал блондин, стоя возле двери.

Девушка весьма резво отреагировала на него и вскочила с кровати. Медленно подобравшись к нему, начала ощупывать его.

— Настоящий, — заключила она.

С последней встречи она несколько изменилась. Волосы стали длиннее, немного набрала в фигуре, выглядела более живой. Была в ней какая искра, которую что-то зажгло здесь.

Она вернулась на кровать и пригласила Ллойда присесть около неё, словно бы она была хозяйкой в этой комнате. Комната словом тоже изменилась, в ней появилось больше домашней утвари, книг. Стало уютнее всякой другой камеры в лаборатории.

Словом парень принял её предложение, сел на то самое место. Сейчас же он чувствовал, что властитель в этих четырех стенах она.

— Ну, как твои дела, рассказывай, — проговорила она с улыбкой. «Что изменилось?», — подумал Гармадон.

— Расскажи лучше, как ты?

— В целом, отлично. Чувствую себя лучше, чем когда-либо. Вот, недавно Уолтер сказал, что вчера меня похоронили, — посмеялась девушка. — Родители, наверное, горевали недолго.

— Почему ты так считаешь? — спросил Ллойд, ища источник её счастья и безмятежности. Может ей снова начали давать ей тот наркотик?

— Даже не знаю, — её голос прозвучал несколько низко. — Ничего, просто не испытываю ко всему этому. Привыкла, можно сказать, игре разума и вечному бреду.

— А поделишься, что именно ты подразумеваешь под «игрой разума»? — поинтересовался Ллойд, сложив руки на колени.

— Тебя. Твой образ так сильно засел в мою голову в тот день, что не покидал его долгое время! — говорила она это уже без улыбки. — Он вновь-вновь повторял, что какая же я молодец. Я освободилась. Так и нужно было сделать. Его невозможно было заткнуть. Совесть с лицом твоего врага.

Сара ходила из угла в угол, активно жестикулируя руками и часто показывая на него. Он видел, что она ждала этой встречи и теперь хотела рассказать всё, что чувствовала все эти дни.

— Ненавижу, — вскрикнула она резко. — Ненавижу, что рвалась найти тебя. Я жадно искала информацию о тебе, но в итоге нужно было довериться первому же идиоту, чтобы я оказалась здесь и спросить: почему?

— Что? — напрягся Ллойд, что не осталось без внимания Сары. Она резко ударила по кровати возле него, оказавшись в нескольких сантиметрах от него.

— Почему? Почему всё это? Что ты ищешь? — бросалась вопросами девушка. — В начале я хотела тебя сдать полиции, потом убить. Но пока я здесь была здесь я задалась вопросом: почему же я здесь? Почему ты тогда был в проводах? В детстве не хватило, что ли? Ты что-то ищешь.

Слишком близко она была к нему, что даже у него появились границы личного пространства, которые девушка нарушала. Блондин схватил руки Сары и начал толкать постепенно к стене.

— Не твоего ума дела, дорогуша. Хочешь знать ответ. Так, вот он. Ты просто экспонат моей коллекции не больше, — он словно плеснул в неё ядом, из-за чего молодая особа несколько осела, но не остыла.

— Чистой воды ложь, — ответила она ему. — Всё дело в том, что ты не можешь остановиться вовремя. Ты теряешь их.

Гармадон остолбенел на секунду. В него словно ударило током. Он вспомнил голос, что взывал его остановиться. Ему показалось, что он похож на голос Денверс, которая пользуясь случаем, освободилась и продолжила давить.

— Ты не просто подчиняешь себе людей, ты черпаешь их энергию. Что случается, когда их энергию закончиться? Они становятся пустышками без души и разума, — проговорила она. — Каково, когда твои методы оборачиваются против себя?

— Ты думаешь, они на меня работают, — очнулся блондин, испытывая невероятный гнев, который успешно подавлял.

— Ты зол. Ты озадачен. Ты сбит с толку, — победно произнесла она. — Вкуси плод, что ты взрастил.

В ту минуту оба они были в гневе и похожи друг на друга, как никогда прежде. И, кажется, оба чувствовали это. Оба обмануты, оба росли не с самыми лучшими родители. В иных случаях они возможно стали бы неплохими друзьями. Однако сейчас в этой камере они испытывали друг к другу лишь ненависть с долей уважения.

Почему-то только сейчас до Гармадона дошло, что она не просто была болтлива. Сара вытягивала из людей информацию, своеобразно подчиняла их себе в этой комнате. Она была полностью похожа на него в эту минуту. Только так он осознал, что Денверс поняла это пока его не было.

В тишине раздался звонкий смех парня, который подхватила девушка. Так, они простояли минуты две, пока блондин не заговорил с ней.

— Сколько тебе понадобилось всё понять?

— Понять схему подчинения? — уточнила девушка, сев на пол. Парень кивнул, последовав ей. Он расстегнул первые пуговицы на рубашке. — Ну, дня три. Я не выделяю гормоны, как ты. Однако вон то растения, выделяет что-то схожее. Да и просто общение неплохое средство. Я просила книги по психологии в основном.

— Недурно, — похлопал он ей. — Откуда ты знаешь состав гормон?

— Уолтер, славный парень.

— Знал, что тебе он понравиться, — протянул Ллойд.

Девушка засмеялась. Она знала, что парень работает на два фронта. Однако не понимала, каким образом: по собственному желанию или по подчинению. Сара сдвинулась в сторону Гармадона, который выглядит как никогда прежде обычным человеком без своей преступной империей.

— Он…

— Ага, пока ещё не заметил, — ответил сразу блондин. — Боюсь, скоро начнут проявляться признаки.

— Как с ней? — он кивнул. — Я чего не понимаю, ты не можешь остановиться?

— В какой-то мере, да. Но это сложно объяснить, — говорил он спокойно без присущей ему злодейского пафоса. — А ты как поняла?

— Тогда она игнорировала все очевидные улики. У меня много времени было, чтобы всё обдумать. Я даже не заметила, как стала несколько одержима всем этим, — призналась бывшая студентка. — Твоя взяла, Зелёный человечек. Ты добился своего.

Девушка откинула голову назад, глухо ударившись об стену. Её взгляд был направлен вверх на потолок. Грудь едва заметно поднималась и опускалась. Она была спокойна и канула в свои размышления.

В воздухе нависла тишина. Ллойд обдумывал произошедшее, что чуть не упустил её последние слова. Он добился этого не тем образом, каким хотел изначально. Он не понимал, что думать и испытывать в данный момент.

— Я вся ваша, месье, — повторила девушка. — Мы могли бы заняться твоей проблемой.

Но Ллойд проигнорировал её слова, устремив свой взгляд на голую стену. Он не чувствовал прежнего удовольствия. Ничего хорошего не было в его действиях. Он просто разбил и уничтожил жизнь девушки раз и навсегда и, возможно, создал монстра на подобии себя. Теперь было непонятно, кто был кем одержим.

Пора остановиться…

— Если что двери открыты всюду, — сказал он, остановившись у проёма. — Вдруг, захочешь пройтись по лаборатории или же уйти.