июньское солнце засияет в небе слепящим шаром, залезет всюду, любопытное и сердобольное - за каждого, кому хоть чуточку прохладно, раскалит асфальт и отразится в лужах. полетит тополиный пух, прилипнет к одежде, забьется в ноздри, будто стремясь набить собой, как подушку. дождь застучит по крышам, козырькам, зонтам, нашим макушкам.

не знаю, как я пропустила тот момент, когда впустила тебя к себе в голову, но пора и честь знать, имей совесть - торчать тут денно-нощно!

шучу. оставайся, сколько захочешь. только кроссовки сними: они у тебя промокли, простудишься.

греешь и светишь ярче солнца, разница в том лишь, что с тобой не нужны очки и крема, а нужно только отвечать и слушать - ты не заставляешь, но я хочу.

не знаю, как я пропустила момент, когда предмет моего безграничного восхищения и источник вдохновения стала той, с кем я говорю до хрипоты, плечо к плечу, и когда это перестало быть просто хорошим сном и чересчур смелой фантазией, а стало большей явью, чем все остальное.

мало, мне мало: два часа, три, шесть - мне мало, даже если голоса не осталось, даже когда паузы становятся достаточно длинными, чтобы услышать, как щебечут с бело-черных березовых веток рассветные птицы и о чем спорят те двое на лавочке в парке, даже когда рассеивается внимание, чтобы собраться снова там, где встречаются пальцы, - все еще не хватает, и эта нехватка все острее до следующего раза.

не могу насытиться. твоим голосом, твоими словами, твоими идеями, твоим обществом, тобой.

я так мало могу тебе дать и не знаю, чем вообще заслужила здесь быть, но если ты хочешь, если ты протягиваешь руку и открываешь дверь, и стучишь, и говоришь, и смотришь глазами глубокими, от взгляда в которые время замедляет ход и все вокруг растворяется - хорошо. потому что когда твоя правда соприкасается с моей, когда ловлю каждый звук и движение, когда веки не смыкаются до позднего-позднего часа, когда из молчания пропадает неловкость, когда шаг с опаской, потому что страшно, обеим страшно показаться "слишком уж", но все-таки шаг, на цыпочках, а потом - полной стопой, когда рот устает улыбаться, когда внутри все сплошь ходуном от взаимного понимания, от отдачи, от чувства общности, когда расставание видится неизбежной карой небесной незнамо за что - так правильно. так хорошо. будто так было всегда.

будто не было метаморфоз и стеснения, а был только кофе в шесть вечера и чай в четыре утра, и мгновения ценнее золота, и чувство, что состыковались, как космические станции, душами, и стоим теперь, к каждому шороху прислушиваясь, не желая отцепляться.

я так мало могу тебе дать, но я так благодарна и так счастлива.

наружу рвется тепло, его не удержать и в слова не облечь, неуклюже-нелепое, со стороны, должно быть, и вовсе идиотское, но оно мое, рождается внутри и переливается через край - для всех, но сейчас - для тебя: робкое и косолапое, неумелое. прости, но какое есть, милая - дрожащей рукой по обратной стороне открытки. осторожным взглядом. сердца трепыханием.