Белый, холодный коридор, ноги скользят в дурацких синих тапочках с мишками, пахнет хлоркой. Где-то позади смеются другие дети. Они столпились над железной курицей, клюющей зёрнышки, пока завода хватит. Артур выдыхает. Это его игрушка, но старших ребят она очень смешит, потому он ее иногда отдает. А вот маме курица почему-то не нравится. Она чуть не выбросила курицу в окно, когда дядя Хани ее подарил. Артур даже слегка расплакался, так ему было жаль механическую игрушку. И мама смирилась.

Сейчас она тащит его за локоть к кабинету врача. 

— Если ты не будешь заниматься с доктором, никогда не поправишься, — объясняет она, — ты же не хочешь остаться больным на всю жизнь?

— Может и хочу, — мямлит Артур, за что получает раздраженную затрещину.

Он не чувствует себя больным, не больше чем обычно. Только усталым. Но мама тащит его вверх по лестнице, заставляя перепрыгивать через ступеньки, чтобы успевать за ней. Стремительно подходит к двери кабинета, стучится и открывает её.

В кабинете уже расстелен коврик для занятий, а Артура ждут врач и медсестра.

У врача крылья белые настолько, что от них слепнут глаза, у медсестры серые, как у механической курочки. Она слегка распахивает их и улыбается.

Доктор с мрачным видом поздоровался и позвал маму за ширму.

— Ну что, как твои пёрышки сегодня?

Артур дёргает плечами.

— Хорошо.

— Ты же сегодня не будешь вредным и сделаешь все упражнения как надо?

В ее голосе столько меда, что Артуру чудится его вкус на языке. Он корчит страшную рожу и молча распускает нашейный узел. Почему-то тренировать крылья положено без верхней одежды.

— Вот и умница. А теперь вставай на коврик и по моей команде раскрывай крылья.

Артур знал всю эту процедуру наизусть. Он проделывал ее много дней подряд. Его маленькие, неправильные, крылья послушно открывались и закрывались, но не хотели летать. Может, он и сам не хотел. Многие сейчас без полетов прекрасно живут. Так говорил дядя Хани. И Артур проживет. Зачем только мучиться.

— То есть как зоны роста закрыты? — за ширмой взвизгнула мама. Да так, что Артур растерялся.

— Не отвлекайся, Сладенький, — позвала его медсестра, — у них свои дела, у нас свои.

Артур вернулся к упражнениям, всё же прислушиваясь к ширме.

— Это нормально, — объяснял доктор, — около двенадцати процентов людей имеют недоразвитые крылья и прекрасно с этим живут. Поймите, мир изменился, теперь бескрылым совсем не обязательно умирать. Он может прожить долгую счастливую жизнь на земле.

Мама выскочила из-за ширмы красная и злая.

— Собирайся, — бросила она, — мы уходим.

Артур знал, что это значит. Что будут новые врачи и целые советы, осматривающие его крылья и многозначительно хмыкающие.

Он быстро завязал узел на шее и побежал за мамой. 

В коридоре мама затормозила у выхода для летающих. Над дверью горел красный огонек, предупреждая об опасности для бескрылых. Мама смотрела на него, словно впервые видела. Вдруг она присела на ближайшую жёсткую лавку и расплакалась. Артур впервые видел, как плачет мама. Тихо и без всхлипов. 

— Мы найдем других врачей, милый. Они научат тебя летать.

— Не надо. Давай просто поедем домой. — Попросил Артур. — Только курочку с собой заберём, а то ей будет одиноко.