«Любовь выше социальных статусов: Его Величество и его новый муж-простолюдин», «Самый близкий к народу принц и как изменится наша жизнь после свадьбы императора», «Сказка стала реальностью: император и нищий» — пестрили заголовки столичных газет.

По всему городу были развешены красно-белые гирлянды из лент. Жители с воодушевлением встречали каждый новый день, приближавший их к королевской свадьбе. Имя Бэкхёна уже знали все: для кого-то он был примером, другие считали его соперником, а третьи испытывали зависть.

Во дворце также суетились. Из-за работы над портретом королевской семьи приходилось переносить репетиции и занятия, а потому организаторы негодовали, но ничего не могли предпринять.

Уроки давались Бэкхёну не очень легко, особенно история. Он не понимал: зачем запоминать всю родословную императорской семьи, если никто не спросит у него на церемонии имя того, кто присоединил к их государству очередной клочок земли двести лет назад. Больше всего омега любил этикет. Учитель всячески пытался сделать занятия менее напряжёнными. Бэкхён смеялся над его порой неуместными шутками, а иногда придумывал свои, и они смеялись уже вместе.

С танцами приходилось ещё труднее. Пусть омега знал, как и куда идти, но стоило ему встать в пару с Чанёлем, и ноги совсем переставали его слушаться. Альфе это совершенно не нравилось, особенно, после того, как он узнал, что с Хёнли у них «очень гармоничная пара».

Как же император не любил этого человека, который постоянно отбирал у него время вместе с Бэкхёном. Он уже решил, что отправит этого альфу обратно к семье сразу после свадьбы.

Бэкхён расположил к себе всех обитателей дворца, и одиночество, о котором говорил Хёнли, ему не грозило. Каждый хотел помочь ему и с радостью сделал бы то, что он просил. Омега старался не злоупотреблять этим, а потому за столь недолгий срок он изучил дорогу от своей комнаты до столовой и малой гостиной, где проводил больше всего времени.

С Чанёлем они стали общаться чаще. Император приглашал его провести время вдвоём, а Бэкхён не отказывал, потому что сам любил моменты, проведённые вместе с ним. Особенно ему нравилось слушать, как альфа читал.

За день до свадьбы столица наполнилась самыми разными людьми: небогатые жители хотели посмотреть на того самого «принца из деревни», о котором говорили чуть ли не на каждом шагу, более богатые получили приглашение (или думали, что получили) от самого императора, но интерес к омеге правителя был и у них.

Бэкхёна подняли рано, чтобы провести последнюю репетицию и повторить правила, освоенные им в столь короткий срок. Он не допустил ни единой ошибки, а потому воодушевился предстоящим событием. Ему дали немного отдохнуть перед уроками и позированием для портрета. Хёнли же подал Бэкхёну руку, сообщив, что они отправляются на прогулку.

Омега понимал, что его брат очень встревожен и напряжен. Это немного удивляло, ведь обычно он вёл себя довольно уверенно и нагло. Что же могло так его разволновать? Его потная ладонь держала бэкхёнову очень крепко, но младший не собирался вырываться и лишь покорно следовал за Хёнли. Одни коридоры сменялись другими, и чем дальше они шли, тем страшнее становилось Бэкхёну, понимавшему, что он не сможет вернуться самостоятельно. Остановился Хёнли в холодном тёмном месте, где было совсем тихо. Бэкхён оперся о стену, его дыхание сбилось из-за быстрой ходьбы.

— Что-то случилось? — спросил Бэкхён. — Зачем так бежать?

— Бэкхёни, ты же любишь меня? — с надеждой в голосе спросил он.

— Конечно, ты мой брат и…

— Нет! Не как брата. Ты испытываешь ко мне что-то, кроме братской любви? — тон Хёнли стал более серьёзным.

— Я не знаю, — простонал омега, прижимаясь затылком к стене. Он надеялся, что такого больше не повторится, что его брат лишь запутался. Бэкхёну не хотелось возвращаться в тот день, снова думать о неправильности поступков, совершённых не по его воле.

— Это значит нет?! — резким движением он толкнул Бэкхёна, отчего тот ударился головой и лопатками о жёсткую стену. — Ничего… Он ведь тебе противен, этот Чанёль?

— Что ты хочешь сделать? — неожиданно вырвалось у омеги, приходящего в себя после удара. Его брат был довольно сильным.

Бэкхёну хотелось уйти. Он не знал, в какой части дворца находился, а потому, ориентируясь лишь на внутренние ощущения, начал медленно идти вдоль стены в ту сторону, откуда они пришли.

— Сбежать! Он ведь не нравится тебе? Я лучше него! — Хёнли пытался привести аргументы в свою пользу, с каждым шагом подходя всё ближе. — Мы могли бы уехать туда, где никто не знает нас, и жить, как семья!

Омега не мог видеть, насколько безумным был взгляд его брата. Хёнли неотрывно смотрел на него и жадно впитывал каждое движение его белых рук, нащупывающих стену. Менее, чем за секунду, он оказался настолько близко, что Бэкхён чувствовал, как тяжело вздымалась грудная клетка старшего.

Хёнли сжал плечи брата руками и притянул к себе. Нежно проведя ладонью по волосам, он положил её на шею и потянулся к таким манящим губам. «Бэкхён согласится с ним уехать, он не любит императора, не будет сопротивляться». Старший облизнул пересохшие от предвкушения губы.

Альфа никак не ожидал почувствовать вместо прикосновения тёплых губ сильный удар по щеке, оставивший красный след. Омега оттолкнул его и побежал вперед, надеясь встретить кого-нибудь. Он приблизился к одной из стен, чтобы не упасть. Ему было страшно. Казалось, он никогда не выберется из этих бесконечных коридоров. Сердце бешено колотилось от страха, что он так и не выберется и рано или поздно упадёт, а Хёнли догонит его, уставшего и совершенно не сопротивляющегося, а после увезёт с собой.

Спустя недолгое время уже порядком запыхавшийся Бэкхён услышал голоса. Он не узнал ни один из них, но всё равно продолжал идти вперед, держась за правый бок, который кололо от длительного бега.

— Господин Бэкхён? — спросил один из говоривших. — Вам не следует находиться в этом крыле. Мне проводить Вас?

— Да, — рассеянно ответил омега, подавая руку стражнику.

Произошедшее расстроило Бэкхёна, в его голову начали лезть дурные мысли. Он всеми силами старался не думать о супружеском долге, который ему предстояло исполнить, но теперь он чувствовал тревожность. Омега считал прикосновения брата отвратительными, а ему придётся терпеть такие всю оставшуюся жизнь.

Император разбирал прошения жителей, сидя за небольшим круглым столом и попивая чай. Он видел, насколько омега отрешён от реальности, а потому обратился к человеку, что привёл его. Отослав стражника, альфа снова посмотрел на омегу, совершенно не изменившего позу и погруженного в свои мысли.

— Бэкхён? — позвал Чанёль. — Что ты делал в той части дворца?

— Я заблудился, — соврал он.

— Ты уходил со своим братом, он же не мог оставить тебя одного? Не нужно его защищать, он хотел увезти тебя из дворца, так?

Бэкхён ничего не ответил, понимая, что император и так всё знает.

Чанёль подошёл ближе, заставляя омегу сделать шаг назад.

— Я не буду прикасаться, — предупредил он, начиная обходить Бэкхёна.

На белой рубашке проступали небольшие капли крови, говорившие о ссадинах на спине. Штаны полностью были покрыты пылью и грязью. Похлопав в ладоши, он позвал слуг и приказал отвести омегу в купальню. Оставшись один, он подождал несколько минут, чтобы Бэкхён отошёл подальше и не услышал его следующего приказа:

— Найдите Хёнли и заключите его в камеру для смертников.

Тем временем омеге обрабатывали ранки на спине и отмывали от пыли его волосы. Бэкхён до сих пор чувствовал тот страх перед неизвестностью. Когда он бежал по коридорам, не зная, сможет ли выбраться оттуда. Как же сильно билось его сердце при мысли о том, что он может упасть, удариться о стену, заблудиться.

Ему хотелось избавиться от этого чувства слабости и уязвимости. После свадьбы он обязательно подойдёт к Исину и поговорит с ним, а пока ему оставалось лишь зависеть от других.

До конца дня Бэкхён не выходил из своих покоев, думая о предстоящем дне. Ему не хотелось абсолютно ничего, кроме как спрятаться, закутавшись в тёплое одеяло с головой. Чанёль зашёл к нему после ужина. Он, присев на корточки, аккуратно убрал с его головы одеяло.

— Ты в порядке? — тихо спросил альфа, рассматривая усталое лицо.

— Я волнуюсь, — монотонно произнёс Бэкхён.

— Твои братья приехали…

— Правда? — оживившись, перебил его омега. — Могу я сходить к ним? Они же все приехали? И те кто не живёт в деревне?

— Конечно, я разослал приглашения каждому. Ты хочешь встретиться с кем-то конкретным?

— Да, с теми, кто жил отдельно, когда приехали Вы, — воодушевлённо проговорил он. Омега давно не слышал ничего о втором и третьем по старшинству братьях. Они покинули родительский дом очень рано, а когда приезжали, приносили много подарков, расспрашивали о жизни при старшем брате и часто оставались недовольны услышанным. Бэкхён знал это, ведь за каждое неприятное слово получал множество оскорблений и обвинений со стороны Эниля.

— Их предупредят о твоём визите, так что можешь собираться, — Чанёль невольно улыбнулся, видя счастливое лицо омеги и в очередной раз понимая, насколько он зависим от этого хрупкого мальчишки.

─────── • ✮ • ───────

С первыми лучами солнца полусонного Бэкхёна повели в купальню. Его и без того чистое тело нежно тёрли губками. Содранные лопатки уже практически не болели, только немного чесались. Также ему пришлось убрать волосы на теле, что было очень болезненным для нежной кожи омеги. Но большим испытанием оказалось смущение, что он испытывал, когда женщины своими маленькими руками трогали разные части его тела.

Одежда Бэкхёна была довольно простой и удобной. Полностью белый костюм завязывался на талии широким золотистым поясом, подчёркивающим тонкость фигуры юного жениха. С рук сняли браслеты, чтобы у гостей не возникли лишние вопросы. Волосы омеги причесали и разделили на равные части, из-за их цвета Бэкхён выглядел очень бледным, поэтому слугам пришлось прибегнуть к использованию румян. На голову надели венок из ромашек, как символ чистоты его души.

Чанёль выглядел совершенно по-другому в цветах императорской семьи. Их объединяли лишь одинаковые пояса и венки.

К алтарю омегу вёл Эниль. Бэкхён крепко держал его руку, идя по белоснежному залу, украшенному рисунками драконов, красными фонариками и лентами. Все взгляды были устремлены на него, на его идеально ровную спину, грациозную походку и краснощёкое лицо.

Его будущий муж величественно смотрел вперёд на знать, сидящую на лавочках и заглядывающих в окна горожан. Все улыбались и словно под гипнозом смотрели, как омега шёл по красной дорожке, ведущей к мраморным ступенькам, Чанёлю и висящему позади него гобелену с драконом.

Ладони омеги оказались в руках императора, и священник начал церемонию бракосочетания.

Сначала святой отец монотонно читал речь о важности любви в браке, о детях и о долге перед богом. Бэкхён внимательно слушал каждое его слово, считая, что должен выполнять всё, о чем он говорил. Император, напротив, совершенно не обращал на него внимания, он уже слышал всё это в молодости. Чанёля больше интересовал омега перед ним.

Каким же он был светлым. Его совсем ничего не видящие глаза, казалось, смотрели на него. От Исина он слышал о желании омеги и немного боялся его, так как Бэкхёну могла не понравится внешность Чанёля. Императорская семья имела приятные черты лица, но были люди и красивее, такие, как его (пока что) жених.

Каждый отмечал его внешность, привлекающую внимание. Даже теперь в зале большинство смотрело именно на его тонкую фигуру.

— Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твёрдое намерение быть мужем этого юноши, которого видишь перед собой? — наконец спросил святой отец.

— Имею, честный отче, — ответил Чанёль.

— Не связан ли ты обещанием с другой или другим?

— Нет, не связан.

Схожие вопросы задали и Бэкхёну. Получив о него такие же ответы, священнослужитель начал зачитывать молитву, которая, казалось, длилась вечность. После им разрешили обменяться кольцами.

— Властью данной мне Великим, благословляю ваш брак!

Сразу после этих слов Чанёль притянул его к себе и легко поцеловал розовые губы. Все громко закричали и захлопали. Им сняли венки, а на голову альфы надели массивную золотую корону. Император широким жестом успокоил ликования.

Слуга принёс на пышной подушке аккуратную серебряную диадему. Бэкхён внимательно вслушивался в речь Чанёля о чести, что была ему предоставлена, об ответственности, что ложилась на его плечи, и о людях, что станут его подданными. На нужных словах он медленно опустился коленями на мягкую подушку, заранее положенную слугой на твёрдый пол, и поцеловал тыльную сторону ладони альфы. Через пару минут на голову опустилась тяжёлая маленькая корона, а после, опираясь на руку императора, он встал, и они оба гордо подняли голову, демонстрируя своё величие.

Когда они вышли на улицу, Чанёль продемонстрировал народу свою силу. Тысячи огней полетели из его пальцев в небо, взрываясь там на несколько частей. Миллионы искорок падали вниз, напоминая блестки, и, не долетая до земли, растворялись в воздухе.

Под восторженные крики толпы они сели в карету, которая везла их по улицам города, представляя жителям нового правителя.

Во дворце уже всё было готово: длинные столы с закусками стояли возле стен, чтобы не мешать гостям танцевать. Право первым начать танцы принадлежало новобрачным. Чанёль держал ладонь Бэкхёна в своей и вёл его вперед к центру зала. Омега волновался, у них ещё ни разу не получилось станцевать идеально весь вальс. Его успокаивала лишь уверенность императора.

Чанёль начал вести, как и обычно на репетиции. Бэкхён ловко скользил своими ногами по мраморному полу, не задевая альфу. Они кружились, прижимаясь друг к другу всё теснее, в один из поворотов омега «занырнул» под руку императору, делая поворот вокруг себя, а затем снова возвращаясь обратно. Это движение нравилось ему, своей быстротой и широтой оно придавало сил дальнейшему танцу.

Бэкхён и не заметил, как они сделали последний круг.

Он устал, а потому, как только они сели, положил голову на плечо Чанёля. Омега слушал разговоры императора с другими людьми и осознавал, насколько его все любят.

— Ваше Высочество Бэкхён, могу я предложить Вам свою компанию? — раздалось совсем рядом. Юный правитель сел ровно и повернул голову в сторону, откуда доносился голос.

— Простите, не имею чести знать Вас, господин, — тихо ответил Бэкхён, смущаясь формальности собственного тона.

— Моё имя — До Кёнсу, думаю, мы найдём общие темы для разговора.

— Я буду рад составить Вам компанию, только если мы выберемся из этого душного помещения, — омега улыбнулся, протягивая свою белую руку мужчине.

Император провожал их суровым взглядом.

К нему подошли двое высоких крепких альф имеющих похожие и знакомые Чанёлю черты. Старшие братья Бэкхёна, к которым он день назад ходил повидаться.

— Нам бы хотелось поговорить с Вами наедине, — сказал один из них.

— Тогда приглашаю вас в малую гостиную, — улыбнулся император, привставая с удобного стула.

Почти никто не заметил отсутствия двух самых важных лиц на балу. Все продолжали веселиться и танцевать до самого заката. Бэкхён стоял в зале, слушая голос Чондэ, рассказывающего о жизни без любимого натурщика. После приезда художника во дворец для написания портрета, они встречались довольно часто, но никогда не оставались наедине.

— Кажется, тебе пора, — улыбнулся Чондэ, вкладывая ладонь Бэкхёна в руку Чанёля.

Омега только теперь вспомнил о супружеском долге. «Что если будет больно? Или я сделаю что-то не так? А если я не понравлюсь Чанёлю?», — задавал он себе вопросы, пока они поднимались по лестнице. Он боялся этой ночи и старался не думать о ней, а потому теперь был совсем не подготовлен морально.

В королевских покоях царил полумрак. С кровати убрали её обычную торжественность, оставив лишь алое атласное покрывало сверху.

Бэкхён чувствовал тело Чанёля позади, и от этого становилось только страшнее. Он ощущал, как горячие ладони подталкивали его вперёд. От касаний альфы по коже пробегали мурашки, ещё никто не трогал его с такой заботой.

Омега не понимал: ждал он этого момента с нетерпением или же со страхом. Ему хотелось узнать, какого это — быть с альфой, но в то же время он считал, что всё должно происходить по любви, а он, к сожалению, пока не испытывал этого чувства по отношению к Чанёлю. Бэкхён симпатизировал ему, как хорошему человеку, но этого было недостаточно.

Матрас прогнулся под весом севшего на него омеги. Всегда ли матрасы издавали так много шума? Чанёль, встав на колени перед ним, начал медленно снимать с него обувь. Погружённый в свои мысли Бэкхён не особо сопротивлялся, с каждой секундой сжимая одеяло всё крепче.

Чанёль краем глаза заметил его движения, но не остановился.

— Всё будет в порядке, Бэкхён, — он прикоснулся к колену омеги. — Я не сделаю тебе больно.

Бэкхён ничего не ответил, но немного расслабился. Руки больше не сжимали постель, а спина, которая до этого была абсолютно прямой, сгорбилась от усталости. Голос Чанёля был убедительным и сильным, ему хотелось верить. Омега слышал шуршание ткани, а после почувствовал, как дышать стало легче, золотистый пояс оказался на полу. Бэкхён сам расстегнул и снял свою рубашку, а после почувствовал на своих рёбрах горячие ладони. Лопатки коснулись холодной ткани, контрастирующей с обжигающе горячим Чанёлем, который аккуратным движением переместил его ближе к центру кровати.

Омега упёрся руками в него, ему было слишком жарко от этого огромного тела. Воздух, наполнявший лёгкие, был до ужаса ледяным. Чанёль прильнул своей обнаженной грудью к нему, пухлыми губами оставляя щекотные поцелуи на тонкой шее. Щёки юноши покраснели от смущения, он никогда не чувствовал кого-то настолько близко к себе. Ему совершенно точно нравилось то, что делал Чанёль.

Император замер, нависнув над омегой и рассматривая черты его лица. Он видел каждую маленькую родинку на его коже. Желание поцеловать их все внезапно возникло в его мыслях. В отличие от сверстников, его кожа была гладкой и нежной, совсем идеальной при холодном лунном свете. Каждое движение Бэкхёна, каждый его непроизвольный жест и томный стон заставлял член в брюках твердеть и наливаться кровью.

— П-поцелуй меня, Чанёль, — прошептал Бэкхён, ещё больше краснея. Эта тихая просьба заставила сердце императора забиться чаще. Этот скромный омега сам просил его поцеловать, Чанёль не думал, что он осмелится сделать это.

Альфа наклонился и нежно прикоснулся своими губами к его. Этот поцелуй совсем не был похож на тот, лёгкий, сделанный на свадьбе, и уж тем более отличался от его первого, неприятного, опыта. Чанёль не давил и не заставлял его, отчего Бэкхён начал сам проявлять инициативу, изучая до этого неизвестный навык поцелуя. Они словно поменялись местами: омега страстно облизывал, посасывал и покусывал его губы, а тот лишь скромно не мешал ему делать то, что хочется.

— Мне страшно, — дрожащим голосом сказал омега, отстранившись. Он не понимал, почему так быстро билось сердце, почему прикосновения альфы доставляли столько удовольствия. Юноша надеялся, что поцелуй придаст ему хотя бы немного смелости альфы, но ему стало только страшнее. Бэкхён чувствовал, как его бедра касалось что-то горячее, чем их тела.

— Мы не зайдём далеко, только руки: твои и мои, — ответил император, опуская свою ладонь на небольшой живот, а затем медленно провёл ей ниже, нежно поглаживая бёдра омеги, скрывавшиеся под тканью белых брюк.

Слова Чанёля успокоили Бэкхёна, боявшегося первой близости. Он кончиками пальцев гладил мышцы на плечах альфы, совершенно не понимая, что должен делать. Тело под руками омеги говорило о большом количестве тренировок, когда же он всё успевал? Но Бэкхён не смог подумать об этом больше секунды, он почувствовал свободу в районе паха. Приподняв бёдра, юноша помог стянуть с себя штаны. Теперь омега был совершенно обнажён, отчего ему стало стыдно, ведь его тело совсем не такое красивое, как у альфы.

Член омеги был полувозбуждённым, и Чанёль испытывал стойкое желание прикоснуться к нему. Взяв с тумбочки стеклянный флакон с полупрозрачной жидкостью и вылив достаточно большое количество на пальцы, он начал медленно поглаживать его пенис, проводя пальцами по всей его длине. Прекрасно понимая, насколько эта часть тела чувствительна, он старался делать это медленно, не причиняя боли своему партнёру.

Бэкхён извивался и тихо постанывал под умелыми руками, ласкающими его тело. Альфа гладил его грудь и бёдра свободной рукой, эти мимолётные прикосновения заставили тело омеги покрыться мурашками. Он медленно и неуверенно потянулся к Чанёлю, ему хотелось почувствовать его.

Омега словно в трансе продолжал медленно изучать смуглую, по сравнению с его, грудь императора, а затем неуверенно провел ниже к пупку и почувствовал ткань его брюк. Он неловко пытался расстегнуть их, но ему всё же пришлось положиться на помощь Чанёля. Тот отстранился, и дышать стало легче. Бэкхён присел, прислушиваясь к своему дыханию и сердцебиению.

Альфа взял его руку в свою и вылил на неё немного жидкости из флакона. В паху было нестерпимо горячо, казалось, можно обжечься лишь от одного касания к императору. Омега неловко трогал уже возбуждённый член Чанёля, изучая его форму и размеры.

Бэкхён стыдился тех вещей, что они делали, но ему хотелось продолжать. Хотелось гладить и трогать чужое тело. Он чувствовал себя животным, которым повелевали инстинкты, а не разум. Щёки пылали, а губы совсем высохли из-за духоты, и омега невольно облизал их.

Бэкхёну было невероятно хорошо от ласковых прикосновений альфы, чьи руки поглаживали его покрытую родинками спину и круглые плечи, а затем снова возвращались к члену. Омега пытался повторять движения своего мужа, двигая вверх-вниз по его возбуждённой плоти. Он и не подозревал, какое наслаждение получал Чанёль, только наблюдая за ним: таким неопытным и напуганным, боявшимся сделать что-то не то. Для альфы все его движения были теми и доставляли сладкое удовольствие.

Неожиданно Бэкхён почувствовал, как напряглись его собственные мышцы паха, непроизвольно сократились, и он громко вскрикнул от пронзающего всё тело блаженства, а поле положил голову на крепкое плечо Чанёля.

Истощённый своим первым оргазмом, омега расслабил руку на пенисе императора, из-за чего тому пришлось помогать себе самому. Громкий стон Бэкхёна ещё больше возбудил Чанёля, и через пару секунд тот, закусив губу, излился себе в ладонь. Юноша на его плече дышал через приоткрытый рот, его глаза были закрыты.

Чанёль, стараясь не потревожить, переложил его на подушки и, небрежно убрав остатки их ласк, лег рядом. Пару секунд он любовался умиротворённым лицом своего мужа, а после, сморенный усталостью, накопившейся в течение всего этого дня, уснул с улыбкой на лице.