Луна поднялась над острыми башнями громады Кужкора, проливая холодный свет на крыши и барельефы, замершие статуи и неподвижный тёмный сад. Между звёзд скользнула бледная крылатая тень. Герцог Марельвании, Ульрих Ивасский, вздрогнул и прищурился к ночному небу за сводчатыми высокими окнами. Расслабил высокий воротник, упрекая больные нервы в том, что те послали ему очередную галлюцинацию. За последние пять дней, проведённых вдали от дома, это была уже третья паническая атака.

— Так государь Вильхейм нам покажется, или нет? — окликнул он Фирзека, своего телохранителя, оставшегося на ногах только потому, что не отходил от господина. — Или нам и дальше прозябать в этом зале?

Их приняли хорошо, только отчего-то Ульриху показалось, что в замке мало народу для таких масштабов. Один из залов Кужкора освободил скамьи для раненых. Теперь служанки суетились с перевязками, бегали с провизией. Перед Ульрихом с вечера остывала тарелка с овсянкой, настолько неаппетитной, что он лишний раз не смотрел в её сторону. Заныканные под камзолом кексы кончались, и на душе становилось всё тревожнее.

— Я надеюсь, у него есть комнаты не в башнях, — вздохнул Ульрих, приглаживая белокурые сальные волосы к затылку. — Ты видел, какие тут ужасные лестницы? Фирзек? Ты спишь?

— Я могу поклясться, что за нами следят, — прошептал мрачный телохранитель, ползая въедливым взглядом по теням залы. Усы у него поседели за эти пять дней, и теперь уныло свисали по углам и без того слишком грустного рта. — Вам не кажется подозрительным, что мы не видели ещё никого, кроме слуг в этих стенах? Даже стражу?..

— Гартхем — очень спокойный город, зачем такому неприступному замку стража, — фыркнул Ульрих, болтая пухлыми ножками. — Его построили-то, должно быть, в какое-то тёмное время, когда тут воевали… С кем тут воевали?

— С тварями, — вполголоса бросил Фирзек. — Тогда и Орден основали. Двести с лишним лет тому.

— Хорошо, что эти времена остались в прошлом, — покачался на стуле Ульрих, вытаскивая очередной кексик. — Ну, где этот Вильхейм?

В зале, под завязку набитом ранеными, показался кто-то новый, на сей раз не похожий на слуг, и они насторожились. Это был юноша с убранными в хвост платиновыми волосами, высокий и стройный, в почтении склонивший голову перед герцогом. Его светло-серый костюм был старомоден, но Ульрих списал эту странность на удалённость Кужкора от больших городов.

— Государь не может принять вас лично, господин, — проговорил он мягким, поставленным голосом. — Позвольте, я провожу вас до покоев. Ваши люди могут остаться здесь до утра.

— Хорошо, пойдёмте, — спрыгнул со стула Ульрих, потопал, стуча каблучками, к этому юноше, с неудовольствием чувствуя себя очень и очень маленьким рядом с ним, хотя росту в нём было почти метр шестьдесят. — Скажи, а где все, ну… Почему за весь день мы тут никого не встретили?

Тот легко улыбнулся, приноравливаясь к семенящему шагу.

— Большинство господ не живёт в Кужкоре, а приезжает из города.

— Так хоть бы государь вышел. Что он там, коленями страдает, что спуститься со своих лестниц не может?

Они дошли до дверей в гостевую спальню, и юноша протянул Ульриху ключ.

— Запритесь, пожалуйста, на три оборота, — под белыми ресницами сверкнули холодные огоньки, заставляя сжать металл в пухлых пальчиках. — Ради вашей же безопасности, не отпирайте дверей до рассвета, что бы вам ни говорили. Кто бы с вами не говорил. И оставьте ключ в скважине.

Ульрих в ужасе уставился на тяжёлый ключ, испещрённый алхимическими символами. Уговаривать его не пришлось. Как только он три раза провернул его в замке, оказываясь один на один с незнакомой пустой комнатой, его начала колотить дрожь. Под одеялом огромной кровати ему чудилось шевеление в тенях. Луна хохотала, заглядывая в высокие окна. Уснуть ему так и не удалось.

***

Когда герцог забрался в кровать, Альберт отошёл от двери спальни и направился к залу. От того во все стороны разносило терпкий дух человеческой крови. Горгульи скалились, принюхиваясь. Сползали то и дело с колонн, капая слюнками с каменных клыков. Раненые стонали, эхо доносило сладкие звуки их мучений до самих подземелий. Где, сотрясая решётки и обжигаясь о солевые круги, бесновалась Семья. Вилл не мог покинуть их, хоть на мгновение, ослабив контроль испещрявших стены пентаграмм, иначе всему пришёл бы конец. Остался Альберт, способный контролировать творящееся наверху.

Одежда, которую он нашёл в башне, ещё в прошлом веке казалась устаревшей. Нелепый приталенный камзол, чересчур свободная рубаха с глубоким вырезом, да бриджи, которые следовало носить с чулками пониже, чем до середины бедра. К сожалению, свою одежду он оставил в лесу. К счастью, Виллу было не до расспросов.

В середине коридора его остановил шорох, Альберт метнулся к тяжёлым присборенным портерам, пронзая их когтями. Послышался женский сдавленный крик.

— Агнешка? — отпрянул он от выбравшейся из-под штор бруксы. — Что ты здесь делаешь? Быстро иди в подземелья.

— Ну мило-орд, — надула та губы, поправляя декольте бардового платья с корсажем. — Я только оттуда сбежала.

— Как? — прошипел он, когда очередной стон боли донёсся из залы. Агнешка навострила ушки.

— Государь тоже отвлекается, бывает… Прошу вас, милорд, всего разок. Я много не выпью!

— Исключено, — прижал он её к стене, пресекая попытку сбежать. — Они наши гости.

— Но я хочу кушать…

Альберт скривил губы, взял её под мышку и распахнул крылья. Всю дорогу до подземелий Агнешка жаловалась. Темнота рассеялась на подлёте к камерам, когда на стенах засверкали пентаграммы. Запах крови добрался и сюда. Бросая бруксу в центр солевого круга к подружкам, Альберт сделал круг под нефами и приземлился на полусогнутые рядом с Виллиамом. Тот, казалось, дремал, опираясь на трость.

— Герцог заперт за печатью, — доложил он, заставляя мастера вздрогнуть и открыть глаза. — Сам запер дверь заколдованным ключом на три оборота изнутри.

— Да не сплю я, — прошипел Вилл. — Что ты сказал?

Тот повторил, упомянул побег бруксы, отчего Вилл покосился на компашку дамочек за солевым кругом. Те клыкасто заулыбались.

— Иди к гостям, — вздохнул мастер. — Тут ты ничем не поможешь.

— Ты продержишься до рассвета?

— Возможно, если через часик заглянешь с кружкой кофе.

Альберт откланялся и вспорхнул обратно к сводам, вылетая через распахнутые настежь двери и пересекая залу за залой, не боясь разбиться о колонны. На винтовой лестнице он устремился вниз стрелой, наслаждаясь свободным падением и раскрывая крылья в паре метров от земли. Чтобы пересечь пустынные галереи, тревожа ветром картины, многие из которых Виллиам написал на его веку. И только на пороге занятой залы пола коснулись ноги, побежали по каменным плитам, постепенно сбавляя скорость, пока крылья складывались под лопатки, надёжно закрытые иллюзией. Он подобрал стопку одежды и наскоро застегнулся, приглаживая волосы уже на ступенях.

Раненых, кажется, не убавилось. Ему не нравилось, что телохранитель герцога, старый угрюмый военный, начал что-то подозревать. Быть может, его нательный крест был освящён в Капитолии, раз он так легко распознал присутствие тварей. Да и сейчас Фирзек сразу повернул голову, стоило ему сойти с лестницы.

— Я должен быть рядом с моим господином, — подошёл телохранитель, кладя руку на рукоять меча. — Прошу, отведите меня к дверям его комнаты, чтобы я охранял его сон.

— Ваш господин в абсолютной безопасности, к нему уже приставлена стража, — похлопал его по плечу Альберт. — Не беспокойтесь, лучше поспите.

— В таком месте не уснёшь.

Альберт усмехнулся: да уж, люди из внешнего мира могли уснуть в Кужкоре разве что вечным сном. У здешних слуг были на редкость крепкие нервы. Он принюхался, поднимая голову по сквозняку, залетевшему в залу. Фирзек насторожился, взглянул на высокое окно. То озарилось вспышкой света. Небеса налились свинцом, упали первые капли. Порыв ветра прозвенел о стёкла, грозя вырвать их из железой рамы. Раскатился гулкий гром.

— Ну вот, а я думал, что эта ночь не может стать ещё ужаснее, — вздохнул в усы старый вояка.

— Дороги размоет, — протянул один из раненых. — Вы видели, какие там дороги? Ни в жизнь не спустимся с этой страшенной скалы.

В грозу магия слабела, резонируя с разрядами электричества под облаками, и Альберт прислушался к происходящему в подземельях. Со стороны юго-западной башни по опустевшим коридорам донёсся сотню раз искажённый эхом заливистый смех. Ему вторил гром, подобравшийся к самым шпилям замка.

— Что это? — схватился за меч Фирзек.

— Не бойтесь, всего лишь умопомешанная племянница государя, — мягко улыбнулся Альберт, выжимая из себя немного магии. Старый вояка опустил взгляд, ненадолго избавившись от тревоги. — Наверное, опять мучает плюшевого медвежонка. Присмотрите лучше за ранеными. Я скоро вернусь.

В юго-западную башню он мчался на встречных потоках ветра. Молнии бросали резкие тени крылатого силуэта на картины и гобелены. В лицо ударил запах гнили и формалина. Он издали заметил нескольких воскрешённых, самозабвенно бредущих по коридору на запах крови, шепча несмыкающимися губами что-то из прошлых жизней.

— Грета! — крикнул Альберт, влетая в лабораторию и едва не обжигаясь о молнию, пляшущую между монструозных установок. — Быстро отзывай их обратно!

Некромант в когда-то белой, обильно сдобренной спиртом рубахе и громоздких очках снова залилась смехом, дёргая на себя рычаг. Колбу в человеческий рост окатило зеленоватым дымом, из него начали выползать конечности воскрешённых, иногда влача за собой куски тел. В следующий миг девушка опрокинула полупустую бутылку, большими глотками приканчивая содержимое, перевела стрелку на лбу воскрешённого со скрипкой. Тот очнулся, начиная весёленькую коду по новой. Она принялась подтанцовывать, перешагивая через ползущие руки и туловища.

— Вот ведь пьянь, — процедил Альберт, наворачивая круги над творившимся хаосом. Из-за окутавшего всё и вся зеленого дыма, он даже не видел, куда можно приземлиться, не наступив на куски оживших тел. — Грета!!!

— Oh, mein süßer Satan, — откинула та очки, роняя бутылку. — Ребята, время умирать.

— Отзови их!

— Кого? — похлопала та невинными глазками. Осмотрела спущенные рычаги. — Oh, verdammt, nein!.. Я не… К ним не успела…

— А я ещё в том веке предлагал тебя уволить, — процедил он, вылетая в коридор.

Вопреки суевериям, двигались воскрешённые немногим медленнее, чем при жизни, а воодушевлённые запахом крови и вовсе чуть не переходили на бег. Альберт сорвал с гардины тюль с треском древнего шёлка, скрутил в жгут. На первого ходячего мертвеца была накинута петля, подбросившая его в воздух. Другой конец он перекинул через железную балку с масляным светильником на длинной цепи. Пойманный, кажется, кто-то из убитых Раштейнами оборотней, гневно закачался под сводами. Провернув похожий трюк с остальными, Альберт сделал мёртвую петлю, ещё раз осматривая узлы на прочность, и нырнул в узкую винтовую лестницу башни. Собрав со ступеней буйные конечности, бросил их в лабораторию. И, дождавшись, пока очередной припадок смеха безумной Греты прервёт свалившаяся с небес нога, запер двери на тяжёлую щеколду, выдохнул, прислоняясь к стене.

— Непутёвая девка, — похлопал он себя по бокам, не находя карманов. Вспомнил, что портсигар остался в лесу. — Вот чёрт… кофе!

На кухню он влетел белым вихрем, срывая с гвоздей гирлянды чесночных головок и сушёных грибов. Все служанки ожидаемо были заняты гостями или спали. Альберт подбежал к печи, засовывая в горнило руку и щёлкая пальцами в тщетных попытках извлечь хоть искру. Но гроза за окнами ярилась, крадя любую энергию. Его дёрнули за штанину. Альберт обернулся, замечая группку поварят, протягивающих ему спички.

— Спасибо, — зажёг он поленья, выпрямляясь и обыскивая взглядом полки в поисках кофейных зёрен.

— А вы — Альберт? — пискнул один из поварят, пока он переворачивал холстяные мешочки с крупами. — Тот самый?

— Да, это я, — не прислушиваясь к ним, подтянулся тот на верхние полки.

— А это правда, что вы привезли демона из Африки?

— Правда, — он перешёл на корзинки, в которых, кажется, едва теплился запах кофе. На кухне было столько запахов, что он почувствовал себя немощным человеком, не в силах определить ни один.

— А правда, что у вас есть свой храм в Японии?

— Не уверен, что он там всё ещё стоит.

— А правда, что вы были королём китайских пиратов?

— Что за чепуха, — фыркнул Альберт, оборачиваясь к детям. — Нет, я всего лишь был знаком с королевой. Ей была нужна моя кровь и девственность. Ни то, ни другое, она не получила. Первое — потому что была нахалкой, второе — потому что опоздала на два века. Скажите, где тут скрывается кофе?

Дети разбежались и спустя мгновение протянули ему сразу несколько мешочков с зёрнами. Он благодарно потрепал каждого по лохматой голове, хватая турку и высыпая столько, сколько та была способна вместить. Залил водой, ставя в жаркую утробу печи. Спустя несколько минут всё было готово, и он схватил с полки кувшин, предварительно вытряхнув из него пыль и пауков. Наполнив тару крутым кипятком, распахнул крылья и вырвался в коридор под изумлённые возгласы.

В подземелье со стен стекала вода. Похоже, что дождь разыгрался не на шутку.

— Мастер, — тихо позвал Альберт, приближаясь к Виллу. Тот с трудом разлепил веки, сидя на широкой лестнице. — Вот, не нашёл твою кружку.

— Да, эта маловата, — вздохнул Вилл, отпивая из кувшина. — Пора начать её подписывать. А погодка-то нелётная.

— Хоть бы ров не заполнился, — хохотнул тот, присаживаясь рядом на каменные ступени. Гром гулко сотрясал стены и стряхивал пыль с балок. — Помнишь, как я пытался разводить в нём крокодилов?

— Левиафан там куда лучше прижился.

— Ещё бы, с завтраками из крокодилов, — они тихо засмеялись. Вилл заставил пентаграммы сиять ярче движением руки. Альберт прислонился к его плечу, прислушиваясь к мерному стуку капель в высоте, над этажами и этажами старого замка. — Как же хорошо дома.

— Рад, что ты нагулялся.

— Я? Не-ет, — он потянулся, зарываясь носом в мягкие волосы и вдыхая родной запах. — Я не нагуляюсь, пока в мире есть нехоженые места.

— Без тебя здесь совсем невозможно.

— Так бросай всё, и уйдём вместе. Во внешнем мире ещё остались места, где людей почти нет, где остались бессмертные… целые Семьи.

Тот обнял его за плечи, убирая от лица пряди. Улыбнулся тепло, прижимая к себе.

— Ты знаешь, что я не могу. Уже не могу. Даже если однажды придётся покидать Кужкор, я протяну недолго. В этих стенах моя магия, моя душа, если таковая когда-то существовала. Я слишком многое отдал, чтобы это место сохранило время.

— Я знаю, — прошептал Альберт. — А ты знаешь, что я никогда не уйду от тебя.

— Звучит как проклятие.

В подземелье все притихли. Альберт улыбнулся над клыками, заводя руку в мягкие волосы и придвигаясь ближе. Вилл отставил кувшин, наклонился, сплетая горячее дыхание.

С новым ударом грома раздался всесокрушающий грохот. Кужкор вздрогнул, скала под ним загудела. Вилл вскочил, оборачиваясь на зияющую дыру на месте стены подземелья, в которую хлестали струи дождя, сбивая клубы пыли.

— Мой замок… — оскалил он клыки, разводя громадные крылья.

В дыре показался осклизлый, мокрый силуэт чудовища, на спине которого извивались щупальца. От головы отделились отростки потоньше, ударили о пентаграммы, сбивая электрические разряды и круша магию. Обломки камней посыпались на клетки и солевые круги, выпуская запертых членов Семьи. Бруксы, упыри, кошмары и прочие разбегались, разлетались и юркали в тени. Подземелье стремительно пустело. Монстр был не меньше ста футов в высоту и чёрт знает сколько в длину. Вилл на ходу скинул плащ, о каменные плиты застучали крепкие когти.

— Что за..? — поднялся вслед за ним Альберт, встряхивая гривой на длинной шее и бросая камзол на пол. У лап-щупалец монстра бегали маленькие фигурки в чёрных балахонах, мерцая масляными фонариками и падая ниц. Монстр не видел их и периодически наступал на очередного культиста, что, однако, их нисколько не расстраивало. — Эта штука вылезла из Преисподней!

— Да хоть из Ётунхейма, — зарычал Вилл, медленно обращая голосовые связки и переходя на низкие частоты самого грома, тяжело поднимаясь в воздух. Крылья подняли всю пыль, мечущийся хвост смёл кусок обрушенной стены. — Оно посмело разрушить мой замок.

Монстр исторг хлюпкий утробный гул, завидев их. Набрав инерцию, Вилл вылетел из дыры, оказываясь над щупальцами. Культисты испуганно заголосили, разбегаясь. Действительно, в истинной своей форме государь Кужкора производил ужасающее впечатление, хотя бы своими размерами. Альберт змейкой выскользнул вслед за ним, щурясь от холодного дождя. Шерсть мигом вымокла, облепив тело, кожистые крылья продрогли. От отвращения он мотнул хвостом, наблюдая, как с лап Вилла срываются разряды молний и бьют по толстой коже, обугливая слизистые щупальца.

Когда он обернулся к нему, то мотнул головой в сторону закрытого щупальцами рта и ушёл в мёртвую петлю. Молния обрисовала их силуэты, кружащие над поднимающимся на дыбы слизняком. Новый удар щупалец грозил снести галерею в пыль, но воздух сотрясла огненная вспышка. Щупальца оторвались, отлетая к убегающим культистам и предавая их ужасной смерти под волной синей крови и слизи.

Альберт увернулся от лёгкого касания щупальца, снёсшего со скалы вековые сосны, ушёл в вертушку, скользя когтями над чувствительными пятнами светящихся желёз. Монстр выплюнул чернила, едва не попадая в Вилла и окрашивая крышу южного крыла в готичный чёрный. Новая вспышка перед россыпью глаз заставила слизняка попятиться.

Они спиралью спускались между щупалец, украшенных крючковатыми когтями, когда за спиной чудовища замаячил склон скалы. Вспышки молний кусали его, выплёскивая тягучую слизь. Новый утробный гул перекрыл гром.

Вилл бросил эту затею, в несколько взмахов поднялся к тяжёлым небесам. Альберт даже отвлёкся от полосования когтями глаз над разорванными щупальцами, чтобы взглянуть на крылатый силуэт под лоном грозы.

Дождь хлестал, сбивая полёт. Поднявшись на достаточную высоту, оставив далеко внизу шпили своих башен, Вилл расставил лапы, между когтей набухла электрическая вспышка. Небеса ответили.

Молнии пронеслись в чреве туч, водоворотом стягиваясь в эпицентр огня, озаряя небо над замком сиянием расколотой вдребезги бури. Электричество замерло, закручиваясь в ураганный смерч, медленно спускающийся с самого небосвода к мерцающей вспышке. Воронка вытягивалась, её остриё мягко докоснулось вспышки в лапах Вилла. Альберт успел улететь на достаточное расстояние, когда ночь озарилась светом, а ветвистая молния ударила в монстра, отплясывая трескучую джигу и осыпаясь искрами на окрестные скалы.

Монстр в объятии испепеляющего огня поднялся на дыбы, простирая щупальца к несправедливым небесам, в следующие мгновения рассыпаясь грудой дымящегося угля.

Молния сомкнула за собой темноту. Дождь упал на бренные останки, кто-то из культистов трагически взвыл, переходя на истеричный крик умирающего от самоубийства ритуальным кинжалом. Ночь снова затихла, оставив лишь шум дождя.

Альберт отряхнулся под потолком подземелья, поднимая голову к чёрному небу в безутешный поисках хоть намёка на крылатый силуэт. Хвост тревожно метался по обломкам стены.

Мысль, что мастер так просто мог покинуть его, причиняла нестерпимую боль, спирая дыхание. Он ослеп в момент вспышки, даже не увидев его кончину в огне молнии. Альберт тихонько заскулил, вжимаясь в угол и кладя голову на лапы, обвивая себя хвостом.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем на пороге дыры выросла тень, проходя по развалинам во мрак и неся с собой родные запахи. Сорвавшись навстречу мокрому до подшёрстка Виллу, Альберт принялся с урчанием вылизывать его, привставая на задние лапы. Вилл смущённо рыкнул и отряхнулся. Его окатило водой с морды до когтей. Альберт возмущённо чихнул.

Вилл сложил крылья, обращаясь и ужимаясь в размерах. Его волосы стояли дыбом, между пальцев бегали молнии. С усмешкой он дождался, пока Альберт тоже примет человеческий облик, переступая в луже натёкшей с шерсти воды.

— Как я его, а? — усмехнулся Вилл. Альберт кинулся ему на шею, хватаясь за прохладную влажную кожу и прижимаясь всем телом.

— Я по-настоящему испугался, — дрожа от сырости, пожаловался он. — Но ты был великолепен.

За их спинами раздалось осторожное покашливание. Обернувшись на подземелье, Вилл и Альберт уставились на Семью, срывая дружные аплодисменты.

— Правда, мастер, — прослезилась Агнешка. — Это было нечто… словно из поэмы.

— Моё сердце не выдержало, — поддержала её Фелиция, хватаясь за сквозную дыру в груди.

— Вы как всегда мощны и искусны.

— Благодарю, — поклонился Вилл. — А теперь подайте, пожалуйста, плащ.

Альберт поднял на него взгляд.

— Можешь не утруждать себя одеждой.

— Если ты не заметил, до рассвета ещё далеко. А тебя, кажется, ждут гости.

Альберт усмехнулся, принимая из рук Агнешки свой камзол и рубашку с бриджами.

— В таком случае, после рассвета я тебя не отпущу. Ближайшие дни.

— Отпустишь, — прищурился Вилл, заставив его замереть. – Тебе ещё искать виновных в Стае. Есть подозрения, из-за кого это могло произойти?

— Нет, пока нет, — отмахнулся Альберт рубашкой. – Что мне с ними сделать, когда я найду их, мастер?

— Доставить на ковёр, — рука Вилла провела по его челюсти, ласково прочертила белые нитки царапин. – Твоя ли забота, что с ними будет дальше. Ты знаешь, как я не люблю чужаков в замке, которые ещё и ставят под угрозу мою Семью.

— Да, мастер, — промурлыкал Альберт, спешно отстраняясь, дабы ничем себя не выдать.

Ко всем проблемам добавился теперь ещё и Марку, которого по-хорошему следовало каким-то образом спасти от расправы. Нет, Альберт не стал добряком, он был только за то, чтобы молодой вожак поплатился сполна за свои амбиции, если бы не был причиной его помешательства на власти. И Альберт не хотел, чтобы Марку платил своей жизнью. Вилл любил свой замок, но это было несоразмерной платой. Только бы Марку хватило ума не попадаться Виллу на глаза.

В коридор он вылетел полный мрачных предчувствий. В подземелье они застали не всех членов Семьи, и остальные вполне могли уже добраться до раненых. Но всё же первым делом он полетел к покоям герцога. Была парочка достаточно искушённых в магическом искусстве упырей, способных преодолеть печать. Врываясь в галерею, Альберт испустил вскрик, набирая скорость и вихрем срывая с гвоздей картины. Дверь была распахнута настежь.

Когти высекли искры, тормозя перед комнатой, Альберт ворвался внутрь, сметая мебель на своём пути. По ушам резанул женский визг. Он опешил, замерев перед кроватью.

— Милорд, да в чём дело?! — воскликнул Вульриш, топорща усы, оторванный от женщины. Крина стыдливо прикрывалась одеялом.

— Эм, — Альберт обернулся на дверь, пятясь через руины стеллажа и туалетного столика. — Не та комната… Извините.

В коридоре он выдохнул, перевёл взгляд на другую дверь. Та, слава Ночи, была заперта.

Он обратился человеком на подходе к залу с ранеными, уже предчувствуя вопросы о творящемся за окнами. Гроза стихала, видимо, Вилл выжал из неё все молнии. Фирзек встретил его удивлённым взглядом.

— Как там племянница государя? — спросил старый вояка, опуская взгляд к его оголённым ниже колен ногам. Он забыл натянуть чулки, и теперь тусклый свет блестел на белых волосках. Альберт скрестил ноги, пристукнув каблуками.

— Всё спокойно, — улыбнулся он, не разжимая губ.

— Мне показалось, последняя молния была ярче обычного.

— Такое случается, — пожал он плечами, присаживаясь за длинный дубовый стол. — У нас стоит громоотвод.

— Хотите? — Фирзек присел напротив, оглядывая суетящихся с бинтами служанок и вытаскивая посеребренную фляжку.

— Нет, увольте, — тот поднял взгляд к клочку звёздного неба, показавшемуся среди рваных туч. — До рассвета ещё далеко.

***

Как взошло солнце, раненые были перевязаны, а повозки — нагружены провиантом для долгой дороги. Герцог выглядел невыспавшимся, спускаясь по лестнице в сопровождении Альберта.

— Меня всю ночь мучали кошмары, — пожаловался он, подворачивая грязные от крошек манжеты на белоснежной рубашке. — В замке стоял такой шум, ещё эта гроза… Как вы вообще спите?

— Мы привычные.

— Нет, ну поразительное гостеприимство, просто поразительное, — покосился он на одну из башен за окном. — Можно подумать, мы вовсе не соседи, а чужие люди. Мда, ну я ему это ещё припомню при следующей встрече. Он ведь собирается пригласить меня на Рождество? Или на свою свадьбу? Когда он там собирается жениться-то, вообще, сколько ему уже? Лет сорок? Сорок пять? Пора бы подумать о наследниках.

— Кареты готовы, господин Ульрих, — остановился Альберт у конца ковровой дорожки. — Желаю вам приятной дороги до зимней резиденции.

— Спасибо, — раскраснелись у того пухлые щёки. — А знаете, я вашего государя тоже приглашаю. Пусть приезжает, посмотрит хоть, как приличные люди живут.

Пока он в сопровождении верного телохранителя сходил с крыльца и залезал в карету, Альберт наблюдал с высокого крыльца. Вилл действительно иногда играл свадьбы с бруксами, когда подходило время его человеческому образу жениться. Обычно в такие дни в Кужкоре бывали люди. Он не любил бы эти дни, если бы мастер не возвращался к нему от любых женщин. Но из раза в раз было в этом ритуале что-то тоскливое.

Альберт подумал, что, несмотря на царящую атмосферу свободы, только двое в Кужкоре заслуживают быть скреплены особым договором. И тут же встрепенулся от холодка между лопаток, оглядываясь по сторонам, будто кто-то мог подслушать его мысли.