Игра не окончена. Игра никогда не кончается; по эту сторону тепловой смерти финишной черты нет. Так что победителей тоже быть не может. Есть только те, кто еще не проиграл.

Питер Уоттс. Ложная слепота.

— А вот и Джонни!

Открылась дверь, и тот, кого даже смерть не успокоила, со стёбной рожей ввалился в комнату.

Он был галлюцинацией, и мозг достраивал недостающее — светотень на его лице, и сигаретный дым, и открывающиеся двери.

Тем больше ее это пугало.

— Пересмотрел ретро-фильмов?

Джонни удивлённо поднял брови:

— А ты об этих фильмах даже слышала? Вау, чему только не учат сейчас в школах для корпоратов. Скажи, вам и «Триумф воли» [1] показывали? Чтобы воспитывать корпоративный дух, — он глумливо усмехнулся.

Ви сформулировала запрос по названию. На мониторе появились чёрно-белые картинки — парад, кресты и орлы, всеобщее ликование… Она хмыкнула:

— Мудак ты, Джонни. Вообще-то, у мамы Уэллс была небольшая коллекция. Мы с Джеки иногда смотрели — как сейчас помню: «Синий бархат», «Манхэттен», «Психо» и «Сияние».

Какие мирные это были вечера. Необыкновенные для Найт-Сити.

— Странный наборчик, — заметил Джонни. — И вы это по своей воле смотрели, правда?

— В это так трудно поверить?

— В ваше поколение с самого рождения вживляют клиповое мышление. Вы как блядские дети, неспособны воспринимать информацию дольше десяти минут.

— Ну пиздец. Ты брюзжишь, как старикан.

— Ага, и как будто я не прав, — закатил он глаза и на этом замолк.

Странные были дни, и разговоры странные. Они, как пара бездомных псов, ходили вокруг друг друга. Присматривались.

Ви успела устроить вылазку в «Облака» и размазать по стенам мозги охранников из Тигриных Когтей. Заглянуть к самому отвратительному рипперу Найт-Сити. И тоже едва не выбить ему нахуй мозги. Наконец, найти Эвелин — причину всех её бед.

Джонни все это время аплодировал в ее голове — и от хлопков дико болела голова.

Ви бы сидеть дома и медленно проходить через стадии — от отрицания к принятию. Но, кажется, она сейчас в фазе гнева, и пробудет в ней до конца. Гнев — то, что помогало ей выжить в чертовой корпе, а потом — на улицах. Поможет и сейчас. Так ведь?

Джонни саркастично хохотал, слыша отголоски её мыслей.

***

— Ты не принимаешь омега-блокаторы? — резко спросил Вик.

Шел третий день соседства с самым известным камикадзе в Найт-Сити. Не то чтобы добровольного. И, вообще-то, не совсем соседства.

В клинику Вика она почти приползла — сука, ну кто ввязывается в перестрелку, когда и патронов-то почти нет?! — с пулей в плече она кое-как справилась, а вот простреленное колено было делом сложным. Джонни помалкивал, только матерился про себя. Копил, видимо, эпитеты.

Все шло нормально. Сносно. Не так уж плохо.

А тут — Вик. Ты что, не принимаешь таблетки? Чёрт.

— Принимаю. Почему ты спрашиваешь?

Он молча показал ей упаковку. Полную — не хватало всего пары таблеток, которые она приняла в самом начале, когда угроза мгновенной смерти — ещё одной — привела ее в ужас.

Впрочем, Ви на упаковку даже не посмотрела — только в лицо Вика, тревожное и почти злое.

— Ты хочешь ускорить процесс? Жить надоело?

— Нет. Все под контролем, Вик. — Попыталась сменить тему, решив ввинтить Вику в слуховые импланты классический девчоночий ультразвук: — Ты что, копался в моей сумке, пока я была в отключке, серьезно?!

Вик отбросил таблетки в сторону, шагнул к ней, неожиданно схватил за плечи:

— Объясни, — потребовал.

Ви прикрыла глаза. Как это можно было объяснить, чтобы он не подумал, что Ви сошла с ума? Впрочем, именно это и произошло, когда она восстала из мертвых, так ведь?

— Мне просто хочется узнать его поближе, — проговорила она негромко, и это было почти правдой. — Понять, что он станет делать, если у него появится контроль. Опасен ли он.

Почему-то не выходило вслух называть Джонни Сильверхенда по имени.

— Я не могу просто его запереть, понимаешь? Если хочешь, можешь считать это научным интересом, — вдруг сказала Ви, рассудив, что для Вика это будет достаточно веским оправданием.

Оказалось, она ошиблась.

— Научный интерес? Ставишь эксперимент на самой себе, да? — закипал он, все ещё нервно сжимая её плечи. Ви не шевелилась, отчего-то принимая его злость за особенное тепло: так злятся, когда искренне заботятся.

— Скажи мне, Ви: ты просто глупая, или это всё-таки склонность к суициду?

Ох, Вик…

— Я не хочу умирать. И я не такая уж глупая. Просто… Если запирать конструкт, то ничего хорошего не выйдет. Вот и всё.

Вик наконец отпустил ее. Отступил на шаг — Ви глубоко вздохнула, только сейчас отметив, как тяжело было дышать в близости с ним.

— И что, уже есть какие-то результаты твоего исследования? — сварливым голосом спросил он.

— Это не исследование, — передразнила она, — лишь наблюдение. Ты ведь знаешь о концепции раздвоения личности? Раньше это считалось болезнью.

— Я старше тебя настолько, Ви, что застал те времена.

— Тогда, думаю, ты понимаешь, на что именно моя ситуация похожа.

На психов, которые добровольно ставят себе дико дорогие импланты расщепления. Виктор такие из принципа не ставил — слишком опасно, слишком сложно, безумно, в конце концов… Но, говорили, личность, расщепленная на несколько изолированных друг от друга сознаний, в сто раз эффективнее решает любые задачи. И вдобавок, всегда есть с кем поговорить…

— Ага, только люди с расщеплением ставят хром на свою личность, — он почти кричал. — А у тебя — две разных, и одна в какой-то момент станет чужеродной. Зачем ускорять этот процесс? Ради любопытных бесед?

— Не только. Мы… Нашли общий язык. Точнее, мы в процессе, — пробормотала Ви. — Он говорит, что может помочь мне. С чипом.

Вик долго смотрел на нее, за темными очками не видно было, зол его взгляд или печален. Он устало опустился на стул, будто кто-то надавил ему на плечи.

— Не делай глупостей, Ви. И не доверяй никому свою жизнь.

— Тебе я доверяю, — не было ничего проще в мире, чем эта истина.

Вик ожёг её взглядом поверх очков. Прохрипел, будто его ранили в область сердца:

— Не доверяй так безоглядно.

***

— И ты последуешь его совету? — спросил Джонни.

— Не доверять тебе? Я вообще пока не могу сказать, что доверяю.

С Джонни было… Сложно. Они с ним будто заново учились ходить — постоянно оступались, теряли равновесие, больно и несправедливо падали.

Казалось, он все понимал. А в следующее мгновение мог взорваться.

Несколько раз Ви порывалась принять таблетки, но что-то её останавливало — любопытство, надежда, что они станут сотрудничать, что-то еще… Хотя что может быть сильнее, чем голос в собственной голове?..

— Пока? Как мило, — протянул Джонни.

Ви тяжело опустилась на кровать, даже не удосужившись раздеться. Закрыла глаза. Город за мутным окном шумел мерно и почти сладко — звуки были далеко, её не касались, ничто её не касалось…

Оптика вывела внутренний вызов. Сон ускользнул, как капли дождя по стеклу — мимолётно и быстро.

Звонила мама Уэллс.

— Да?

— Ви… Рада слышать тебя.

Голос у нее был серый, хриплый. Горячий испанский акцент куда-то выветрился.

— Что-то случилось?

— Я хотела попросить тебя кое-что для меня сделать. Только… Это не самая приятная работа, Ви.

«Выполняю не самую приятную работу» — могло бы красоваться на личном сайте, если бы он у Ви был.

— Говорите.

— Хочу, чтобы ты нашла тело Джеки. Не знаю, слышала ли ты… Корпораты забрали его от рипера, к которому ты его отправила. И больше его никто не видел. Скажи… — она в смятении провела ладонями по лицу, — ты могла бы это сделать?

Про то, что у Джеки даже похорон нормальных не будет, она узнала ещё от Вика. И, выйдя из его клиники, тяжело привалилась к стене, не находя в себе сил сдвинуться с места. В себя ее тогда привел вкрадчивый голос Джонни: «Будет за что ещё отплатить этим чёртовым сукам».

— Где… — она неудержимо закашлялась, — где его искать? Дайте мне что-то. Имя, место, любую отправную точку. Я все сделаю, — добавила с мрачной решимостью.

Мама Уэллс, кажется, что-то почувствовала. Кажется, даже испугалась, как пугаются люди диких зверей, способных разорвать на части. Передала ей координаты — все молча и даже не двигаясь.

— Спасибо, Ви.

Сон откладывался. Ви поднялась и направилась в оружейную, выверенными быстрыми движениями почистила револьвер, забрала липнущие к телу волосы в хвост. Рутинные действия отвлекали от мыслей. От того, что предстояло делать.

Джонни смолил и беспрестанно ругался.

— Это дельце бессмысленно, Ви. Арасака наверняка выкинула его тело на свалку. Или нахер сожгла. Что ты хочешь найти? В чем, блять, убедиться? А его мамаша тоже нашла специалиста, — сквозь зубы проговорил он, — будто тебе заняться нечем.

Его цинизм гнул к земле. Жаль, мудака было не заткнуть по-простому, не разбить ему рожу, не выкинуть из окна. Она бы сделала это, пожалуй, еще в первый день. Ви покрутила в руках упаковку омега-блокаторов.

Кажется, с исследованиями пока покончено.

***

Уснуть… И видеть сны?

Похороны были… Скромными. Одно дело, когда есть, что похоронить. Останки. Прах.

Но тела Ви не нашла, хоть и добралась до гнусного корпоратского сынка — низшее звено, ни души, ни имени, ни таланта — с неподвижным, как восковая маска, лицом. Он ухмылялся ей взглядом и повторял, что, сколько бы она не перебила народу, ничего ей не найти. Пусть хоть удавится. Пусть хоть сожрёт собственные лёгкие, чтоб не орать. Пусть хоть перетрахает всех мужиков на Виста-Дель-Рей, долбанная шлюха…

Сукин сын мог говорить что угодно, потому что прекрасно понимал, что уже мёртв. Когда всю твою охрану в одиночку убирает паршивая наёмница, тут только два выхода. Либо она размазывает твои мозги по стене, либо корпа присылает своих наёмников.

Но этот мудак переострил. Ви могла бы выстрелить ему в голову, и никакая призрачная эмпатия не сработала бы. Давно уже не работала.

Вместо этого она воспользовалась парой приёмов, которым её научили ещё в бытность корпораткой. Так что ублюдку перед смертью пришлось прохрипеть, куда отправились по крайней мере вещи Джеки…

Но всё-таки хоронить было нечего.

Ведь другое дело — когда остались лишь вещи.

Рассованные по карманам куртки мелочи: складной нож, потёртые перчатки, брелки, ключ-карты, тонкие плетённые браслеты (откуда только они у Джеки взялись…). Карта Таро в потайном кармане — напоминание о Мисти. Солнце.

Пара пистолетов — старых уже, да разве из таких стреляют, Джеки, купи новые, ей-Богу… Так и не купил.

И вдруг — наотмашь. Будто под воду окунули, не дав глотнуть воздуха.

Альбом. Мелкие каллиграфические рисунки — чернила, тушь, — никто давно таких уже не рисовал. Наброски, наброски, наброски… В основном — Мисти и мама Уэллс. Но была и Ти-Баг. И Виктор. И Ви была — последний портрет из нескольких грубоватых росчерков — она задремала на кушетке в «Компеки Плаза»… Ви почувствовала себя странно, это было не всё равно, что смотреться в зеркало. Зеркало никогда не передаст таких мелких деталей, не запечатлит ускользающее мгновение…

Мама Уэллс, увидев в её руках маленький, размером с ладонь, альбом, выхватила его, будто надеялась увидеть среди рисунков лицо сына. Но Джеки не рисовал себя.

— Вы знали о его хобби?

Мама Уэллс покачала головой. А потом Ви увидела страшное — как по лицу мамы Уэллс неудержимо потекли слёзы.

***

Ви себя чувствовала… Мёртвой. Стадия депрессии сменила гнев, или это из-за похорон друга?

Ви вгляделась в рисунок. Она ни черта не разбиралась в искусстве, но этого и не нужно было. Ей достаточно было сказать: красиво. Узнать собственную тонкую фигуру и хмурое даже во сне лицо. Узнать того, кто это увидел таким прекрасным и запечатлел…

Ви не была прекрасной. Её и красивой назвать можно было с натяжкой…

Лучше бы умерла она — взаправду. А Джек — понарошку, очнулся бы на свалке, нашел общий язык с amigo в голове. Решил бы эту задачку. Или не решил, но, по-крайней мере, Ви не чувствовала бы себя так дерьмово. Она бы вообще уже не чувствовала.

Чужая смерть заставляет жалеть в первую очередь себя, даже если этого не осознаёшь.

Мысль была не её. Ви послала «философа» на хуй, думая о том, что сама начала разлагаться и гнить, и о том, что мертвецы не разговаривают, и о том, что все эти четыре дня были бредом агонизирующего мозга, размазавшего последние секунды на целую вечность…

— Что, примеряешь на себя синдром Котара? [2] — перед ней присел Джонни-гнусная-усмешка-Сильверхенд.

Ви было так плохо, что она почти не заметила его. Джонни был заглушен дозой омега-блокаторов и ощущался лишь галлюцинацией, одной из множества… Ви провалилась в тяжёлый и липкий сон прежде чем успела что-то ему ответить, но проспала недолго — ей снились страшные, слишком реальные сны.

А когда проснулась… Оказалось, что острая, рвущая грудь тоска не примерещилась ей перед сном. И ужас от чувства, что она гниёт заживо. И беспокойное ощущение в груди — тревога, тревога, тревога… Ви едва нашла в себе силы встать с постели.

Надо было ехать к Вику. Чтобы он вколол ей сильнейшую дозу новофлуоксетина или ещё какой-нибудь дряни.

Вместо этого Ви достала из аптечки стимулятор — единственный целый и нетронутый. «Доза спокойствия» — так в Арасаке между собой называли эту херню. Токсичность превышала любой антидепрессант раз в пять. Но кого это волновало?.. Ви могла бы выбрать проблеваться в раковину и дрожать на краешке кровати остаток дня; могла бы открыться Вику, чтобы он опекал её до конца дней.

В жопу. Справится.

«Доза спокойствия» разлилась по телу неподъемной тяжестью.

Заторможенность — побочный эффект.

Безразличие — благо.

Ви вышла из квартиры, даже почти уже не дрожа.

***

За пределами дома было сносно.

Стимуляторы и алкоголь. Пригоршни аспирина. Револьвер, начищенный до состояния, когда его можно использовать как зеркало. И ярость-ярость-ярость — Вудуисты крепко вывели её из себя и поплатились. Они, увы, не знали, что Ви не так уж просто обнулить.

Панам Палмер, славная кочевница, сбила для нее ави.

Такэмура, самый преданный человек на Земле, разрабатывал планы, рассчитанные явно не на наёмницу-одиночку, а на целые отряды камикадзе.

Ви шла к спасению — с помощью многих. И ей было плевать.

Дома было невыносимо. Ви искала другие места для ночлега — но и там было хуже некуда, отовсюду смотрели чужие глаза, и тени двигались, как живые, и до одури страшно было засыпать с ощущением, что просыпаться вовсе не хочется. И главное — она оставалась с собой наедине и ощущала, как горе съедает ее. Горе по Джеки, по самой себе — медленно умирающей с конструктом в голове.

Джонни бесился и предлагал вообще тогда не спать, а только брать, брать и брать заказы. Ви слабо огрызалась.

— Твое нытье не помогает, блять. Можешь заткнуться?!

— Это пока ещё моя голова. Так что иди-ка ты на хуй.

Это могло продолжаться вечно. И даже слегка отвлекало — только ненадолго.

— Окей. Давай попробуем по-другому, — неожиданно сказал Джонни в бесконечно длинную ночь после того, как они вернулись из киберпространства и обнулили всех Вудуистов.

Ви даже голову не подняла. Она не чувствовала усталости из-за перебора со стимуляторами — хотя на самом деле была измотана. Ей бы встать и послушаться сомнительного совета Джонни, всё равно не удастся заснуть. Но хотелось пролежать так оставшийся ей десяток дней, ничего не решая ни с Альт Каннингем, ни с «Микоши».

Джонни сел на кровать, и матрас прогнулся, наклонился к ней, загородил свет лампы, и на лицо Ви упала его тень. Мозг достраивал недостающее, и, пока Ви была в состоянии это осознавать, можно было не волноваться.

Она почувствовала его руку на своём бедре. Скинула её — не потому что боялась, а потому что так было правильно. Джонни положил ладонь выше, на талию — она снова убрала его руку.

— Хватит, — поморщилась и попыталась отвернуться.

А Джонни вжал её в матрас, схватил за подбородок цепкими пальцами. Он был внутри неё, перехватил контроль — и он был прямо перед ней, тонул в помехах, все равно оставаясь слишком материальным. Ви дернулась в его (или своих же) руках, но напрасно.

— Было бы интересно трахнуть тебя. Что получится — мы оба испытаем кайф, или кому-то может и не обломиться? — Джонни будто задумчиво склонил голову набок и мимолётно усмехнулся.

Нет, её ситуация не была похожа на раздвоение личности, как она говорила Вику. Люди с расщеплением не трахались сами с собой. Наверное.

— Я не хочу.

— Я сделаю так, что захочешь.

Его рука едва скользнула по груди, поползла вниз, к бедру.

— Брось, — сказал он, раздвигая ей ноги, — тебе ведь тоже любопытно. Я чувствую это, и давно.

— Пошел ты, — она нервно сглотнула, из упрямства отвернула голову.

Почувствовала его руку между своих ног и даже сквозь джинсы ощутила её жар. Странное дело — сознание обрабатывало реакции, будто они были реальными…

— Смотри на меня, — потребовал Джонни.

— Нет.

Что-то с ней было не так. Когда-то она хотела своего босса — долбанного психопата, ведь только такие пробиваются в Арасаке на большие должности. И это было неправильно до дрожи. Они спали вместе, пока он не распорядился её убить. «Замечательные отношения», — брезгливо прокомментировал Джонни, увидев как-то её воспоминания.

Потом она захотела Виктора — плевать, что он постоянно лечил её, что он был старше, что он был другом. Вик, кажется, это понял, и пресёк всё на корню. Хотя иногда что-то она чувствовала в его взгляде…

Теперь она хочет — кого? — мертвеца, террориста, безумца. Ёбаного мудака, у которого не было ничего святого. Который, к тому же, существовал неотделимо от неё.

Блять, некоторые вещи не меняются.

Например, тяга к неправильному.

Джонни огладил её промежность сквозь грубую ткань, заставив Ви крупно вздрогнуть и почти сдаться. Тягуче повторил:

— Тяга к неправильному… Ты ведь тоже думаешь, что неправильное — синоним хорошего?

Но будь я проклята, если позволю ему — появилась непримиримая мысль.

Джонни приподнялся и перевернул её, как куклу, заставив опереться на локти. Стал стаскивать с неё штаны.

— Не хочешь смотреть — не надо, — едва коснулся губами уха.

Будь я проклята.

Импульс прошёл по телу — яростный, разрушительный, непримиримый. От злости у неё застучали зубы — её это была злость или его — разобрать было невозможно. Но Ви снова могла шевелиться, и сделала это, скатившись с кровати. Мгновенно подскочила, будто подброшенная пружиной, и едва словила ртом воздух, как зашипела:

— Ты правда думаешь, что если мы займёмся сексом, это облегчит нам жизнь? Чего ты добиваешься, тварь?!

Джонни снова закурил — прямо в её постели. Ухмыльнулся:

— Допустим, ты хотела посмотреть, что будет, если дать мне контроль. Вот и посмотрела, — он повернул голову и посмотрел прямо на Ви. Отмерил слова по граммам, будто не хотел сказать лишнего: — Я мудак. И буду делать, что захочу. Довольна?

Глаза у него были пугающе честными. Ви злобно сжала в руках таблетки. Приняла сразу две, не говоря ни слова, и с удовольствием понаблюдала, как энграмма тает в воздухе. Дышать стало легче. Тело было только её — ненадолго, но это ощущалось так сладко… Сердце билось часто и неровно — от гнева, от удушающего сознания того, что Джонни мог хозяйничать, и будет хозяйничать в полной мере уже совсем скоро. Если только она не выживет.

Укладываясь спустя несколько минут в кровать, надеясь всё-таки подремать до рассвета, Ви подумала: если вся эта гнусная сцена была лишь манипуляцией, то для чего она могла понадобиться Джонни? Ответ она не успела придумать.