Они понимают не сразу.

Сложно понять, что человек не помнит того же, что и ты, если это та тема, которую вы стараетесь не поднимать. Но однажды кто-то вспоминает при Ребекке Амелию, и она недоуменно спрашивает:

— Кто такая Амелия?

Все замолкают мгновенно, смотрят на неё как на конец света и боятся дышать. Всем понятно: она правда не помнит, ведь при имени Амелии у Ребекки не дергаются уголки губ, чтобы растянуться в неестественную улыбку, а глаза не превращаются в воплощение холода.

Она действительно не помнит. Ровно три минуты. Потом пугается сама себя и не плачет только потому, что больно даже сильнее, чем до слез.

Сначала они думают, что дело в ней.

Потом Ларри ищет Тедди, но находит Сак, одну, и спрашивает про Тедди у неё. Сак поднимает на него взгляд, полный недоумения, и спрашивает:

— Я не помню никаких Тедди в музее.

Ларри предполагает, что она может шутить. Ровно одну минуту, после которой Сак испуганно прижимает руки ко рту и говорит еле слышным шепотом:

— Я правда забыла его.

Чтобы успокоить Сакаджавею, уходит больше времени. Но после этого они начинают искать. Ларри спрашивает у экспонатов об их знакомых, и прослеживается определенный паттерн. Жёны забывают своих мужей, а мужья — жён. Любовники — любовниц. Возлюбленные — друг друга.

— Они забывают тех, кого любят больше всего, — подводит итог Акменра. Они с Ларри устало смотрят на скрижаль, интуитивно зная, что дело опять в ней.

Ак поджимает губы и хмурится, прежде чем спросить:

— Тебе есть кого забывать?

Ларри смотрит ему в глаза и уверенно отвечает:

— Нет. Что насчёт тебя?

Акменра видит его насквозь, и знает, что Ларри солгал, но не спрашивает почему. Вместо этого отвечает также уверенно:

— Мне тоже.

Нельзя считать ложь ложью, если оба знают, что солгали. И оба боятся спросить, почему.

В музее вводят новое правило: при себе каждый должен держать листочек с именем возлюбленных.

Ларри пишет имя Акменра у себя на руке и смотрит на него перед сном и просыпаясь, обновляет после походов в душ и постоянно повторяет про себя. Руки Акменра скрыты браслетами, и Ларри не знает, сделал ли он что-то подобное. Возможно, просто боится узнать.

Система трещит по швам. Ларри сам видит, как Джед и Окатавиус, разойдясь буквально на пару минут, с удивлением смотрят на маленькие листочки в своих руках. Они не помнят. Ларри начинает смотреть на свою надпись чаще.

Никто не знает, что делать. Они с Акменра проводят почти всё время возле скрижали. Акменра пробует разные комбинации, произносит древние слова, но ничего не работает. Ларри боится, что однажды Ак посмотрит на него и спросит: «Кто ты?», но вместе с тем где-то в глубине души хочет этого. Желание болезненное и неправильное, и принесёт больше горя, чем радости.

Ларри начинает забывать днём. На несколько минут, но когда память возвращается, ему хочется кричать, а сердце определенно пропускает пару ударов. Он расклеивает стикеры с именем Акменра по всей квартире. На первое время помогает.

Музей словно затягивает туманом. Ларри протаскивает себя по коридорам в египетский зал, почти не смотря по сторонам, словно в стенах музея проклятие становится сильнее.

— Сегодня, — говорит Акменра в тот вечер.

— Что? — хмурится Ларри. Он не отводит взгляда от фараона, и тот отвечает тем же.

— Если мы не разберемся с проклятием сегодня, то не разберемся никогда.

Ларри чувствует, как в горле собирается комок, мешающий говорить.

Они ничего не обсуждают больше, только с удобством устраиваются на полу, и молча смотрят на скрижаль, но больше — друг на друга. Часы отсчитывают последние мгновения.

Ларри отводит взгляд буквально на секунду, а когда поворачивается обратно — перед ним сидит молодой человек в древних золотых одеждах. Парень также недоуменно смотрит в ответ.

— Кто ты и что делаешь в моём зале? — строго спрашивает он.

— В твоём зале? — переспрашивает Ларри.

И вдруг понимает: он забыл. Он забыл Ака. И Ак забыл его. Всё становится кристально ясно. Ларри тянется вперед, обхватывает Акменра за плечи и впечатывается ему в губы неловким поцелуем. Фараон подается назад, но внезапно расслабляется, и Ларри понимает, что Ак тоже вспомнил. В следующую секунду Акменра начинает отвечать. Они притягивают друг друга ближе, не в состоянии оторваться, а потому не видят, как скрижаль вспыхивает ярче.

Туман проклятия начинает спадать, пробуждая живущих в нём от забвения. Иногда хорошей сказке нужен всего один поцелуй истинной любви.