1

       Первое, что сделал Виджей, завалившись в квартиру, это принял решение помыться. После стычки со старыми знакомыми всё его лицо было в крови, да и на глаз не мешало приложить чего-нибудь холодненького. Джокер всю дорогу жаловался на неосмотрительность своего хозяина, на его природную тягу к мазохизму, но Виджея это не особо волновало. Не сказать, что он обожал получать по лицу, всё-таки это больно, но выйти из заварушки без следов казалось ему позорным делом. Конечно, Джокера он в обиду не давал, хотя тот вполне мог позаботиться о себе самостоятельно, а вот себе позволял надавать люлей перед звёздным выходом своего любимца.

       После душа Виджей помыл Джокера, чтобы тот шибко не ныл и не марал мебель в единственной комнате квартиры, и только потом занялся собственными побоями. Переживающий за хозяина пёс посоветовал обработать все раны, но Виджей схватил из морозильной камеры первое, что попалось под руку, и приложил это самое к глазу, даже не озаботившись, что именно достал.

       Ему хотелось выпить чего-нибудь покрепче кофе, который уже был насыпан в кружку, но в его доме это был единственный крепкий напиток, но вот отец Виджея всегда держал при себе бутылочку виски, так, на всякий случай. Когда они с матерью ругались, когда его доводили на работе, мистер Грин всегда прибегал к своему товарищу по несчастью и проводил с ним долгие часы, пока не засыпал в своём любимом кресле. Пьяный, но полностью довольный своей жизнью.

       Виджей налил в кружку кипяток, добавил сахар и стал неспешно помешивать свой кофе ложкой. За окном было ещё темно, до рассвета оставались считанные часы, и Виджей думал, лечь ли ему спать, послушав маму, которая говорила ему не мучить свой организм, или сесть за ноутбук и пошариться по сайтам?

       Всё-таки парень выбрал второе.

       Первым делом, сев за ноутбук, Виджей решил зайти на фейсбук и проверить свои сообщения. В последнее время он часто переписывался только с двумя людьми: со своей девушкой (вместе пять месяцев — новый рекорд) и с другом ещё со школьной скамьи. Она постоянно писала ему милые сообщения с дурацкими смайликами, а он настаивал на встречах.

       Как и ожидал Виджей, горело всего два непрочитанных сообщения, правда, они оба были от Джудит.

       Она понравилась Виджею с первого взгляда — симпатичная брюнетка с голубыми глазами, в меру скромная, говорливая, добрая, с красивой фигурой. Конечно, Виджей ни на что не надеялся, потому что все его девушки рано или поздно решали, что отношения зашли в тупик, а всё из-за Джокера. Как бы странно это не было, но все пассии Виджея недолюбливали маленького тоя, может, тому виной была ревность. Одна особа даже предложила отдать Джо в приют. Тогда Виджей сказал, что, скорее, отдаст её, чем свою собаку. Не трудно понять, что на этом их отношения закончились.

       Да и, честно признать, некоторые из них были весьма изобретательны. Предложение отдать собаку в приют — самое невинное из тех, что были на памяти Виджея. Одна втихаря даже попыталась отравить Джокера, но тот был слишком умён, чтобы брать из её рук посыпанный ядом пластик колбасы. Во-первых, он без труда распознал чужеродный запах, а во-вторых, не поверил сияющим глазкам возлюбленной Виджея. И правильно сделал. Когда Джо мысленно передал свои подозрения хозяину, тот сразу проверил сумочку девушки и, к своему удивлению, нашёл там то, чем и пытались отравить его собаку. Это произошло тогда, когда его девушка вышла в туалет. Она поняла, что ничего не выйдет и засунула оставшийся яд обратно в сумочку, когда вернулась в комнату к Ви. А он, дурак, ведь даже ничего не заподозрил!

       Это, пожалуй, был самый худший случай. Другие просто пытались ударить Джокера или кидались на него с обвинениями. Так или иначе, бедная собака всегда становилась причиной для разрыва.

       А теперь…вот это.

       «Виджей, я долго думала, прежде чем написать это сообщение. Знаю, это неправильно, лучше было бы решить дело разговором, но ты не брал трубку, сколько бы я не звонила, потому пришлось прибегнуть к фейсбуку. Сначала я хочу извиниться, потому что эти шесть месяцев были лучшими в моей жизни, но дальше так продолжаться не может. Наверное, ты уже понял, что дело в Джокере. Признаться честно, он мне не понравился с первого взгляда. А потом он…стал меня пугать. Я понимаю твою любовь к нему, но вот его к тебе — нет. Он — маленькая собака, а такие не должны быть настолько умными. Мне кажется, что он знает тебя лучше, чем твоя собственная мать. Прости, что я не смогу терпеть его больше. Я не прошу тебя избавиться от Джокера, я знаю, что ты любишь его сильнее, чем кого бы то ни было. Но я прошу тебя не звонить мне и не писать сообщения. Я сказала всё, что хотела. Надеюсь, ты простишь меня и примешь моё решение».

       Нахмурившись, Виджей перевёл взгляд на Джокера, который мирно лежал на отведённом ему месте — мягкая голубая подстилка — и выжидающе смотрел на хозяина.

       «Где моя косточка? — спросил он, когда встретился с недовольным взглядом Виджея. — Ты обещал, что достанешь её из своих секретных запасов.»

      — Минус одна, Джо, — сказал парень и поспешил поверить количество друзей. Джудит решила действовать оперативно, потому уже удалила страницу Ви из своего списка.

       «Наверное, она заблочила меня, — подумал Виджей и хмыкнул. — Впрочем, не этого ли я ждал?»

       Он зажмурился, чтобы переварить ситуацию. Джудит нравилась ему, она была милой и обходительной, но разве с самого начала их роман не был обречён на гибель? Ему не нужна такая, которая страшится всего, чего не попадя, которая боится маленькой собаки даже тогда, когда та не принимает своего истинного обличия. Ему нужна другая. Которая примет связь Виджея с Джокером. Которая не будет противиться ей.

       Ну, Джудит была далеко не первой, и не она станет последней, в этом парень был уверен. Да и какое ему дело до всей этой романтики? С его-то жизнью точно стоит заботиться о другом. Например, с кем бы ещё развлечься? Виджей обошёл уже все улицы в поисках каких-нибудь дурил. Теперь его практически все остерегались. Когда он шёл в сопровождении Джокера, конечно. Правда, Ви без своего друга почти никогда не выходил из дома.

       Теперь ему вновь придётся привыкать к жизни в одиночестве, пока какая-нибудь красавица снова не появится в поле его зрения, решив раскрасить его скучное существование. Хотя, какое тут скучное… С Джокером и его необычными способностями можно неплохо повеселиться, но тёмными ночами Ви иногда всё же не хватало женской ласки. Да и его типичная холостяцкая берлога мучилась от отсутствия домашнего очага.

       Ви глубоко вздохнул и открыл глаза. «Ну и чёрт с ней!» — решил он. Проблема и правда была в Джокере. Но и не только в нём. И в самом Виджее была эта самая проблема. Не мог же он признаться своей пассии, что его собака может превращаться в трёхголового цербрела по собственному желанию, стоит только ему, Виджею, находиться рядом? Да любая сочтёт его полнейшим придурком и, собрав манатки, смоется из его жизни.

       Потому-то парень всегда оттягивал этот момент расставания, который срывался с мёртвой точки с самого начала любых отношений.

       «Где моя косточка, Ви?» — требовательно спросил Джокер и поднялся со своего места. Его пушистый хвост весело вилял из стороны в сторону, в глазах горели требовательные огоньки.

       Виджей понял, что Джокер не отстанет, потому подошёл к комоду, где хранил некоторые вкусности, которыми баловал его, когда тот особенно хорошо себя вёл. Завидев это, Джо встал на задние лапы и принялся танцевать, выпрашивая угощение. «Иногда он ведёт себя как настоящая собака, — подумал Ви и слегка улыбнулся. В конце концов, иногда приятно почувствовать себя хозяином обычной собаки, а не какого-то там трёхголового цербрера.

       Он наклонился и отдал Джокеру лакомство, потрепав его по голове. Собака приняла угощение и отправилась на своё место, где и принялась разбираться с косточкой. Виджей же, проводив Джо глазами, встал на ноги и хотел было вернуться к ноутбуку, как вдруг за окном что-то сверкнуло. Сначала парню подумалось, что это галлюцинация, но свечение никуда не пропадало, что заинтересовало Виджея.

       «Что такое, Виджей?» — спросил Джокер, заметив озабоченное состояние своего хозяина.

       Игнорируя пса, Ви подошёл к окну и, справившись с ручкой, открыл его, после чего высунулся наружу.  Две кратковременные вспышки сверкнули где-то вдалеке, голубая и красная, будучи настолько яркими, что не составляла труда заметить их даже со значительного расстояния. Это показалось парню странным, потому что кто бы и где смог раздобыть такие яркие лампочки? И не в четыре же часа утра заниматься их подключением?

       Виджей понаблюдал за горизонтом ещё какое-то время, ожидая, что вспышки повторятся вновь, но ничего не произошло.

       «Да и какое мне к чёрту дело?» — подумал Ви и закрыл окно. Он не придал этому особого значения. В конце концов, в городе может произойти всякое. Вряд ли что-то ужасное может случиться из-за этого света. Он не прожжёт небо, и то хорошо.

       Ви отошёл от окна и посмотрел на Джокера, который вопросительно смотрел на хозяина, позабыв о собственном лакомстве. Парень кивнул псу головой, как бы показывая, что всё хорошо, и вновь сел за ноутбук. Мысленно он вернулся к Джудит. Ему показалось, что неплохо бы было позвонить ей и попросить объясниться. Чёрт возьми, она просто боится Джокера! Был бы повод делать это!

       Парень и сам не заметил, как сжал кулаки так, что ногти впились в кожу с невероятной силой. Какие же все они суки! Почему думают лишь о себе и о своём страхе? Ни одна из них даже не попыталась поговорить, все решали дело либо телефонными звонками, либо отправкой сообщений. И до чего же все они были бредовыми, одинаковыми до жути. Все извинялись, клялись в любви, раскаивались и сбрасывали вину на…только подумать…собаку. На Джокера, который никому из них не желал зла. Всё, чего он хотел — это быть счастливым вместе со своим хозяином.

       Слава Богам, Джокеру не нужно было объяснять, что к чему. Он и сам чувствовал, что Ви ни за что не бросил бы его. Одно дело — потеря способностей, с этим можно смириться, но связь обладателя с хозяином настолько сильная, что будет мучать обоих в случае разлучения. Так что если и не ради Джо, то ради себя Ви держал собаку под своим крылом, жертвуя личной жизнью.

       Когда Виджей снова посмотрел в окно, вспышки так и не повторились, не превратились в цветное марево, готовое поглотить мир. Это произошло через минут пятнадцать после того, как он сел за ноутбук. Их отсутствие успокоило парня, всё-таки глубоко внутри это показалось ему подозрительным. Какое-то шестое чувство руководствовалось его переживаниями, Виджей даже объяснить не мог, что именно его так волновало, ведь разноцветные впышки — это не крики и не стоны. Это даже не стрельба, которая может до жути напугать.

       Виджей и не заметил, как мысли о странном свете покинули его, оставив на месте лишь неприятную сонливость.

       Джокер так и не сказал своему хозяину, что и внутри него зародилось волнение. Вместе с морганием странных вспышек его сердце словно взорвалось, после чего мгновение не билось совершенно. А потом, когда Джо уже реши звать Виджея, его маленькое сердечко вдруг вновь забилось с удвоенной силой. Подскочив с места, Джокер зарычал, но Ви, сидящий за ноутбуком, не обратил на это внимания. Тогда пёс направился на кухню, где у стены стоял кухонный стол. Воспользовавшись стулом, Джокер залез на стол, а оттуда — прямо на подоконник, откуда и увидел, как они мигают голубым и красным, словно полицейская сирена. Сначала пёс подумал, что люди снова занимаются своими глупостями, как вдруг в его голове раздался голос:

       «Убери от него свои руки! Нет, одумайся! ОДУМАЙСЯ!»

       Джокер оторопел от чужого вмешательства в собственную голову. До этого ему не приходилось слышать чужих голосов, только свой и Виджея, но этот определённо принадлежал кому-то другому, только вот…кому?

       Пёс совершенно не знал, что делать, но теперь, после этого визга в собственной голове, стало совершенно ясно, что эти вспышки не имеют ничего общего с полицейскими машинами или какими-то человеческими делами. Однако это открытие не давало ничего, кроме почвы для размышлений, ведь кроме этого голоса у Джокера совершенно ничего не было, даже причины его возникновения. Таинственный незнакомец решил не уточнять, что происходит и почему он визжит, как резаный. Чёрт, он даже ни одного имени не назвал! Именно поэтому Джокер решил ничего не говорить своему хозяину, и, когда Виджей позвал его по имени, вдруг не обнаружив в комнате, он спрыгнул с подоконника, где тоже имелась подушечка, на которой Джо время от времени отдыхал, и откликнулся на голос.

       Виджей спросил, чем занимался Джокер, но тот сказал, что просто сидел на подоконнике и смотрел на ночное небо. С какой-то стороны это было правдой.

       Джо подумал ещё раз, прежде чем ответить. Всё-таки он любил Виджея и не привык ему врать. Парень и сам заметил что-то подозрительное, ведь он выглядывал в окно, даже высовывался наружу, но так и не сказал Джокеру, зачем. Но теперь, когда пёс сам проверил, что происходит, ему казалось, что Ви ничего не заподозрил, смотря на вспышки света. Он, скорее всего, даже ничего не почувствовал. Да и куда ему, обычному человеку? Конечно, он давал Джокеру необычные способности, но, несмотря на это, Виджей не слышал и половины запахов, кои слышал Джо, да и со слухом у него было плоховато. «Человек, что с него возьмёшь,» — подумалось Джокеру.

       Парень был слишком сонный, чтобы увидеть ложь в словах своей собаки. Конечно, в другое время суток Ви бы непременно уточнил, правда ли это или Джо что-то скрывает? Но сейчас он кивнул головой и уставился в монитор, где шёл какой-то малобюджетный боевик.

       Джо решил не тревожить своего хозяина и отправился на свой лежак, где до сих пор лежала недоеденная косточка.

2

       Марина внезапно проснулась посреди ночи. Она села на кровати, сжимая одеяло пальцами, и вдруг поняла, что в её горле суше, чем в жаркой пустыни. Тогда девушка спустила ноги, не в силах понять, что же пробудило её. Причина точно была не в её жажде, потому что раньше с Мариной такого никогда не случалось. Она спокойно ложилась в желаемое время и всегда подрывалась в шесть-семь утра, но никогда не вставала до этого времени. Даже когда родители начинали кричать друг на друга с раннего утра — Марина спала непробудным сном.

       Но вдруг что-то заставило её проснуться, да ещё и с непонятно откуда взявшимся навязчивым чувством страха. Кончики пальцев девушки были неприятно холодными, волосы — мокрыми от пота. Одежда липла к телу, отчего создавалось ощущение, что Марина подвергла себя утомительным физическим нагрузкам. Но девушка терпеть не могла заниматься спортом, даже покачать пресс для неё было пыткой. Странно, что при таком халатном отношении она не имела лишнего веса. Конечно, тростинкой её никто бы не назвал — фигура Марины имела, скорее, форму прямоугольника, ни груди, ни бёдер.

       Девушка взяла с письменного стола бутылку с водой и вернулась к кровати, которая ещё хранила тепло её тела. Опустившись на неё, Марина стала чувствовать себя несколько спокойнее. И всё-таки, что стало причиной её странного настроения? Обычно девушка была безучастна ко всем переживаниям. Мать Марины всегда винила её в бездушии и неумении сочувствовать другим. Когда-то она сильно поругалась с отцом и, после того, как тот ушёл на работу, плача, женщина пыталась найти утешение в объятиях дочери, но та лишь опустилась рядом на диван и так и замерла. Её пустые глаза тогда повергли Ирину в шок, ведь совсем не такой реакции она ожидала. Ей казалось, что дочь проявит сострадание, обнимет мать и погладит её по голове. Скажет: «Всё хорошо, мамочка, всё обязательно наладится». Но вместо этого Марина сидела и смотрела на неё своим жестоким взглядом серых стеклянных глаз.

       «Эй, перестань плакать, это глупо, — сказала девушка тогда. — Ты ничего этим не изменишь. Лучше бы взяла и действовала».

      — Взяла и действовала, — прошептала Марина и посмотрела на спящую Варю. — И почему я вспомнила об этом именно сейчас?

       Отношения родителей всегда напрягали её, потому что никак не могли прийти к каким-то изменениям. Они словно сами получали удовольствие от постоянных ссор. Без них им не спалось и не жилось нормально, а вот побранились, тогда и успокоились.

       Но почему тогда им вдруг захотелось разводиться? Этого Марина не знала, но была уверена, что после этого её жизнь наконец-то наладится. Ей надоело засыпать под крики, надоело видеть, как родители игнорируют друг друга по утрам, даже не желают хорошего дня. Марина насмотрелась на родителей своих друзей, которые любят друг друга и заботятся о своих детях, в то время как её собственные отправили единственную дочь аж в другую страну, чтобы она не мешала решать свои дела. Да Марина бы лучше осталась у своей лучшей подруги, та бы ни за что не отказала в гостеприимстве, чем тащилась в США к чёртову дяде Биллу со своей показушной идеальностью.

       В конце-то концов, ей девятнадцать лет! В это время некоторые ребята уже имеют собственные квартиры, познают самостоятельную жизнь и работают над своим саморазвитием, в то время как Марина, даже закончив первый курс, не смогла уговорить родителей позволить ей съехать. Ирина планировала оставить дочь под своим крылом даже после развода с мужем. Конечно, куда ей было до желаний Марины, она вообще не смотрела, как живёт дочь. Девушка без проблем хранила сигареты в своей комнате, даже курила в ней, но никто так ничего и не сказал. Да пусть бы кто-нибудь из родителей открыл рот, она сразу бы высказала им всё, что думает! По природе своей Марина была молчалива, но это не значит, что она была всем довольна или не имела собственного мнения. Когда-то, помнится, к ней во дворе пристал более взрослый мальчик, которому хотелось подшутить над мелкой девчонкой, так Марина разозлилась настолько, что вмазала ему промеж глаз. Её рука потом болела несколько дней, но эффект был произведён верный: парень даже не думал приближаться к ней больше.

       Марине не повезло кое в чём ещё: Бог обделил её ростом. В пятнадцать лет она достигла четырёх футов и одиннадцати дюймов, да так и не продвинулась дальше. В школе все всегда издевались над ней, называли «полторашкой» и складывали на неё руки, говоря, что она — самая лучшая в мире подставка. Может, кому-то это бы и понравилось, но только не Марине. Подруги всегда успокаивали её, уверяли, что маленькие и миниатюрные девушки вроде неё всегда привлекают мужское внимание, ведь на их фоне — высоких, мускулистых, — они кажутся миниатюрными и хрупкими. «Такие требуют рыцарских поступков, а парням всегда нравится выглядеть героями в глазах своих девушек, » — так говорили Марине подруги, но ей было глубоко наплевать на их слова. Ей хотелось вырасти, но ни один способ не помогал: висеть на турнике, вытянувшись по струнке? Бред! Пить «растишку»? Какая глупость!

       Марина выпила немного воды и отставила бутылку. Сна не было ни в одном глазу. Чёртовы ощущения совсем оттащили её от мира Морфея. Главная неприятность состояла в том, что девушка совершенно не понимала природы своих переживаний. Вроде бы всё в комнате её устраивало — приятные обои, красивая мебель, тёплая кровать. Этого бы хватило для того, чтобы успокоить её, но сейчас почему-то тревожные ощущения никак не хотели уходить.

       Тогда, желая чем-нибудь занять себя, Марина полезла к ноутбку, желая поговорить со своей подругой. Резкий свет ударил девушку по глазам, и она зажмурилась, а вот Варя и вовсе проснулась. Она с непониманием посмотрела на хозяйку и сладко зевнула, прежде чем спросить:

       «Почему ты не спишь?»

      — А ты ничего не чувствуешь? — спросила кошку Марина.

       Варя немного склонила голову вправо, как бы показывая, что слова девушки кажутся ей несколько бредовыми. Она могла и не требовать объяснений, так как Марина заговорила сама. Иногда ей тоже хотелось разговаривать часами напролёт. Для таких случаев и пригождалась Варя.

      — Я проснулась из-за того, что на сердце неспокойно.

       «Думаешь, что-то с родителями?» — тут же оживилась кошка.

      — Нет, точно не это, — Марина отрицательно помотала головой и посмотрела на экран ноутбука. Ей хотелось написать подругам, спросить, как у неё дела, и чем она занята в данный момент времени. Девушке необходимо было осознать, что жизнь вокруг неё всё ещё идёт, что мир не на грани катастрофы.

       «Тогда что же?» — допытывалась Варя.

      — Будь я проклята, если знаю, — рявкнула Марина и тут же заткнулась, так как её голос прозвучал слишком громко. Оглянувшись на дверь, девушка вновь обратила свой взгляд к монитору. — Странно, что ты — кошка, и не можешь ничего прочувствовать.

       «Не надо винить во всём меня, — сказала Варя обиженно. — Ты просто себе накручиваешь, я уверена».

      — Я очень надеюсь, что это так, — примирительно ответила Марина и даже нашла в себе силы улыбнуться, чтобы подбодрить любимицу. — Прости, если мои слова тебя обидели.

       «Нет, всё в порядке, ты, скорее, испугала меня, чем оскорбила. Нечасто тебя можно увидеть такой.»

       Марина невесело усмехнулась. Кошка на самом деле была права. Девушку редко удавалось удивить, её настроение сравнивало всех под одну гребёнку. Но сейчас что-то изменилось, и именно это заставило Марину так распереживаться.

       Она, наконец, нашла подругу, которая сидела в сети, и поспешила написать ей.

       «Странно, что ты не спишь, — незамедлительно пришёл ответ. — Я думала, у вас там глубокая ночь.»

       «Это и правда так, — написала Марина. — Но я не могу уснуть. Наверное, всему виной новое место.»

       «Наверное, там очень классно! Знаешь, не забудь наделать много крутых фотографий и купить мне сувенир!»

       «Для этого мне придётся выходить на улицу…»

       «Марина, перестань вести себя как заключённая :D. Ты в США, понимаешь? Многие бы позавидовали тебе!»

       «Я бы любому отдала свой билет, если бы мама не созванивалась с тётей Светой каждый день.»

       Марина рассказала подруге о своём пребывании в доме родственников, после чего беседа пошла в более весёлое русло. Всё время переписки Варя не сводила взгляда со своей хозяйки. Она подозревала, что с ней что-то происходит, но не могла определить, что именно. Да и природа её волнений была непонятна кошке, потому что она сама чувствовала себя прекрасно.

       Переписка продолжалась, и вскоре Марина поняла, что переживания покинули её. Где-то в глубине души всё ещё трепетался тот огонёк, что разбудил Марину посреди ночи и прогнал остатки сна, но теперь с ним можно было разобраться без особого труда. Девушка даже не делала особых усилий, чтобы отгородиться от своих непонятных страхов.

       Варя же, посмотрев на время, решила, что не стоит ждать, пока её хозяйке надоест общаться с подругой, и снова уснула, свернувшись калачиком. Конечно, для кошки в этом не было никакой проблемы. Ей даже не нужно было ворочаться, чтобы найти удобную позу, в отличие от Марины, которая валялась минут двадцать, прежде чем уснуть.

       «Ладно, я пойду, — написала подруга Марины. — Меня уже ждут на улице. Люблю тебя и безумно скучаю!»

       Осознав, что вновь остаётся в одиночестве, девушка попрощалась и опустила крышку ноутбука. Теперь ей уж точно было нечем заняться. Но, стоит признать, что Марина чувствовала себя гораздо лучше, страх куда-то ушёл, оставив после себя приятную опустошённость. Девушка больше не хотела спрятаться под одеялом и зареветь от непонятной тревоги, разрывающей на части. Осознав это, Марина потянулась к бутылке, отпила немного воды и опустилась на подушку. Варя проснулась, услышав шорох простыней, и уставилась на свою хозяйку. Полностью игнорируя кошку, Марина повернулась на другой бок и закрыла глаза.

       Она очень хотела спать.

3

       Кекс проснулся посреди ночи оттого, что его хозяин издавал очень странные звуки. Обычно Йонатан спал так тихо, что иногда не было понятно, дышит ли он вообще, а тот сразу такой набор: стоны, испуганные вскрики, рваное дыхание, неразборчивый шёпот и мычание. Любопытный зверёк решил проверить, всё ли в порядке, и выбрался из клетки, которая всегда была открытой. Он уже успел зарекомендовать себя как очень умный домашний любимец, который ничего не пометит и не перегрызёт, поэтому мама Йонатана уже не удивлялась, замечая, что Кекс свободно гуляет по комнате.

       Хорёк выбрался из клетки, которая стояла на полу, и направился к кровати своего хозяина. По своей природе Кекс был очень ловким, так что забраться к Йонатану ему не составило и труда. Забравшись, зверёк отметил, что его хозяин не только издавал странные звуки, но и метался по кровати с такой силой, будто пытался убежать от монстров, которые гнались за ним по пятам.

      — Эй, Йонатан! — обратился Кекс к своему хозяину, но тот никак не отреагировал. Он так крепко спал, что не замечал ничего, что происходит в реальности.

       Сначала его сон был вполне приятным. Йонатан очнулся в незнакомой комнате, но чувствовал себя как дома. Такое бывает во снах, когда ты живёшь другой жизнью. Странным было то, что Йонатан видел свой сон от первого лица, хотя обычно видит от третьего, но парень решил, что это даже интереснее. Он поднялся с кровати, на которой очнулся, и вышел в коридор, где были ещё три двери, помимо ведущей в его комнату, и лестница вниз.

       Он решил осмотреться получше. Дом ему нравился, от него веяло родным теплом и какой-то приятной ностальгией. Йонатан сразу затосковал по детству, как только вышел в этот самый коридор, который немного больше открыл ему место нахождения.

       Вдруг до ушей Йонатана донёсся шум, шедший с первого этажа. Парень решил проверить, что это такое. Было очень похоже на стук в дверь.

       Йонатан резво спустился по лестнице, прыгая через ступеньки. За стеклянной дверью стояла симпатичная блондиночка с голубыми глазами и родинкой под левым глазом. Одета она была в голубой топик и беленькую юбку со складками. Распущенные волосы лежали на плечах пушистыми волнами. Она была незнакома Йонатану, но несмотря на это, он направился открывать дверь. Так часто бывает во снах — тело действует врознь с мыслями.

       Йонатан проскочил мимо зеркала и открыл дверь, пропуская блондиночку в коридор. Она с улыбкой прошла, смахивая с топа невидимую пыль, глянула в зеркало и обернулась к парню.

      — Привет, Нака́р, — сказала она. — Как дела?

       Йонатан вылупил на неё глаза, не совсем понимая, что обращаются к нему. Медленно он осознавал, что происходящее — не просто обычный сон, который подкидывает воображение, а нечто иное, возможно, даже опасное.

      — Привет, — выдавил из себя Йонатан и подошёл к девушке. — Всё нормально.

       Мельком парень глянул на своё отражение в зеркале: он представлял собой рыжеволосого парня с узким разрезом глаз, в которых виднелись карие радужки. Большой нос и щёки были усыпаны крупными и маленькими веснушками — прямо-таки звёздочки в ночном небе. Эта внешность совершенно отличалось от той, что дала Йонатану матушка-природа. Во-первых, у него были чёрные волосы, глаза — голубые, а кожа — чистая и бледная.

      — У меня тоже всё прекрасно, — сказала девушка. — Знаешь, я думала сходить с тобой к берегу, ты ведь не против? Твои родители уже ушли?

       Йонатан кивнул головой, плохо соображая, о чём говорит эта странная девушка. Какой берег? Кто его родители и куда они ушли?

       Но он всё-таки согласился прогуляться с этой странной незнакомкой. Просто потому, что делать больше было нечего. Как Йонатан понял — его родителей дома нет, то есть ни с кем поговорить не удастся. А разве не глупо просто бродить по квартире и осматривать её, пытаясь найти какие-то зацепки? Йонатан подумал, что какая-нибудь полезная информация сможет просочиться в разговоре с этой девушкой, поэтому и сказал ей «да».

      — Ты так и пойдёшь в пижаме? — с улыбкой спросила она, а когда Йонатан покраснел и попятился к лестнице, добавила: — Ты не выспался что ли? Чего мутный такой?

       Вряд ли Йонатан в полном смысле понимал значение этого слова. Откуда ему было знать, в каких ситуациях девушка его употребляет? Он не был ей другом, а всё происходящее являлось какой-то ужасной ошибкой, которую требовалось исправить как можно скорее.

       Йонатан вернулся в свою комнату и заглянул в шкаф. Там обнаружилось море одежды, которую он видел впервые. На памяти парня не было ни единого настолько подробного сна. Это вызывало внутри него непонятную тревогу, которой пока не находилось объяснения.

       Надев первое, что попалось под руку, Йонатан вернулся к девушке, которая терпеливо ждала на первом этаже. Он понятия не имел, как к ней обращаться и в каких они вообще отношениях. Было предельно ясно, что девушка хорошо к нему относится и считает своим другом, но так ли это было на самом деле? Йонатан понятия не имел и совершенно не представлял, как это проверить.

       Завидев спускающегося по лестнице парня, девушка улыбнулась во весь рот, сверкая белыми зубами, и сказала:

      — Так-то лучше! — она явно была довольна увиденным. — Наконец-то выглядишь, как человек!

      — Спасибо, — вяло отозвался Йонатан.

      — Ты сегодня и вправду странный, — подметила девушка. — Может, расскажешь в чём дело?

      — Да всё вроде бы в порядке, просто предчувствия странные, — сказал Йонатан, стараясь говорить как можно осторожнее, чтобы ни дай Бог не ляпнуть лишнего.

      — Если дело в этом, то старушка Амени́ка быстро всё исправит! — весело воскликнула девушка, и, подхватив Йонатана под локоть, потащила его на вход.

       Парень хотел было остановить её, но быстро передумал. У него не было ни одного аргумента, чтобы заставить незнакомку передумать. Собственно, Йонатан и сам ничего не понимал, кроме того, что тревожные предчувствия заставили его очнуться совершенно в другом месте. Более того, в другом теле. Если он скажет об этом Аменике, та только посмеётся и скажет, что у него был плохой сон. Но Йонатан-то был абсолютно уверен в том, что он никакой не Накар.

       Да и что вообще за имя странное? У него родители вообще нормальные? Йонатан был в этом не уверен. Хотя, впрочем, ему ли жаловаться? Над собственным именем парня одноклассники подшучивали не один год, пока более-менее не привыкли. Впрочем, до конца сделать это им так и не удалось. Йонатан надеялся, что в новом колледже люди не будут цепляться к тому, как его зовут и как он выглядит. В конце концов, главным было то, что находилось внутри.

       Так что парень вполне понимал этого самого Накара.

       Аменика привела Йонатана на берег моря. Шум ударяющихся о скалы волн и образовывающаяся белая пена, похожая на упавшие с небес облака, немного успокоили парня. Тревога пошла на убыль, но страх за собственную жизнь, лежащий на сердце неподъёмным грузом, так никуда и не делся.

       Пока Йонатан смотрел на воду, пытаясь отвлечься от реальности, Аменика принялась рыться в песке в поисках ракушек. Она привлекала парня, так как являлась единственным существом, связывающим его с каким-то совершенно новым миром. Но Йонатан пока не знал, с какой стороны к ней подойти, как завязать разговор. Она уже понимала, что с ним что-то не так, но, конечно, и предположить не могла, насколько. Её дружок растворился в Небытие, пока Йонатан главенствовал в его теле. Но Аменика, собирая ракушки, не могла увидеть ничего подобного даже в самом страшном кошмаре.

       Вода вселяла в Йонатана надежду на лучшее. Когда-нибудь он очнётся от этого сна в своём собственном теле, а рядом будет лежать Кекс. Лежать и смотреть в его вспотевшее от переживаний лицо своими умными чёрными глазкам. Да, так определённо и будет.

      — Эй, смотри! — воскликнула вдруг девушка.

       Йонатан обернулся и посмотрел на Аменику. Она протягивала ему широкую розовую витиеватую ракушку и улыбалась во все тридцать два зуба. Немного опешив, парень принял подарок из рук девушки, которая явно радовалась проделанной работой.

      — Я знаю, это не твой любимый цвет, но… — радостная улыбка превратилась в извинительную, — я подумала, что она может немного тебя успокоить.

      — Спасибо, — выдавил из себя Йонатан.

      — Как бы то ни было, твои переживания совершенно беспочвенны, — Аменика предприняла ещё одну попытку успокоить парня. — Вряд ли твоя сущность подкидывает тебе умения провидца.

      — Думаешь, ничего не произойдёт? — спросил Йонатан, а сам подумал: «Если уже не произошло».

      — Абсолютно уверена! — оптимистично воскликнула Аменика и показала парню кулак с оттопыренным большим пальцем.

       Она так отчаянно пыталась подбодрить Йонатана, что тот невольно улыбнулся. Конечно, Аменика говорила со своим другом, а не с ним, но это всё равно вселяло некоторую надежду на лучший исход. Здесь, на берегу моря, всё было каким-то волшебным.

      — Вот! — обрадовалась девушка, увидев, как губы друга расходятся в сухой улыбке. — Я знала, что ты сумеешь! А то выглядишь так, будто вот-вот на тебя свалится метеорит!

      — А вдруг, так и будет? — пробормотал несколько смущённый Йонатан.

       Но Аменика лишь рассмеялась. Конечно, откуда ей было знать, что всё уже не так, как хотелось бы? Йонатан мог бы нежиться в кроватке своей новой комнаты, но вместо этого он в каком-то неизвестном мире. Радует то, что вместе с парнем в нём прехорошенькая красавица с превосходной улыбкой.

      — Снова задумался о своём? — голос Аменики отвлёк Йонатана от раздумий. — Знаешь, я реально не понимаю, что с тобой. Если прогулка не отвлекает тебя, может, вернёмся домой?

      — Нет-нет, всё в порядке, — сказал парень и поблагодарил свою новообретённую подругу.

       И это была ошибка.

       Йонатан не знал, что произойдёт, пока он будет развлекаться на пляже с Аменикой. Если бы девушке была известна хотя бы малая часть, она непременно попыталась бы всё изменить. Накар встретился ей совсем недавно, и он почему-то считал, что это удача, но на самом деле всё было тщательно спланировано. Накар был опасен, его нельзя было контролировать. Аменика же должна была сдерживать его силы и не позволять проявлять своих способностей. Она справлялась с этим. До этого дня.

       Аменике не удалось узнать, что всё было подстроено. Родители Накара умерли не потому, что кто-то пробрался в дом и встретился с проблемой в их лицах. В дом были направлены наёмники, нанятые Синими Жрецами. Их целью было заставить Накара раскрыть свой потенциал, потому что его сила могла помочь им узнать, что скрывается за завесой смерти. Правда, всё пошло несколько иначе, чем они думали.

       Когда на город спустились сумерки, Йонатан предложил возвращаться. Он понятия не имел, как это сделать, так как темнота превратила местность в опасный лабиринт. Но парень старался говорить так, будто всё под контролем, и у него вышло. Аменика согласилась с тем, что уже достаточно поздно, и пошла куда-то. Йонатан надеялся, что она живёт где-нибудь рядом с тем домом, в котором он проснулся, иначе сам он ввек не найдёт дороги обратно.

       Но вдруг в голове зазвенело. Сначала это вполне можно было контролировать, но с каждым шагом звон становился всё громче, будто включились какие-то внутренние колокола — предвестники беды. Йонатан на ходу стал массировать виски.

       Ему казалось, что это какое-то предупреждение, с которым не казалось возможным бороться. Как кошка сворачивается в клубочек, оповещая о скорых холодах, так и этот надоедливый звон говорил о чём-то очень нехорошем, что случится вот-вот. Или уже случается.

       Когда впереди показался дом Накара, Йонатан вновь остановился. Аменика заметила это и замедлила шаг. Её взгляд выглядел довольно озабоченным, в отличие от испуганного — Йонатана.

      — Эй, что… — начала было она, как вдруг парня передёрнуло.

       С этой минуты Йонатан потерял управление телом Накара. Что-то произошло, толкнуло его вперёд, как ветер в спину, заставило идти. Аменика только крикнула что-то вслед парню, но не смогла остановить, потому что он, терзаемый странными переживаниями, больше не мог стоять на месте.

       Свет в комнатах не горел, это было первым, что озаботило Накара, внутри которого до сих пор находился Йонатан. Только теперь он не управлял телом, в котором проснулся, а сидел в нём как зритель перед телевизором. Он хотел бы как-то выбраться и вернуться в тот мир, который был ему родным, но не мог, как бы не пытался. Он чувствовал себя сидящим в тёмном ящике, в котором вырезали прямоугольное отверстие, через которое можно было следить за происходящим.

       Аменика последовала за Накаром, сама не понимая, с чего это он сорвался с ног и пулей полетел к дому. Конечно, отсутствие света в окнах было странным фактом, но далеко не смертельным.

       Девушка оказалась подле своего друга, когда тот открывал входную дверь. Та оказалась незапертой. Аменика слышала, как Накар затаил дыхание, да и сама она сделала то же самое, ведь прекрасно помнила, как они запирали её, когда уходили.

      — На… — девушка хотела позвать парня, но тот шикнул, не позволяя говорить.

       Он потянулся к выключателю. Через мгновение в коридоре появился свет, который заставил Накара зажмуриться на секунду. Когда он открыл глаза во второй раз и сумел оглядеть столь знакомый ему коридор, то непроизвольно охнул, ведь пол, стены, мебель — всё было покрыто кровью, как праздничным соусом. Йонатан внутри него только раскрыл рот, но ни одного звука не вылетело из него, так как сейчас у него не было голосовых связок. Не было и тела, и системы органов — только душа, оказавшаяся в чёрной коробке чужого тела.

       Накар юркнул в гостиную. Он понятия не имел, что происходит, но теперь утренняя тревога не казалась ему подозрительной. Он точно знал, что это что-то да предзнаменовало, но только не мог понять, что именно, оттого-то и не придал предчувствиям никакого значения. Накар вёл себя так, будто с самого начала мог контролировать себя, будто бы Йонатана в нём и не было.

       От гостиной не осталось и следа. Дорогая мебель, на которую была спущена вся зарплата родителей Накара, была разодрана и поломана в щепки. Обломки стула валялись на разбитом стеклянном кофейном столике, шкаф валялся на боку, половина вещей вывалилась оттуда и теперь жалостливо смотрела в потолок. Куча книг, мамин сервиз, коллекционные машинки папы, пара подаренных родственниками шутливых игрушек, свадебная фотография родителей — всё это теперь усыпало пол и…было залито кровью.

       На кожаном диване он увидел ковёр, под которым что-то лежало. Накар остановился на пороге, чувствуя, как колотится его сердце, готовое вырваться из груди. Он не мог заставить себя сделать и шага к тому, чтобы узнать, что находится под ковром. Но нужно быть полнейшим дураком, чтобы не понять этого, ведь всё было в крови, пахло железом, а вокруг творился полнейший беспредел.

       Аменика обошла парня и стала изучать комнату. В отличие от Накара, девушка не была столь сильно испугана, хотя и её теперь настигла тревога. Она не боялась, потому что могла защитить себя в любом случае, но вот Накару стоило держать себя в руках. Но как это возможно, если с его родителями произошло что-то ужасное?

       Девушка зашла за диван и вдруг остановилась. Это не укрылось от цепкого взгляда Накара. Йонатан в нём попытался как-то повлиять на парня, остановить его, не позволить увидеть что-то, скрытое за диваном. Что-то непременно ужасное, иначе Аменика не остановилась бы.

       Скрюченный труп матери лежал на полу в луже крови. Открытые глаза безучастным взглядом упёрлись в потолок, на голом животе красовался широкий разрез, из которого до сих пор сочилась свежая кровь. Накар охнул и упал на колени перед матерью, коснулся её окровавленных волос и тут же отнял пальцы. Ему казалось, что всё это глупый сон, точнее, ужасный сон, которому нет ни конца, ни края. А Аменика, стоящая позади него, думала только о том, что эти убийства спровоцировали цепную реакцию, первым шагом в которой был резкий эмоциональный перепад. Она смотрела на склонившегося над трупом матери Накара, уверенная в том, что под ковром на диване лежит труп его отца, мистера Валенстки. Она знала, что и его тело было изуродовано, потому что на плотной прорезиненной материи проступали маленькие пятнышки крови.

      — Накар… — вымолвила Аменика, не в силах сказать что-то другое. — Ох, Накар…

       А тот, обнимая голову матери, беззвучно плакал, прикусив нижнюю губу и зажмурив до боли глаза.

       С ним вместе плакал и Йонатан.

4

       Алесса быстро преодолела расстояние между магазинчиком электроники и собственным домом, потратив на это минут тридцать. Благодаря Бора-Боре девушка могла прогуливаться по ближайшим городам и не волноваться о возвращении домой, но сейчас ей нужно было спешить к своей сестрёнке. Слава Богам, пробки на дрогах теперь не были проблемой.

       Приземлившись за небольшим лесом, Алесса поблагодарила свою орлицу и направилась домой. Ей повезло — дом располагался в нескольких милях от места, которое она называла «взлётная полоса». Именно в этом лесу под высоким деревом Бора-Бора врастала в спину своей хозяйки, чтобы унести её в любое место земного шара. Конечно, Алесса не злоупотребляла своими способностями и не заставляла орлицу преодолевать огромные расстояния. Её любимым местом стал Гринвелл — небольшой, но жутко уютный и притягательный город, недалеко от Роунвиля, в котором жила Алесса, где каждый житель смотрел с радушием и заботой.

       Алесса открыла калитку и вошла на территорию своего дома. Двухэтажное здание возвышалось перед ней, выкрашенное в симпатичный лимонный цвет. Это место всегда дарило Алессе спокойствие, заставляло почувствовать себя нормальной. И, пока Бора-Бора охотится, наслаждаясь одиночеством, Алесса действительно могла забыть о своих способностях.

       На крыльце стояла кресло-качалка, на которой, как обычно, сидела бабушка Алессы. Не удивительным для девушки стало и то, что пожилая женщина курила сигарету, задумчиво смотря в небо. «Плохое зрение, — подумала Алесса не без удовольствия, — не позволяет разглядеть нас с Бора-Борой».

      — Привет, ба, — поздоровалась девушка, поднявшись на крыльцо.

      — Привет, внученька, — задорно отозвалась Мейбл, так звали старушку. — Как твоё здоровье?

      — Нормально, а твоё, как я вижу, не очень, — Алесса осуждающе посмотрела на бабушку. — Сколько раз я говорила тебе, что стоит бросать? Это сведёт тебя в могилу!

      — Ничего, зато скорее увижусь с твоим дедом. Он просил меня здесь не задерживаться.

       Алесса демонстративно закатила глаза. Её бабуля курила уже лет тридцать. Раньше, когда дедушка был жив, она только отмахивалась от просьб дочери бросить курить, как отмахивалась и от старшей внучки. Теперь, когда её муж покинул мир живых, у Мейбл появилась достойное оправдание своей вредной привычки.

      — Чесса уже устроила таку-у-ую истерику, — прокряхтела Мейбл. Её этот звук означал довольный смех. Почему-то все страдания своей младшей внучки бабуля никогда не воспринимала всерьёз. Даже в детстве Мейбл ругала Чессу. «Если будешь много плакать, то твои глаза забудут, как выделять слёзы, и тогда твоё лицо всегда будет мокрым, воспалённым и красным!» — говорила она.

       Алесса усмехнулась. Оно и не мудрено, Чесса была большой любительницей повыпендриваться. Если ей хотелось чего-нибудь от мамы в магазине, она просто начинала орать и привлекать к себе внимания. Тогда миссис Уайлд непременно сдавалась. Она была готова сделать всё, лишь бы её любимое чадо перестало ронять слёзы попусту.

       Но вот с Алессой подобные номера не проходили. Она могла терпеть истерику сестры часами, а в магазине просто не обращала на Чессу внимания. Если та стояла и ревела, вздёрнув курносый носик, то Алесса продолжала делать покупки и полностью игнорировала сестру. Это помогло, потому вскоре Чесса усвоила, что с сестрой слёзы — это дохлый номер, и просила словами. Иногда, когда позволяли финансы, Алесса соглашалась и покупала сестре, что она просила.

       А когда миссис Уайлд узнала об этом, то больше никогда не брала Чессу в магазин, а отправляла её с Алессой.

      — Аля! — послышался радостный вскрик.

       Девушка только развернулась, как вдруг ей в живот врезалась маленькая мягкая тушка. Алессе только и оставалось, что обхватить её в ответ, да только она до сих пор держала в руках коробку с наушниками, которую хотела сохранить в секрете. Потому, надеясь, что сестра не заметила, Алесса завела одну руку за спину, а другой приобняла сестру, радостно улыбаясь. Несмотря на свои закидоны, Чесса была великолепной маленькой девочкой, чудесной сестрой и замечательной дочерью.

      — Я так рада, что ты всё-таки пришла! — сияя, воскликнула Чесса, разжимая объятия. — Мама уже давно накрыла на стол, мы ждали только тебя!

      — Спасибо, — ответила Алесса с улыбкой. — Я была слишком далеко, чтобы при… — она чуть не сказала «прилететь», но быстро исправилась, — прибыть быстро. Но, как видишь, я даже приготовила для тебя подарок.

      — Правда?! — восхитилась Чесса. — Где он? Покажи-покажи-покажи!

       Алесса отдала ей коробку задней стороной. Сначала Чесса не поняла, что это, но когда увидела огромные наушники, то закричала во всё горло и принялась душить сестру в объятиях, радостно прикрикивая. Обнимая младшенькую, Алессе казалось, что её ушные перепонки скоро не выдержат, но они прошли испытание как бывалые солдаты.

       Чесса пообещала, что на день рождение сестры приготовит не менее грандиозный подарок, но Алесса-то знала, что получит какой-нибудь рисунок или найденный на земле камушек с нарисованной краской улыбкой. Чесса никогда не отличалась индивидуальностью.

       Девочка поспешила в гостиную, чтобы распаковать свой подарок, а Алесса повернулась к бабушке и спросила:

      — Ба, идёшь к столу?

      — Конечно, неужели я пропущу возможность произнести тост и выпить виски с Лоуренсом?

      — По-моему, главное для тебя — это выпить вместе с папой…

      — Тс! — Мейбл вскинула указательный палец, затыкая внучку. — Не смей говорить, что у твоей бабушки есть пристрастие к алкоголю. Это же праздник!

      — Но я не…

      — Стыдно, Алесса! — Мейбл аккуратно поднялась и выкинула окурок поражёнными артритом пальцами.

       Проследив за этим, девушка подумала: «Все мы стареем, хотим этого или нет». И почему-то после этих мыслей её праздничное настроение магическим образом улетучилось.

       Алесса задрала голову, надеясь увидеть парящую над домом Бора-Бору, но небо было чистое, без единого облачка и намёка на любимого питомца девушки. Когда-то Алесса думала, что лучше держать Бора-Бору дома и не выпускать, пока не поняла, что птице лучше разминать крылышки и без присутствия Алессы. Ей не мешало бы и поохотиться в одиночку, и, может, встретить кого-нибудь себе подобного. Да и Алесса не уверена, что не побрезговала бы взять мёртвую мышь в руки, чтобы потом отдать орлице.

       С такими мыслями Алесса вошла в дом.

       Она безумно любила свою семью. Её отец занимался писательством и часто заседал в кабинете, работая над очередным романом. Мать — обычный флорист, держала магазинчик в черте города, в котором в детстве подрабатывала Алесса. Позже миссис Уайлд хотела приобщить к любимому делу и Чессу, но та была настолько ленива, что отказалась, по обыкновению сморщив носик. Цветы вызывали у неё отвращение.

       Её семья была дружной, несмотря на вечное присутствие вредной брезгливой Чессы. Мейбл обожала Лоуренса, хотя Алесса знала, что многие матери не приветствуют женихов своих дочерей, но то ли Лоуренс был обаятелен, то ли Мейбл — благоразумной, но отношения у них были превосходными.

       Вот и сейчас мистер Уайлд уже наполнял бокалы любимым напитком, а Мейбл сидела по правую руку от него и прямо-таки дождаться не могла, когда зять закончит. Чесса занимала широкий диван, оценивая новые наушники в действии. Алесса с порога слышала подвывания какого-то певца. «Надеюсь, она это перерастёт,» — подумала девушка и представила, как сестрица в свои, скажем, двадцать два фанатеет от какой-нибудь новенькой группы смазливых парнишек. Эти мысли рассмешили Алессу.

      — Чего хохочешь? — поинтересовался мистер Уайлд, наконец, наполнив бокалы. — Ну не сразу же пить, мама! Подождите, пока все сядут за стол! — тут же воскликнул он, мгновенно отвлёкшись. Мейбл уже опрокинула содержимое бокала в рот.

      — Я пью за здоровье наших девочек! — важно откликнулась старушка и подмигнула смотрящей на неё Алессе.

      — Да ладно, пап, сегодня же праздник, — сказала она, переведя взгляд на мистера Уайлда, который явно не оценивал пристрастие своей свекрови к алкоголю.

      — Ты же знаешь, милая, что она слишком много себе позволяет, — не согласился он, покачав головой. — Совсем не следит за своим здоровьем.

       Тут в гостиную вошла Вивиан. Алесса была точной копией своей матери. В свои годы старость лишь немного коснулась миссис Уайлд, отметившись парой седых волос и несколькими морщинками на лице. Но даже с возрастом Вивиан не потеряла своей привлекательности, а все эти мелкие детали старости даже прибавляли ей своеобразного шарма.

      — Чего вы все здесь собрались? — поинтересовалась она звонким голосом. — Еда стынет, ожидая вас!

       Готовка была страстью Вивиан. Она могла часами проводить у плиты и получала от этого только невероятное удовольствие. Да ей даже не обязательно было, чтобы кто-нибудь пробовал её еду. Зато в доме семьи Уайлд всегда был полный холодильник, что радовало и Алессу, и Чессу, и Лоуернса, и уж тем более Мейбл, ведь она была любительницей чего-нибудь пожевать.

       Обеденный стол, как и всегда, изобиловал вкусностями. Алесса тут же почувствовала голод, хотя до этого момента даже мысли об этом не было. Такова была особая магия Вивиан — женщина могла закормить кого угодно. Алесса всегда удивлялась, как у неё и остальных ещё не было проблем с лишним весом. За исключением, пожалуй, бабули Мейбл.

       Алесса любила такие дни, когда вся семья собиралась за столом не просто для того, чтобы поужинать, а чтобы отпраздновать какое-то приятное, а, может, и великое событие. Ей всегда становилось весело, а на сердце теплела любовь, стоило только сесть за семейный стол и учуять аромат стряпни Вивиан.

      — Ух, как вкусно, мам! — восхитилась Чесса, попробовав фирменное жаркое миссис Уайлд. — Если бы Мелисса попробовала, стала бы завидовать мне ещё сильнее!

      — Зачем тебе чья-то зависть, милая? — полюбопытствовала Алесса.

      — Приятно быть во всём лучшей, — сказала Чесса с лёгкой полуулыбкой. — Но тебе этого не понять, ты ведь и так лучшая!

       Алесса рассмеялась. Да, её малышка так быстро выросла, но в этом ведь нет ничего плохого, правда? Когда Чесса была совсем маленькой, Алесса беспокоилась, что в будущем они могут рассориться, что естественно, когда в семье двое детей. Старший начинает чувствовать себя ущемлённым и раздражается от присутствия младшего, который, в свою очередь, начинает хамить и требовать свободы. Но у них с Чессой всё вышло иначе. Будучи маленькой, она, конечно, иногда раздражала Алессу, потому что была гиперактивной и разговорчивой, в то время как сама Алесса — спокойной и молчаливой. Бедняге приходилось носиться за малышкой по всему дому, следить, чтобы та не навернулась с лестницы и не сломала себе шею. Но со временем Чесса стала более спокойной. Она прислушивалась к мнению своей старшей сестры даже в момент переходного возраста, когда любое слово родителей казалось запретом.

       Сейчас Чесса с упоением рассказывала маме, какой подарок получила от своей старшей сестры, когда Алесса отвлеклась от обеда и взглянула на неё. У девочки были каштановые волосы средней длины, но глаза отнюдь не карие, как у Вивиан и её первенца, а тёмно-зелёные, как у Лоуренса.

       «Она вырастет настоящей красавицей, — подумала девушка, смотря на светящуюся счастьем Чессу. — Впрочем, она уже прекрасна».

       Тут в кухне зазвонил телефон. Родители переглянулись, как бы спрашивая, кому стоит поднять трубку. Чесса будто бы не услышала трели. Она продолжала щебетать о полученных подарках, смотря то на мать, то на отца. Тут уж собралась подняться бабуля Мейбл, намереваясь ответить на звонок. «Мало ли, — прокряхтела она, — может, это звонят родственники, чтобы поздравить нашу неповторимую Чессу».

      — Сиди, бабуля, — оживилась Алесса, подскочив с места. — Я сама.

       Девушка проскользнула на кухню, слыша за спиной одобрения бабули, и сняла трубку. Она понятия не имела, кто мог звонить, хотя чувствовала, что это не родственники, которые спешат поздравить именинницу.

      — Алло?

      — Вы можете позвать Алессу? — послышался незнакомый мужской голос.

      — Кхм, это я.

      — Что?! — парень на той стороне поперхнулся и принялся откашливаться.

      — Здравствуйте.

       Алесса чувствовала себя не лучшим образом. В голову закрались подозрения. Мысленно девушка попыталась найти Бора-Бору и, каково же было её облегчение, когда орлица откликнулась на зов.

      — Подожди, ты — та самая Алесса, что была сегодня в магазине электроники?

      — Только не говори, что ты — парень, который добавил мне на наушники? — предположила девушка. — Я верну, честно, только назови время и место.

      — Нет, я не совсем тот парень, я его друг.

      — И что тебе нужно?

       Теперь Алесса немного расслабилась. Она помнила второго светловолосого парня, к которому подошёл Йен после того, как спас Алессе жизнь. Чесса непременно убила бы сестру, явись она без подарка.

      — Сказать тебе кое-что важное.

      — Слушай, сейчас не самое лучшее время для этого.

       Вдруг в обеденном зале кто-то взорвал хлопушку. Послышался смех Чессы и укоризненный голос Вивиан, которая явно не оценила, что теперь вся приготовленная ею еда усыпана цветными конфетти.

      — У моей сестры день рождения и вся семья ждёт меня, так что… — начала было Алесса, но вдруг парень на том конце выпалил:

      — Ты не одна.

       Несмотря на столь простое сочетание слов, девушка опешила. Неужели он говорит о способностях обладателя? Кто-то, кроме неё, разве может иметь таких же животных, как Бора-Бора? Алесса не могла заставить себя говорить, настолько сильно впечатлили её слова незнакомца. Когда ты имеешь необычные способности, довольно легко понять, когда о них заходит тема.

      — Да. Ты не одна, — добавил парень, которому, видимо, надоело молчание на том конце провода.

      — Кто ты? — выдохнула Алесса. — Кто ты, чёрт возьми?

      — Меня зовут Фред, — представился парень. — Я же сказал, что являюсь другом Йена.

      — О чём ты говоришь? — допытывалась девушка. Она не хотела первой начинать разговор о способностях обладателя, чтобы не взболтнуть лишнего.

      — Я не думаю, что это телефонный разговор, — сказал Фред, словно извиняясь. — Я знаю, что у тебя нет причин верить нам, но я уверяю, что ты не пожалеешь, если встретишься с нами.

      — Я что, должен куда-то идти?! — послышалось рядом с Фредом. Видимо, это бесновался Йен.

      — А что, если я откажусь?

      — Тебе разве не интересно узнать о таких же, как ты? Мы знаем, что у тебя есть орлица. И ты…взаимодействуешь с ней.

      — Хватит, — выдохнула Алесса, не намереваясь слушать это. — Давай встретимся, я согласна.

      — Отлично! — обрадовался Фред. Его голос стал звучать более весело.

       Он назвал место. Это был главный парк Роунвиля. Алесса не хотела признавать, что живёт слишком далеко от этого места (её дом располагался на окраине), но всё равно согласилась на предложение Фреда. Бора-Бора могла доставить её куда угодно в кротчайшие сроки, так что девушка не беспокоилась.

       Она сказала Фреду, что ей понадобится около часа, чтобы добраться. Просто для того, чтобы ещё немного времени провести со своей семьёй. Алесса не хотела покидать дом, но информация об обладателях слишком заинтересовала её.

      — Я всё понимаю, у твоей сестры праздник, — вдруг сказал Фред. — Мы можем встретиться и завтра.

      — Правда? Это просто прекрасно! — обрадованно отозвалась Алесса и добавила: — Спасибо.

      — Да не за что.

       Закончив разговор, девушка вернулась к родным.

      — Кто звонил? — полюбопытствовала Вивиан.

      — Твой парень? — тут же влезла в разговор Чесса.

      — Нет, — ответила сестре Алесса. — Один знакомый, с которым мне срочно нужно встретиться.

      — А это не может подождать? — спросил Лоуренс, а Чесса яростно заорала:

      — МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ!

      — Я знаю, сладкая, но это очень важно, — как можно спокойнее сказала Алесса. Ей очень не хотелось расстраивать семью, но после звонка Фреда праздничное настроение полностью пропало. До этого другие обладатели не встречались Алессе, да что там, она даже не знала об их существовании!

      — Что может быть важнее моего праздника?! — выпалила Чесса, подскочив на ноги.

       Но разве Алесса могла признаться сестре, в чём дело? Все родные знали о существовании Бора-Боры, но никто не мог подумать, насколько она важна для девушки. И никто не знал, что именно связывает хозяйку со своей любимицей. Алесса прекрасно понимала, что никто ей не поверит, а если она попытается продемонстрировать свои способности, то это лишь разведёт панику. Может, Чессе и понравится возможность летать, но она впадёт в ярость, стоит ей только узнать, что Бора-Бора не сможет соединяться с кем-либо, кроме Алессы.

       Потому она молчала.

      — Я выкину твой подарок в окно, если ты уйдёшь! — обиженно сказала Чесса.

      — Пожалуйста, — ответила Алесса спокойным голосом. — Это будет твоя вина, новые тебе никто не купит.

       Она поднялась со стула и направилась к выходу. Из-за громкой сцены сестры было паршиво на душе.

      — Ты ужасная сестра! Ужасная! — кричала Чесса вслед. Она плакала, прикрыв лицо руками. — Я думала, ты выделишь мне день, но ты снова уходишь!

      — Чесса, успокойся, — сказала, обернувшись, Алесса. — Я вернусь через три часа, хорошо? Мне просто нужно кое с кем поговорить. Это важно, — с нажимом повторила она.

       Девочка обиженно всхлипнула и выбежала из обеденного зала, не забыв толкнуть сестру в живот. Через несколько секунд хлопнула дверь её комнаты. Послышались сдавленные рыдания.

      — Ты очень огорчаешь сестру, Алесса, — сказала Вивиан. Однако в её голосе не было укора.

      — Мне правда нужно, мам, — словно извиняясь, ответила девушка. — Она очень ждала своего дня рождения, но не моя вина в том, что одному человеку внезапно понадобилась моя помощь.

       Ложь — не самый лучший выход из ситуации, однако сейчас Алесса не видела иного выхода. Она не могла признаться, что ей просто нужно побыть наедине с собой. Пускай с Фредом и Йеном, парнями, что она встретила несколько часов назад, встреча состоится завтра, в этот день девушке показалось жизненно важным выйти и проветриться. Сам факт существования других обладателей никогда не волновал Алессу, ведь Земля большая, и вряд ли она встретиться с кем-либо из них в своей жизни. Она знала, что не одна. Но этот звонок…слова Фреда…это вывело девушку из себя. В голове не укладывалось, что такой же, как она, живёт совсем рядом и говорит на том же языке.

       «Интересно, — думала девушка. — Какое у него существо?»

       Алесса уже и позабыла об истерике Чессы. Ведь теперь её волновало одно — существование обладателей, таких, как и она сама.

5

       Фред заметил, что Йен стал куда менее общителен, чем обычно. За ужином друзья обычно обсуждали последние новости и события, Фред рассказывал о своих друзьях и их похождениях, а Йен, слушая это, постоянно отшучивался и ухмылялся. Но сегодня явно был неподходящий для этого день.

       Во-первых, Йен почти ничего не съел. Он без аппетита ковырял вилкой тушёные овощи, даже не смотря на прожаренный стейк, и с поджатыми губами о чём-то размышлял. Фред хотел было спросить, в чём дело, но так и смог найти подходящего момента. Казалось бы, диалог не идёт, в кухне царит молчание, так возьми и скажи всё, что хочется, но Фред обречённо молчал, не в силах выдавить из себя ни звука.

       Йен, так и не доев, поднялся со стула и направился в свою комнату. Он, кажется, не собирался говорить своему другу, что происходит, и Фреду, как обычно, приходилось догадываться самому. Вот только у парня не было ни единой мыслишки по этому поводу. Думал ли он об Алессе? Вряд ли. Её существование как обладательницы не сильно волновало его. Правда, как девушкой Йен ею тоже не интересовался.

       Хоть Фред и считал, что парню стоит найти себе подружку, чтобы скрасить одинокое существование, Йен его совершенно не слушал. У него, конечно, были мимолётные интрижки, но ни одна из них не обещала закончиться чем-то серьёзным. В общем-то, Фред тоже пока не увлекался серьёзными отношениями, но у него была куча друзей, с которыми можно было развлечься, посидеть в баре с кружкой пива или сходить в кино. Йен же только и делал, что сидел дома или прогуливался со своей игуаной. Порой Фреду казалось, что его прыгун так и останется один до конца своих дней.

       Алесса сказала, что сегодня у её сестры день рождения. Именно это заставило Фреда перенести встречу. В конце концов, разговор определённо произойдёт, а остальное не важно. Главным для Фреда было дозвониться до девушки и услышать её голос, а уж встреча — десятое дело.

       Йен упал на диван и уставился в потолок. Какие-то странные ощущения вдруг нахлынули на него и никак не хотели отпускать. Словно чья-то невидимая верёвка обернулась вокруг его шеи и медленно душила. А Йен, как ни пытался, не мог снять с себя удавку и спастись, потому медленно погружался в темноту.

       Азура вылезла из террариума и теперь сидела на подоконнике, нежась под лучами дневного солнца. Её открытые глаза внимательно следили за затаившейся на окне мухой. Йен решил не отвлекать любимицу от увлекательной охоты. В конце концов, ей не так часто удаётся ощутить себя жителем дикой природы.

       И какова причина этих странных ощущений? Вроде бы совсем недавно всё было вполне хорошо, а теперь Йен мечется между реальностью и забвением, не зная, где лучше остаться. Был ли сон единственным спасением от проблемы? Не исключено. Но там, кроме радостных воспоминаний и уютной атмосферы, были ещё и кошмары, которые кидались на Йена из темноты, как бешеная собака — на ногу невинного прохожего.

       «Йен, — послышался голос в голове, — тебе плохо?»

       Парень открыл глаза и воззрился на игуану. Муха, которая недавно сидела на стекле, радостно потирая лапки, отсутствовала.

      — Всё хорошо, — сказал Йен и попытался улыбнуться, правда, вышло так себе. — Просто немного приболел.

       «Выглядишь не очень,» — подтвердила Азура. Если бы она была человеком, то непременно бы ухмыльнулась.

      — Спасибо, дорогая, — пробормотал Йен. Чувствовал он себя на самом деле хреново.

       «Это не похоже на простуду, — сказала игуана недовольно. — Надеюсь, не что-то серьёзное».

       О нет, это не было чем-то серьёзным. Йен не знал, как объяснить терзающие его ощущения, потому что его знания о Саймоне ограничивались слухами об его отце. То он участвует в очередной конференции, то заключает с какой-нибудь компанией договор, то мелькает на экране телевизора. Йену мистер Колвин не нравился. Какой-то скользкий тип с узенькими подозрительными глазёнками. Такой размозжит голову дворовому коту и глазом не моргнёт.

       О Саймоне парень, конечно же, ничего не знал. Но именно утром двадцать третьего числа у него впервые появилась мысль избавиться от своего существа самым простым образом: отдать душу на распоряжение демону. Какая ему разница, слушать ли отца или же повиноваться кому-то более сильному, кто может дать свободу за сделку?

       Как самый старший обладатель, Йен имел способность ощущать присутствие остальных, как и их ощущения. Сейчас Саймон был разбит и унижен своим отцом, и его состояние перекладывалась на Йена призрачной мантией. Конечно, ощущения Йена отличались от переживаний Саймона, но в какой-то точке они время от времени пересекались. Йен мог поклясться, что в темноте своего сознания порой видел чей-то сгорбленный силуэт, от которого исходила невероятная волна печали. Протянув руку, парень попытался дотянуться до этого искривлённого образа неизвестного человека, но он пропал так же неожиданно, как и появился, оставляя после себя только непонятную, словно бы осязаемую пустоту.

       «Кто ты? — шептал Йен в темноту, надеясь, что неизвестный снова появится и, наконец, раскроет свою личность. — Кто же ты?»

       Он мог бы помочь, если бы его попросили. Попытался сделать всё, что в его силах, лишь бы не видеть больше этой фигуры и не чувствовать себя так отвратительно из-за его всеобъемлющей тоски. Йен хотел освободиться и проснуться очищенным, другим. Может, не прыгуном и не обладателем, может, совершенно нормальным, имеющим семью, братьев и сестёр. Может, даже в собственной комнате, пахнущей деревом и любовью. Йен бы отдал всё, чтобы ещё хоть одним глазком увидеть улыбающееся лицо своей матери, женщины, что всегда поддерживала в доме уют, что умела разрядить любую ситуацию, что была храброй…до конца…

       Но вместо этого родителями Йена стали другие люди. Богатые, живущие в огромном особняке и не знающие бед. Йен относился к ним с уважением, он, может быть, даже любил их, если бы не помнил смерть своих настоящих родителей, которые всегда стремились превратить его жизнь в сказку, но тщетно. Шальная пуля пронзила облако их мечтаний и пролила кровавый дождь на маленького пятилетнего Йена, считавшего, что жизнь — это беззаботное и непрерывное течение времени.

       Иногда он звонил своим приёмным родителям. Спрашивал, как у них дела, как продвигается их бизнес и много ли с ним проблем, но приезжал не так часто, как хотелось бы. Они звали и ждали его, но Йен просто не мог заставить себя оказаться в их обществе снова. Они дали ему всё: квартиру, образование, любовь и ласку, возможность к нормальному существованию, но он всё равно не видел в них родителей. Смотрел, а за их спинами возвышались силуэты того мужчины и той женщины, что пали, защищая друг друга.

       Фред вошёл в комнату и обнаружил Йена, лежащего на кровати без сил.

      — Что случилось? — спросил он, переживая за друга, как и Азура.

       Йен сел на кровати и в упор посмотрел на своего хранителя. Что-то внутри него неприятно покалывало, как оставшийся после падения след. Фред чувствовал это и пытался выведать, что именно происходит, ну, а Йен видел необходимость высказаться. Может, его хранитель и не найдёт выхода из ситуации, но может выслушать, посочувствовать и придумать отличное занятие, чтобы отвлечься.

      — Я не знаю, случилось ли что-то… — начал Йен и вдруг замолчал, тщательно подбирая слова. Фред терпеливо ждал. — Дело в том, что несколько часов от меня всё никак не отлипнет мерзкое ощущение того, что что-то должно произойти. Что-то плохое.

      — Может, приближается следующий прыжок? — спросил Фред и принялся было выискивать в кармане джинсов особую карту, которая хранила в себе все существующие миры, которые посетил и мог посетить Йен.

      — Нет, — остановил парня прыгун. — Это не то же самое ощущение, хотя, может, чем-то похожее. Но не забывай, что приближающийся прыжок мы чувствуем оба.

      — Да… — согласился Фред и задумался. — Ты не знаешь, из-за чего это может быть? С мистером и миссис Стивенс всё в порядке?

      — Уверен, — сказал Йен. — Они бы мне непременно позвонили, случись что-либо. Эти волнения другого рода. Знаешь, как будто перед собственной смертью.

      — Не говори так! — воскликнул шокировано Фред. — С чего бы тебе помирать, скажи мне?

      — Откуда мне знать? — вопросом на вопрос ответил Йен, передёргивая плечами. — Мало ли.

      — Думаю, тебе стоит лечь пораньше. Завтра мы встретимся с Алессой и ты всё ей расскажешь.

      — В смысле? — не понял Йен.

      — О своих способностях обладателя. Не думаю, что обо мне, как о хранителе, она должна знать, всё-таки это способности другой природы. Но Алессе стоит быть в курсе твоего существования, как обладателя. А Азуре стоит пообщаться с её орлицей. Может, что-то произойдёт?

      — Что-то сверхъестественное, ты имеешь в виду? — уточнил Йен.

      — Так точно, — ответил с улыбкой Фред. — Мы не знаем, как взаимодействуют магические животные. Вдруг они являются каким-нибудь пазлом, который можно собрать и…не знаю…получить что-нибудь?

      — Ты до сих пор не вырос из пелёнок, — хмыкнул Йен, явно не оценив предположение своего друга.

      — Может, и так, — согласился Фред. — Но попробовать-то можно.

       Йен кивнул головой и повернулся к окну. Близился вечер, а вместе с ним нарастало тревожное ощущение. Парень не знал, но через несколько часов Саймон примет окончательное решение отдать душу демону, запросившего её в обмен на свободу. Он был настроен уверено, он ждал своего гостя.

       Но тот не пришёл.

6

       Саймон запер Ларри в клетке и сел на кровать. Он ждал уже очень долго, казалось бы, вечность. С момента принятого им решения прошли целые сутки, и вот опять наступила ночь. Время перевалило за двенадцать, особняк погрузился в сон. Не спал только Саймон, ожидающий прихода своего спасителя. Монстра в прошлом, от которого тряслись поджилки. Сейчас же парень был совершенно спокоен и подготовлен. Чтобы Ларри не помешал сделке, Саймон запер его, уверенный в том, что это самый не надёжный способ оставить зверька взаперти. Лучше бы выкинуть его из окна, связать верёвкой и оставить в ванной комнате или сдать в зоопарк — тогда Ларри потеряет свои способности, но пока Саймон оставался рядом, обезьяна продолжала обладать телекинезом.

       Но сейчас Ларри спал, и парень надеялся, что всё удастся сделать быстро. Он понятия не имел, что Йена уже второй день преследуют тревожные ощущения, и они куда сильнее, чем у других обладателей. Поверхностными переживаниями отделалась, пожалуй, Алесса. Она почувствовала неладное, но с лёгкостью смогла спрятаться за положительными эмоциями, которые излучала её семья и Бора-Бора. Алесса была оптимистичной девушкой, и тревожные облака редко скрывали солнечный блеск её глаз.

       Йен, Марина, Йонатан, Виджей, Алесса. Их негласное присутствие Саймон ощущал в момент своего ожидания. Он закрывал глаза, погружаясь в темноту, и видел впереди пять силуэтов, не касающихся друг друга. Первый и последний были соединены еле заметной линией, происхождения которой Саймон не знал. Он стоял поодаль и не спешил звать неизвестных, чтобы не привлекать к себе внимания. Ведь парень уже решил, как распорядится своей жизнью. Когда-то мама сказала ему, что никто, даже Грег, не может управлять его решениями и говорить, как поступать. Почему-то мистер Колвин, который слышал эти слова, никак не отреагировал и продолжил играться с сыном, словно с марионеткой. Когда-то Саймон припоминал отцу эти слова, но тот лишь отмахивался. «Она была на смертном одре, сын, — говорил Грег, — и сама не ведала, что говорила. В своём лучшем состоянии Сара знала, что я желаю тебе только лучшего».

       На смертном одре… Эти слова значили для Саймона куда больше, чем для кого-либо другого. Он сидел перед своей матерью на стуле и судорожно сжимал её костлявую ладонь. Рак не оставил на ней следов прежней красоты, он высосал всё, что мог, как подлый кровопийца. Сара была бледной, исхудалой, совершенно чужой. Даже её прекрасные глаза нежно-голубого цвета, глаза, которые унаследовал Саймон, потеряли свой живой блеск, стали пустыми стекляшками.

       Пустая. Вот, какой стала его мать из-за рака. И Саймон не мог вспоминать её без слёз. Он всегда представлял её ангелом, сидящем на самом мягком облаке Рая. Она сидит там, красивая, фигуристая, с волной блестящих блондинистых волос, и смотрит на него, своего измучившегося без неё сына. «Ты справишься, мой мальчик, — говорит она, не сводя с него полного любви взгляда. — Я верю в тебя».

       Он вспоминал её пустое лицо, лишённое эмоций, лысую из-за химиотерапий голову, сутулые костлявые плечи, и тут же заслонялся другим её образом, образом прекрасного ангела, который обрёл счастье в загробном мире.

       Саймон не боялся смерти из-за неё. Он видел, с каким облегчением ушла Сара, отдавшись в объятия Вечности, любовно принявшей её, как старая подруга. Он помнил, как её дрожащие веки замерли, а рука, которую держал в своих маленьких ладошках Саймон, расслабилась. И ни один пальчик на ней больше не дрогнул, не приоткрылись лишённые жизни глаза. Она просто умерла, потому что больше не могла терпеть боль пожирающего организм рака.

       А потом похороны, которые Саймон практически не помнил. Он стоял перед её гробом, боясь смотреть внутрь, а она лежала там в своём самом красивом вечернем платье цвета лазури и сжимала в руках букет цветов. Саймон, однако, нашёл в себе силы положить в гроб семейную фотографию, которую она любила больше всего на свете. Он задержал на её мёртвом лице взгляд и представил, как она касается тёплыми губами его макушки и говорит: «Ты сделал всё, что мог, сын».

       Но что он мог сделать? Он развлекал её первое время, всячески поддерживал, пытался доказать, что ангел-хранитель спасёт её. Но ангел оказался редкостным подонком, раз позволил Господу забрать такого хорошего человека. Верную жену, прекрасную мать, интересную собеседницу и лучшую для всех подругу.

       Саймон сидел, а по его щекам струились слёзы. Он вспоминал её в последний раз. В мельчайших подробностях.

       Конечно, ему проход в рай закрыт. Он почти что самоубийца, раз решил продать душу демону в обмен на свободу. Но что ещё делать, когда жизнь взаперти кажется издевательством, а никакого выбора не представиться в ближайшие лет десять? Да и какое у Саймона было будущее? Продолжать дело отца, которое никогда не интересовало парня? Он мечтал избавиться от своей родословной, от громкого имени, скрыться где-нибудь и прозябать свою жизнь вместе с Ларри, единственным существом, кто любил его просто за само существование.

       Саймон поднялся на ноги и подошёл к клетке спящего Ларри. Он всегда умилял парня и напоминал о своей единственной маленькой победой над отцом. Ради Ларри Саймон готов был сделать всё, что угодно. Но только не жить.

       Он уже написал прощальную записку, в которой слёзно умолял отца позаботиться о Ларри. «Или отдай его кому-нибудь другому, тому, кто действительно захочет заботиться о нём, — писал он. — Только ни за что не отправляй его в зоопарк! Ты не поймёшь, но Ларри там будет очень плохо. А я хочу, чтобы он был счастлив».

       Саймон улыбнулся и коснулся клетки вспотевшей от волнения рукой. «Ожидание убивает, — подумал он, а после эту мысль догнала другая: — Я могу передумать, ещё есть время».

       Но, стоило только задуматься о возможности отказаться, в воздухе привычно повеяло холодом. Саймон развернулся и посмотрел на ковёр, где расплывались узоры, позволяя открыться порталу, из которой прибывал демон. Саймон ещё ни разу не видел его полностью. Только какие-то очертания, что никак не складывались в единый портрет. Вот и сейчас из портала показался чёрный сгусток, который постепенно формировался, прямо на глазах Саймона. Он загородил собой Ларри, чтобы тот не увидел демона даже если проснётся. Тогда у него будет меньше шансов успешно использовать свои силы.

      — Ты принял решение? — спросил демон. Теперь он всё больше и больше походил на человека. Но больше пугало Саймона то, что с каждой секундой он всё больше признавал в своём госте себя самого.

      — Да, — сказал он тихо, боясь разбудить отца или Ларри.

      — Ты отдашь мне свою душу, а сам будешь свободен, — напомнил звучный голос, который отдавался в ушах Саймона эхом. Но никто, кроме парня, не слышал его, не мог внимать этой оглушающей громогласности.

      — Да, — еле слышно сказал Саймон.

       Он закрыл глаза. На демона было страшно смотреть, ведь его налитые кровью глаза походили на те, что были у самого Саймона, когда Ларри пользовался своими способностями. Стоило ему только поднять мысленно какой-нибудь предмет, как Саймон смотрел на мир не нежной голубизной материнских глаз, а красной поволокой, напоминавшей кровь.

      — Обратного пути не будет, — молвил демон.

       Саймон ощутил, что тот приблизился, а также услышал, как за его спиной зашевелился Ларри. Зверёк проснулся от холода и сразу понял, в чём дело. Он заметался по клетке, пытаясь найти дверцу (от волнения все мысли перепутались и маленькое пространство стенок клетки давило неподъёмным грузом), звал Саймона, но тот не отвечал. Задержав дыхание, парень ждал, когда демон освободит его от жизни.

       «Саймон, он снова пришёл? — спросил Ларри, но парень даже не повернулся к своему питомцу. — Нет, пожалуйста, не надо!»

      — Обратного пути не будет, — прошептал Саймон, ещё сильнее зажмурившись. Ему было страшно из-за происходящего, а также разбирал стыд перед домашним любимцем, который всегда был опорой и поддержкой. Но парень был твёрдо уверен в своём решении.

       «Нет! — взмолилась обезьянка. — Не делай этого! Я сделаю всё, что угодно! Мы сбежим вместе и найдём лучшую жизнь! Я готов есть всё, что скажешь, готов не применять свои способности, только не соглашайся!»

      — Прости, Ларри…

       Демон оказался возле Саймона в мгновение ока, и вот тут Ларри не выдержал: он заверещал так громко, как только мог, и этот звук сотряс весь дом. Вмиг проснулись служанки и дворецкий, проснулся и мистер Колвин. Он сел в кровати и невидящим взором уставился перед собой, уверенный, что ему показалось. Но Ларри вновь издал знакомый Грегу клич: такое случалось, когда Саймон вёл себя плохо. Если мистер Колвин заходил в комнату к сыну в такие моменты, то непременно замечал его пристыженным. Рядом никогда не валялись ни бритвы, ни какие другие режущие предметы, не была натянута верёвка. Саймон просто смотрел на обезьяну и выглядел разозлённым, но одновременно и провинившимся.

       Так что сейчас, услышав испуганные звуки, доносящиеся из комнаты, Грег поспешил накинуть халат и проверить, в чём дело. Он прекрасно знал, что Ларри нечасто издаёт какие-либо звуки. Вообще-то Грег читал, что лори умеют только посвистывать и шипеть, но Ларри был из ума вон выходящим явлением.

       А Ларри тем временем открыл клетку с помощью телекинеза и попытался схватиться за Саймона, но демон вдруг обхватил парня за талию и отплыл с ним буквально на несколько шагов. Но это расстояние показалось Ларри пропастью.

      «Убери от него свои руки! Нет, одумайся! ОДУМАЙСЯ!» — закричал он мысленно и стал лихорадочным взглядом обводить комнату, чтобы поднять что-нибудь и кинуть в этого монстра, обхватившего Саймона и высасывающего из него жизнь.

       Саймон уже давно потерял сознание. Он не слышал криков Ларри, не чувствовал его присутствия, потому обезьянка, попытавшаяся поднять сначала стол, потом стул, потерпела полный крах. Её способности пропали вместе с растворившемся в темноте Вечности сознанием Саймона. Осознав это, Ларри издал переполненный печалью и болью звук, похожий на полувскрик полустон и замер на месте, смотря на своего хозяина.

       Ларри не был быстрым, он не мог подлететь к Саймону и выхватить его из объятий демона, пожирающего его с каждой секундой. Когда Грег оказался около дверей сына, тот уже без чувств лежал на полу. Только это был совсем не Саймон, как могло показаться изначально.

       Ларри хотел остановить мистера Колвина, дать ему знать, что внутри опасно, но голос его не слушался. Малыш стал обыкновенной обезьянкой, не способной к разнообразию звуков. Он зашипел, но Грег не услышал этого и смело раскрыл дверь.

       Увидев лежащего без чувств Саймона, мистер Колвин сначала оторопело замер, пытаясь понять, что произошло, а потом кинулся к сыну, не помня себя от страха. Опустившись подле тела на колени, Грег осторожно перевернул сына на спину и увидел, что кончики его волос начинают чернеть, а над правым глазом появляется странный символ — печать, обеспечивающая демону контроль над телом.

       Впервые за несколько лет демон наконец-то чувствовал своё собственное тело! Он мог даже открыть глаза, только нужно было немного подождать, пока его чёрная сущность полностью займёт тело девятнадцатилетнего щенка.

      — Саймон! Сынок! — кричал Грег, да только напрасно, ведь Саймон давно умер, оставив своё тело на попечение демона Арандама́лла.

       Вдруг веки Саймона дрогнули и Грег счастливо склонился над сыном, гладя его по щеке. Он заметил болезненную бледность кожи своего мальчика и решил, что в ближайшее время отправит его на обследование в больницу.

       Ларри же, смотря на тело Саймона, вдруг зашипел. Он чувствовал, что это не его хозяин, нечто другое заняло его тело. Нечто ужасное.

      — Ларри, что с тобой? — не понял Грег, подняв взгляд на обезьянку. — Это же наш Саймон, он жив, слава Господу.

       Левый глаз парня открылся — небесно-голубой, точно такой же, как и у матери, наполненный ярким жизненным блеском. Несколько секунд он безучастно смотрел в потолок, потом обратился к Грегу.

      — Сынок… — пробормотал тот.

      — Н… — рот Саймона приоткрылся и из него вылетел какой-то звук, которого мистер Колвин распознать не смог. Открылся и второй глаз — кроваво-красный, безжизненный. Мёртвый. — Ненавижу…

       Грег не успел и рта раскрыть, как Саймон оттолкнул его, да с такой силой, что мужчина впечатался в стену и безвольной куклой повалился на пол. Чувствуя неимоверную боль, мистер Колвин приподнял голову, смотря на сына полным искреннего непонимания взглядом. Что-то изменило его сына. Больше это был не Саймон. В нём засело что-то другое, незнакомое и пугающее. «Вот, почему кричал Ларри,» — догадался Грег и посмотрел на животное. Обезьяна сидела на том же месте и смотрела на своего хозяина. Её огромные глаза излучали леденящий ужас.

      — Он ненавидел тебя, — послышался голос. — Я всего лишь исполняю его просьбу.

       Только позже Грегу удалось понять, что говорил Саймон. Его волосы уже почти полностью почернели. Он менялся прямо на глазах. От прежнего желторотого юнца не осталось и следа, его место заняло чудовище. Сейчас оно смотрела на Грега с лёгкой издевательской полуулыбкой, от которой всё существо мистера Колвина дрожало.

       Он вдруг почувствовал себя ничтожным. Всё нажитое с Сарой состояние внезапно потеряло свою ценность, ведь никакие деньги не могли спасти его от этого существа, занявшего место его любимого сына. Саймона больше никогда не будет, это Грег понимал, смотря в кроваво-красный глаз приближающегося незнакомца.

       Он опустился на корточки подле мистера Колвина и приподнял его голову за волосы. Адская боль распространилась по телу Грега, он застонал, готовясь молить о пощаде, но вдруг ужасный монстр с улыбкой коснулся его горла острым ногтем, заставив задрожать ещё сильнее.

      — Сейчас я нажму, — сказал он. — И ты умрёшь.

      — От…отпусти… — прошептал Грег.

      — Зачем? — искренне удивилось нечто. — Он ненавидел тебя, понимаешь, старина Грегги? Ненавидел.

       Монстр нажал на горло мистера Колвина, с лёгкостью разрезая плоть, и сказал:

      — Кстати, меня зовут Арандамалл. Я убил твоего сына.

       Грег поднял глаза, надеясь разглядеть в знакомых чертах малейшие остатки своего сына. Но их не было. Только красный глаз горел в темноте комнаты.

       Только красный глаз.