Апрель, 1775

Она беременна.

Я даже не знал, что испытывать по этому поводу сначала. Ведь она хотела оставить это дитя. Глупая девочка. Очень глупая, а я надеялся, что она будет выше этого. И я уверен, что она специально подобрала момент, чтобы семя усвоилось в ней, а теперь категорически отказывается уничтожать этого ребёнка, который ещё даже не заметен. И этот дурак тоже счастлив.

Билл заявил об этом с улыбкой, слишком счастливый для такого события. Будто бы мир не рушился по кусочкам, будто бы молодых людей не отправляли насильственно воевать, будто бы он сам был в браке, а Беверли не была проституткой. Всё рушилось вокруг, а он прибежал ко мне невероятно счастливый, чуть ли не со слезами на глазах. Дурак.

Но ведь и я не лучше.

Сначала у меня был шок, потрясение, а затем радость за друга, которого я не видел более счастливым никогда за наше долгое знакомство. Каким бы глупым и наивным мне ни казалось желание Беверли выносить этого ребёнка, я не испытывал ненависти к ней за то, что она решила даже не пробовать избавиться от плода.

Мы не могли оставить Беверли более в том борделе, и мне пришлось забрать её в свой дом за городом в качестве служанки. Конечно, слухов появилось немало, но ничего поделать с этим я не мог, кроме как уволить парочку людей, которые особенно косо поглядывали на Бев.

Я знал, что долго не получится скрывать её беременность, поэтому нужен был план по тому, чтобы защитить её и всех нас от ещё более скверных слов, при этом не запирая её в одной комнате. Беверли работала как и другие служанки в доме, однако комнатку я ей выбрал без соседок, чтобы она могла спокойно проводить время с собой и своими мыслями наедине.

Этот ребёнок сделал всех нас мягче и спокойнее, хотя вовсе не время было для этого. Опасность нависала над всеми нами, грозя забрать всё твоё имущество и отправить тебя неизвестно куда. Начиналось что-то полномасштабное, но об этом мы узнали куда позже, хотя началось это намного раньше.

В апреле мы вели обычный светский образ жизни, мы гуляли по окрестностям, посещали светские приёмы, продолжали навещать друг друга, скрывать своих тайных амуров, в то время как на другом конце мира было предрешено сделать этот год началом кровавой бойни, которую желали только безумцы.

— Я могу? — нетерпеливо спросила Патти, не отрывая взгляда от живота Беверли, который ещё едва ли был заметен, хотя она уже перестала носить яркие утягивающие платья.

Беверли кивнула и позволила положить ладонь на свой живот.

Они быстро сдружились, несмотря на то, что были из разных слоёв общества. Патрисию вовсе не смущало прошлое Беверли, а сама Бев была слишком горда, чтобы стыдиться этого. И им обеим нужна была женская поддержка, которую они не могли ни от кого другого получить.

Билл и Стэн смотрели на своих женщин с обожанием при том, что никто не мог публично взять их за руки и назвать своей. Удручающе звучит, однако и я не мог сделать подобного. 

— Ты слишком напряжённый, — сказал я Ричи на ухо, пока все были заняты слушанием того, какие у Беверли ощущения от зарождающейся в ней жизни. 

— Они не женаты. 

— Грех? — понял я. 

Ричи промолчал, слышно выдохнув, и я положил ладони ему на плечи, стоя позади за софой, на которой он сидел. 

— Они счастливы, — сказал я, действительно веря в это.

Беверли посмотрела на Билла, поглаживающего её плечо и поправляющего волосы с настоящей нежностью и уважением, благодаря. 

— Их ждёт много осуждения. 

— Я постараюсь смягчить удар. 

— И что ты скажешь? 

Мы даже не смотрели друг на друга, чтобы не отвлекаться, но голос Ричи был всё ещё слишком сухим и каким-то напуганным. 

— Они уедут с Биллом в Пруссию.

— А ты? 

Вопрос мгновенный. Ричи напрягся сразу же, даже повернул голову ко мне, что была достаточно близко, что я мог сместиться на пару сантиметров ближе, чтобы ощутить его губы на своих. 

Ухмылка проступила на моём лице. 

— Билл заберёт её с собой к своей семье. Они давно хотят её увидеть. Просят об этом в письмах. 

Ричи всё ещё ждал другого ответа. Я хотел, чтобы его это волновало. Я жаждал этого всем сердцем — видеть его небезразличие. Таких усилий требовалось, чтобы не поцеловать его прямо сейчас, видя его неверие, страх, нежелание быть оставленным. 

— Ну а я немного задержусь тут, — отвёл взгляд от него я, смотря на счастливые парочки, пока взгляд Ричи всё ещё был прикован ко мне. 

Ричи явно хотел что-то ещё сказать, но так и не смог, только выдохнув сбито. Он не был небезразличен к моим словам, но и не мог произнести больше ничего. Я сам не понимал, зачем таким образом играю с ним, когда и так было ясно, что был ему важен. Тем не менее я сам создал эту таинственную ауру вокруг себя, поэтому слишком быстро сбрасывать её был не намерен. И это было одной из моих ошибок, потому что желание быть ещё важнее чем есть с намеренным демонстрированием собственного безразличия не могло привести ни к чему хорошему. Рано или поздно Ричи бы это надоело — ощущать себя моим развлечением, только это произошло быстрее, чем я думал. 

***

— Нет? 

— Нет. 

Я нахмурился, убрав от него руки.

— Ты помог разобраться в моих чувствах, спасибо, но на этом всё, — настаивал он. 

Звучало слишком странно и холодно. Ричи избегал моего взгляда, смотря вниз. Теперь это не было отговоркой «мы не должны это делать, так неправильно», это было что-то совсем другое, что сбивало меня с толку. Я не мог пока понять, как мне стоит себя вести. 

— Да брось. Где ты ещё найдёшь того, кто не будет вызывать подозрений, если ты будешь приводить его в дом? 

— Я сам разберусь со своей жизнью, это уже не твоя забота. 

Эти слова странно злили меня, потому что я вовсе не был готов к такой уверенности Ричи. Что он вообще решит прекратить всё по слишком странной причине.

— У тебя настроение меняется каждый новый месяц. То ты хочешь меня, то считаешь это неправильным, то снова хочешь и так по кругу, — вздёрнул руками я, готовый сказать ещё пару приятных слов, однако он меня опередил.

— Сейчас я говорю тебе «нет», потому что больше ничего не хочу от тебя. 

— Ну конечно. А в глаза посмотреть всё ещё боишься. 

Я подошёл ближе, забыв о том, что мы вовсе были не в защищённой спальне, где без разрешения к нам бы никто не вошёл, а в библиотеке. 

— Давай, посмотри мне в глаза и скажи, что я больше тебе не нужен. 

Ричи поднял взгляд, но слишком затравленный, чтобы я поверил хотя бы на немного в его желание прекратить всё. И я решил действовать по-своему. 

— Что ты прекрасно обойдёшься без всего этого. 

Он даже не стал сопротивляться, когда я прижал его к книжной полке, только немного растерялся. 

— Какая разница, когда остановиться? Или сейчас или потом, когда ты уедешь.  

Оу.

На его лице появилась ухмылка, но какая-то отчаянная. У меня даже ослабла хватка на его плечах. 

— Ты привык к тому, что в любой момент можешь сделать то, что хочешь, — он будто бы ждал момента, когда сможет мне что-то высказать, потому что его голос становился громче и увереннее. — Рискнуть своим положением и быть вместо натурщика в кругу тех, кто легко мог бы узнать тебя? Лечь в постель с теми, кто в итоге решит просто воспользоваться тобой? Уехать, никого не предупредив? Эдди, ты просто берёшь и делаешь, а если советуешься с кем-то, то игнорируешь чужое мнение. А почему? 

Почему?.. Но я не произнёс это вслух, теперь ощущая себя будто как в ловушке, хотя планировалось наоборот.

— Какая бы у меня ни была сейчас семья, но она есть. И я не собираюсь осквернять имя Патрисии изменами. Поэтому заводить никаких любовниц тоже не собираюсь, — Ричи отвёл взгляд. — Никого вообще заводить не собираюсь. 

Я не понимал ничего совсем. 

— И к тебе привязываться ещё сильнее не хочу. Ты непостоянный, слишком быстрый в своих решениях, но самое главное, Эдди, и я тебе не нужен. Тебе никто не нужен. Ты наиграешься, уедешь, а это не для меня. 

Он моргнул несколько раз, подняв глаза к потолку, снова избегая моего взгляда. И я вроде понимал его, но не до конца. Почему нельзя было жить моментом? Зачем думать о том, что произойдёт когда-то потом, когда в любой момент может случиться что угодно, а ты так и не успеешь насладиться своей жизнью? 

Склизким осадком его слова оседали во мне, отчего мне становилось физически плохо. И единственным желанием было в итоге — уйти снова подальше от него. Возможно, это то, о чём Ричи и говорил, однако мне не хотелось продолжать этот диалог, от которого у меня создавалось ощущение, будто я не достоин комфортной для себя жизни. 

— Если тебе нравится играть в страдальца, то пожалуйста. Делай это до конца жизни, — резко передёрнул плечами я, не позволяя ему ощущать себя из-за его праведной жизни в ущерб своему счастью лучше меня. 

Мы смотрели друг на друга разочарованно. 

Этот месяц был полон настолько ярких эмоций, которых я не получал даже от первых своих месяцев осознания специфичного вкуса на партнёров и различных экспериментов впоследствии. Ричи тоже казался вполне довольным, поэтому то, что он говорил сейчас для меня выглядело как очередное оправдание своим страхам. И если раньше я бы мог понять, то сейчас, после стольких оставаний наедине, я разительно не понимал, почему он идёт на попятную снова. И в данный момент вовсе не хотел понимать. Мне никогда не отказывали так.

— Я не хочу, чтобы это превращалось в ссору.

— О, не хочешь? — едкость в своём голосе слышал даже я. — Тогда ты не специально перечислил вещи, говорящие, какой я эгоистичный ублюдок, сказав, что из-за этого решил прекратить всё? 

— Я не говорил этого, — сухо сказал Ричи. 

— Да конечно. Может быть это ты «наигрался»? — фыркнул я, ощущая себя снова так, будто бы никто на свете никогда не будет способен понять то, что я чувствую. 

— Не я собираюсь исчезнуть из твоей жизни в любой подходящий момент. 

Был бы я не таким раздражённым, может быть, и заметил в его словах что-то другое, но сейчас видел только упрёк. 

— Позволь спросить, что ты делаешь сейчас, Ричард? Не собираешься ли просто исчезнуть из моей жизни? 

— Всего лишь прервать этот фарс. 

Я не сдержал нервного смешка, хотя глаза резало от ненужных эмоций. В мыслях было только то, какой же он невыносимый. 

— О, теперь ты называешь это так. 

— Не делай из меня чудовище, ты первый обесценил всё, что происходит между нами, — качал головой он.

— А что происходит? Ты даже боишься назвать вслух, — тыкнул в его грудь пальцем я, желая сделать куда больнее, чем он сейчас мне. 

— Уже ничего. Для тебя же это временное развлечение, — не менее едко говорил он. 

— Кто ещё из кого монстра делает. 

— Хочешь сказать, что это не так? Что ты не решишь в один момент, что тебе довольно? Что тебя не утомит всё это, что ты не захочешь чего-то нового и интересного, чем был для тебя раньше я? 

Полный бред, но злость не позволяла в моей голове принять его слова так, как нужно было. Сейчас я ощущал только будто бы на меня выливают ведро помоев, хотя повода для этого я даже не давал. 

— Иди ты к чёрту, Ричард. 

Я сделал шаг назад, качая головой. 

— Я даже не понимаю, почему ты реагируешь сейчас так. 

— Иди к чёрту, — ещё резче сказал я, смотря вовсе враждебно на него.

Мне нужен свежий воздух. И избавиться от этих навязчивых мыслей о том, что даже тот, кто не мог сравнить наш с ним опыт ни с каким другим, решил, что я его недостоин. 

Я не позволил больше сказать Ричи ни слова, взмахнув рукой, веля ему молчать, и покинул в спешке библиотеку. Я случайно сбил какого-то ребёнка прислуги, пытаясь уйти быстрее из чужого дома. Даже не думал о Билле, который проводил время где-то с Патрисией и Стэном. 

— Ох, простите, ваша Светлость! — поймала заплакавшую черноволосую девочку, очевидно, её мать, и завидя мою реакцию, которая была скорее отражением гнева на Ричи, вовсе опустила свой взгляд, пытаясь утихомирить дочь, которая мотала своими кудряшками из стороны в сторону, хотя едва ли ей было больно. 

Дети такие противные. И тем не менее я ощущал себя примерно также, как эта девчушка. Моей душе хотелось надрывно и громко выть, как она. 

Я велел карете уезжать без Билла, потому что не хотел даже искать его в таком состоянии. Было слишком паршиво от осознания, что Ричи считал меня уродом, который только пользовался им. Или от того, что я впервые ощущал себя с кем-то настолько в безопасности, чтобы по собственному желанию и трезвой голове засыпать с кем-то, а этот кто-то, выжав всё самое лучшее из моего сердца, оставил его гнить внутри жалкого бренного тела. 

Уснуть ночью я снова не мог. Кошмары, созданные из, казалось, самых ужасных слов, когда-либо сказанных мне, не давали расслабиться ни на секунду. Так я и оказался сидящем в ночи в гостиной большого дома, босой в одном халате и кюлотах, пока камин тихо потрескивал, добавляя желание окунуться в его пепел лицом. 

И вроде бы всё хорошо было. Но теперь всё не так, как надо. Я даже не мог объяснить себе, что именно. Почему меня так сильно задело желание Ричи прервать нашу связь? Я не мог ответить себе на этот вопрос, а на грудь будто положили огромный валун, не дающий сделать даже маленького вдоха. 

Волосы спадали на лицо, глаза были закрыты, рука закинута на колено, вторая жжётся рядом на сажной заслонке. Это более, чем неприятно, но я тренируюсь сдерживать эмоции, когда мне делают больно. Неважно, какая боль. И всё же слеза стекает по щеке, и я жмурюсь, стискивая зубы. 

Был бы Билл тут, что бы он сказал? 

«Дай ему шанс. Поговори с ним. Выслушай его.»

К чёрту его.

Следовало остановиться намного раньше, когда я стал думать о Ричи больше, чем о случайном приятеле на ночь. Я сказал, что он боялся назвать нас чем-то определённо, но даже в своих мыслях я также не смел назвать его кем-то большим. Мне было страшно использовать слово «любовник», ведь это подразумевало под собой яркие чувства. Те, что у меня были на самом деле. А вот у него — вряд ли. Если бы да, то он бы не сказал, что хочет заканчивать со мной. 

— Кто же ещё, — услышал я тихий женский голос, и открыл быстро глаза. 

Распущенные прекрасные локоны, ночное платье, что соблазнило бы любого мужчину, но на меня не производило должного эффекта. 

Я ухмыльнулся, видя, что Беверли подходит ко мне. Она перестала ощущать себя со мной как рядом с тем, кого нужно бояться. Будто никаких титулов и разницы между классами не существовало. Я вздохнул, убирая руку с чугунной заслонки. Она заметила и ни слова не обронила насчёт этого.

Села напротив, вовсе не стесняясь своего вида и того, что я разглядываю её. А ещё она явно была ведьмой.

— Не делай вид, будто это тебе интересно, — специально легонько по одной груди провела она. 

— А если бы было?  

— Спрашиваешь, отдалась бы я тебе? — вздёрнула бровью она, совсем не смутившись этого вопроса. 

— Да.

— Ты слишком самоуверенный, считаешь, что люди должны делать так, как хочешь ты. Вовсе не мой типаж, — беззаботно заявила она. 

Что она делала так поздно, гуляя по дому? Шла из комнаты Билла? Почему её слова звучали так же, как и слова Ричи? Я ведь даже не был таким. 

— Задела ваше эго, ваша Светлость? — улыбнулась она, пока я хмуро смотрел в пол. 

— Я действительно произвожу такое впечатление? 

— О, значит ты уже слышал это, — в её голосе слышалось непонятное мне, раздражающее довольство. 

Мой угрожающий взгляд вовсе никак не подействовал на неё. Даже Биллу становилось не по себе, если я сердился на него. Бев же выглядела так, будто ей было в удовольствие видеть меня таким. 

— Тыкнули носом в собственную лужу, так ты теперь злишься на того, кто это сделал? Не на себя? 

— Ты черту не переходи. 

— А то выбросишь меня на улицу? — дёрнула бровью она. — Мы оба знаем, что ты этого не хочешь. И злишься сейчас ты снова не на меня, а на то, что я тоже тыкаю тебя в эту лужу. 

От того, каким нагим я себя сейчас ощущал после её слов, мне было ужасно неуютно. 

— Тебе полезно будет, знаешь, — продолжала она, — ради разнообразия хотя бы ощутить, что ты живёшь не в выдуманном тобой идеальном мирке. 

— Куда уж идеальнее, — фыркнул я. 

— Действительно. Кому-то приходится торговать собой, чтобы выживать, а ты мордашки строишь на то, что тебе говорят правду в лицо. 

Её голос стал чуть жёстче, и я понял, что она имела в виду и себя и её подруг из того борделя, которые явно попали не по своему желанию туда, однако я не мог выбирать, в какой семье рождаться. 

— Я за свою жизнь уже столького наслушалась, что умею различать, когда не нужно воспринимать всерьёз, а когда работать над собой. Причём, уверена, что ты тоже достаточно слышал в своей адрес. 

Она была права. Именно поэтому я и не понимал, что же такого в словах Ричи было, что я отреагировал настолько сильно. 

— И кто же сказал тебе, что ты эгоист? 

Я вздохнул, думая, стоит ли вообще доверять ей. Логика подсказывала, что не стоит, но тем не менее я не ощущал, что Бев действительно воспользуется этим против меня. 

— Ричи. 

Ухмылка появилась на её лице. 

— Я подозревала, что с этим Тозиером всё неоднозначно. 

— Почему? 

Мне стало слишком любопытно, насколько Ричи был очевиден в её глазах. 

— Никогда не интересовался нашими услугами, а когда приходил к Бену, прятался в углу и рисовал. Пил редко. Один раз Джессика увидела по его частым взглядам, что он рисовал именно её. Ты бы видел, каким смущённым он был и как быстро ушёл после её предложения нарисовать её без одежды. 

Я вспомнил, что у Ричи уже были мои рисунки без всего лишнего. Он ловил моменты, пока я спал или когда после быстрых шалостей я лежал, восстанавливая дыхание, а он брался за уголь, потом же измазывая меня чёрными пальцами, когда я ощущал, что был готов повторить. 

Я прерывисто вздохнул, глупо желая, чтобы он был сейчас рядом. Это было невозможно. От этого было больно. 

— Так он что? Вывалил на тебя это и сказал исправляться? 

— Решил не связывать свою жизнь с этим, — неопределённо ответил я. 

С Беверли было говорить слишком непривычно, хотя с другой стороны и легче. Она не знала меня также хорошо, как Билл. Была смелее в словах, которые хоть и били, но упорядочивали мысли. 

— И ты что ему сказал? 

— Какая разница? 

— Я думаю, она есть, — не менее самоуверенно сказала Беверли. — Так что же?

Я раздражённо вздохнул.

— Что если он желает страдать до конца жизни, это его право. 

— Мм, значит, ты не страдаешь, а наслаждаешься? Поэтому сидишь сейчас у камина ночью и один? 

— Да к чему это вообще? 

Она пожала плечами, будто бы говоря «сам догадывайся». 

— Судя по тому, какой ты нервный, ему не понравился твой ответ. 

Я отвёл взгляд. 

— Ты ведь понимаешь, что злишься потому, что он снова не повёл себя так, как хочешь ты? И ты доказал ему тем самым, что прямо такой, какого он о тебе мнения. 

Это было неправдой. Я поджал коленки ближе к себе, не желая смотреть на Беверли, которая слишком много якобы истин открывала мне сейчас. Верить в них я, конечно, не хотел. 

— И дай угадаю, теперь ты планируешь уехать со мной и Биллом обратно? 

А вот этот момент заставил слишком растеряться. Откуда она узнала об этих мыслях, которые я даже никому не озвучивал? 

— Тебя стоит сжечь за твои ведьминские выходки. 

— Ты слишком предсказуемый — любишь сбегать, когда появляются проблемы. Не пытаться разобраться в них, а сделать так, чтобы больше никогда не сталкиваться с ними. 

Она улыбнулась шире, видя шок на моём лице. 

— Подумай над этим. 

Беверли встала с места, и я заметил старые шрамы на её стопах, будто их когда-то секли до крови. Я видел такое один раз. 

— А теперь прошу извинить меня. Предпочту отдать остальную часть ночи Морфею. 

Я хмыкнул, желая ей добрых снов, и уткнулся лбом в колени, когда она ушла. 

Поговорить с Ричи снова? Очевидная вещь, необходимость которой я предпочитал игнорировать. 

Получилось так, что в самую длинную ночь самый неожиданный человек говорил самые искренние слова.