— Не могу без тебя, не могу! Просто будь рядом, просто хоть на секунду, ну же…мой. Нежный. Любимый…

— Да! Да! Не уйду больше, клянусь! Не уйду, люблю, жить не могу без тебя! Прошу…только…только…

— Да черт тебя дери! — беловолосый парень фыркает, подавляя смущенный смешок и кликом закрывает вкладку с причудливым слюняво-розовым текстом, который он так театрально сейчас озвучил.

— Джейми, ты идиот… — включив голосовое сообщение говорит Джек, — Пересылать мне эту ванильную гейскую хрень! Ты совсем рехнулся? И, кстати, ты видел время? Первый час ночи! Мне завтра вставать к восьми, блядина ты, а не друг! Завтра на парах я выморожу тебе мозг, и поверь ты легко ещё отделаешься, а вот после, о да… «детка»! Я таки настучу Банниманду о твоем чудеснейшем поведении, и ты знаешь, что тебя ждет!

Фрост отправляет голосовое и смеется от того, что прочитал меньше минуты назад и добро качает головой, всё ещё не верящий, что из-за своего взбалмошного друга детства ему пришлось десять минут потратить на это.

Пока на экране новенького айфона высвечивается, как друг записывает ответное аудио сообщение, Джек прижимает легонько листки тетради, что растрепывает ветер с открытого окна. И на кой-черт, спрашивается, он попросил этим летом переставить письменный стол именно к окну, так, что теперь чуть что — вся пыль, жгучие лучи солнца и, конечно же, ветер наводили на его столе свои порядки.

Он медленно качает головой, едва покручивается в удобном офисном кресле и думает, что всё равно ночной летний ветерок приятный: шелестит яркою листвой в деревьях, колышет салатовый прозрачный тюль и едва ли обдает его лицо и оголенные плечи мягкими свежими порывами.

На улице тихо, едва ли слышно, как внизу, у парадной двери, жужжат электрические ловушки для насекомых, напротив, на соседском газоне, включились на автомате распрыскиватели и никаких голосов или сигналов проезжающих машин не слышно в принципе.

Джек в свое довольствие включает музыку, понижает громкость так, чтобы слышно было только в его комнате и откидывается на мягкую рефленую спинку кресла, подпевая, и всё же радостный, что сумел себя пересилить и перебраться в этот тихий спальный район.

Да, одни лишь домики, узкие дороги по которым катают в основном-то подростки на самокатах, и дружные семьи, что ходят друг к другу в гости и готовят по субботам совместное барбекю. После шумных улиц Нью-Йорка, эта размеренная и спокойная жизнь зеленого, и без небоскребов, Портленда ему лишь в радость.

Вибрация и тихий «бульк» от пришедшего смс заставляют вновь взять в руки сотку и включить аудио:

— Сам ты ящерица, и та ещё ледяная блядина, Фрост! А роман охренненный, мы им всей параллелью зачитываемся, а ты — бесящийся гомофоб без пары. На счет же Астера, деточка, не волнуйся, я завтра сам его выловлю. Разговор есть…

— Сволочь, — лыбится Джек и включает вновь кнопку микрофона, записывая последнее на сегодня аудио, — Это той параллелью из филологического, где все девчонки яойщицы и слэшеры? Да ладно, Джейми! Не смеши! И кстати, ты прекрасно знаешь, что я не гомофоб, просто я в отличии от вас — реалист, и эти сопли не по мне. А на счет твоего общения… Хммм... В смысле на счет Банниманда, ок. Но ещё раз такой фокус выкинешь и я реально к нему пойду. Всё друг, я пошел. Тебе же завтра, ну в разговоре этом… короче удачи. Увидимся после третьей пары!

Парень щелкает отправить и закрывает вкладку переписок с другом, вновь облокачиваясь на спинку кресла и едва раскручиваясь в нем. Да… Час ночи, но…

Да что «но»? Спать он по-любому пока не хочет. Даром, что отшил надоедливого Джейми. Фрост вздыхает, смотрит на время в нижнем углу экрана ноутбука и морщится; рисовать совсем не хочется, хотя скоро проект сдавать, вести переписку с Эмили? Ну нафиг. Но… все же, общаться он хочет. И расслабиться в конце своих законных двух выходных. А это значит…

Парнишка улыбается, почти коварно, но вовсе не злобно, наоборот, предвкушающее, скашивает взгляд на дверцу шкафчика встроенного под столом и тянется туда.

Нычки у студентов — это святое. Даже в собственном доме, где никто ничего не отберет.

— Ну почти в своем доме, — бухтит тихо Джек, и достает из шкафчика две бутылки припрятанного темного ирландского эля.

Родное слуху и такое долгожданное шипение от открываемой крышечки, и плевать что об край стола, а в правой руке сотка в которой он уже вбивает в поисковик частный чат Рид-Колледжа.*

— Посмотрим, сколько умников прибавилось в гостиной, — хмыкает теперь злорадно парнишка, и с наслаждением делает глоток темного эля, — Господи, это божественно!

Пока Фрост разбирается в общей переписке и бурной завязавшейся, пока не пойми из-за чего, ругани, он чутка прибавляет громкости на колонках, но так, чтобы всё равно не было слышно на улице, берет бутылку и медленно плетется к кровати, хмурясь и читая маты остальных ребят.

— Тупицы, — уверенно объявляет под конец Джек, заваливаясь на кровать и отпивая ещё два глотка горьковатого хмеля.

Все дело в девчонке, с городского университета, которая осталась с ночевкой в корпусе мальчишек на прошлой неделе, а теперь помимо одного дауна, который всё это провернул, получат ещё и его соседи по комнате от директората и декана. Ну дело плевое было бы, не в первой, так ещё и этот гуманитарий, чтоб его, начал распространение наркоты по кампусу, заверяя, что это всего лишь «энергетики в таблеточках». Ага, знает эти таблеточки Джек, видел на первом курсе.

— They say don`t trust. You. Me. We… Us! So we`ll… — тихо подпевает строчкам песни Фрост, качая в такт ногой, свесив её с кровати, и хмурит брови, вчитываясь в наезды этого дебила, который ещё имеет смелость вякать и обвинять других, — ...It's all about, all about us! All about us!*

В конце всей этой демагогии, которая всё же продолжается и накаляется, не выдерживает даже он: приподнимается выше, прислоняя подушку к спинке кровати, полусадится и, пригубив с бутылки, теперь сам вливается в переписку, указывая пока ещё вежливыми словами этому идиоту на его косяки, и что не слишком уж умно с его, идиота, стороны спорить со старостами факультетов и, в принципе, теми, кто имеет больший авторитет в колледже.

— Вот же ж! — фыркает Джек и быстро набирает новое сообщение, уже сознательно желая зацепить непонятливого паренька, который перешел на личности, а конкретно — на него.

Пусть конечно он, Фрост, не камень преткновения и не мажорная сучка, приезжающая на кабриолете, но свое «я» и статус, ровно, как и репутация, у него заслуженные. И неспроста его зовут Ледяным Джеком. Вымораживать людей и зарвавшихся сволочей одной фразой, вгонять в ледяной озноб лишь взглядом… Да, это он может, ровно, как и несколькими действиями полностью замораживать действия спесившихся пубертатных мальчиков, несколькими факультетами старше. 

Да, твою мать. А что вы хотели? Он свою борзость ещё в Нью-Йорке показывал, специально нарывался, бесился, набивал синяки и себе и другим, почти до переломанных ребер доходило, унижал, ломал морально, издевался... Это сейчас — пай-мальчик. В престижном же колледже, вдали от всей этой херни, вдали от воспоминаний...

Но надумки о прошлом лишние. Джек моментально убирает ненужные мысли и замораживает едва екнувшие эмоции. Это ему ни к чему. Сейчас у беловолосого в голове крутится лишь одно, — «А не пошел ли ты?», когда Паол, так зовут зачинщика всей этой байды, вякает в очередном сообщении о том, что Джек похож на малолетнюю шлюху с крашеными волосами и вообще возможно заднеприводный.

Фрост сщуривается подобно озлобленной кошке и, не думая, кликает по никнейму парня, переходя в его профиль и запоминая его номер телефона, дабы написать уже в личку по номеру и высказать ему там всё, что он о нём и его поступке думает. Но для начала беловолосый будет его стебать, конечно же высокоинтеллектуально, культурно, как и подобает интеллигентным студентам, но всё же жестко, с подъебами, да. Оверланд это любит и уже предвкушает, как эту переписку разошлет по всему колледжу, и завтра будет его новый фурор и позор этому недоархитектору.

Джек быстро вбивает номер и пишет на свой взгляд такое заумное и ебнутое одновременно:

«Если уж рассуждать так, то бОльшая половина на земле с гендером ошиблись или попали не в те тела.» 

«Но не расстраивайся, и не парься на эту тему, раз тебя боженька обделил шикарным телом и мозгами, может, даст приз в виде урока на будущее, как не нужно себя вести с незнакомыми и быть хорошим мальчиком. А? Как думаешь?»

«И да, по поводу твоего замечания о волосах, я допускаю мысль, что у тебя проблемы со зрением, а потому и не спешу писать оскорбления, всего лишь намекаю, милаш, прежде чем что-то писать, ты хотя б поинтересуйся у других. В наше время, информация — страшная сила, да. Это я тебе говорю как Зам!»

Джек уже хихикает от того насколько это получилось не типичными выражениями, едва заумно и в то же время ни о чем, и нажимает на «отправить». Он вновь делает большой глоток, жмурится от горьковатости и легкой кислинки в солоде и предвкушает прекрасную ночь, пока не доведет этого имбицила до белого каления.

В чате, кстати, переписка смолкает, и некоторые плюют на идиота и переключаются на обсуждение более важного, например, на подготовку по спортивному летнему мероприятию через две недели.

«Забавно это прочесть в столь позднее время…»

Приходит Джеку ответ почти моментально и он сразу недоумевает. Какого черта? Ибо, блин, час ночи… не позднее ещё. Да и вообще этот индивид должен был написать односложное — «Чё?», учитывая его тупость. Но за этим сообщением приходит другое, и Джек сразу вчитывается.

«Однако, мне даже стало интересно, кто обидел такую крошку, что нужно было всё выкручивать в сторону гендера? 

Согласен. Некоторые ошиблись, особенно пищащие мальчики-малолетки, стремящиеся найти себе крупную рыбешку и раздвинуть ножки, но ты ведь более умудренный опытом. Зам… Так, что ж тебя так зацепило? Неужели тебя телом обделили, раз ты это указываешь в сообщении? Ну не стоит, скажу на будущее, главное — были бы мозги, тело и подправить можно.»

— Ах ты сука! — взбешивается Джек, дочитав пришедшее. Да… Да как так-то? Этот идиот и двух слов сарказмом не мог связать в общем чате, а здесь плещет такими издевками с цинизмом, что некоторым вешаться в пору.

Джек ещё раз перечитывает сообщение и бесится, шипит злобно, его действительно задели эти слова, но прежде чем пальцы начинают порхать над экраном в ответе, приходит еще одно смс.

«Кстати, не понял, а что с волосами-то?»

— Ну ты попал! — щурится опасно парнишка и прикладывается вновь к горлышку бутылки, чувствуя, что его слегка развозит, но сообщение набирает:

«Ой ли, лапа! Придумывать отговорки о сучках-мальчиках не в твоей, на данный момент, привилегии, поверь! Учитывая твой агр на всех наших, и то, что пока дурь гнал, сам попку оттопыривал между парами. Тебе ли, так сказать, говорить, милаш? Но ты что, совсем придуриваешься или хочешь недоделанным интеллигентом выехать, раз заговорил о том, что меня так зацепило? Может то, что ты на меня сорвался в общем чате, не подумав вообще кому пишешь, и что послужило началом разговора с тобой?»

«И, да-а, я — Зам. И ещё раз, по информации, её нужно знать, особенно, когда вливаешься в такой коллектив, как наш. Дабы на утро тебя морально не размазали неровным слоем по всему кампусу. А на счет тела… Неужели ты все же латентный, а? Сам ж верещал — аля — янитакой, фу-фу-фу! Как недальновидно палиться с твоей стороны.»

«И да, в смысле, что с волосами? В смысле? Неужели реально проблемы со зрением? Хотя нет, не заметить было бы сложно. Всем сложно. Значит, реально мозги зацепило. Может мне реально с тобой не возиться и завтра просто сдать старшекам?»

Джек ехидно ухмыляется и отправляет, хотя не может не отметить, что несмотря на едва уязвленное чувство самолюбия и гордости, этот чел пишет, хотя бы в личке, очень грамотно и очень таки цепляющее. Умеет сволочь в цинизм. Но всё равно, должное Джек отдавать ему не будет.

Парень едва сползает на подушке ниже, вновь глуша эль, и видит, как собеседник почти сразу же набирает сообщение. Так быстро прочел? Что тогда тупил по минуте в общем? Странно всё это. Может у него раздвоение личности? Беловолосый не заостряет на этом внимания, просто прикрывает глаза и вновь подпевает заученной до каждого перехода и слова песни.

Ответ приходит через неполную минуту. Причем перед этим пишется с интервалами, словно на том конце пишут, после стирают написанное, и вновь начинают.

«Ну–ну!..» — думается Фросту, и он вновь подленько усмехается.

«Да. Ты прав. В эпоху информационных технологий и продвижения человечества в общей сфере осведомленности, глупо с моей стороны упускать ключевую информацию. А потому, у меня вопрос: с кем имею честь общаться?»

— Что, блядь? — вчитывается в текст Джек, не понимая какого черта, но после кидает невзначай взгляд на номер… — Шестьдесят шесть, блядь!

Джек рявкает так, что ему кажется, что его услышали соседи с противоположной стороны улицы. Он приподнимается на локте и клеймит себя последними словами. Номер! Номер, черт возьми! Он перепутал. У этого Паола, сукиного сына, номер оканчивался на девяносто шесть, а тут… Блядь, блядь, блядь! Он около восьми минут общался с незнакомцем. Ублюдство! Уши парня краснеют, и он, сев на кровати, ерошит волосы, кусая губы и не веря в то, что светится на экране открытого диалога. Блядь!

— Блядь!

Но ему задали вопрос, у него спросили, его не послали при первом же сообщении… А вдруг он разбудил человека? Ну наверное, конечно же разбудил! Джек неуверенно вновь берет айфон в руки и быстро-быстро печатает ответ, сам того не понимая, почему рождается именно такой текст.

«Блядство! Прости. То есть, наверное, простите! Номер. Я не посмотрел. Дискуссия в чате была бурной и я наспех, на эмоциях, посмотрел номер и набрал его, написал. Ошибся двумя последними цифрами. Мне очень жаль, что я побеспокоил вас! Больше такого не повторится.»

На странность ответ для нервничающего Фроста приходит очень быстро, меньше половины минуты, но для него тянется, как полчаса, за которые он успевает сделать несколько больших глотков эля и нервно растрепать весь чертов отросший ежик на голове.

«Ты забавный. И, так уж и быть, прощаю. Просто интересно, что сподвигло быть настолько недальновидным и перепутать цифры? Что было в чате? Хотя, подожди, с учетом слов про гендер, милашей, латентных и то, что кого-то морально разровняют неровным слоем по всему кампусу, могу догадаться. И думаю, ругань была глобальной, так что и понять тебя, в плане вспыльчивости, можно.»

Парнишка всё ещё держит нижнюю губу закушенной, чувствует боль, но не реагирует, он вчитывается в строчки без одной ошибки и с правильным построением предложений и думает, как же он сразу не понял; у их идиота была ошибка на ошибке, да и логикой он не руководствовался. Джеку кажется дикостью общаться вот так с незнакомцем, с учетом того, как они вообще познакомились, и ещё большей дикостью кажется то, что ему очень-очень хочется ответить. Это впервые. Его чем-то зацепило это общение. И в то же время у него нет никакой предрасположенности вот так легко начинать с кем-то общение. Он — одиночка, вечно один, вечно невидимка, вечно ледяной мальчик.

Фрост мается ещё с минуту, пьет эль, хмурится, смотрит на строчки и, всё же, нервно дернув пальцами, решает ответить. Все ещё присутствующая вина не дает просто так забить и не ответить на вполне культурные вопросы неизвестного собеседника.

«Спасибо. Ну за прощение. Хотя, всё ещё чувствую себя… неловко. Я не разбудил вас? Тебя? А сподвигло…

Ну, не то что ты подумал в прямом смысле этого. Да, дело зашло уже на личности, и конкретно на мою, хотя, по первой, этот чудик, который и должен был стать объектом моей ночной тирании, подставил всю свою группу, притащив девчонку в мальчишескую спальню нашего колледжа, и начал так же распространять дурь, по тому же сценарию молотя языком о том, что он не один так делает и у него есть «партнеры в доле». Весь наш кампус на него ополчился, несмотря на то, что завтра его ждет директорат с вещами на выход. Он не хотел признавать свою вину и ещё оскорблял моих и параллельных одногруппников… Вел себя, как последнее мудло, прошу прощения за слова, но по-другому выражаться я не стану, — заслужил.

В итоге… я написал даже не подумав.»

Фрост вновь откидывается на спинку кровати, на подушку, резко выдыхает, словно скинул с плеч непосильный груз и хочет глотнуть ещё, но бутылка уже оказывается пустой.

Ну твою ж… нужно переться до стола за другой? Почему он не взял сразу ещё одну?

Парень кисло морщится, однако, оставляет сотку на кровати и идет за другой бутылкой. Эти эмоциональные американские горки его вымотали, и он ощущает себя выжатым лимоном. Но интерес остается, а на заставке потухшего ноута ровно два часа ночи. Блядство. Фрост так же о край стола открывает вторую бутылку и медленно идет обратно. Мысли, какого черта он переписывается с незнакомцем, возникают и ярко вспыхивают тревожными сигналами в сознании, и, возможно, он бы даже паниковал, но…

Во-первых, он под градусом, во-вторых, ему нравится вот так анонимно хоть кому-то что-то рассказать. Плевать настолько это идет в различия с его закрытостью миру, но так, на данный момент его похуистичности, ему кажется правильно. А ещё интерес, нешуточный интерес…

Ну вот какого черта его всегда подводит его же любопытство?

«Бульк» нового смс, и парень заваливается на свое же место, видя пришедшее:

«Если бы в мое время учебы были такие чудики и такие веселые ночки, я бы даже рад был учиться и присоединяться к таким интригам. Хотя, сама ситуация вполне серьёзная, и теперь я действительно могу с уверенностью написать, что понимаю причины такого эмоционального срыва на мне несчастном.

Да. На «ты».

И да, ты меня разбудил. Ну, как сказать разбудил…»

Джек фыркает, перечитывает вновь и облегченно выдыхает, с одной стороны круто, что действительно его поняли и не оскорбляют, с другой слова о том, что «...в его время...», значит этот человек, этот мужчина, гораздо его старше… И это его слегка так притормаживает, но Джек надеется, что может незнакомец не на много старше. Может, всего на пару лет. Ведь такое бывает. Да и фраза общаться на «ты» воодушевляет Фроста. Но на последнее Джек не может ответить вопросом или словом, он просто оставляет тупое:

«?»

«Почти разбудил. После нескольких бокалов виски, на самом деле, так себе сон.» — Моментально приходит ответ.

Джек лишь улыбается с этого и пишет легкое:

«Вот значит как. Ну, думаю, у тебя там веселее, нежели мои разборки с этим недоумком. Хотя… я б от виски тоже не отказался. Но у меня только эль…)»

«А не рановато ли тебе виски, малыш? Да и эль. Сомневаюсь.»

«Взрослый дядя будет теперь мне нотации читать? Уволь! Тем более я не знаю, сколько тебе, вдруг ты всего лишь на пару лет меня старше, а уже мнишь себя таким крутым и постигшим жизнь.

Это вот я тут сомневаться должен.»

Джек как всегда не думает, отправляет на эмоциях, и после сразу шлет ещё одно короткое:

«И да, мне можно. Мне уже 18, а правилами колледжа не запрещено.»

«Ну раз тебе 18. То поверь, я вполне могу читать тебе нотации, и я старше восемнадцатилетнего сопляка. Намного старше, мальчишка. Однако, это твоя жизнь и то время, когда парни оттягиваются, курят травку, пьют, загуливают с девчонками. Я никто тебе, чтобы читать нотации, да и муторно это. Ещё силы на тебя тратить.»

Джек улыбается, чувствуя в этих словах стёб и такое надменное взрослое намерение показать свой авторитет.

«Опять язвить начинаешь.

Что ж, ок. Поверю на слово, что ты такой умудренный и взрослый. Однако ошибочка вышла со среднестатистическими потребностями 18-летнего пацана. Эль я пью только, чтобы расслабиться: две недели до этого выдались чудовищными. Закрывали несколько проектов общих. Сроки и деканат подгонял на матах. А сейчас ещё свой нужно добить. Проблемы с этим идиотом, из-за которого нас свела судьба, да и ещё… черт. Да просто я расслабляюсь!

И к сведению. Я не уподобляюсь большинству, я просто стараюсь накинуть маски.»

«Маски это хорошо. Маски спасут тебя в будущем, мальчишка. Учитывая то, что ты описал, и по-моему скромному анализу твоей жизни, ты слишком много на себя взваливаешь. Не проще ли отдохнуть?»

«Ок.

Тогда скажи, кто если не такие самоотверженные-дураки-ботаники как я? У нас на факультете, в художке, одни имбецилы или зарвавшиеся мажоры, мнящие себя бабниками со стажем в сорок лет постоянного траха. Так что, скажи, делать мне? Таким как я? Тем, кто недавно переехал, тем, кто хочет заслужить свое гребанное место, тем, кто хочет поддерживать свой грант и участвовать в общих проектах колледжа, дабы выбиться под конец года в десятку лучших?

Да, жизнь несправедлива. Да, я это знаю. И да, я так же, как и другие, чем-то жертвую.»

«Тогда используй других.»

«Я не настолько ещё циничная тварь…»

«Ты станешь ей, когда заебешься тянуть лямку.»

«Вау! Ты умеешь материться!)»

«Для тебя это откровение, малыш»?

«Неожиданно. Учитывая, вообще твой грамотный и интеллигентный словарный запас и выдержанность.

И да, не называй меня малышом или мальчишкой!»

«Ну я всё ещё не настолько стар, чтобы выражаться допотопными и допустимыми выражениями. И как, позволь, тебя называть?»

«У меня имя есть… Джек.

Джек Фрост.»

«Тогда официально, рад знакомству, Джек Фрост.»

«И все? А как же ответный знак вежливости? Имя? Фамилия?

Почему так сухо? Или ты так же из тех интеллигентов мажоров, что не считают, что плебею малолетке нужно сообщать свое имя?»

«Хотел посмотреть, что ты напишешь. 

Питч Блэк.»

«Сволочь!.. Но…

И я рад знакомству. И, всё же, извини, глупо получилось. Однако у тебя отличные ответы…»

«Ничего. Ты разбавил мою унылую некончающуюся ночь.»

«Твою ж! Забыл! Сколько у тебя? Много? У меня… у меня 2:34»

«5:35»

«Ох, черт…»

«Нормально. Завтра особо никуда не нужно. Точнее уже сегодня. Высплюсь.

А ты какого не спишь?»

«Забыл?..)»

«Ах, да конечно ж, гендер и латентные геи. Как же. А ты значит у нас гомофоб?»

«И с чего ты перевел так тему?

И какого черта ты второй за этот вечер, кто мне говорит, что я гомофоб? Я не гомофоб! Я просто… Ох!..

Да ну вас!»

«Весело тебя подстегивать.»

«Ну спасибо тебе!»

«Сердишься?»

«Джек?»

«Маленький, ответь.»

«Я не маленький!»

«Ответил.»

«Я пил…»

«Я уличил тебя? Уязвил? Всё же это диагноз?»

«Да… какого вы прицепились?»

«Кто «мы»?»

«Ты и Джейми. Мой друг. Скинул мне слюняво-ванильный гейский рассказ.

Черт. Я плевался полчаса. Ну… точно минут десять. И ржал.»

«Все же гомофоб?»

«К черту иди. 

Нет. Если серьезно. Я ничего не имею против. Даже, если это везде афишируют. Хотя нозит. Я просто…

Я просто не верю во всю эту любовную чушь. Не важно, два парня, две девушки или просто гетеро. Я не верю в смазливость, любовь до гроба. В то, что можно сходить с ума от одно взгляда, от одно поцелуя. Это как-то убого. Глупо. Наигранно.»

«Не думаешь, что ты никогда не любил?»

«Любил. Ну думал, что любил. Да и не один раз.

Возможно...

Только в реальности никогда такого не будет, как на страницах книг или в фильмах. Не бывает такой чувственности, любви, нежности, заботы, страсти. Хрень какая-то в реальности. Может потому люди и любят зарываться во всю эту ванильную дичь.»

«А здесь я, пожалуй, с тобой согласен. Люди приумножают и дают иллюзорность. Этакий концентрат чувств в реальности не встретишь, не увидишь и не ощутишь. Однако, чем-то основной массе да нужно питаться.

Потому патент на «безумную любовь» так распродается и ценится.»

«Ага. Именно об этом я и толкую. Даже другу пару раз лекции зачитывал, в философию пытался. Но нафига после всего этого мне скидывать ЭТО? Они же знают, я не люблю такое. А вообще. Забей... Просто у меня идиоты одногуппники.»

«Черт. Одногруппники.*»

«Кому-то уже спать пора?»

«И это ты.»

«Почему?»

«Всё ещё чувствую себя виноватым…»

«Плевать. Я бы всё равно не уснул. А так ты скрасил мой вечер и ночь. Но тебе пора. Четвертый час, Джек.»

«Мда… наехал на идиота. Получил общение с… тобой.

Всё же это была замечательная беседа. Спасибо, что вошел в мою ситуацию и не послал сразу же.»

«Нормально. Бывает.»

«Больше не ошибайся номером»

«Ок.

Ночи…

Точнее утра доброго, Блэк.»

Джек сожалеющее перечитывает часть видимой на экране переписки, нехотя от чего-то закрывает вкладку и допивает одним залпом оставшееся. Всего ничего — полбутылки. Какая мерзкая жалость. Но переться до холодильника и ужраться ещё ему не хочется.

И конечно же это общение, как предвиденный конец неожиданностям в его жизни. Всё. Завтра опять всё придет в норму, а ночной аноним останется в памяти и только в истории переписок.

Черт. Его штормит. Но Фрост таки добравшись до ноутбука тушит его вместе с музыкой и выставляет будильник. Нет. Несколько будильников. Чтобы стабильно. Парень прикрывает не до конца окно, чтобы ночью не простыть под тонким покрывалом, стаскивает до конца с себя мятую растянутую футболку с надписью «Пошел весь мир нах!», и заваливается на частично разобранную постель. 

В голове у Джека перед отключкой вся переписка со странным, но очень интересным Блэком. Но он клятвенно обещает самому себе действительно теперь проверять номера и не ошибаться. Больше он этих эмоциональных скачков себе не позволит.

А через четыре часа и двадцать минут парень подрывается на кровати и матерится, сгребая себя в общую мятую кучку белоснежного нечто, и набирает темп, потому что он проспал и ему срочно нужно быть уже в колледже. Ну твою ж мать! Привкус горчинки эля всё ещё на языке и он матерится от давящей головной боли, однако вовсе не жалеет о вчерашнем.