Дети всегда встают рано. Четырёхлетний кудрявый живчик, который усиленно топчет нас с Алеском сквозь толстое одеяло, вскочила ещё час назад. Пробежала по всему дому, поиграла с кошкой, возможно, даже насыпала ей еды, позвонила прадедушке и узнала, который час (как бы мы ни бились, с цифрами у нас пока проблемы) и с воплем «Даниии! Ааалекс! Вставайте!!!». И ведь, что важно – ничем не выдать, что мы уже довольно давно, примерно с того момента, как хлопнула дверь в детской, не спим. То есть, не сжать сильнее одеяло, не вздохнуть, не охнуть даже, когда маленькая коленка попадает под ребро или, не дай бог, в пах, не дёрнуться... и при этому правильно рассчитать момент и поймать её до того, как она начнёт стаскивать с нас одеяло. А, ведь на занятия в подготовишку не добудишься! Ну что за парадокс?

- Подъём! – орёт Клайд прямо в ухо.

Не заворчать в этот момент очень сложно, и я, кажется, не сдерживаюсь. Малышка принимается ещё сосредоточеннее тормошить меня и отвлекается от Алекса. Весьма удачно, поскольку тому удаётся незаметно выползти со своей стороны кровати на пол и, оправив пижамные штаны, подкрасться и схватить дочь на руки. Визг поднимается неимоверный, но радость, которую приносят подобные утренние игры, стоит заложенных ушей.

Алекс и Клайд некоторое время ещё тормошат друг друга, что позволяет мне сесть, потянуться, широко зевнуть. Выходной, Клайд, какого чёрта? Мстишь за то, что бужу тебя на занятия? Так это же 3 раза в неделю всего! Или за редкие дни, когда остаёшься с няней? Ну, извини, мы должны работать...

Алекс отпускает Клайд, и та в два прыжка оказывается на руках у меня. Они так похожи... Впрочем, не удивительно, родные как-никак. Длинные тёмно-рыжие кудрявые волосы вовсе один в один, одинаковый разрез глаз, длинные тёмные ресницы. Нос у Клайд, как у всех четырёхлеток, маленькая кнопка, продолжают формироваться и другие черты лица, а густота и форма бровей, окончательный овал лица и вовсе явят свой истинный облик лет через шестнадцать как минимум... Но уже сейчас чётко понятно, кто тут её папа, а кто просто рядом постоял.

- Дани? – тянет Клайд, рассматривая ниточку на рукаве своей пижамы. Надо будет новую купить, эта почему-то успела износиться до того, как дочь выросла из неё. – А нам учительница говорила, что ребёнок может быть только у папы и мамы. А у двух пап без мамы ребёнка быть не может. А я ей сказала, что у меня два папы, а она сказала, что у меня точно где-то есть мама, просто она с нами не живёт, а почему так, Дани? Где моя мама?

Мы с самого начала знали, что рано или поздно этот вопрос возникнет. Даже в нашем сверхтолирантном обществе находятся люди, которые не умеют объяснять людям, где проходит граница между биологией и социологией, и отсутствие у ребёнка родителя того или иного пола или наличие однополых родителей не является отклонением от нормы. И, нет, мы не выработали стратегию правильного ответа на этот вопрос ещё до рождения Клайд.

Дочь оставляет в покое ниточку на рукаве пижамы и смотрит на меня, хлопая огромными зелёными глазами. Точно такими же, но с выражением «Ну, ты всё это затеял, расхлёбывай!» смотрит на меня поверх её головы Алекс. Ну и что прикажете говорить? Четырёхлетней девочке. Нет, не так. Четырёхлетней. Девочке. Точка после каждого слова. Потому как она не только малышка, но ещё и будущая девушка, женщина и, однажды, возможно, мама. Каждое слово, сказанное сейчас, может повлиять на её мировоззрение на всю оставшуюся жизнь.

- Клайд, - мне дорого стоит начать говорить. Алекс, хоть и любит дочь больше жизни, не собирается, судя по всему, принимать в разговоре никакого участия. Ну, что ж, он и так проводит с ней кучу времени в то время, как я разве что ночую дома, и то – не всегда. – Понимаешь, чтобы ребёнок родился, нужны не только мама и папа, но и очень много любви. Любовь, наверно, даже важнее. Именно благодаря любви ребёнок и появляется на свет. Но, чтобы ребёнок родился, он должен родиться. Ты же уже знаешь, что каждый человек развивается из одной единственной клетки? – Клайд с силой кивает. Ну, слава Богу, просветили, а то я бы сбежал с воплями, честно! – Так вот, расти это клеточка может до определённого возраста только у мамы в животе. Это обязательное условие. Если двое мужчин очень-очень сильно любят друг друга, они могут попробовать найти маму, которая захотела бы им помочь и... – мой словарный запас иссякает. Слава Богу, в этот же момент заканчивается терпение у Алекса.

- Тайм-аут! – объявляет он, складывая ладони буквой "Т" как в баскетболе. – Кто хочет завтракать?

- Я! – я совершенно по десятки тяну руку, и мне незамедлительно вручают в неё расчёску и пару резинок.

- Тогда вы идёте умываться и причёсываться, а я - готовить вам завтрак! – с наглой улыбкой объявляет Алекс. Мне ничего не остаётся, как выбраться из постели и, подхватив Клайд под мышку, ползти ванную...

Много позже, когда, слопав порцию полезной каши и вкусных блинчиков, Клайд уносится в детскую, чтобы выбрать одежду для прогулки, а мы остаёмся мыть посуду, у меня появляется возможность налететь на Алекса за утреннее происшествие.

- Что-то я не помню в курсе будущих родителей пункта «Как объяснить ребёнку, что такое суррогатная мать»! – надеюсь, моё ворчание достаточно злобное, чтобы Алекс распознал угрозу и срочно отлип от мыться посуды и уделил мне внимание.

- Даже, если бы он был, вряд ли ответ на этот вопрос был бы универсальным, - Алекс жмёт плечами. Он что, бессмертным себя считает? Не видит, что я как раз сковороду вытираю? – Но ты пытался, молодец!

- Если честно, я скорее ждал, что она спросит, почему я лысый... В этом-то возрасте...

- А почему!? – маленькое чудовище опять умудряется подкрасться незамеченной и напугать меня до потери пульса. Нет, я слишком нервный последнее время... а ещё говорят, представители моей профессии – самые спокойные и счастливые люди на земле. Безжалостно врут.

- Потому что одни люди лысые, а другие – нет, - смеётся Алекс, подхватив Клайд на руки. – Твои дедушка и прадедушка тоже лысые, у Дани не было выбора! А по поводу мамы, запомни то, что пытался сказать тебе Дани утром и спрячь туда, куда ты прячешь мысли и знания, которым не можешь найти объяснения. А учительнице скажи, что твоя мама – Ксана*, и ей некогда присматривать за чистотой всех рек Испании и тобой одновременно. Идёт?

Клайд смешно кивает и обнимает Алекса за шею. Длинные кудрявые волосы уже успели выбиться из косичек, которые я с таким трудом заплёл всего пару часов назад.

- И всё же, стоило подумать обо всём этом до её рождения, - я больше не злюсь, но не бубнить не могу по природе, с каждым годом всё больше становясь похожим на своего дедушку.

- Ага, - Алекс сажает Клайд на стол, чтобы застегнуть подтяжки комбинезона. – Лет за пятнадцать...