Метель стучалась в окна таверны «Холодная Луна», как забытая гостья из сказок, которая позже непременно найдет лазейку и от обиды проклянет забывчивых хозяев. Корица ее понимала, вот только ее обида была смешана с грызущим чувством вины. Впрочем, нордский мед был крепок и уже пробрал каджитку до самых кончиков когтей, разбавляя и вину, и обиду, которые теперь готовы были выплеснуться наружу и захлестнуть первую встречную.

— Какая же эта дура… — в сердцах пожаловалась она сидящей рядом старой нордке, тощей, как швабра, сморщенной, как печеное яблоко, и седой, как сугроб. — Эта просто эгоистичная дура. Эта же видела, как Лири смотрит на своего дружбана, когда она сама еще не осознавала. И когда пришлось принимать решение, эта намеренно пожертвовала именно им!

— Хотела подкатить к своей подружке, да? — ехидно проскрежетала старая нордка, прежде чем смочить горло очередным глотком алкоголя. — А эта твоя девушка на тебя и не посмотрела, а вместо этого скорбит о своем друге?

— Более того, она осознала свою влюбленность и теперь даже помыслить не хочет о том, чтобы попробовать встречаться с кем-либо еще! — простонала Корица, с тихим стуком роняя голову на сложенные на столе руки, и пробурчала уже откуда-то из своих локтей: — Лучше б эта пожертвовала стариком, так хотя бы одна из нас была бы счастлива.

Нордка крякнула, залпом опрокидывая свою кружку, после чего поставила локти на стол, подперев голову ладонями, и заскрипела Корице на ухо:

— Ты права. Ты дура. Но лишь потому, что считаешь, что иначе было бы лучше. Я так поняла, ты воспользовалась случаем подставить парня девушки, в которую сама втрескалась. Так вот, этим ты подстрелила двух злокрысов разом. Ты спасла свою девушку от скисания в семейной жизни — а себя от влипания в эту самую дурацкую влюбленность, с которой вся ерунда и начинается.

Корица, начавшая уже было засыпать, разморенная алкоголем, даже не поленилась заставить себя проснуться и кое-как повернуть к нордке отяжелевшую голову — а вот сфокусировать взгляд уже не получилось.

— Ч-чего? Темные луны, старуха, что ты несешь?

— Здравый смысл в твою пьяную кошачью башку, — огрызнулась нордка и, прежде чем встать и, пошатываясь, уйти, бросила каджитке напоследок: — Поживешь с мое — поймешь.

Корица расслабила шею, и ее голова снова перекатилась лицом вниз, уткнувшись в сложенные руки.

— Эта не затем душу возвращала, чтобы превращать ее в ледяную глыбу, — пробурчала каджитка, прежде чем провалиться в сон.

Впрочем, ее бормотание так и не было услышано в шуме таверны.