С тех пор темная луна выросла до полной и вновь начала убывать. Хотя Алташ все еще продолжала опекать Миру, на руках носить уже не порывалась — по крайней мере, не каждый день. У Миры же вскоре сошли на нет резкие скачки настроения. Казалось, все вернулось на круги своя — не считая того, что Мира все чаще предпочитала привычным штанам свободные платья.

И одним теплым летним вечером Мира открыла для себя еще одно преимущество платьев. Они с Алташ встречали закат на берегу реки недалеко от их поселения ниже по течению, и Мира привычно устроилась на свернутом в кольца хвосте наги, прильнув к ее груди. Щурясь на пляшущие на воде золотистые блики, она водила пальцем по чешуе Алташ, повторяя ее узоры, и понимала, что внизу заметно округлившегося живота снова тянет от вожделения — почти как тогда, три недели назад. Мира не жалела ласки для Алташ, но сама с началом беременности нечасто хотела ее принимать. Зато когда хотела, то от желания у нее просто сносило крышу. Мира закрыла глаза и задышала глубже, тщетно пытаясь его утихомирить. Идти домой не хотелось, на берегу реки было красиво и уютно — быть может, именно атмосфера и подтолкнула ее на предложение:

— Алташ?

Нага отозвалась довольным шипением. Мира зачем-то положила руку на живот, и сверху тут же легла когтистая ладонь наги.

— Ты не против заняться сексом?

Алташ словно этого и ждала. Приподняв край платья, она нырнула Мире под подол — та только ойкнула, едва успев раздвинуть ноги. Все-таки наги куда проще относились к сексу, чем люди, и даже прожившую среди них не один год Миру это порой все еще по привычке смущало. Впрочем, растеряться она не успела, потому что когда она ощутила прикосновение змеиного языка между своих ног, все остальное перестало иметь значение. Томно выдохнув, Мира раздвинула ноги пошире, насколько позволял покрой платья, и постаралась устроиться поудобнее, невольно подаваясь бедрами навстречу ласкам. Алташ искусно орудовала языком, то дразня Миру прикосновениями к бедрам и лобку, то заставляя вздрагивать внезапными ласками вульвы. Несколько раз Алташ забиралась выше, почти под грудь Мире, чтобы коснуться щекой или носом ее живота, словно целуя, и тогда той было щекотно. Один раз Алташ так увлеклась, что чуть не перекинула подол платья Мире на голову, и та, смеясь, забавы ради стала бороться с тканью, прежде чем снова укрыть Алташ подолом. Однако когда нага решительнее взялась за ее клитор, Мире уже стало не до того, чтобы обращать внимание на сползающую и собирающуюся складками ткань платья, она не сдерживалась и стонала в голос, хватаясь за хвост наги, лишь в последний момент одергивая себя, чтобы ненароком не сделать больно. И все-таки невольно вцепилась ногтями в чешую, когда внутри все взорвалось оргазмом, прокатившись тягучей волной от клитора до тугого комка матки в животе и до кончиков пальцев на босых ногах, возвращая последним ощущение касавшегося их теплого вечернего ветерка. Тяжело дыша, Мира выгнулась в спине, откинувшись с хвоста Алташ почти до самой земли.

И чуть не поперхнулась, увидев рядом покачивающуюся на хвосте полунагу. Ее звали Шелль, она была дочерью от союза наги и эльфийки, но демон ее подери, она что, стояла тут и смотрела, как Алташ лижет Мире под платьем?! Мира невольно задержала взгляд на ее груди — за годы жизни среди наг она отвыкла видеть груди у кого-либо, кроме себя, а с Шелль они доселе пересекались всего пару раз. И сейчас Мира совсем растерялась, ведь та застала ее врасплох. Она так и свисала с хвоста Алташ, пялясь на Шелль, переводя взгляд с ее лица на грудь и обратно, пока сама Алташ не поняла, что что-то не так. Она вынырнула из-под платья Миры, взглянула на Шелль, затем перевела взгляд на растерянно замершую Миру, вздохнула и покачала головой, обращаясь к полунаге:

— С-с-сейчас-с-с не надо.

Шелль кивнула и проползла мимо них, к реке, нырнула в воду и поплыла вдоль течения прочь от поселения. Мира провожала взглядом извивающееся среди волн длинное сильное тело полунаги, пока от долгого висения вниз головой не поплыло перед глазами. Алташ помогла ей забраться обратно к себе на хвост и обняла:

— Ты в порядке?

— Да… да, — Мира тряхнула головой, пытаясь понять, что произошло. — Шелль… она хотела к нам присоединиться?

Алташ кивнула.

Мира знала, что с отношением наг (и выросших среди них полунаг) к сексу им ничего не стоило подползти к интересующей наге и предложить заняться им. Или занятой друг дружкой паре. Или сплестись в клубок сразу дюжиной. Мира не раз видела, как наги занимаются сексом, но так и не поняла его принцип, даже несмотря на попытки Алташ объяснить — хотя примерно такое же непонимание она поначалу встречала и у наги, когда пыталась объяснить ей, почему ей приятны ласки именно между ног. Наги сплетались и терлись хвостами, и Мира прекрасно понимала, что не может обеспечить Алташ такое же удовольствие, поэтому не возражала против того, что та иногда сплеталась хвостами с другими нагами. В самом начале их отношений Мира ревновала, но по мере того, как она осваивалась в обществе наг, она начала понимать, что это никак не умаляет любовь Алташ к ней.

— Ты ведь могла сплестись с ней, я не против, — смущенно пробормотала Мира.

— А ты? — Алташ вопросительно склонила голову набок — почти человеческий жест.

Мира растерялась еще сильнее:

— А что я?

— Ш-ш-шелль хотела заняться с-с-секс-с-сом с-с-с нами обеими.

Мира во все глаза уставилась на Алташ.

— И со мной тоже?!

В коротком шипении наги послышалась добродушная насмешка.

— Я думаю, она далеко не единс-с-ственная.

— В смысле?! — лишь огромным усилием воли Мира вернула на место собирающуюся было отвиснуть челюсть.

Алташ загадочно покачалась из стороны в сторону, выпустила змеиный язык, словно пробуя воздух на вкус, и лишь потом ответила:

— У ос-с-стальных хватало такта не прис-с-ставать к тебе. Ш-ш-шелль же не с-с-совс-с-сем нага. Она не видит.

Мира не стала переспрашивать. Зная наг, было странно рассчитывать на более развернутый ответ, но ей такие уже были без надобности. Мира ухватилась за хвост ускользающего осознания и в который раз поразилась тому, насколько же наги удивительные, если для них слово «видеть» может быть таким всеобъемлющим. В сердцах она обхватила Алташ за талию и, притянув к себе, поцеловала в щеку. В ответ Алташ потерлась щекой о ее висок.

И тогда Мира впервые почувствовала свою дочь. Легчайшее шевеление в животе, которому она не придала значения, лишь замерла на мгновение, прислушиваясь. Только когда Алташ снова положила руку Мире на живот, маленькая змейка снова зашевелилась — и тогда это почувствовали обе будущие матери. Переглянувшись, они обе рассмеялась, Алташ сгребла Миру в охапку и от избытка чувств начала покусывать ей плечи, отчего та смеялась еще громче, потому что ей было щекотно. Затем Алташ снова принялась трогать живот Миры, и вскоре им еще раз удалось почувствовать шевеление их будущей дочери.

— Ладно, я думаю, пока хватит ее тревожить, — наконец сказала Мира, и Алташ с видимой неохотой убрала руки с ее живота. Усевшись на хвосте наги поудобнее и подогнув под себя ноги, чтобы спрятать босые ступни под подол платья, Мира надолго задумалась, вспоминая Шелль. Хоть та и относилась тоже к змеелюдям, от наг она значительно отличалась. Она была мельче и изящнее, чешуя на хвосте была не узорчатой, а почти одноцветной (как у детенышей наг, ведь полунаги не линяли, и «детская» окраска сохранялась у них на всю жизнь), приятного лавандового оттенка, матовой, в отличие от чешуи Алташ, так и сверкавшей в лучах догорающего заката. Торс Шелль почти не отличался от эльфийского, только на руках были когти, да глаза были змеиными. И да, у полунаг была грудь. Мира задумчиво провела рукой по своей груди, которая так и не изменилась с начала беременности. Затем переместила ладонь на живот, но шевеления полунаги уже не ощущалось.

— Слушай, — наконец негромко сказала она, когда сумерки уже начали сгущаться в ночной полумрак, а на небе проступили первые звезды. — Получается, наша дочь будет выглядеть примерно как Шелль?

Алташ задумчиво покивала головой, шипя, словно разминаясь перед тем, как ответить:

— Думаю, да. Разве что уш-ш-ши у нее будут не ос-с-стрые.