Всего-то и дел было у Индржиха на тот день - добраться до Нойхофа, утешить несчастных, как только он один может, заверить, что панове Гануш из Липы и Радциг Кобыла окажут посильную помощь в восстановлении порядка на конном заводе, и вернуться назад с известиями о делах нойхофских. Естественно, у панов были свои цели. Помощь они предлагали отнюдь не от чистого сердца, а с расчётом на то, что в скором будущем лошади им могут очень понадобиться, и они смогут брать их в Нойхофе по низкой цене, пока жива память об их содействии. Индржих об этом не знал. Может, догадывался, но ехал с чистыми помыслами, желая помочь от всего сердца. Отправился Индржих прямо на рассвете прошлого дня. Когда же он не явился ни к утру следующего дня, ни к вечеру, Радциг забеспокоился, не случилось ли чего. Путь до Нойхофа недалёкий, да время нынче опасное. За любым поворотом могут поджидать хоть половцы, хоть те же разбойники.

- Куда же запропастился? - ворчал он себе под нос уже который раз за вечер.

      Он сидел с паном Ганушем в зале. Только кончился ужин, была убрана со стола посуда, но осталось вино, так что мужчины медленно пили. Разговор не ладился. Радциг был не в духе, отвечал без охоты, всё больше думая о возвращении оруженосца.

- Переживаешь за своего мальчишку? - усмехнулся Гануш.

- А как же, - Радциг разом опустошил кубок, резко встал из-за стола. - Соберу-ка отряд, поищу его близ дороги.

      В этот раз Гануш не стал говорить ничего колкого. Он прекрасно знал его секрет, всё понимал, так что отправил Кобылу с благословением, действительно надеясь, что мальчишка Радцига в порядке. Больно уж тот ему, Ганушу, нравился. Вроде бы порой нелепый до дурацкого, но ответственный, верный, как пёс, не без мозгов к тому же. Вот у кого Яну бы поучиться.

      Тем временем Радциг собрал несколько воинов. Те к заданию отнеслись серьёзно, не задавая лишних вопросов. Мало ли чем так важен Индржих. Вдруг он располагает крайне важной для панове информацией (к тому времени в гарнизоне уже ходили слухи о том, что молодой оруженосец оказался неплохим дознавателем). Небольшой отряд с факелами покинул Ратае. Проехав корчму, они разделились, веером разойдясь в стороны. Один остался стоять постовым. По двое шли с каждой стороны от дороги, на расстоянии друг от друга, чтобы охватить больше территории, но так, чтобы слышать, если кому понадобится помощь, Радциг - по дороге к Нойхофу. Ехать пришлось с полчаса. Волнение понемногу нарастало, тревожные мысли одолевали голову: что могло так задержать Индржиха? А если зря он поднял такую панику? Что, если Индржих просто задержался, помогая каким делом? Радциг осознавал поспешность своего решения, но мог ли он поступить иначе. После того, как Индржих собственными руками убил здоровенного главаря разбойников, Радциг гордился им больше всего на свете. Конечно, его мальчик мог постоять за себя. Только сумел бы он справиться с целой шайкой один, выпрыгни те на него из придорожной канавы? С такими мыслями ехал он по дороге, оглядываясь по сторонам, когда увидел справа что-то белое. Чем более он приближался, тем яснее различал силуэт человека.

- Индржих? - удивлённо выдохнул Радциг, остановившись в паре метров от него.

- Пан! - воскликнул Индржих.

      Он сидел на небольшом холмике подле дороги, в одной пачканной исподней рубахе, с толстой палкой в руке.

- Ты почему сидишь тут? - как-то растерянно спросил Радциг. - Почему в таком виде? - он явно был сконфужен, непонимающе нахмурился, пару раз быстро моргнул, будто проверяя, не привиделось ли ему.

- Простите, что задержался, - Индржих встал, опираясь на палку, поклонился. Прихрамывая, подошёл к дороге. - Видите ли, я уже возвращался, когда шайка разбойников выбежала на меня из-за куста. Сивка перепугалась и сбросила меня. И я... ну это... вырубился. - Индржих смущённо почесал нос.

- Вырубился, - повторил пан Радциг, стараясь осмыслить сказанное.

- Да-а. А когда очнулся, то лежал уже в поле, гол, как сокол, пан. С больной ногой. То ли подвернул, когда упал, то ли пока тащили. - Закончив, Индржих уставился в землю, чувствуя себя виноватым и радостным одновременно. Виноватым за то, что доставил столько хлопот, и радостный тем, что ради него кто-то всё же решил хлопотать.

      Не выдержав, Радциг засмеялся. Слыша это, Индржих залился румянцем. Во-первых, ему сделалось стыдно из-за того, что над ним смеются. Во-вторых, смех пана показался ему очень красивым. Даже красивее, чем у Терезы.

- Видно, мой мальчик, тебе сопутствует удача. Или бережёт бог. Надо же так! - вдоволь насмеявшись, Радциг слез с коня.

- Давай помогу, - сказал он, отобрал и выбросил палку, на которую опирался Индржих. Осторожно довёл его до коня, помог забраться, сам сел сзади. - Отвезём тебя домой.

      Конь ступал медленно, сонно. Это было сильное, смелое животное, уже побывавшее в боях, так что ночная прогулка была для него как будто скучна и только лишь отрывала от сна. Пан Радциг не подгонял его, беспокоясь о ноге Индржиха. Они устроились верхом так, что одной рукой пан держал повод, другой - обхватил впереди сидящего поперёк живота. Индржиху довелось держать факел и покрепче держаться самому.

Ехали в молчании. Индржих хотел узнать, почему сам пан так за него волновался, почему отправился искать. Ведь в нём, на его взгляд, не было ничего особенного, чем нельзя было пожертвовать. Пропал и пропал. Несколько раз он открывал рот, собираясь задать вопрос, но слова никак не срывались с его губ. Что-то мешало его любопытству, но думать об этом не было сил. В конце концов он бросил затею. Слишком сильно от раздумий отвлекал прижавшийся сзади пан.

- Жаль, нет ничего, чем бы тебя укрыть. Ночь холодная, - тихо проговорил на ухо Радциг.

- Я не стою таких волнений, - дрогнувшим голосом ответил Индржих. Быть так близко с паном ему сделалось некомфортно. Он вдруг почувствовал, что не может даже пошевелиться от неясного волнения, а лицо у него горит, так что он испугался, не покраснели ли и уши, ибо пан мог на них посмотреть и заподозрить неладное.

- Ты стоишь, ещё как стоишь. Сам просто не знаешь, - с лаской сказал Радциг, всей душой желая уверить в этом Индржиха.

      Вновь они замолчали. Индржих не нашёлся с ответом. Лишь подивился пану ещё больше, всё думая, как ему повезло служить такому великодушному господину, чья рука уверенно придерживала его, не позволяя соскользнуть ни вправо, ни влево. Ах, эта рука! Индржих соврал бы, скажи, что рука, обхватившая поперёк туловища, совсем не беспокоила его. Просто ещё более беспокоили бёдра пана, плавно двигающиеся в такт шагам коня. Бёдра, каждое движение которых Индржих ощущал телом. Когда задремавший на ходу конь споткнулся и дёрнулся, пан прижался ещё пуще. Не нарочно, только лишь для сохранения равновесия. Но Индржих весь оледенел, ощутив, как сладко потянуло внизу живота и как быстро отвердел член.

Нестерпимо захотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю, хоть в сам ад, но непременно подальше от глаз пана. В это мгновение Индржих проклял себя, мысленно обругал последними словами, сгорел от стыда, но член всё не падал. Плавно покачивающийся за спиной взад-вперёд пан не охлаждал пыл возможным позором при разоблачении. В ужасе замерев, Индржих стал лихорадочно соображать. «Конечно, - думал он, - я так давно не был с девушкой! Мне просто надо найти кого-то и поразвлечься. Иначе как могло такое случиться, чтобы у меня... да на мужчину... ещё и на пана Радцига! Ведь у мужиков же ни груди, ни круглых бёдер! И они воняют!» Индржих незаметно принюхался, стараясь уловить запах пана. Он был уверен, что почует обычную мужицкую вонь, представлявшую из себя смесь прогорклого пота, впитавшегося в волосы и одежду, выпивки и затхлости. Вонь, которая мгновенно прогонит желание, но все запахи перебивал запах коня и свежесть ночи. Тогда он попытался представить пана без одежды. Ни груди, ни бёдер, никаких женских прелестей - это точно поможет! И Индржих стал представлять. Очень быстро он понял, что всё идёт не так, как задумано. Он посмотрел на руку пана в кожаной перчатке и невольно представил, как мужские, сильные руки держат его, как перекатываются крепкие мышцы. А бёдра! Какие у пана должны быть крепкие бёдра от постоянных сражений и верховой езды! Воображаемый Радциг слился с Радцигом реальным, и его бёдра в таком же темпе мягко двигались между разведённых ног воображаемого Индржиха. Реальный Индржих чуть не закричал от испуга.

- Ты в порядке? Нога сильно болит? - спросил пан Радциг, заметив, как неподвижно сидит перед ним Индржих. Словно бревно, водруженное на седло. Тот вздрогнул.

- Нет, пан. То есть, да, пан, - быстро пролепетал Индржих, опасливо наклонившись вперёд. Как ему было страшно, что Радциг заметит. Казалось, никогда ещё так страшно не было.

      Вот они уже подъехали к постовому недалеко от корчмы.

- Дождись остальных и возвращайтесь, - повелел Кобыла, проезжая мимо воина.

- Слушаюсь! - постовой смерил красного, какого-то скорчившегося в седле Индржиха любопытным взглядом да тут же выбросил из головы, стоило коню пройти дальше.

      Бедный Индржих всё мучился, не понимая, то ли он потеет, то ли коченеет из-за подступавшей паники. Время тянулось медленно. Будто специально отсрочивался тот миг, когда он сможет наконец слезть с этого дурацкого коня и больше не чувствовать чужие бёдра, руку, дыхание. Медленно они проехали корчму, Ратае был совсем близко, но тут распорядился случай, и дальше произошло то, чего так страшился Индржих. Радциг отнял от него руку, потянулся вниз, чтобы перехватить повод, и наткнулся на твёрдый член, оттопыривший подол рубашки. Не теряя лица, отвёл ладонь и таки взял повод. Индржих чуть не упал вниз.

- Индр... - начал было пан, но его перебили.

- Простите, простите меня, пан! - почти завопил Индржих. - Я клянусь вам, я не знаю, как так вышло! Клянусь, и мысли не было никогда! Пан Радциг, прошу вас, простите, я правда не знаю!

- Тихо, Индржих, - властно, не поднимая голоса сказал Радциг. Тон его подействовал, истеричность Индржиха немного улеглась. - Вот так, успокойся, вдохни хорошенько.

      Индржих глубоко вдохнул. Сердце бухало в груди как при драке с Коротышкой. Да и сейчас он бы с большей охотой подрался с какими-нибудь разбойниками, даже так, голыми руками, лишь бы не это всё, лишь бы не позор перед паном, не его отвращение и гнев. Он с ужасом представил, как станет смотреть ему в глаза по приезде и увидит в них презрение. Индржих стиснул зубы.

      В Ратае они свернули к нижнему замку. Все спали или собирались спать, из людей только стражник нёс свою службу, да дозорный, уже уходивший со двора. Остановив коня, пан спрыгнул на землю. Индржих не смотрел на него, отвернув голову в другую сторону.

- Индржих, - позвал пан, тот никак не отреагировал. - Индржих! Ты уже не ребёнок для таких выходок. Забыл, кто с тобой говорит?! - сердито прошипел Радциг, сжав руку на его ноге. Индржих испуганно повернулся.

- Давай помогу спуститься, - всё так же сердито вымолвил пан, подставляя плечо.

      С его помощью Индржих слез. Стоял он неуверенно, но всё же стоял, потому сам отступил от Кобылы.

- Простите, - ещё раз виновато попросил он. - Не понимаю...Раньше никогда...

- Не скули тут, как собака, - тяжело вздохнул Радциг. Он стоял, уперев руки в бока, как-то рассеяно глядел поверх плеча Индржиха, не решаясь сказать ничего более, но и не смея уйти, не сказав что-то.

- Пан? - опасливо позвал Индржих, в свою очередь не смея уйти, пока не отпустили. Свой всё ещё стоящий член он неловко прикрывал руками.

- Сейчас ступай отдыхать. Завтра лекарь осмотрит твою ногу. Потом доложишь мне обстановку в Нойхофе. А после меня сразу пойди к какой-нибудь хорошей девушке. Сделаем вид, что сегодня ничего не было. Понял меня?

- Да, пан! Вас понял! - Индржих поклонился в пояс, затем поклонился ещё раз, не в силах унять горячей благодарности. Он едва сдерживал слёзы радости. Мало того, что Радциг не прогнал, простил ему подобный отвратительный проступок, так ещё пообещал всё забыть!

- Иди уже, - устало махнул рукой Радциг, прикрывая глаза. Он держал их закрытыми, пока Индржих не ушёл.

      Коня он расседлал, почистил и поставил в стойло сам, чтобы на короткое время отвлечься от мыслей, собраться с духом. Столько всего произошло. Ситуация с Индржихом сильно озадачила. Многое следовало обдумать, но он не хотел, поэтому оттягивал до того, пока не оказался в покоях, лежащим в постели и без сна. Только тогда приступил он к размышлениям. На Индржиха он вовсе не злился. Сам был молодой, помнил, какого это, когда встаёт на всё подряд и даже ни на что-то, а просто так. Сам же не гнушался в том возрасте связями с ребятами - обрюхатить деревенскую было никак нельзя, ни одна порядочная пани не позволила бы спать с собой до замужества, вот и приходилось выбирать: мыльщицы или парни, если купальни поблизости нет. «Только вот тут совсем другое дело», - мысленно напомнил себе Радциг. По большей части в происшедшем он винил себя. Индржих не знал правды, а коли знал бы, такого бы не случилось. Стоило раньше с ним поговорить. Но после стольких лет обмана признаться во всём казалось немыслимо сложно. Вернее, казалось просто, да только на словах. Сколько раз он уже решался, вот-вот, подошёл хороший момент! Пан Кобыла смотрел в глаза своего сына и не мог открыть рта.

- Чёрт бы меня... - прорычал он, накрывая лицо сгибом руки.

      Под утро только смог он заснуть, изнурённый размышлениями. У Индржиха всё было с точностью до наоборот. Облегчённый прощением, он заснул мгновенно, как только разобрался со своим членом. После долгого нервного напряжения спалось крепко, но под утро вдруг приснился пан Радциг. Во сне он стоял неподвижно, уверенно, а Индржих всё трогал его, пытался снять доспехи, заглянуть по одежду. Всё напрасно. Индржих поймал его взгляд, прямой, повелевающий, от которого парализовало конечности. Рука замерла в районе пановой груди, пальцы всё продолжали судорожно цепляться за изысканную одежду.

- Мой мальчик, - одобрительно сказал Радциг.

      Тут-то Индржих проснулся.

- Нет-нет-нет, - сонно простонал он, глядя на бугорок под одеялом. - Только не это!

      Быстро и злобно поработав рукой, он кое-как оделся, вышел, ополоснул лицо в бадье, с остервенением похлопал себя по щекам. Ему казалось, что приснившимся сном подвёл доверие пана. Вернувшись обратно, Индржих взял со стола немного чёрствый рогалик, сел на кровать, принялся хмуро жевать. В таком виде его посетил лекарь. Старик быстро оценил дурное настроение пациента. Без лишних расспросов осмотрел больную ногу, пощупал лодыжку, повертел стопу и выдал вердикт: заживёт само, если не тревожить. Индржих вяло поблагодарил. К пану не хотелось. Наоборот, хотелось куда подальше.

- Долг зовёт, - вяло напомнил себе Индржих и поковылял к Радцигу.

      Тот ждал у себя, такой же хмурый, с похожими желаниями на сердце. Потому он даже не спустился вниз, зная, что у Индржиха больная нога, а, значит, будет долго подниматься по лестнице. Пан хотел воспользоваться каждой малюсенькой отсрочкой, прежде чем увидит его после вчерашнего. За дверью послышались шаги. Кобыла собрался.

- Пан Радциг, - заглянул в открывшуюся дверь Индржих. Убедившись, что он тут, вошёл, прикрыл за собой, встал по стойке, смущённо уставясь в пол.

- Докладывай, - без промедления велел пан, скрестив руки на груди.

      Индржих принялся рассказывать о Нойхофе. Он выдал всё вплоть до точного числа оставшихся в живых лошадей и жеребят, а также сколько в скором времени из них смогут продать.

- Хорошая работа, мой мальчик, - похвалил Радциг. Ему было приятно отвлечься наконец-то на насущное дело. Только сердце стали отпускать тревоги, как он перевёл взгляд на Индржиха. Тот стоял красный, потупив взор, крепко сжав губы. Глаза горели лихорадочным блеском. Сделать предположение о примерных мыслях его было несложно. - Индржих, помнишь, что я тебе вчера сказал? - Радциг дождался кивка. - Вот и иди.

После этих слов Индржих вылетел за дверь со скоростью молнии, пан не успел моргнуть и глазом. Индржих мчался на всех парах, наплевав на боль в ноге. Даже будто специально наступал на неё посильнее, чтобы причинить себе больше боли в наказание, в заслуженности которого был непременно уверен. Решение созрело мгновенно. Опорочить своими грязными страстями влюблённую в него Терезу он никогда бы не посмел. Пронёсся мимо стражи у ворот, вниз по дороге, прямиком к купальням. Там подскочил к хозяйке с бешеным пылом, женщина вздрогнула.

- Чего желаете? - она отступила на шаг, уставившись на взмыленного, тяжело дышащего гостя.

- Искупаться. И девушку! Непременно чтобы с особыми услугами! - впопыхах протараторил он, схватил вскрикнувшую в испуге хозяйку за руку и высыпал ей в ладонь горсть грошей явно сверх меры. Женщина ойкнула, сжав плату, быстро взяла себя в руки, по-хозяйски выпрямилась и начала вести дела:

- Пройдите в ту комнату, сейчас пришлю к вам, - она пальцем указала на дверь.

      Индржих метнулся к указанной комнате, ворвался в неё, захлопнул дверь. В ожидании мыльщицы он остервенело ходил из угла в угол, не желая присесть и перевести дух. Дурные чувства, скопившиеся в груди, подгоняли его, как кнут - лошадь. Наконец пришла мыльщица - девушка с простым миловидным лицом, выглядящая слегка взволновано (хозяйка торопила её, рассказывая наспех о щедром молодом человеке). С ней были ещё двое, принявшиеся наполнять бадью горячей водой.

- Звать меня Элишка, - представилась девушка, помогая Индржиху снять верхнюю одежду.

- Индржих, - скупо представился в ответ.

      Наполовину наполнив бадью, другие мыльщицы убежали. От бадьи поднимался пар, наполняя пространство небольшой тёмной комнаты влажным туманом. У Индржиха словно кружилась голова, казалось, всё происходит не с ним, а как во сне. Некстати вспомнился недавний сон с участием пана. Внутри от воспоминания всё скрутило противоречивыми чувствами, но член, работая отдельно от головы, снова налился, поднялся. Заметив это, Элишка улыбнулась, захихикала жеманно, как её учили. Индржих постарался переключить всё внимание на юную особу, прекрасную, ласковую. Она сняла платье, повертелась кругом, демонстрируя мягкую грудь, покатые бёдра, приблизилась к Индржиху, позволяя трогать себя, как тому заблагорассудится. Он принялся ласкать её с такой жадностью, почти агрессивно, чудом лишь сдерживая грубую резкость. Всё только от того, что в голове то и дело мелькал образ пана, раздражавший, сбивающий с толку, невыносимо мучивший Индржиха.

- Забирайся-ка сюда, сейчас я тебя помою, - улыбаясь с кокетливой хитростью Элишка потянула его к бадье. Быстро скинув исподнее, Индржих залез в тёплую воду. Элишка юркнула следом, села на его бёдра, стала окатывать его водой из ладошек, пока он целовал и мял её груди.

      Духота и темнота окончательно пошатнули рассудок Индржиха. Он точно не помнил, что происходило, кроме того, как яростно трахал девушку в бадье до того, что бёдра его свело судорогой. После Элишка принялась мыть его, но долго продолжать не смогла. Индржих вновь возжелал её, набросился, стал вколачиваться с сумасшедшим темпом. Спустя полчаса она вышла во двор на дрожащих ногах, раскрасневшаяся, растрёпанная, с парой лишних монет в руке. Индржих выбрался следом. От свежего воздуха в голове прояснилось. Он поблагодарил Элишку ещё раз и ушёл. Но не так надолго, как хотелось.