«Жирный! Идиот! Жаба! Жаба!», — звучало в ушах Валентина.      

Настроение, и без того редко радостное, упало в ноль. Он одёрнул, как на зло, тёмно-зеленый пиджачок и поспешил домой. Прогулки через площадь или сквер в одиночку всегда заканчивались потоком насмешек со стороны сверстников. Валентин краснел, заикался, но ничего не мог сказать в ответ, хотя ростом и комплекцией превосходил почти всех своих обидчиков.      

Преодолев ступени дома в три прыжка, он, запыхавшись, громко шлёпнул корзину с апельсинами на пол, чем привлек внимание папы. Но вместо замечания за неаккуратность, получил лишь сладкую улыбку.      

— Ты мой маленький помощник, — ворковал папа, тиская сына за упитанные щёки.      

— Я не маленький, — пробурчал в ответ Валентин.      

— Что же я буду делать без тебя, а? Когда ты пойдёшь в школу? — проигнорировав реплику, продолжал омега.      

— Я и так уже много пропустил, пап… — отмахнувшись от папиных рук, начал мальчик, но был перебит.      

— Да-да, мой хороший. Я понимаю. Всё понимаю… и всё же ты так быстро растешь.      

Классический папин ответ немного успокоил Валентина, однако он понимал, что за оставшиеся до сентября недели тот ещё не раз вернётся к теме «пропустить ещё один годик».     

 — Заинька, возьми пирожок и поиграй в зале, там пока мало посетителей, — сказал папа и, вручив сыну огромный кусок сдобного пирога, подтолкнул его к боковой двери, а сам начал разбирать апельсины.     

 Валентин вразвалочку дошёл до центрального входа кафе, которым владел его папа-омега, и уселся на ступени. Он любил глазеть на прохожих, но не любил, когда его ловили на подсматривании, поэтому пришлось делать вид, что он сосредоточен на еде, и бросать косые взгляды на площадь.     

 День обещал быть жарким, поэтому площадь пустовала, лишь несколько торговцев сладостями томно обмахивались веерами и перекидывались фразами, да пара спешащих по неотложным делам горожан перебегали от тени к тени, сторонясь прямого солнца. Внезапно с дальней улицы выбежал мальчик. Он торопился к фонтану и что-то держал в руках, за ним, прилично отставая, хромал взрослый альфа.    

  Валентин моментально оторвался от пирога, так как узнал мальчика. Это был сын учителя, сеньора Переса, Дези. Добежав, он опустил руки в воду и уставился на дно фонтана.      

— Папа! Он не плывёт! Мы опоздали, — с ноткой истерики кричал Дези.      

Отец скорбно кивнул, но ничего не ответил, восстанавливая дыхание. А Валентин заинтересовался находкой и несмело тронулся к центру площади, чтобы посмотреть, кого пытался спасти Дези. Подойдя вплотную, он увидел чёрный шнур в полметра длиной. А поняв, на что смотрит, Валентин отшатнулся в ужасе.      

— Это змея! — воскликнул он, чем привлёк внимание маленького омеги и его отца.      

— Это уж, — поправил его Дези и хлюпнул носом.      

— Ты зачем принёс в город змею? Он отвратительный… и ядовитый! — всё больше возмущался Валентин.     

 — Неправда. Он умирал на дороге. Я хотел его спасти… но опоздал, — еле договорив, омега разрыдался и уткнулся отцу в живот.      

— Не надо, милый, не плачь. Ты старался, — утешал его альфа, и, обратившись к замершему мальчику, сказал, — здравствуй, Валентин.      

— Здравствуйте, сеньор Перес, — вспомнив о приличиях, поздоровался тот.    

  Валентин мялся и поглядывал на утонувший «шнур», потом на Дези и его отца. Ему хотелось сказать что-то в утешение, но он не мог придумать достойных слов, так как не испытывал ни капли сожаления из-за смерти змеи. Однако Дези плакал… такой, как он, не должен плакать. Развернувшись на пятках, маленький альфа рванул домой, в кухню, где схватил самый большой апельсин и, ничего не объясняя папе, убежал обратно.      

— Держи, — отдуваясь после короткой пробежки, Валентин пихал апельсин в руки Дези.      

- Что? Зачем? — капая слезами на щёки, спросил тот.      

— Просто, — буркнул альфочка, — держи же, ну!      

— Спасибо, — ответил Дези и покосился на фонтан, — нужно его похоронить.      

— Змею? — не удержался от восклицания Валентин.      

Омега не ответил, спрятал апельсин в сумочку и полез доставать погибшую живность.     

 — Стой, Дези, — остановил его отец, — я сам достану. Ты не дотянешься.      

Закатав рукав, он наклонился за змеёй.     

 — Ты пойдёшь с нами? — спросил Дези Валентина.      

— Не… да, пойду. Погоди, я сбегаю за лопаткой. У папы есть маленькая.      

Дези слабо улыбнулся и махнул в сторону, где они с отцом будут ждать, а альфа вновь поспешил домой. Поковырявшись в сарае, он схватил садовую лопаточку, с помощью которой папа пересаживал цветы и, бросив в кухню «скоро вернусь», побежал к краю площади.      

— Вот, — радостно (даже слишком) сообщил он, — где будем хоронить?      

— Эм, наверное лучше там: за полем есть небольшой ручей и лесок. Ему бы понравилось, — ответил омега, взглянул на отца и дождавшись кивка, поспешил по тропинке.      

Дези сам копал ямку, а Валентин должен был собрать мох для погоста и, хоть он искренне считал всё происходящее бредом, продолжал помогать. Просто чтобы быть рядом с единственным другом.      

Знакомство их началось примерно за год до этого, когда папа Валентина, сеньор Вега, обратился к учителю Пересу за помощью.      

— Понимаю, что Вы не учитель языка, — в десятый раз повторил омега, — но Вы ученый альфа с невероятным умом. Вы преподавали в столице…      

— Всего пару лет, — поправил его сеньор Перес.      

— Прошу Вас, попробуйте. Валентин стесняется ходить в школу… Там… он не говорит, но я знаю, над ним смеются, потому что он не может читать.      

— Сеньор Вега, я никогда не работал с такими маленькими детьми. У меня нет опыта…     

 — Умоляю! Я заплачу, сколько скажите, только…      

— Не в деньгах дело, — оскорбился учитель, выдохнул и продолжил, — давайте так, я попробую провести два урока. Если за это время мы найдём общий язык, и он сможет усваивать материал, то поговорим о полноценных занятиях. Но я ничего не обещаю.      

— Спасибо! Огромное! Вы так нас выручаете, — причитал сеньор Вега, пока его провожали до двери.      

— Посмотрим-посмотрим. Всего хорошего, сеньор, — ответил Перес.      

А всё дело в том, что Валентину уже исполнилось девять, но он по прежнему не ходил в школу, хотя пытался поступить в первый класс дважды, терпел неудачи и издёвки пару недель, после чего, с согласия папы, бросал учёбу. С тяжёлым сердцем он плёлся на первый урок к «великому ученому литературоведу» сеньору Пересу, заранее зная, что его ждёт. Очередное унижение и намёки на его глупость. Прошлые учителя именно так реагировали на его неспособность сложить буквы в слова.      

— Добрый день, Валентин. Проходи, — поприветствовал его сеньор Перес.      

— Зра-твуйте, — скомкано ответил мальчик и застыл в прихожей.      

— Проходи налево, в мой кабинет. Я сейчас подойду, — спокойно продолжил старший альфа.      

Кивнув, Валентин прошёл по коридору и повернул направо. Он оказался в светлой небольшой гостиной, на одном из диванов которой сидел маленький омега с книжкой в руках. Малыш оживлённо рассматривал картинки и вчитывался в текст-пояснение, но, услышав шаги, поднял голову и уставился на гостя.      

— Привет, — поздоровался он, — ты папин ученик?      

— Да.     

 — Здорово.     

 Валентин невнятно промычал что-то в ответ, но омегу этим не смутил.     

 — Думаю, он будет тебя учить по картинкам.     

 — Что? — не понимая, о чём речь, переспросил Валентин.      

— Вот, — омега ткнул пальчиком в книгу, — меня он учит по картинкам. Это работы сеньора Караваджо. Он жил много лет назад, но его картинки как живые. Посмотри, — подвинув книгу, предложил он.      

Валентин сделал пару шагов вперёд и, насупившись, уставился на иллюстрацию.      

— Лошадь красивая, а дядька страшный, — наивно прокомментировал он.      

— Это не дядька, а святой Иероним, — поправил мальчик, провёл ладошкой по странице, словно извиняясь перед ней, после чего спросил, — а как тебя зовут?      

— Валентин Рамос Вега, — чуть выпятив грудь, представился тот.      

— А я Дези, — улыбнулся омега, подумал немного и сказал, — Дези Андерсон Перес.      

— Валентин? Что ты тут делаешь? Я просил тебя зайти в мой кабинет, — раздалось сзади.     

 — Простите, я не туда повернул. Пока… Дези, — альфа развернулся и последовал за учителем, а вслед ему раздалось «Удачи».      

— Начнем с простого, — едва закрыв дверь, сказал сеньор Перес, — присаживайся на стул и посмотри текст, что я тебе приготовил. Сможешь прочитать хоть что-то? Буквы? Отдельные слова?      

Валентин уставился на простенький текст, но всё, что он видел — набор значков, о которых ему вроде бы говорили, точнее, много раз говорили на уроках, но их смысл ускользал от его понимания. Он попытался вспомнить, начал водить пальцами по бумажке и останавливался, когда находил знакомый символ.      

— Это «А», вот «Уве», «Эль», «Е», «Эне» и «Те», — утерев пот, зачитал он.      

— Буквы твоего имени.      

— Да. Я должен был подписывать тетради, эти буквы там были. Моё имя, — неловко и криво ответил мальчик.      

— Остальные буквы ты не запоминал?     

 — Я пытался, но стоило мне запомнить одну, как сразу вылетала предыдущая.      

— Так-так… ладно, давай попробуем кое-что полегче.      

Учитель взял приготовленную заранее книгу с рисунками, гораздо более примитивными, нежели были у Дези, и открыл перед учеником.      

— По картинкам ты можешь назвать всех животных?      

— Да, разумеется, — пробежав глазами по иллюстрациям, — кот, корова, волк, овца, медведь.      

— Хорошо, а теперь давай попробуем запомнить как пишется «Кот». Держи карандаш…      

Спустя два часа Валентин без проблем мог написать все слова под диктовку учителя. Кривыми печатными буквами, но мог.      

— Задание на дом: написать десять раз каждое из этих слов. И жду тебя в четверг, Валентин.      

— Так я что же… смогу, — альфа сильно покраснел, но продолжил, — смогу читать? Учиться?      

— Сможешь. Но тебе всегда придётся стараться больше других. Я видел такие случаи, как у тебя. Это не редкость. Это… особенность твоего мозга, с которой тебе придётся жить.      

— Спасибо, — лицо мальчика впервые разгладилось от хмурой мины, он улыбнулся и поспешил домой, обрадовать папу.      

Валентин так торопился, весь взмок и с трудом дышал, но, едва переступив порог кухни, распахнул тетрадь и гордо вручил папе.      

— Ох, солнышко! — со слезами на глазах воскликнул тот, — Ты мой умничка! Я знал, что ты самый умный ребёнок на свете.      

Сеньор Вега начал набожно креститься и целовать сына, поглядывая на кривые каракули, как на дар богов.      

— Учитель задал задание. Написать ещё слов. Я пойду, — радостно рвался из рук отца Валентин.      

Он был окрылён успехом, и ему не терпелось закрепить результат, но, едва сев за стол, он замер. Рука с пером повисла над страницей, и Валентин с ужасом понял, что всё забыл. Всего полчаса назад он спокойно писал целых пять слов, а теперь не мог написать ни одной буквы. Все вновь превратилось в абракадабру.      

«Как же так?» — расстроенно подумал мальчик. Он редко плакал, но сейчас был готов разреветься от обиды и злости на самого себя. Громко ударив по столу, он посадил на чистый лист кляксу, та растеклась пушистым ежиком и странно изогнулась. Валентин всмотрелся в пятно, оно напоминало ему котенка из книги. Неожиданно этот притянутый за уши символ всколыхнул что-то в памяти. Зажмурившись, Валентин постарался как можно чётче представить картинку, и буквально через пару секунд в голове сложилось слово «Кот», которое оставалось лишь записать.      

Таким образом он вспомнил всех зверей и до ужина завершил задание, но чувствовал себя измотанным. Однако удовольствие и гордость за самого себя перевешивали усталость. Вечером он взахлёб рассказывал папе о том, что и как говорил учитель, как он познакомился с Дези, как решил проблему домашней работы, и более благодарного слушателя сложно было бы найти. Сеньор Вега сам отучился всего четыре класса и никогда не блистал умом, но искренне считал своего ребенка самым гениальным на свете, просто требующим особого подхода. А рассказ сына лишь подтверждал его мысль: «Лучшему ребенку — лучших учителей».      

До самой осени Валентин посещал уроки сеньора Переса. Он со скрипом расширял запас слов, придумывая для каждого ассоциацию, учился аккуратности в письме и старался выправить почерк. Но самое главное — в его жизни появился первый друг. Дези, хоть и был младше на два года, по развитию мог переплюнуть многих. Он умел хорошо читать, аккуратно писать, великолепно петь и талантливо рисовать, а также с большим трудолюбием учился играть на пианино. И он единственный из детей относился к Валентину с добротой и вниманием. Выслушивал, играл и, будучи сыном своего отца, обучал всему тому, что сам знал.      

— Смотри, что мне папочка подарил, — как-то похвастался Дези, крутя в руках новый альбом для рисования и набор акварели, — давай рисовать?      

— Я не умею.      

— Невозможно не уметь рисовать. Держи кисточку и рисуй, — командовал омега, расставляя стаканы с водой и усаживаясь на пол.      

— Я испорчу… — начал было Валентин, но Дези отрезал:      

— Рисуй!      

Спустя полчаса Дези рассматривал веточку сирени, что вышла из-под его кисти, и кривой, смутно напоминающий холм, домик Валентина.      

— А это что? — в пятый раз тыкая в детали рядом с «домом», спрашивал он.      

— Корова. Полезно в хозяйстве, — пояснял альфа, но сам досадовал на полное отсутствие у себя даже минимального таланта и с завистью смотрел на воздушно-прекрасную сирень Дези.      

— Действительно, полезно, — согласно кивнул омега. — Забавно! Давай меняться?      

Не успел Валентин ответить, как из его рук выдернули каракули и вручили другой, ещё чуть влажный, лист. Впечатлённый лёгкостью подарка, он замер, забыв все слова благодарности, и лишь кивнул, немного равнодушно, словно каждый день обменивается с друзьями чем-то. Однако дома он первым делом аккуратно разгладил рисунок, вставил в рамку со стеклом и повесил на стену своей комнаты, чтобы любоваться.     

 И вот наконец настал первый школьный день. От волнения Валентина тошнило. Он с трудом смог позавтракать, оделся в свежекупленный бархатный костюм с жабо и вышивкой. Папа каждый раз заставлял его надевать нечто помпезное и откровенно безвкусное, а главное, кричаще дорогое, чтобы все видели их достаток. Кинув взгляд в зеркало, Валентин ухмыльнулся сам себе, понимая, как нелепо будет выглядеть на линейке среди семилетних детей в простых рубашках и брюках.     

 Единственное, что его радовало и придавало сил, — Дези тоже идёт в школу, и они увидятся меньше, чем через час, и сядут за одну парту, как договорились, и будут обедать вместе, и после делать уроки, тоже вместе. Сегодня он собирался пригласить омегу к себе, так как папа запланировал небольшой праздничный ужин. Весь день с Дези! Ради этого можно потерпеть смешки и шушуканье за спиной. Можно перетерпеть и дурацкий костюм. Что угодно.