Галлус проснулся от скрипа двери. Приоткрыл один глаз и увидел, как за этой дверью исчезает Скуталу.

Причина могла быть вполне уважительной и прозаической, поэтому он просто приготовился спать дальше… но прошло несколько минут, а повторного скрипа двери так и не прозвучало. Пришлось открывать ещё и второй глаз.

Собрав оба глаза в кучу, Галлус увидел, что за окном уже довольно светло. Дальнейший сон стал проблематичным — этот факт был констатирован глубоким вздохом, за которым последовали вылезание из-под одеяла и выход на двор.

Скуталу была там, она прыгала и разминалась с каким-то совершенно нездоровым энтузиазмом. Подумав, он присоединился — хоть никогда и не считал себя фанатом зарядок-разминок, но если был какой-то лишний шанс избежать возможного позора с несвоевременной усталостью, то пренебрегать им не следовало.

Деревня к этому моменту тоже успела проснуться и сейчас жила своей утренней жизнью. По улицам ходили, во дворах хозяйничали, отовсюду слышались разговоры.

— А чего он на нас так смотрит?.. — Галлус спросил это шёпотом и кивнул на парнишку чуть старше вчерашней парочки, пялившегося на них из переулка через символический заборчик.

— Ему просто интересно, — вслух по-эквестрийски сообщила Скуталу, специально так, чтобы её услышали. — Его, скорее всего, послали нам что-то сказать насчёт завтрака, вот и ждёт, как мы закончим. Угадала, мелкий?

— Ага, — откликнулся тот.

— Ты просто скажи, куда идти, чего ждать-то?

— Дак вон, к нам… — парнишка указал на дом напротив и левее. Стоять и пялиться, впрочем, не перестал.

Ещё через пару минут прыганий и дрыганий Скуталу без слов деловито поинтересовалась:

— М-м-м?

— Угу! — в том же духе отозвался Галлус. Разминка весьма положительно сказалась на аппетите и, по его разумению, после неё было самое время для завтрака.

— Ну тогда пошли…

В указанном доме стол буквально ломился, а стоявшая рядом хозяйка пыталась смотреть двумя глазами в разные стороны: одним на еду, другим на Галлуса. Вид у неё при этом был озабоченный.

Никаких пояснений не требовалось.

— Уважаемая, не знаю вашего имени… — Галлус постарался сделать свой голос максимально дружелюбным. — Вовсе не обязательно было так стараться. Почти всё, что едите вы, мы тоже едим.

— Рыбы вот нету…

— Ничего страшного… гм… мне вчера уже сказали…

Из снеди на столе он без труда собрал себе аналог школьного завтрака. Приятным сюрпризом оказалась варёная кукуруза — её Галлус любил и лихо склевал два початка. Немного тоскливо посмотрел на оставшиеся три, но жадничать не стал.

— С собой дать чего? — поинтересовалась хозяйка.

— М-м-м… — Галлус покосился на уплетавшую овсянку Скуталу. Он не был уверен, насколько в такой ситуации прилично что-то просить, и если прилично, то в каких количествах.

— Не, спасибо! — мотнула головой та. — От вас до Балтимэйра лёту всего часа два с половиной, самое большее три. Перекусывать по дороге уже не будем, а там в городе поесть не проблема…

— Чего ж вы не поездом-то? Может, оно и чуть медленнее, зато проще и спокойнее.

— Такое дело… школьное, — обтекаемо, но правдиво ответила Скуталу.

— Выпускной перелёт, что ли? — проявила неожиданную осведомлённость хозяйка. — Так вроде рано ещё. Они же после Дня Солнца обычно проходят.

— Не, мы из Школы Дружбы.

— А, вот как. И чему вас там учат?

Вопрос почему-то адресовался Галлусу — во всяком случае, вопрошающий взгляд был направлен именно на него.

Скуталу слегка лягнулась под столом. Вполне уместно лягнулась, ответ насчёт того, что «учат не думать, будто грифонцы понев едят», так и просился на язык. И был, между прочим, чистой правдой.

— Учат, чего у кого есть необычного. И чтобы через это никого не обидеть, а лучше к пользе какой-нибудь что придумать, — озвучил он другую правду. Хотя это было почти то же самое.

— И то дело, — удовлетворённо кивнула хозяйка. — А то ведь у нас про вас чего только не болтают.

Скуталу опять лягнулась, и Галлус не стал уточнять, что он это вчера успел заметить. Он уже понял, что говорить правду далеко не всегда легко и приятно… а слышать тем более. Особенно о себе. И к другим это тоже относится.

— И на других языках говорить учат? Вы вон меж собой, я смотрю…

— Кто хочет, те учатся… — снова обтекаемо ответила Скуталу.

Они доели, поблагодарили и вышли на улицу.

— Сразу после еды лететь не годится, — заметил Галлус.

— Угу. Погуляем минут сорок, чтобы улеглось. Да и солнце чуть повыше поднимется, над облаками. И почту нам, скорее всего, ещё не принесли.

— А думаешь, принесут?

— Уверена. Ты как предпочтёшь гулять — отдельно, вместе?

— Вместе! Может, при тебе хоть дурацкие вопросы задавать постесняются!

— Наивный. Это же деревня, тут народ простой, чего на уме, то и на языке. Просто помни, что они это не со зла, а из честного любопытства.

— По́ фигу.

— Ну, как знаешь…

Они прошли мимо нескольких переулков, перебрасываясь ничего не значащими репликами, но далеко уйти не удалось. Предчувствия не обманули — дорогу преградила целая толпа мелкоты, появившаяся как по волшебству. Галлус закатил глаза.

— А вы ещё нам покажете? — требовательно поинтересовался предводитель, тот самый, что приглашал их завтракать.

— Что покажем?

— Ну, в небе. Как вчера.

— Нет, извини, — улыбнулась Скуталу. — Вчера мы это перед отдыхом показали, а сегодня-то нам ещё лететь и лететь.

— А, это как плясать надо после работы, а не перед ней?

— Ну да. Хотя для некоторых плясать и есть работа, бывает и такое.

— Вы артисты, что ли?

— Нет, — снова улыбнулась Скуталу.

— У-у-у, жалко.

— Но если хотите посмотреть… — она подмигнула. Народ тут же завопил, что хочет. — Самокат найдётся?

Вопрос был риторическим: чтобы в деревне земных, и не нашлось самоката? Требуемое притащили моментально.

Скуталу взяла его за руль и задумчиво покачала из стороны в сторону. Прокомментировала:

— Маловат, тяжеловат… И я давно не каталась… ну да ладно. Эй, мелкие! Следите за моими крыльями. Кто увидит, что я ими шевельнула — сразу орите, будет мне позорище.

Она вскочила на самокат, и через секунду у всех присутствующих поотвисали челюсти. Кроме Галлуса, который по уважительной причине просто приоткрыл клюв.

Самокат и Скуталу, казалось, зажили отдельными жизнями. Крылья пегаски оставались плотно прижатыми к телу, зато у самоката будто выросли собственные невидимые крылья. Совершенно невообразимые развороты сочетались с безумными кувырками в воздухе, при которых самокат и его наездница причудливо крутились друг вокруг друга.

Галлусу доводилось слышать и читать о подобных трюках, но он впервые видел их своими глазами. Видел он и то, что крылья в них не работали… то есть можно было, конечно, уточнить, что здесь работало пегасье чувство равновесия и иммунитет к головокружению… но в принципе, подобное было вполне доступно кому угодно, даже и бескрылым.

Теоретически. Если потратить на тренировки кучу времени и сил. Но — доступно.

Скуталу завершила этот бенефис тем, что запрыгнула колёсами самоката на подвернувшийся забор и простояла на нём несколько секунд в идеальном равновесии. Соскочила, вернула самокат хозяину.

— Вот, примерно так, — сообщила она. — Умеючи, можно и без крыльев, сами видели… рты-то закройте, мухи залетят. Главное при этом деле шею себе не свернуть. Пошли обратно, что ли?

Последние слова были обращены к Галлусу. Тот кивнул, и они двинулись к «своему» дому под гробовое молчание детишек.

Через несколько десятков шагов он поинтересовался:

— И это ты давно не каталась? Откуда?

— Сублимация, — увесисто, но непонятно отозвалась Скуталу.

— Чего?

— Тё… Твайлайт объясняла. Такое слово специальное. Типа, когда я летать не могла, ну, я вчера говорила, мне этот свой псих надо было на чём-то выбесить. Вот я на самокате и выбешивала. Помню ещё кое-что.

— Нифигасе, «кое-что»…

— Так ведь правда, раньше я ещё лучше могла. Главное, чтобы после увиденного они реально шеи себе не посворачивали.

— А это вообще сколько времени нужно, чтобы такое освоить?

— Как сейчас было? Где-то примерно год… меньше, если впрячься по уши. У тебя, наверно, полгода ушло бы, потому что…

— Равновесие и голова не кружится, и крыльями поначалу помогать можно, я догадался…

За этими разговорами они дошли до дома. Внутри на столе обнаружилась стопка из десятка конвертов, небольшой пакет вроде бандероли и неподписанный свёрток.

— Вот, я же говорила… — Скуталу сунулась в свёрток и обнаружила там два кукурузных початка. — Ха. Держи, это тебе.

— А ещё говорила, что нам с собой ничего на дорогу не нужно…

— Ты ей понравился.

— Я?! С чего это вдруг?

— Вёл себя вежливо, от уборки вчера не сачканул, в гостях не обжирался, хотя вкусно было.

— И всё? Тоже мне, большое дело!

— Вот именно. Не такое уж большое дело произвести хорошее впечатление. Достаточно нормально себя вести.

— И типа, у вас везде так? Да в жизни не поверю.

— Твоя правда, не везде. В больших городах будут морды воротить… но там городские вообще понаехавших не любят, будь ты хоть грифон, хоть понячья деревенщина, хоть кто. А где живут не толпой, там нормально. Ну, давай, спрашивай дальше.

— Чего спрашивать?

— Откуда они знают, что мы пакет не распотрошим. Вдруг в нём чего ценное?

— Я не настолько урод! — обиделся Галлус. — Сам знаю, что доставить взятую почту делом чести считается, и не доставить её только ради спасения жизни можно…

— Ага… — Скуталу задумчиво кивнула. — Когда железку ещё не протянули, телеграфа тоже не было, пегасы жили в небесных городах, а единороги в земных… От одного письма жизнь целой деревни могла зависеть, с тех пор и повелось. Так что мы теперь на любую площадку садиться можем, на нас самое большее косо посмотрят.

Галлус повертел пакет.

— Большие Грабли… — прочитал он обратный адрес. — Ну и название…

— Интересное, да. Но ничего особенного.

— И как у вас такие названия появляются?

— Ну… — Скуталу смешно наморщила нос. — Например, так. Жили тут когда-то несколько семей, что-то выращивали. Потом поселение расширилось, надо было его статус как-то оформлять. Отписали прошение, дескать, так и так, с кем-то его в столицу передали. И вот приезжает, значит, из самого́ Кантерлота чиновник, аж от само́й Селестии, важный такой, надутый… — она, как могла, изобразила важность-надутость. — Тут, конечно, все построились, такую шишку приветствовать по такому поводу. А он идёт такой весь из себя важный, нос от гордости аж до неба задрал… а там грабли лежали, а местные предупредить как-то постеснялись — ну не может же быть, чтобы такая шишка не понимала, чего делает, и к чему это может привести… 

Галлус заржал.

— Вот именно, шишкой и кончилось. А чиновник обиделся, ну и записал эту новую деревню как Грабли.

— А почему тогда «Большие»?

— Ну, это совсем просто. Скажем, жили по соседству ещё несколько семей. Недалеко, но отдельно. Тоже постепенно поселение разрасталось, но своего статуса пока не имело. Почту им через эти Грабли доставляли, а чтобы здешнему почтальону проще было, в адресах уточнение приписывали: «Грабли (малые)». Там малые, а здесь, соответственно, себя считали Большими. Гордо же звучит. А потом они вместе слились и при очередной переписи переименовались. Все дела.

— Вот про такие вещи тоже в Школе рассказывали бы! Интересно, между прочим.

— Ну так предлагай. Школе ещё двух лет не исполнилось, до всего методом тыка доходить приходится, и то сколько раз уже на грабли наступали… м-да…

Галлус тоже хмыкнул, совпадение получилось интересным.

— А ты про почту откуда знаешь? — поинтересовалась Скуталу. — Хочешь в курьеры идти?

— Не знаю. Ты же сама тогда на уроке слышала, что никто меня без лётной школы никуда не возьмёт.

— Ну, не скажи. Есть такие, кто помогают устроиться молодым грифонам. С ходу не назову, но после возвращения…

— Твой, что ли?

— Хотя бы. Но он только порекомендовать может, учить-тренировать не возьмётся, и без того забот по горло…

— С тобой, что ли? — съязвил Галлус.

— Не без этого… А чтобы порекомендовал, надо соответствовать, он за свои слова отвечает во всех смыслах. Так что тебе для начала кого пониже нужно.

— Всё равно. Не знаю. Мне вот понравилось, как «Искусство войны» разбирали. Реально интересно. Я бы, может, в офицеры и пошёл, но это вообще без шансов. Там, у нас, меня ничему не учили, а здесь, у вас, меня никуда не возьмут. Хоть с какой бумажкой, хоть с какой рекомендацией.

— Ну, насчёт «хоть с какой рекомендацией» это ты… Оба-на! — Скуталу аж подскочила на месте. — Та-ак… Я тебе кое-что по секрету скажу, но только если ты про это вообще никому, особенно из ваших… Помолчишь несколько недель?

— Тебе по всей форме клятву дать?

— Не обязательно.

— Хорошо, помолчу. И что?

— С этой осени в эквестрийские военные училища начнут принимать грифонов.

— Откуда слухи?

— Это не слухи. Информация. Точно тебе говорю. Подожди, и сам увидишь.

— Так откуда информация?

— Сверху.

— Допустим. Почему об этом нужно молчать?

— Потому что если про это объявят вот так, как сейчас предполагается объявить, то будет выглядеть жестом доброй воли. Шаг навстречу, всё такое. А если ваши узнают загодя и начнут об этом трубить, то получится вроде как уступка: захотели, потребовали, пришлось идти на поводу и соглашаться… если соглашаться, а то ведь можно и передумать.

— Что-то для понивилльской девчонки-старшеклассницы ты слишком много знаешь и слишком хорошо шаришь в политике.

— Жизнь такая. Смотри, ты пообещал! Если не испортишь, у тебя будет хороший шанс после выпуска из Школы. 

— Ни фига́ у меня не будет, — мрачно сказал Галлус. — Даже если всё по-твоему, я никакой вступительный отбор не пройду. Тебе ещё раз повторить, что дома меня ничему не учили?

— Так, может, оно и к лучшему. Сколь я понимаю, офицеров не на индивидуальное мастерство, а на взаимодействие готовят.

— Ещё лучше! — голос Галлуса мог сейчас служить эталоном сарказма. — Взаимодействие и грифоны! Просто созданы друг для друга!

— Если тебе это реально интересно… — медленно проговорила Скуталу.

— То?

— Была у меня такая дурацкая мысль, замутить школьную пилотажную группу. Я, ты, Сильверстрим — вполне нормальное ядро. Оцеллия тоже должна потянуть, я думаю. Со Смолдер сложнее, но и для неё чего-нибудь придумать можно. Потренироваться и летом повыступать по городишкам-деревням… просто так, без понтов, в удовольствие.

— Как мы здесь вчера?

— Примерно. Ну, с программой посерьёзнее, конечно. Фишка в том, что все разные, а выступают вместе. Завуч с директором как услышат, от радости будут прыгать, можешь не сомневаться.

— А им-то какой интерес? Реклама Школы?

— В том числе. И демонстрация успеха.

— Так это надо, чтобы успех ещё был. А то могут и гнилыми яблоками закидать… или чем вы там для этого пользуетесь.

— Помидорами. От нас зависит. Так ты меня поддержишь?

— Я-то да. Летом домой не уезжать — я только за.

— Ага, я помню, чего ты на зимних каникулах учудил. Ну и вот. Тут тебе и тренировки с взаимодействием будут, и не уезжать, и вместе с Сильвер… Правда, чтобы чего приличное показать, запариться придётся конкретно.

— Летать — не пахать.

— Ха! Ну да, я когда-то тоже так думала…

— И про «вместе» это ты… Смотри, накаркаешь.

— Просто расслабься.

Галлус прибрал свёрток в свою сумку. Сунул туда же почту — сумка Скуталу выглядела побольше и потолще. Кивнул на неё:

— Что там у тебя?

— Компас, карта, хорошие часы, ночные очки, ещё кое-что… Двинулись?

— Ага. Только это… давай прямо отсюда взлетим, а? Опять поймают же и ещё чего-нибудь захотят.

— Вряд ли, им теперь впечатлений надолго хватит. Но давай.

Они привели всё в порядок, вышли, подпёрли дверь поленом и взлетели.