прекрасным ярким воскресным утром светит солнце и щебечут птицы, а все приспособившиеся к жизни на земле члены общества занимаются своими повседневными делами: бегут куда-то, делают уроки, ходят на приятные романтические свидания в парке.

но на втором этаже знаменитого дома беты СНУ, в третьей слева по коридору комнате ни намека на солнце.

о, нет.

атмосфера тихая, мрачная и совершенно неподвижная, будто кто-то умер.

чонгук — который к этому моменту стал завсегдатаем дома беты, даже получил пароль от электрического замка на входной двери (это честь, которой удостаиваются только действительно значимые люди, не случайные приятели) — улыбается, здороваясь с различными телами, развалившимися по этажу.

на диване чимин — жалко свернувшись в странный кривой клубок, чтобы избежать солнечных лучей, проникающих через окно, — издаёт неразборчивый стон, когда чонгук машет ему рукой

— тэ у себя в комнате? — спрашивает чонгук, пытаясь не рассмеяться.

прошлой ночью дом беты устроил взрывную вечеринку. снова. но эта ночь была одной из самых диких, если судить по тому, что дом вместе с его обитателями был в полном беспорядке. хосок с мертвым взглядом, сгорбившийся на полу, указывает нечётким движением в сторону лестницы.

чонгук сдерживает улыбку и поднимается. он, в отличие от этих прекрасных джентльменов, провел ночь в студии юнги-хёна, наблюдая, как тот сочиняет музыку для основных музыкальных занятий. его будит серия сообщений, представляющих собой тарабарщину — в основном случайные цепочки букв, перемежающиеся с «тф млц звичк» (что предположительно являлось «ты мой зайчик»). чонгук знал, что у тэхёна будет тяжёлое утро.

он открывает дверь в комнату тэхёна и моргает от внезапного наплыва темноты. вздыхает и подходит к окну, чтобы распахнуть шторы.

сразу же раздается предсмертный плачущий стон неподвижного комка на кровати тэхёна.

— детка, — слышит чонгук приглушенное и невнятное бормотание из-под одеяла, где прячется тэхён. — эй, пожалуйста, ты меня убиваешь.

чонгук смеется и смотрит как знакомая рука выскальзывает из под горы одеяла, чтобы слепо потянуться наружу ладонью вверх. явно подзывая.

чонгук идет.

вкладывает свою руку в руку тэхёна, будучи невероятно влюбленным в этого идиота, который сейчас ведет себя так, словно солнце может сжечь его заживо, но тем не менее слепо пытается найти руку чонгука.

дурак.

— итак, — говорит чонгук, осторожно опускаясь, чтобы сесть на край кровати тэхёна. — ты сказал, что сегодня побегаешь со мной.

в ответ раздается стон чистейшей боли, и чонгук прикусывает губу, чтобы — безуспешно— сдержать смех.

рука тэхёна слабо сжимает его ладонь, но он тем не менее умудряется погладить тыльную сторону ладошки чонгука большим пальцем.

— прости, — говорит тэхён, и в его голосе звучит настоящее раскаяние, смешанное с мучительной болью. чонгук фыркает.

— детка, мне так жаль, я не думаю, что смогу бежать, — говорит тэхён с такой серьёзностью, будто правда думал, что чонгук действительно ожидал, что он сможет встать этим утром.

— это очевидно, — сухо говорит чонгук. — я уже сходил на пробежку сегодня утром.

голова тэхёна высовывается из-под одеяла, глаза прищурены, усеяны синяками, а волосы растрепаны, и вообще он выглядит так, будто ему очень повезло, что чонгук так любит его, потому что в данный момент это не так. милый.

похоже, он прошел через все девять кругов ада.

— ты бегал без меня? — требовательно спрашивает он, имея при этом наглость говорить обиженно.

чонгук закатывает глаза.

— я проснулся из-за трёх голосовых сообщений, в которых ты и ещё три сотни других людей кричали в трубку mr brightside¹— говорит он, — думаю, можно было предположить, что сегодня ты не встанешь

тэхён дуется. это выглядит намного менее мило, чем обычно, учитывая общее состояние его... мертвости.

и тут его лицо застывает и темнеет, показывая что ему становится плохо, так как, видимо, даже обычное действие типа сидения вызывает у него слишком сильную тошноту, и он со стоном падает обратно.

— вот, — смеется чонгук. — я принес тебе зеленый смузи.

это единственное, что тэхен может осилить — отчасти потому, что глотать — это максимум на который он способен когда у него такое похмелье. даже жевать — слишком непосильная задача. тэхён сдерживает стон.

— чонгук, — выдыхает он. — детка, драгоценный, милый, мой милый зайчик, любовь всей моей жизни…

он слабо хватается за протянутый смузи, и чонгук снова закатывает глаза.

— ещё я принёс тебе педиалит.²

тишина.

и затем, дрожащим от переполняющих эмоций, низким голосом:

— я так тебя люблю, — хрипит тэхён, глядя на чонгука серьёзным, обожающим и полумертвым взглядом.

чонгук фыркает. педиалит в муках похмелья подобен спасению — и самому горячему признанию в любви — для такого идиота, как тэхён.

ему повезло, что чонгук любит его, желейные шоты³ и кепки.⁴

тэхён жалобно потягивает педиалит.

теперь, когда его обязанности бойфренда выполнены, чонгук встает, чтобы уйти. тэхён смотрит на него жалобным взглядом, дуется и дергает за запястье, пытаясь заманить обратно в постель. — останься, — умоляет он. — мы можем обниматься.

чонгук морщит нос.

— мерзость

настоящая любовь.

Тэхён воняет.

алкоголем, потом, всеобщим развратом.

нет, спасибо.

тэхён издает предсмертный стон, преувеличенно драматичный, и чонгук сдается. — если ты сначала примешь душ, я останусь с тобой, — бормочет он, и тэхен сияет.

ему с трудом удаётся подняться на ноги, его рубашка с цветочным принтом расстегнута наполовину, обнажая линию груди и…

взгляд чонгука застывает.

— что это?

тэхён останавливается на полпути расстегнувшись. — ммрф?

взгляд чонгука прикован к его ключице, чуть левее. — что? — тихо повторяет он. — что это?

тэхён хмурит брови в замешательстве, не понимая о чём чонгук его спрашивает. он следит за взглядом чонгука вплоть до своих ключиц, где его взгляд тоже замирает. на его коже абсолютно точно видно пятно от ярко-красной помады.

оба погружаются в гробовое молчание.

глаза тэхёна расширяются.

— подожди, чонгук, — говорит он, спотыкаясь о пустую банку из-под пива в спешке, чтобы добраться до чонгука, который тихо свернулся калачиком на его кровати.

— детка, это не то, о чём ты подумал, обещаю, — шепчет тэхён, вставая на колени и игнорируя накатывающую волну тошноты, которая пронзает его желудок. — я помню эту часть, это была просто случайная девушка, которая споткнулась и прижалась лицом к моей груди, клянусь…

чонгук молчит, все еще глядя на метку.

сердце тэхёна колотится в груди. (он никогда, никогда больше не будет пить или ходить на вечеринки, если это будет приводить к событиям, из-за которых чонгук мог бы выглядеть примерно так, как сейчас)

— чонгук, — мягко, но умоляюще и немного испуганно зовет тэхён, нерешительно беря обеими руками руку чонгука, чтобы сжать её. — детка, обещаю, ничего не случилось, я… ты… я люблю тебя, — шепчет он, широко раскрыв глаза. — я люблю только тебя…

слышится фырканье

тэхён замирает.

поднимает взгляд и видит, как трясутся плечи чонгука.

не от слез, а от смеха.

тэхён задыхается от возмущения.

чонгук со слезами на глазах от смеха протягивает руку, чтобы хлопнуть тэхёна по лбу.

— конечно, — фыркает он.

тэхён отшатывается назад, все еще ошеломленный. — подожди, — говорит он, совершенно потерянный. у него слишком сильное похмелье, чтобы переварить все это. чонгук смеется громче, качая головой и вытирая глаза.

— ты должен был видеть свое лицо, — хрипит он. — ты был так… так напуган.

тогда тэхён понимает, что чонгук вообще никогда не расстраивался. это заставляет его ворчливо дуться, когда он крадется обратно в постель, зарывшись лицом в подушку. — ты отстой, — бормочет он.

смех чонгука заставляет его зарычать.

— конечно, ничего не произошло, — говорит чонгук дрожащим от смеха голосом. он несколько раз тычет тэхёна в бок, пока тот не поворачивается и не смотрит на него прищуренными, сердитыми глазами.

— ты бы никогда мне не изменил, — закатывает глаза чонгук. — даже когда ты отрубаешься, всё, что ты делаешь, это шлешь мне рыдающие голосовые сообщения о том, как сильно ты меня любишь.

это правда.

это привычка тэхёна, которая и по сей день приводит в ужас всех кроме него самого.

что-то тёплое прорастает у тэхёна в груди, расширяется и цветёт, из-за мальчика, который сейчас сидит на его кровати и с такой непосредственностью заявляет, откуда он знает, что тэхён любит его слишком сильно, чтобы обмануть.

он видел, как другие парни из братства расставались со своими подружками, и из-за гораздо, гораздо менее серьёзных вещей.

чонгук пальцем тянет широко расстегнутый воротник рубашки тэхёна, дуя на кроваво-красную помаду, размазанную по его коже.

— вау, — говорит он. — неудивительно, что люди считают тебя кем-то вроде казановы.

смех затихает, а лицо тэхёна становится еще более угрюмым.

— знаешь, — продолжает чонгук, поднимая брови. — когда я впервые попал сюда и услышал о печально известном ким тэхёне, — поддразнивает он, — парне, что каждую ночь приводит к себе кого-то нового, настоящий жеребец....

тэхён набрасывается и чонгук визжит от смеха, когда он щекочет его бока.

— и, — хрипит чонгук, снова плача. — и эта девушка в моей общаге даже хвасталась, что ты спал с ней однажды ночью…

чонгук знал, что это ложь, учитывая, что тэхён провел ту ночь с ним. но он слушал, недоверчиво и удивленно, как девушка шептала своим друзьям о том, как...

— пфф, — кричит он, смеясь. — она сказала, что твой член был невероятно огромным, — ему наконец, удается выпустить из себя смех, слезы текут по его покрасневшим щекам.

тэхён издает смутный сдавленный звук в задней части горла, сгорбившись в поражении.

— я ненавижу тебя, — бормочет он, прижимаясь к коже шеи чонгука.

чонгук снова смеется, но позволяет тэхёну уткнуться носом в его шею, проводя рукой по волосам с тихим мычанием. они лежали там, переводя дыхание, еще несколько минут, прежде чем чонгук глубоко вздохнул.

— тэхён, — говорит он тихо и серьёзно.

— мм?

— я серьезно. тебе нужно принять душ.

тэхён стонет.

позже ему все-таки удается забрести в ванную, чтобы принять душ.

через каких-то долгих тридцать пять минут он появляется перед чонгуком, щелкающим каналы на телевизоре. чонгук поднимает на него бровь. — почему так долго? — спрашивает он, — я почти решил что ты умер там.

тэхён безразлично смотрит на совершенно равнодушный тон, который чонгук использует, чтобы сказать, что он думал, что тэхён преждевременно встретился со смертью в ванной.

— меня вырвало педиалитом,пока я мыл голову, — всё, что он говорит, игнорируя раздражающий (на самом деле милый), смех чонгука. а затем тэхён прокрадывается обратно в постель, обвивая его за талию, и снова засыпает, чтобы выспаться с похмелья.

когда он просыпается позже, то чувствует запах только что доставленной еды и милую улыбку чонгука.

да, думает тэхён.

он довольно удачливый сукин сын.