Во дворце было непривычно шумно – настолько шумно, что некоторые императорские слуги брезгливо морщились и зажимали руками уши. Праздность, величие и роскошь исчезли, испарились со стен дворца – теперь все это спешно заматывалось в ткани и перевозилось куда-то вглубь страны. Император и его жена бегали по зданию, словно не зная, что делать дальше. Они по несколько раз проверяли повозки, нервно разговаривали с прислугой и искали детей – ни дай Бог с ними что-то случится!

Абсолютно каждый, даже маленький цесаревич Алексей знал: грядет революция. Она уже стучится в массивные двери дворца, забирает все наследство династии, рушит страну. Конечно, императорская чета долго держалась в столице: руководитель страны все пытался делать что-то для усмирения мятежников, однако на этот раз восстание вылилось во что-то большее. Оставаться здесь было нельзя. Нужно было бежать, защищать семью.

А как же народ? Народ, который теперь собрался в одной из императорских приемных и все ждал решения государя? Разве он не обещал всеми силами оберегать народ? Увы, жизнь жестока, и теперь императору было не до толпы в приемной: сами как-нибудь справятся. Побуянят и разойдутся, ничего страшного не будет.

Лишь одна княжна Анастасия стояла в пышном бальном платье и через щель в дверях наблюдала за растерянными лицами подданных. Сердце ее разрывалось: не могла она бросить их! Не такому учили её слуги! Она же будущая императрица, а значит, должна всеми силами оберегать их. Да что уж, она готова была умереть за этих людей.

Дверь в комнату открылась, и за спиной Анастасии появился император: весь взлохмаченный и нервный, в дорожном кафтане, который наспех застегнули не на все пуговицы. Увидев дочь, он облегченно выдохнул и подошел к ней.

— Императрица тебя уже обыскалась, — произнес он, — Думала уже, что ты решила бежать.

Княжна лишь продолжила смотреть на людей.

— А что будет с ними? — тихо сказала она, — Батюшка, их убьют?

— Этого я не знаю, — он тяжело вздохнул, — Но нам некогда беспокоиться за их жизни. Сейчас весь императорский род и вся династия в опасности. Поэтому нам нужно ехать, Анастасия.

Девушка даже не обернулась.

— Я не поеду.

— Что ты такое говоришь, Анастасия? — император злился, — Тебя убьют прямо здесь, если не поедешь с нами.

— Не этому ты меня учил, батюшка, — она повернулась к нему, и теперь в глазах девушки блестели слезы, — Ты говорил защищать народ, ведь именно ему мы и служим. Помнишь, ты рассказывал мне про подвиги других? Они все боролись не за себя, а за них, за Россию. И теперь ты говоришь мне бежать? От кого мне бежать? От своего же народа?

Анастасия дернула головой.

— Если мой народ говорит мне, что мы делаем что-то не так, если мой народ говорит мне, что они не согласны с нашей политикой, я полностью поддержу его. Если мой народ говорит, что время Романовых закончилось, значит, так тому и быть.

— Анастасия!

Княжна печально улыбнулась.

— Прости, батюшка, но по-другому никак.

И, не дождавшись ответа, она толкнула толстые двери и, поправив платье, вышла к людям. Золотой свет свечей и прекрасный образ молодой заступницы народа – все это поразило людей. Через несколько секунд толпа хлопала, кричала, плакала от счастья – их спасенье, их Романовы здесь. Они не бросили Россию. Мужчины и женщины, старики и дети бросались на колени, приветствуя княжну. Та лишь смущенно отмахивалась и просила всех встать.

В таком смешении счастья и надежды Анастасия даже не заметила, как главные двери открылись, и в ее сторону уже шли мятежники. К ней шла сама революция. Она подбиралась медленно, словно растягивала момент триумфа. Девушка уже чувствовала ее дыхание на своих плечах. Теперь бежать ей было некуда.

— Вы же теперь нас не бросите, Ваше Высочество? — послышался восторженный вопрос.

Девушка так и застыла, краем глаза замечая, как разъяренные мужики шли почти рядом с ней. Она кротко улыбнулась и поправила платье. Чьи-то чужие, грубые руки подхватили ее.

— Я буду защищать вас до последнего вздоха.