Для каждого уважающего себя воина умереть в бою - честь.

Мазога не просто воин, но рыцарь, для которого ~не~ в славной битве за правое дело можно приравнять к позору. А она точно не из тех, кто готов терпеть на себе клеймо трусихи. И если ей суждено умереть от острого клинка противника - так только лучше.

Мазога не печалится о несовершенных мечтах и планах, о делах и ордене, что останется без ее присмотра. Сэр уверена, что ее ребята и сами смогут справится, не зря же они вместе провели все эти долгие годы, встречали новых “членов семьи” и прощались со старыми. Она научилась жить настоящим, тем, что происходит здесь и сейчас.

Но ей все равно немного страшно. Совсем чуть-чуть, или немного более того.

Страшно от постепенно охватывающего холода, заменяющего теплые летние лучи, нежно целующие кожу легким загаром; от осознания близости вязкой тьмы взамен яркой зелени деревьев и нежной синевы моря; от звенящей тишины вместо пения птиц ранним утром.

Она боится как ни что другое потерять маленькие ежедневные радости, которые ей удалось постичь не так давно. Разве многого она просит?

Ей неизвестно, перед кем она предстанет - Девятью или Малакатом, так как ни в кого она не верила до конца. Но как бы там не было, Мазога готовится встретиться лицом к лицу со смертью - а могла бы она когда-нибудь иначе.

Единственное, что неприятно в смерти - от тебя остается лишь пустая, гаснущая оболочка, пригодная только для удобрения или на съедение небрезгующими. Такая себя участь. Мазога хочет стать прахом - и улететь по ветру вдоль бесконечных вод Абесин куда-нибудь далеко, куда она уже никогда не сможет ступить.

Она поднимает тяжелые слипшиеся на веки и смотрит на чистое синее небо, наслаждается им - в последний раз перед окутавшей глаза тьмой.