«Голос, — думает Киллер, рассеянно поглаживая одного из котов Чино. — Как интересно».
Голоса Киллеру понятны. Голоса ему хорошо знакомы. Каждый раз, принимая решение, он слышит их — два дьявола, сидящих не на плечах, но в голове.
Всё это лишь в голове.
Только босс говорил так, будто в их случае некий голос обладает собственным сознанием.
Признаться честно, Киллер хотел бы сказать, что знаком и с подобным. Но обманываться глупо: Чара лишь воплощение его собственной тьмы. Часть его самого, удобно принявшая другую форму в его сознании.
В конце концов, всё это лишь в голове.
Муркесса, смирно лежавшая на коленях Киллера и громко урчавшая всего мгновение назад, неожиданно уворачивается, кусает за палец — ласково, совсем не больно; почти «Спасибо» — и уходит. Мурлыкать, правда, так и не перестаёт. Киллер смотрит ей вслед, и его душа полна чего-то похожего на нежность; а когда кот скрывается за углом, пожимает плечами и встаёт с пола. Потягивается до хруста.
Видимо, придётся занять себя чем-то ещё.
Спускаться не хочется: там Чино, и он работает. Только на вынос, правда, — босс потребовал тишины, едва они вернулись. Но работает. Не то чтобы Киллера это останавливало, скорее... просто повод. Если быть честным хотя бы с собой, он просто не знает, что о Чино думать и как себя с ним вести.
Их первая встреча была... странной, мягко говоря. Не страннее произошедшего совсем недавно, каких-то несколько часов назад. Но странной. Босс никак не прокомментировал свой выбор — он и не обязан, но Киллер слаб перед любопытством, — а Чино лишь спросил, чем может помочь, несмотря на испуг и удивление, очевидные по дрожащему голосу и широко раскрытым глазницам. Принёс бинты и дал им кров.
Киллер занял диван в гостиной. Он не против и потесниться, если коту — иногда сразу нескольким — захочется полежать там же.
Как оказалось, у босса в этом доме — жилом лишь наполовину, ведь на первом этаже кофейня, — есть своя комната. Судя по всему, Чино присматривает за ней, соблюдая достойную уважения осторожность: поддерживает порядок, но не трогает личные вещи — те немногие, что тут есть. Киллер знает по собственному опыту, что босс не потерпел бы меньшего, как и не стал бы оставлять своё где попало. Саму эту скромную спальню Киллер видел мельком раз или два, и ничто не привлекло его внимания, кроме полок во всю стену, под завязку уставленных многочисленными томами. Было бы нелепой, бесполезной ложью сказать, что ему не любопытно, какая часть коллекции перенесена сюда — или как Чино заслужил такое доверие.
Или, например, почему он всё ещё (относительно) в порядке, хотя знает Найтмера очевидно давно, а тот никогда не был щедр на милость. Какие демоны сидят в этой версии Санса, такой услужливой и мягкой, что привлекли внимание самого повелителя негатива?
Определённо есть в этом Чино что-то интригующее. Киллер любит загадки; хоть пока и не вполне понимает, с какой стороны подступиться к этой. Спешить как будто некуда: босс, похоже, планирует обосноваться здесь надолго, и Киллер с ним. Киллер последует за Найтмером везде и всюду — на сколько позволят. Этот выбор он сделал давным-давно.
Лёгким, неслышным шагом Киллер выскальзывает из гостиной, спускается по лестнице на первый этаж и наконец выходит на задний двор, огороженный аккуратным деревянным заборчиком, совсем невысоким, обвитым тут и там декоративным плющом.
Ну или что это там такое, создающее неповторимую атмосферу уюта и тепла, в которую впишется, кажется, кто угодно, и кто угодно почувствует себя как дома.
Киллер… давно не испытывал ничего подобного. И пока не уверен, как с этим быть.
Интересно, чувствует ли это босс. Но Киллеру многое интересно, когда речь заходит о Найтмере; и немногое удаётся узнать. Он не против. В своё время ему приходилось платить куда больше, чем неудовлетворённое любопытство, чтобы оставаться на стороне Найтмера. И это тоже было неважно.
Солнце греет, но не слепит. На широких качелях отдыхает Штрих Кот — его невозможно не узнать, как многих других обитателей этого места: короткая белая шёрстка, исчерченная тёмно-серыми пятнышками — те в свою очередь складываются в полосы, прямые и изогнутые, самые разнообразные, и полосы слагаются в узоры, — не даст его ни с кем спутать. Штрих лежит, свернувшись, спрятав нос под лапкой, и Киллер не видит отсюда ни чёрного пятна на щеке, ни тем более меняющихся радужек, но знает, что они есть.
Невесомо подбирается ближе, садится на другую половину как можно бережнее; Штрих Кот дёргает ухом, но более не шевелится и глаз не открывает. Успех.
Киллер вдруг понимает, что улыбается — едва-едва, совсем не обычной своей ухмылкой, широкой, смешливой и совсем не искренней. Тянет руку к Штриху, кладёт на спинку, но не гладит — этого котик не любит. А вот просто подержать обычно можно; вот и сейчас лениво урчит сквозь дремоту… Хорошо.
Кажется, Киллеру не хватало таких маленьких, тёплых достижений.
Как… как если бы Папирус…
Нет, Киллер не будет об этом думать. Он отказывается. Перед ним кошачья версия одного из его — бывших?.. — врагов, и к Штриху не так просто подобраться, и угодить нелегко, и Киллер собирается просто наслаждаться этой маленькой победой. Никаких воспоминаний.
Никаких.
Особенно принадлежащих тому, кого давным-давно нет. Не Киллеру, которому они по стечению обстоятельств достались по наследству — вместе с телом и, пожалуй, основой души. Как ни странно думать об этом теперь, именно из белой души в виде перевернутого сердца, обычного средоточия чистой магии обычного монстра, получилось то, что Киллер называет собственной душой. Прямо сейчас она тоже отдалённо напоминает перевёрнутое сердце, алое, нечёткое и по обыкновению разделённое на охватывающую внешнюю и заполненную внутреннюю часть. Мишень, но в форме сердца.
Киллер не позволил бы себе такую вольность, если бы босс не приказал — и это определённо был приказ, а не просьба. «Отдыхай, Киллер», — так он сказал, без лишних подробностей, открыто для интерпретации, но Киллеру хочется думать, что он понял, что именно босс имел в виду. Никогда раньше он не позволял Киллеру достигать первой стадии. Вторая устраивала их обоих. Третьей Киллер опасался — потерять контроль значило потерять ту малость, что оставалась от его «Я», пусть даже временно; мысли о четвёртой он упорно отбрасывал подальше.
Штрих едва шевелится, но Киллер заранее убирает руку — на случай, если кот пожелает перелечь или вовсе уйти. Ни то, ни другое не происходит: Штрих потягивается и начинает сосредоточенно вылизываться. Впрочем, Киллер не удивится, если в какой-то момент тот замрёт посреди своего, несомненно, чрезвычайно важного дела, а через пару мгновений закашляется и вдруг сорвётся, куда и зачем вовсе не собирался. Не совсем точное отражение забывчивости Инка, но что-то в этом есть. И, в отличие от хранителя альтернативных вселенных, Штрих Котом Киллер очарован безвозвратно и безусловно — как многими другими сожителями Чино. И не собирается этого скрывать.
В какой-то момент Штрих и впрямь замирает, и с так и не донесённой до головы лапой выглядит он так нелепо и так прелестно, что Киллер не сдерживает улыбки. Его душа, Киллер знает, расплывается в очертаниях, решительность закручивается в маленьком вихре, смешиваясь с теплом и чем-то смутно напоминающим нежность.
Чино — загадка, с которой Киллеру только предстоит разобраться; но его коты… Киллер не знает, что свело Чино и Найтмера, что делает этот дом достаточно безопасным, чтобы босс оставил здесь свои книги и, более того, пришёл сюда израненным и уязвимым, доверился, обратился за помощью, когда она была нужна больше всего; Киллер не знает совершенно ничего, но он рад здесь оказаться — насколько может радоваться существо вроде него.
Другая загадка — маленький хранитель позитива, ныне падший. Дрим ведёт себя практически как раньше, насколько Киллер может судить по ограниченному их взаимодействию в многочисленных битвах; в то время как Найтмер, босс, вёл себя иначе под влиянием проклятья. Нет больше жестокости, только жёсткость. Нет агрессии и нет, по всей видимости, собственничества. Прежний Найтмер никогда не отдал бы Киллера, ни при каких обстоятельствах. Найтмер нынешний готов отпустить в любой момент, настолько хрупок их договор. Киллер не знает, что чувствует по этому поводу. Его жизнь отдана служению Найтмеру — это всего лишь неоспоримый факт, который ничто не изменит. Почему босс теперь считает иначе, это вне его понимания. Да, остальные ушли… но он и не остальные.
Киллер задумчиво гладит Штриха. Тот позволяет. Киллер не может не усмехнуться иронии — с Инком они так не ладят и скорее всего никогда не будут. Хотя кто знает. Инк странный.
Дрим страннее. Особенно сейчас, под проклятьем. Киллер не может не признать, что всё ещё переваривает услышанное. Разговор между близнецами — и звёзды, видит ли Киллер теперь схожесть — вышел напряжённым до предела. Наверняка больше, чем Киллер с его переломанной душой способен понять. Одно его беспокоило на протяжении всего разговора: если босс говорит не доверять прежнему ему, как они могут довериться нынешнему Дриму? А Кроссу?
О последнем Киллер вовсе не желает думать. Просто. Нет. К счастью, Кросс никогда не был в кафе Чино, а значит, среди его жителей нет его версии. Что-то Киллеру подсказывает, что в скором времени это может измениться. Действительно: босс приказал дать предателю код от Флаффитейла. Они будут здесь — Киллер сам не уверен, как скоро, но они будут здесь. И можно только надеяться, что они ничего не испортят. Что если Дрим выйдет из-под контроля? Не то чтобы Киллер беспокоился о Чино или тем более прочих местных жителях. Коты и кошки — совсем другое дело. Чино любит их всем сердцем и заботится о них изо всех сил, а поскольку Дрим, судя по всему, застрял где-то между позитивом и негативом, это как раз отличный источник разрушенного позитива. Если Киллер вообще прав и Дрима питает это, а не какие-то иные чувства.
Киллеру остаётся только быть начеку. Босс знает, что делает.
Краем глаза видит, как выходит из дома пушистая беленькая Мурсефона — кошачья версия Жизни из Рипертейла. Когда и как богиня посещала Флаффитейл, Киллер не знает и, хотя ему любопытно, спрашивать не собирается. Чино захочет — сам расскажет. Надо же чем-то заполнять неловкую тишину, стоящую между ними большую часть времени.
Мурсефона подходит ближе и трётся о ноги. Киллер нагибается и чешет её за ухом, получая в награду довольное урчание. Кошки всё-таки удивительные существа, совершенно потрясающие и невероятные.
Ветерок приносит из дома запах свежей выпечки и кофе. Киллер думает зайти, попросить что-нибудь перекусить, но когда Мурсефона забирается к нему на колени, передумывает. Кошки важнее. Нельзя просто взять и встать, когда у тебя на коленях кошка. К тому же, некуда торопиться — босс окопался в своей спальне, зарывшись в книги, и выходить не собирается, а за неимением приказов делать Киллеру нечего.
«Голос, — думает он вновь. — О каком голосе говорил босс?» Получить объяснения было бы неплохо, но дело Киллера выполнять указания, а не задаваться вопросами. Однако и Дрим, похоже, не понял, о чём говорил его брат — как оказалось, под слоем негатива скрывался близнец. Возможно, свои объяснения Киллер всё-таки получит, хоть и будут они не для него.
В раздумьях он рассеянно гладит Мурсефону по спинке, наслаждаясь звуком и вибрацией урчания. Ноги быстро затекают под её весом, но Киллер не возражает. Успеет размяться, успеет и поесть — всё успеет. Некуда торопиться.
Сам не улавливает, в какой момент закрывает глазницы и как будто задрёмывает, но когда в следующий раз осознаёт себя, Мурсефоны на его коленях уже нет, а сквозь деревья пробиваются лучи закатного солнца. «Расслабился», — думает Киллер с укором, но поделать уже ничего не может. Встаёт, потягиваясь, трясёт руками и ногами, разминая затёкшие конечности. Входит в дом, глубоко вдыхая запах кофе и выпечки. «Здесь сложно не расслабиться», — признаётся сам себе, даже в мыслях тихо, приглушённо, чтобы никто не услышал ненароком. На Поверхности Флаффитейла сейчас осень — вернее, бабье лето, тепло, солнечно и бесконечно красиво. Монстров кроме Чино в округе, насколько Киллер знает, нет — что-то подсказывает, вообще нигде нет. Киллер ещё при первой встрече узнал этот взгляд — не первый раз выжившего в геноцидном таймлайне. Как Чино при этом оказался на Поверхности, Киллер не имеет ни малейшего представления, но спрашивать, опять же, не собирается. Не из тактичности, просто чтобы не делать жизнь Чино легче. Пусть сам ищет темы для разговоров, если захочет. Ну а если желания поделиться не возникнет — что ж, Киллер обойдётся. От любопытства кошка сдохла, но ей нестрашно, у неё девять жизней; впрочем, лично Киллеру ни одну терять не хотелось бы.
Киллер любит кошек, и Чино тоже.
— Киллер, — здоровается он, выходя из-за стойки к главной двери. Переворачивает знак на «Закрыто».
— Чино, — отвечает Киллер как может нейтрально. — Закрываешься пораньше?
Чино коротко кивает.
— Найтмер… попросил тишины, — он неловко пожимает плечами. Киллер думает, что точно знает, почему Чино замялся: хотел сказать «потребовал» вместо «попросил». Но в этот раз босс и в самом деле всего лишь попросил, хоть и весьма настойчиво, подчёркивая, как это важно — буквально вопрос жизни и смерти.
— Если накормишь меня, я помогу тебе убраться, — предлагает Киллер.
Чино соглашается и вновь заходит за стойку.
— Есть предпочтения? Чай или кофе?
Подумав, Киллер отмахивается:
— Что-нибудь горячее. Неважно, что именно.
Чино с неожиданным задором салютует:
— Будет сделано!
И тут же затухает, словно смутившись собственной игривости. А может и не «словно». Киллер плохо разбирается в чужих эмоциях — хуже только в своих собственных.
Пока Чино возится за стойкой, Киллер садится за самый дальний столик, подальше от окна. Люди его нервируют. Напоминают о том, что упорно и крепко сидит в голове, дурной, как ничто другое.
— Как ты вообще обосновался на Поверхности? — не выдерживает Киллер. — Монстр-скелет не вызывает у людей… вопросы?
— Найтмер дал мне иллюзионный диск, — откликается Чино неуверенно. — Не уверен, как это работает, но он заставляет людей видеть то, что они ожидают. А ожидают они, так или иначе, другого человека. Насколько я понимаю, каждый видит меня по-своему, но это ничего страшного — постоянники просто думают, что в кофейне работают несколько человек вместо одного меня. Что логично, без магии я бы вряд ли один… справился.
Под конец голос Чино становится всё тише, пока в конце концов не запинается и не затихает вовсе. Жалеет, что поделился слишком многим? Вполне возможно.
— Понятно, — говорит Киллер, просто чтобы тишина не висела между ними тяжким грузом.
Чино гремит посудой, а потом, словно только-только решившись, выпаливает:
— А чем ты занимался весь день?
— Ничем особенным, — легко откликается Киллер. — В основном составлял компанию твоим кошкам; потом задремал во дворе. Босс не оставил указаний.
Чино издаёт короткий утвердительный звук, говоря без слов: я тебя услышал.
— Можно делать вещи не только по приказу, — говорит он совсем негромко, так что Киллер едва его слышит. Но всё-таки слышит и потому решает ответить:
— Я долгое время был слугой. Солдатом. Преданным и готовым на всё, — и сам для себя неожиданно признаётся: — Если боссу станет не нужна моя служба, я не знаю, что с собой делать.
В собственных словах находится столько правды, столько неуверенности на грани со страхом, что Киллер морщится. Он не рассчитывал на такую искренность, да и Чино это вряд ли нужно. «Остановись», — жёстко приказывает сам себе.
Вдыхает.
Выдыхает.
И останавливается.
Чино не отвечает. Не находит слов? Спугнут искренностью? Киллер не знает. Не хочет знать. Не готов.
Наконец Чино приносит ему горячий бутерброд и, судя по запаху, травяной чай. Киллер хватает бутерброд, но откусить не успевает.
В дверях стоит Найтмер, и выглядит он мрачнее некуда.
— Мы должны вернуться в замок.