«Каждый имеет право не бояться».

— Ничего страшного нет?

— Конечно, — уверенно подтверждает Вишну. И уточняет: — А по какому поводу волнуешься?

Юрте, вздохнув, отпивает чай из стакана — будто отгораживаясь на мгновение от всего мира — и поясняет:

— Я пригласила Юра прогуляться завтра. И думаю наконец... ну, ты понимаешь...

— Признаться? — улыбается Вишну. Про то, что Юрте влюблена в Юра, они с Иво уже давно знают — но, конечно, молчат, как и положено хорошим друзьям. То есть Вишну точно молчит; и надеется, что и Иво не проболтался. Пускай Юрте сама всё скажет, она храбрая девочка, у неё всё получится.

— Угу, — бурчит Юрте и нервно оглядывается по сторонам, будто Юр притаился где-нибудь рядом, подслушивая, и готов в любой момент её разоблачить. А они ведь сидят даже не у того кафе, где он работает! — Вот боюсь, что либо сказать не сумею, либо... Вдруг не будет никакой взаимности? И мы больше не сможем общаться...

Вишну коротко фыркает, подставляя лицо солнцу. Знает, что это не очень-то вежливо, но он всё же эксцентричный бог, ему положено быть... не очень-то вежливым. Общаться они не смогут, вы поглядите! Да чем же это невзаимная влюблённость помешает? Это же не предательство, в конце концов, не подлость какая-нибудь. Кто вообще отвечает за свои чувства и может выбирать, влюбиться ему или нет, а?

— Всё будет нормально. Ну, может, ты пару-тройку дней попереживаешь из-за рухнувших надежд, будешь бояться, что больше никогда в жизни не сможешь смотреть на Юра просто как на человека, — а потом всё утихнет, станете снова болтать обо всём на свете.

Юрте, допив чай, качает головой:

— Ты всё-таки ужасное высокомерное чудовище.

— Так я ж бог, мне положено! — разводит руками Вишну. И смеётся; и, дотянувшись через стол, треплет её по волосам: — Успокойся. Я ж подтвердил, что ничего страшного нет. Не бойся ему сказать — а всё остальное будь как будет.

— Так и сделаю, — кивает Юрте.

И зябко ёжится, хотя на улице — двадцать с лишним градусов. Переживает всё-таки девочка.

«Уж я поколдую, чтобы всё прошло хорошо», — обещает Вишну. Хотя и знает: колдовать здесь не придётся. Ну неужели Юр упустит возможность признаться в ответ?

***

— Мне даже перед экзаменами не было так страшно, веришь? — посмеивается Юр.

Иво кивает со своей кровати: верю, конечно, ещё бы не верить. Любовные дела пострашнее всяких экзаменов будут, это кто угодно подтвердит; хотя казалось бы, ну разве многое зависит от того, услышишь ты в ответ «Я тоже» или «А я нет»?..

Не то чтобы сам не трясся, когда признавался Вишну, но был уверен: даже если чувства невзаимны, они всё равно останутся хорошими друзьями. Вишну же не дурак, чтобы упускать друга из-за того, что у него при каждой встрече глупо вздрагивает сердце. А искать чудеса и просто болтать обо всём подряд дрожащее сердце не мешает.

Поэтому не сомневается: даже если Юрте вдруг откажет, они всё ещё смогут остаться друзьями. Само собой, если захотят, только от их решения всё и зависит.

Но Юрте, конечно же, не откажет. Разве она дурочка, чтобы отказать?

— Всё пройдёт хорошо, правда? — почти жалобно спрашивает Юр, тиская подушку.

Иво перебирается к нему на кровать, обнимает за плечи, касается губами уха:

— Всё обязательно будет хорошо, верь мне. Вы отлично погуляете, ты спокойно признаешься, и даже ладони в самый нужный момент не станут мокрыми и холодными. А потом вы либо будете долго обниматься, как два самых счастливых человека, либо неловко и вежливо попрощаетесь и временно разойдётесь, потому что вам будет нужно побыть наедине с собой. Но, — он отстраняется с хитрой улыбкой, — я опытный предсказатель и говорю тебе: не бойся. Первый вариант гора-аздо вероятнее второго.

Юр смеётся — уже без нервов, спокойным чистым смехом. Стискивает в ответ — объятия у него всегда крепкие:

— Ты лучший брат, о котором я только мог мечтать. А ещё — лучший предсказатель и лучший друг; оба вы — ты и Вишну. Спасибо.

Иво разводит руками: всегда пожалуйста! — и возвращается к себе.

Пора бы уже спать, ведь Юру вставать часов в десять, хотелось бы успеть его проводить, сказать что-нибудь ободряющее на дорожку... Но как тут заснуть, накануне такого-то события! Жаль, драгоценного успокоительного осталась пара капель, это не усыпит...

— Может, спеть тебе колыбельную?

Юр от удивления аж закашливается:

— Да я вообще-то... — И, помолчав, качает головой: — Нет, ты прав, сам я вряд ли засну. Ну попробуй, что ли; хуже-то не станет.

— Мне её Август пел, — зачем-то поясняет Иво, глупо улыбаясь. Гасит настольную лампу и начинает негромко напевать.

О том, что новый день — как белый лист, который ты можешь раскрасить по своему вкусу; о том, что кораблю, который возвращается домой, всегда рады — просто потому что он вернулся; о том, что солнце будет сиять в небе, даже если тебе кажется, что вся жизнь — полный провал.

В общем, о том, что всё обязательно будет хорошо, как уже и сказал. Пожалуй, именно это Юру сейчас и нужно.

***

— Жаль, нас там не будет, — вздыхает Вишну, пришедший сразу же после ухода Юра, будто нарочно караулил у подъезда.

— Ну-у, — хитро тянет Иво, катая по столу печенье, — я вообще-то знаю, где именно они будут гулять... Так что если тебе хочется...

Вишну аж подскакивает вместе с табуреткой.

— А кто говорил, что следить за людьми неприлично?!

— Ой да подумаешь, мы всего-то один разок... — отмахивается Иво. — Это ж такой момент, как его упустить!

И смотрит на Вишну: ну, мол, что же ты решишь, а?

Вишну долго уговаривать не приходится:

— Ну так бежим скорее, пока никто из них не успел признаться!

И они через считанные минуты вылетают из квартиры.

Всегда хочется посмотреть, как всё становится хорошо — и как наконец-то исчезает такой бессмысленный чужой страх.