Глаза медленно открылись, сонно оглядывая полутемный потолок. Утро – хотя я не уверена, что сейчас именно оно – встретило меня как-то необычайно тихо. Ни трели будильника, отрывающего от сладкого сна, ни звонков от мамы с вечным «просыпайся». И я чувствовала странное умиротворение, которое редко селилось в моей душе, обычно там царило вечно шипящее неудовлетворение. Да к тому же, я выспалась. Удивительно. Я одернула одеяло. 

«Нет, вставать я не буду».

Я меланхолично рассматривала потолок, а в голове ни одной мысли. 

Ах да! Мне снилось что-то невероятное! Что-то возбуждающее. Мозг выдавал иллюстрации из сна. 

«Вечеринка. Шум и радостные вопли. Куча народу. Я и Рики-тян. Танцуем? Он нежно водил руками по моему телу. Рай! Я причмокнула губами, комкая одеяло и обнимая его, так бы и затискала воображаемого Рикиши».

Горячий сон, должна я признать – давно мне не снилось такого. Но тут картинка сменилась. 

«Я в подвале. Почему Рикиши связан? И что он делает у меня в подвале? Моё дикое желание быть с ним просочилось в подсознание, которое показывало мне жуткие, но возбуждающие картины. Хм, интересный сон…»

За дверью послышался пронзительный звонок. Кто-то звонил на домашний телефон. Наверняка, звонили маме, мне обычно писали на смартфон. Определитель номера проговаривал одну цифру за другой. 

«Нет, не маме», – подметила я и поняла, что придется встать. 

Как только я пришла к этому, несомненно, удручающему к выводу, я лениво поднялась с постели. 

«Кажется, это домашний номер Рикиши. Странно, что он вдруг мне звонит. Точнее… Откуда он вообще мой номер знает?»

Я подняла трубку.

– Алло? – ответила я голосом таким бодрым, будто два часа уже на ногах.

– Здравствуйте, – послышался с другой стороны трубки женский голос. – Это квартира Фурсил?

«Ничего не понимаю. Это его мама?»

– Да. А кто Вам нужен? – осторожно спросила я.

– Я хочу поговорить с Сиреной.

– Это я, – ответила я. – Кто это?

– Ох, милая, не узнала тебя. Это Лада, мама Рикиши. Мне тут дали твой номер, – продолжала говорить она. 

«Интересно, кто это моим номером разбрасывается?»

– Я вот, что хотела спросить…

– Слушаю, – тут же ответила я, чуя неладное.

– Рикиши не пришел с той вечеринки по поводу празднования соревнований. Звонила Таске, но он сказал, что не знает, куда тот ушел, они разошлись ещё до окончания дискотеки. Ты случаем не знаешь, где он мог бы быть?

Я замялась с ответом. Почему-то от слов о Рикиши во мне нарастала паника. В голове проскользнули те картинки из сна. Только не это!

Я слишком долго не отвечала. Нужно было что-то сказать, но вместо этого я просто задумчиво промычала, пытаясь растянуть паузу, чтобы придумать, что ей сообщить.

– Я с ним не так хорошо общаюсь, так что даже понятия не имею, где он мог бы быть, – слова вырвались без какого либо обдумывания, словно каждый день перед зеркалом репетировала. – Но я видела его с девушкой. Из другой школы. Может, он ушёл с ней?

Разговор закончился. Она извинилась за беспокойство и положила трубку. Но это самое беспокойство теперь поселилось во мне, неся панические нотки. Я положила трубку на зарядку и посмотрела на неё, пытаясь что-то уловить. Мой сон. Что если мне это не приснилось? Я нырнула обратно в комнату. Нужно убедиться, что я ничего не натворила. Лишь бы всё было в порядке. 

Я открыла люк, включила свет и спустилась вниз. Немного спустившись, я услышала странные шорохи. Может крыса закралась? Лишь бы это была крыса, пожалуйста! Но мое предположение развеялось, стоило мне увидеть источник этих шорохов. Это не сон. Рикиши, связанный тугими ремнями, лежал на матрасах. Его грудь тяжко вздымалась от прерывистого дыхания. В глазах неожиданно померкло, и я со всхлипом осела на пол.

«Что же я натворила? Какого черта? Нет, не черта, а ненасытного чудовища в лице меня. Так соберись! Думаю, можно поднять его наверх, а когда очнется, сказать ему, что это глупая случайность».

«Но ты же сказала его матери, что ничего не знаешь».

«Чёрт!»

Голову стиснули горячие струбцины, и я почувствовала дурноту. 

«Тогда я выкину его где-нибудь на трассе. Он очнется, удивится, но доберется до дома. Так и сделаю».

Но я не сдвинулась с места. Я подняла голову и посмотрела на него, такого далеко для меня, недоступного, недосягаемого, неотзывчивого. Сейчас я могла стереть, уничтожить это проклятое отрицание, я могла это сделать. Я хотела это сделать. Я так давно давила в себе чувства к нему, что просто перестала замечать их вес в своей душе. Сейчас они словно разрывали плотный кокон моего слабого тела.

Мне стало легче, словно я сбросила тяжелые оковы. 

«К чему лицемерить и таиться? Он останется здесь и будет со мной. Ведь это моё убежище, мой алтарь. Да. Это моя святыня. Как глупо держать это в себе. Давно стоило это сделать. Почему я медлила?»

Я подошла ближе к нему. Выглядел он прескверно. 

«Сколько же ты выпил?» – задала я немой вопрос. 

Решения пришло сразу же. Я вылезла из подвала в комнату и вылетела на кухню. Где-то в верхних шкафчиках было антипохмельное – мерзкая вещь, но после становилось легче. Я взяла кружку, небольшой белый пакетик и спустилась обратно. Набрав воды из крана, я высыпала содержимое пакетика. Взяв старое полотенце, я разорвала его с жутким треском и намочила небольшой лоскуток. 

Я присела около него, разглядывая. Как же он прекрасен. 

«Пленить его – довольно дьявольская задумка».

Я аккуратно провела прохладной влажной тряпкой по его лбу, обвела по линии скул, чем вызвала у него судорожный вздох. Кажется, он пришёл в себя. Я слегка приподняла его, чтобы он выпил ужасный раствор. Он простонал что-то неразборчивое.

– Тебе стоит это выпить, – тихо сказала я. – Тебе станет легче, я обещаю.

Он напрягся, но послушно выпил из кружки.

– Знаю, это мерзко, но действенно, – сказала я, опуская его обратно.

Я отошла к бадье, чтобы сполоснуть кружку и вновь намочить тряпку. Я повернулась, наблюдая, как его лицо расслаблялось. Он облегченно вздохнул и приоткрыл глаза. Заметив меня, он замер.  

Он, щурясь, наверное, от того, что некоторая доля алкоголя все же не давала ему видеть, глядел на меня. 

«Что мне делать? Что я должна сказать ему? Стоит ли… Нет, я его не отпущу. Он останется со мной. Я уже решила это».

Я, как ни в чем не бывало, подошла к нему и вновь присела рядом. Убрав разлохмаченные волосы со лба, я посмотрела в его глаза. Пронзительно голубые с сине-серыми крапинками. Так близко ко мне, что я едва сдерживалась, чтобы не зацеловать его. Я улыбнулась.

– С добрым утром, – проговорила я, наблюдая за его реакцией. 

– Сирена? – ошеломленно спросил он, тупо уставившись на меня. – Что ты тут…?

Договорить я ему не дала. Прикрыла его рот рукой, чтобы он немного успокоился и попытался оценить ситуацию, в которой оказался. Это даст мне немного времени для того, чтобы обдумать линии поведения с ним. Но как же давно я не была так близко к нему. Смотреть ему в глаза – это так восхитительно. Я видела, как меняется выражение его лица. Что это? Недоумение? Он никогда не проявлял ко мне никаких эмоций, ровно, как и в тот вечер, когда я ему призналась. 

До сих пор эта картина перед глазами. Я, красная до корней волос, со словами признания на губах и бешено бьющимся сердцем, и он, спокойный и суровый, сжимающий мои чувства и разрывающий их на кусочки. Мне было больно настолько, что я проснулась от своих мечтаний и окунулась с головой в мерзкие кошмары. Теперь я увидела хоть что-то в нем, обращенное ко мне. Крупицу, что заставила сердце вырваться. Маленькую каплю, которая вскоре станет морем.

– Тебя надо помыть, – проговорила я, и брови на его лице сошлись.

– Что?!

Я стала расстегивать пуговицы на его рубашке. Он забился, стараясь предотвратить это. Он начинал понимать – понимать ситуацию, в которой отказался, из которой уже не вылезет.

Тональность его голоса изменилась. Я внезапно испугалась. Я испугалась? Но не его, а себя. Что я творю? Должна ли я себя так вести? А почему я не могу себя так вести? Меня разрывали сомнения. 

«Вести себя с ним как прежде, я никак не смогу. Я не буду останавливаться, ведь если я сейчас прекращу, я больше ничего не смогу вытащить из него».

Что-то захватило мой разум, что-то, что я не могла и не желала контролировать, и, смахнув все сомнения, я продолжила. Он не прекращал брыкаться.

– Прекрати! Что ты делаешь? – шипел он. – Развяжи меня!

– Зачем? – недоуменно спросила я.

С пуговицами было покончено, и я увидела его оголенный торс. Линия ключиц, два ярких соска, подтянутый живот и манящая дорожка волос, ведущая вниз. Я облизнула сухие губы. Как хотелось прикоснуться, провести рукой по его теплому телу, которое вряд ли ответит мне взаимностью. Я четко видела это в его глазах, которые с непониманием, отвращением и, конечно же, страхом за этим наблюдали. Он замер. Выражение его лица было таким, словно он пытался мне сейчас чем-то возразить, остановить простыми словами, в виде тех же «отпусти», «прекрати это немедленно» и все в таком духе, но он не скажет их. Потому что сейчас он испуган. Потому что не сможет их произнести. И он отлично понимал, что со мной это вряд ли сработает. 

Поэтому он сейчас молчал. Внутренне сопротивлялся всем моим движениям, стойко держа рот закрытым. Только его взгляд, столь красноречивый, я уже не отдавала отчет своим действиям, что хотелось сделать ещё больше для того, чтобы он в считанные секунды начал меняться. Меняться с испуганного на ужаснувшегося. И это произошло. Я протянула руку к его груди. Он пытался отодвинуться, избежать соприкосновения, но двигаться было некуда, ведь сзади холодная стена. Он заметался взглядом по комнате в поисках возможного выхода, однако отрывать полностью взгляд от меня все же не стал. Надо же, каким он бывает пугливым. Дыхание его сбилось. Он дышал тяжело с некими паузами, словно боясь потерять источник воздуха. Я провела рукой от груди к ключице, чувствуя под ладонью бешеный пульс, а затем нежно погладила напряженную шею, нависая над ним. Он, протестуя, резко повел плечом, чуть не задев меня.

– Прекрати, – приглушенно произнес он.

Я посмотрела в его глаза. Он в тот же миг отвел их в другую сторону. 

«Не хочет смотреть на меня? Я его смутила? Это было смущение? О боже! Такого быть не может. Он никогда при мне не смущался всерьез. Неужели это произошло?»

Я удивленно посмотрела на него. Он все так же упрямо отводил взгляд. На лице проступил легкий почти невидимый румянец. 

«Ах да, он с девушками не имел близкой связи в осознанном состоянии. Но отчего он все же отводит так взгляд?»

– Что прекратить? – спросила я, ближе придвигаясь к нему.

– Все это… хватит, – прерывисто ответил он, сам удивляясь своим же словам и интонации. – Вот чего ты этим добьешься? Думаешь, я отвечу тебе взаимностью? 

– Нет, – ответила я, чувствуя какую-то странную горечь, смешанную с желанием не слушать эту печальную правду.

– Тогда чего ты хочешь? – спросил он недоуменно, но как-то отчаянно. – Что я такого тебе сделал, что ты вот так себя ведешь со мной? – выражение его лица менялось, он начал смотреть так, словно я была в чем-то повинна. – Твои жалкие попытки завоевать моё внимание не принесут результата. Ты мне никогда не нравилась, и не будешь нравиться, так что давай закончим этот абсурд. Отойди от меня. Сейчас же!

Я замерла. Заледенела. Задеревенела. Закаменела. Слой за слоем меня покрывал ступор. 

«Жалкие попытки? Он считает моё признание в любви жалкой попыткой? Жалкой?! Я знала, что не нравлюсь ему, и давно смирилась с этим. Но считать мои чувства жалкими?»

Я смотрела в его глаза, полные решимости и негодования, даже обиды на меня. Это мои чувства. Я должна так смотреть на него, а не он на меня. Он разбил мне сердце, посмеялся над моими чувствами, назвал жалкой. Он не имеет права на обиду, только не на меня. 

Я возобновила движение рукой по его груди, смотря ему в глаза. Он не отводил взгляда, уперто держа подбородок. Наверное, думал, что если отведёт, то проиграет некую битву воли и характера. Какой дурачок. Я мягко улыбнулась, слегка наклоняя голову.

Яростный напор негодования на его слова уже утих, осталась лишь истина, сказанная им мне. 

«Я знаю, что он частично прав, но также я знаю, что отклика эти слова во мне не найдут».

Рука прошлась по шее вверх, задела ухо и легко зарылась в волосы.

– Моих «жалких чувств» хватит, чтобы удержать тебя, – сказала я, чувствуя внутри силу бьющегося сердца. – Я прекрасно знаю, что не нравлюсь тебе, но я давно прекратила искать взаимность. Я просто не могу иначе, понимаешь?

– Нет, – упрямо сказал он. – Ты можешь отпустить меня, и мы забудем об этом…

– Ты! – прервала я его, захлебываясь яростью. – Ты забудешь, также как и «забыл» моё признание. А я нет. Ты хоть знаешь, сколько мне сил стоило сказать это тебе в лицо? Ты хоть представляешь? 

Он попытался что-то сказать, но я не дала ему.

– Нет, ты не знаешь, – мягче сказала я, пытаясь унять свою обиду. – Ты не знаешь. 

Я положила свою голову ему на плечо, пытаясь не разреветься от нахлынувших болезненных воспоминаний, но я тут же почувствовала, как он пытается отодвинуться от меня. Я отстранилась, понимая его реакцию, и неохотно встала. Смотря на него сверху вниз, я испытала двоякое чувство превосходства и жалости. Только я не могла понять к кому.

Взяв тряпку, я смочила её и продолжила незаконченное дело, игнорируя протесты и выкрики Рикиши. Мой день заволокло сумрачной дымкой. Я приготовила поесть, но он отказался. Не заставляя его, я просто предлагала ему всё, что могу дать. Единственное, что он просил – это отпустить его, чего я сделать не могла. Я просто сидела рядом и наблюдала за его попытками освободиться, потом он затихал и начинал заново.

– Я хочу в туалет, – сказал он.

Я немного помедлила, разглядывая его лицо. Скорее всего, он блефовал, чтобы я его развязала, но он сильно меня недооценивал. Я поднялась с нагретого места и поднялась по лестнице вверх. Вернулась я со специальным писсуаром, на который Рикиши посмотрел с некой дозой ужаса и непонимания.

– Ты же не станешь? – с сомнением спросил он, странно зажимая ноги.

– Ты будешь удивлен, – с усмешкой ответила я, благодаря свою бабулю за практику в больнице. Не думала, что это пригодится мне.

– Знаешь… – протянул он.

– Уже перехотел? – спросила я, чувствуя огорчение.

– Нет, – сказал он. – Я, правда, хочу в туалет.

– Я понимаю, – сказала я, кивнув и опускаясь рядом.

Я потянула руки к ширинке джинс, но он лягнул меня в бок, не давая шанса притронуться к паху. Я потерла ушибленное место, морщась. 

– Не стоит так делать, – попросила я.

– Не трогай меня! – крикнул он. – Ты больная на голову!

– Я просто хотела тебе помочь, – заметила я.

– Можешь просто отпустить меня, и не придется делать ничего такого, – сказал он.

– Ничего такого? – улыбнулась я. – Для меня это мелочи. Когда я решила оставить тебя, то я всё просчитала, и это тоже. Я не особо брезглива.

Он ничего не ответил, только недобро смотрел на меня.

– Ты не оставляешь мне выбора, – сказала я, копаясь в коробке в поиске новых ремней. 

Связать ему ноги было довольно сложно, но я справилась с этим. Сняв с него джинсы, я стянула боксеры, взяла его член в руки и подставила его в писсуар. Он что-то кричал мне, но я терпеливо ждала, когда он закончит. Очень терпеливо ждала, очень долгое время. В конце концов, он не выдержал – естество взяло вверх. Надо же, сколько нужно было выпить вчера, чтобы вот так было? Я посмотрела на него. Видимо для него это было не просто принять. Он закрыл голову локтями, скрывая стыдливое выражение лица. Я, конечно, все понимаю, но чего он хотел? Я убрала писсуар в сторону и уже собиралась одеть трусы обратно, как до меня дошло. 

«Я трогала член Рикиши. Без всякого смущения, словно так и должно быть. Это так странно, что я осознала это только сейчас».

 Он продолжал жаться, краснея каждый раз, когда видел мой взгляд. Его лицо я толком не видела из-за локтей, но красноватый оттенок кожи давал о себе знать. Это так мило!  

– Уйди! – услышала я его голос, такой… обиженный?

«Он был подавлен, я понимаю. Но на что он обижается? Я его тут спасаю, от естественной нужды, а он обиделся? Ладно».

Я поднялась, прихватив с собой писсуар. Он никак не отреагировал. 

«Что ж, тогда мне стоит его оставить одного».

Ближе к вечеру я спустилась обратно, чтобы проведать его. Он спал, немного дрожа. Думаю, сегодняшний день оказал на него сильное влияние. Я тихо подошла, разглядывая глубокие тени на его лице. Он так и не поел. Я расправила плед, что был в моих руках, и накрыла им Рикиши. Этот день был так же изнурительным и для меня.

***

На следующий день я, как ни в чем не бывало, отправилась в школу. В классе, несмотря на то, что мы старшеклассники и должны вести себя дисциплинированно, было шумно. Рядом сидела Камила, рисуя что-то в своей толстенной тетради. 

«Надо будет попросить её нарисовать Рикиши в полу обнаженке. Ха-ха-ха. О чем я думаю? У меня ведь он в подвале... И в данной ситуации не стоит вести себя странно».

Никто пока не заметил, что он отсутствовал. Впрочем, я единственная, кто замечал его отсутствие в первый же момент. Камила замечала изменения в силу своей природной наблюдательности. Она писала что-то на листке, на котором я уже отчетливо видела его имя. Она передала записку мне, я прошлась взглядом по строкам. 

«Ох уж этот почерк! Рисовать то она умеет, а вот писать...»

На её вопрос я только повела плечом: «Знать ничего не знаю». Покрутив ручку, я обдумывала ответ. Писать о том, что я без понятия насчет происходящего, неразумно. Его мать точно всех обзвонила и Камилу в том числе. 

«Лучше написать относительную правду».

«Его мать звонила мне, сказала, что он не пришёл с вечеринки. Даже не знаю, что думать».

Кинув ей записку, я посмотрела в окно, чтобы скрыть своё лицо от подруги. Скрывать Рикиши у себя, конечно, смело, но вот обмануть людей, которые будут искать меня, точнее похитителя, будет нелегко. 

«Если я начну вести себя как-то по-новому, Камила точно что-то заподозрит. Не факт также, что меня никто не видел. Та же девица могла что-то запомнить, хотя она была так пьяна, что черт её знает. Соседи, бродяги – кто-то мог меня видеть».

– Сирена, – позвала меня подруга.

Я повернулась к ней. Она уже собрала вещи и ждала, когда я выйду из оцепенения. Кинув тетради в сумку, мы вышли в коридор.

– Как думаешь, что с ним произошло? – спросила она.

– Понятия не имею, – ответила я. – Но, надеюсь, с ним всё в порядке.

– Как твоя «охота»? – спросила она, когда мы спустились на этаж ниже. – Нашла что-то интересное?

– Настолько интересное, что блевать хочется, – сказала я, подбирая слова.

«Хочешь всех обмануть? Обмани лучшего друга». 

Слова и решения вмиг пронеслись в моей голове, линия поведения сформировалась за считанные секунды, строя необходимый мне вариант развития событий.

– И? – нетерпеливо протянула она.

– Рики-тян и какая-то девчонка, – сказала я недовольно, делая голос гневным. – Видела бы ты, как он её прижимал к стене и лапал.

– Да ладно? – спросила она. – Святоша Рики-тян?

– Ещё и пьяный в стельку, – добавила я, морщась для пущего эффекта.

Она закинула голову назад и звонко рассмеялась. 

– Хотела бы я это увидеть, – сказала она с придыханием.

– Очень смешно, ага, – скрещивая руки на груди, буркнула я. – Мерзкое зрелище.

– Может с ней куда укатил? – предположила она, приподнимая брови.

– Без понятия, я ушла на этом моменте, – сказала я, прикрывая глаза, чтобы скрыть облегчение. 

«Пока всё гладко. Но скоро начнутся трудности в лице полиции и его матери».

Сегодняшний день вымотал меня своей беготней и обманом, и я решила расслабиться. Теплые струи воды ударялись об уставшее тело, но мне было холодно, даже горячая вода не могла меня согреть. Я взяла душ в руки и направила меж грудей туда, где было особенно холодно. Как это успокаивает, однако. Горячая вода словно просачивалась сквозь кожу и согревала моё маленькое сердце, которое казалось мне кусочком гальки. 

«Наверное, это из-за того, что я постоянно вру и лицемерю. Или из-за того, что я почти ни с кем не общаюсь, предпочитая общество иллюзий и фантазий, а не реальных людей? Возможно, поэтому оно такое холодное? Не стоит задерживаться, а то меня унесет потоком воды. Мне нужно спуститься к Рикиши».

Выключив воду, я укуталась в полотенце, которое быстро впитало мою влагу. В нём же я отправилась в комнату. Откинув уже мокрое полотенце на спинку кресла, я подошла к шкафу.

– Что бы мне сегодня надеть? – спросила я саму себя. – Может что-нибудь миленькое? 

Я тут же огорчилась, кое о чем вспомнив. Рикиши не оценит. Максимум, что он выразит по этому поводу – отвращение и презрение. 

«По этому поводу? Он вообще будет не рад меня видеть, тут даже об одежде и речи нет». 

«Может, стоит его отпустить? Нет, нет и нет! Пора прекратить думать об этом».

Надев первое попавшееся, я подошла к рабочему столу и включила ноутбук. Я пролистала новости последних дней. Ничего интересного. Тут мой взгляд остановился на одном посте. Сообщение из группы нашей школы. Я не подписана ни на что, что связано со школой, даже на группу класса. Меня это слегка напрягло. Как оно могло попасть ко мне?

«Внимание! Внимание! Пропал старшеклассник! Тех, кто имеет какую-либо информацию о его нахождении, просьба обращаться по тел…»

«Значит, его уже начали искать?..»

На душе стало гадко. Поганое чувство. 

«К черту все это!»

Я закрыла все вкладки и встала со стула. 

«Точно! Я же хотела зайти к Рикиши. Но стоит ли мне спускаться к нему в таком состоянии?».

«Опять эти сомнения! Черт бы их побрал». 

«Я хочу его увидеть, но я не хочу видеть его таким агрессивным». 

«Но я должна проверить как он там. Надо к нему спуститься».

Чувство, щемящее в груди, не отпускало. 

«Почему мне сейчас к нему нельзя идти? Или это просто страх из-за того, чего я не хочу видеть? Да, мне бы не хотелось снова встретиться с его враждебным взглядом. Но с другой стороны, на что я рассчитывала? Мне остается лишь смириться с тем, что он будет так на меня смотреть. Но все впереди. Я заставлю его поменять взгляд на меня. Непременно».

Решив всё для себя, я открыла люк. 

«Понаблюдаю за ним, не выдавая своё местонахождения. Подкрадусь и посмотрю, что он делает, когда меня нет».

Тихо, не издавая ни звука, я спустилась. 

Уже перед входом я услышала странные шорохи. 

«Что он там делает? Не сбежать же пытается? Хм, а что если и так?»

Судя по кряхтящим звукам, он либо пытался развязать ремни, либо до чего-то тянулся. Оба варианта провальные. Предметов рядом с ним нет, я убрала их заранее, а вот ремни развязать не получится. Хотя, если он сильно постарается, у него может получиться, но вряд ли он выберется из самого подвала. Он знал только об одном выходе отсюда, о втором ему ничего не известно. 

«Он не настолько глуп, чтобы думать, что отсюда так уж просто сбежать. Либо встретит меня, либо с замком поцелуется».

Всё же, не сдержав любопытства, я наклонила голову, чтобы увидеть происходящее. Рикиши, изогнувшись в спине, пробовал снять ремни. И надо признать, у него получалось. 

«Хм, надо будет пересмотреть варианты с ремнями на что-либо другое, иначе он сбежит. А сейчас пора бы его известить о моем прибытии».

– Думаешь, получится? – нейтрально спросила я, свешиваясь с лестницы. – Не думала, что ты на это решишься. Глупо. Как ты решил отсюда выйти?

Он замер под моим пристальным вниманием, бросая свои попытки освободиться. 

– Выход здесь только один, – безбожно соврала я.

Признаться, я была разочарована. Поняв, что его поймали с поличным, он явно мысленно выругался. Он выгнулся, чтобы посмотреть на меня, и тут же, морщась, отвел взгляд. Его губы искривились в ужасной ухмылке, которая сильно задела меня, словно не он, а я привязана здесь.

– Не будешь продолжать? – наиграно удивилась я. – Решайся же! Распутав мои узлы, ты получишь ключ к своей свободе. Тебе же не составит труда просто оттолкнуть меня и воспользоваться этим, чтобы вырваться?

«Ты не сбежишь от меня».

Мы оба четко знали это. Это видно в его тяжелом взгляде. Сети поймали крупную добычу и ни за что не выпустят её. Он в моих руках – я видела это в его глазах. 

Он ничего не ответил. Я отошла от ступеней и подошла ближе. Он смиренно ждал моих действий. Я медленно опустилась рядом с ним, ближе к его лицу. Посмотрела в глаза, наполненные недоверчивостью с каплей скорбной покорности. Всего лишь капля. Поцеловав его в висок, я зарылась носом в его пряди. Ох уж этот запах. Я вдохнула терпкий аромат его шевелюры. Такой пленительный, что хотелось дышать им вечно, продлевая кайф. Но я оторвалась от своего занятия и наклонилась ближе к его уху.

– Ты мой, – сказала я шепотом, таким тихим, из-за чего он впал в ступор. – Я тебя не отпущу. Никому тебя не отдам. Ты только мой. Ясно? 

Ловушка захлопнулась.

Я провела рукой по его бледной коже. Вновь зарылась носом в пшеничные пряди. Невесомо поцеловала в уголок губ. Странно, он совсем не сопротивлялся. Всё же он настолько прост в своем поведении, но я чувствовала подвох. 

Я заглянула ему в глаза. В них был какой-то странный, неизвестный мне доселе блеск. Он смотрел как-то иначе. Но что изменилось? В них не было презрения, лишь равнодушие. Ни страха, ни отвращения. Сердце почуяло неладное – что-то было не так с самого начала. 

«В конце концов, моя ловушка должна подействовать не сразу, а со временем».

Он повернул голову так, что наши губы соприкоснулись. Меня словно прошибло током. Не зря я паниковала, но среагировать я не успела. Он резко укусил меня за нижнюю губу.

Больно.

Я отскочила, и тут же напоролась на подставленную ногу. Однако здесь он меня недооценил. Я столько раз падала, что у меня на падения выработался рефлекс. Я не упала. Мне хватило одного ловкого движения, чтобы остановить своё тело.

«Я точно что-нибудь сделаю с этими непослушными ногами!»

Краем глаза я заметила, что одна из его рук свободна. Он пытался вытащить вторую. 

«Наверное, надеялся на то, что я упаду и потеряю сознание от столкновения с полом, а он по-быстрому свалит отсюда. Неплохой план, да только это не прокатит со мной».

Я быстро схватила его за свободную руку, от неожиданности он не сопротивлялся, и я успела заключить её в кожаную петлю, прикрепленную к кольцу в стене. Моё дыхание невольно ускорилось из-за резких и поспешных движений. 

– Это было потрясающе, – сказала я ему, чувствуя, как моё разочарование исчезло.

Я-то думала, что он бросил свои попытки освободиться, как только увидел меня, но не тут-то было. 

«Это была хитрая комбинация, поддерживаемая на разных факторах. Во-первых, моё отношение к нему. Он знал или догадывался, что я не наврежу ему, чтобы он не сделал. Во-вторых, влечение. Я не смогу устоять перед ним, особенно, если он вдруг поцелует меня. В-третьих, неожиданность. Затем он выводит меня из равновесия. Я либо отключаюсь, либо отвлекаюсь на сильную боль из-за удара. Он освобождает вторую руку и убегает. Хороший план. Но он забыл кое-что – человеческий фактор. Я могу среагировать не так, как было запланировано, что, в конце концов, и вышло».

– Правда, великолепно, – повторила я, присаживаясь рядом с ним.

– Ты ненормальная, – процедил он сквозь зубы.

– Что? – воскликнула я, касаясь ранки на губе и облизывая её языком. – Я же похвалила тебя.

– Какой похититель будет поощрять свою жертву? – крикнул он, пытаясь вырвать руки. 

«И вправду, какой?»

– Я не похититель, а ты не моя жертва, – сказала я, оставляя в покое губу. – И я хвалю тебя за прекрасную попытку сбежать.

– Что за бред?! 

– Это был удачный план, – продолжала говорить я, игнорируя его выкрики.

– Ты хоть слышишь себя? – спросил Рикиши.

– Конечно, – ответила я. – Ты хочешь что-нибудь?

– Отпусти меня, – громко и четко произнес он.

– Я имела ввиду другое. Ты уже второй день здесь, но ты ещё не ел. Может, всё же подумаешь? Я травить тебя не собираюсь. 

Он ничего не ответил, но по его виду было ясно, что он не отказался бы поесть. Только из моих рук он не собирался ничего есть.

– Или ты вновь хочешь в туалет? – ехидно предположила я, наблюдая, как он краснеет.

– Да не дождешься! – буркнул он, пряча стыдливое лицо локтями. 

«Мило конечно, но все же мне стоит держать себя в руках».

– Вправду не хочешь? – не отставала я.

– Просто уйди!

– Как хочешь, – улыбнулась я ему и спустилась, чтобы провести рукой по его щеке.

Рикиши резко отвернулся. И этим он не переставал меня умилять.

– Я скоро вернусь.

Я пошла к выходу. Еще раз посмотрев в его сторону, я приметила, что он расстроено опустил голову. 

«Его так это огорчило? Ладно, не буду его стеснять». 

«Нужно приготовить что-нибудь съедобное. Хорошо, тогда на кухню и срочно искать продукты. Конечно, я не знаю, что он вообще ест или не ест. Но, думаю, моя стряпня ему понравится. Или я слишком переоцениваю свои кулинарные способности? Да нет, не без гордости скажу – я отличный «кулинар». Дайте мне рецепт, время и продукты, и я приготовлю отменное блюдо. Хотя, если бы кто-то увидел, как я готовлю, меня к кухне не подпускали бы на пушечный выстрел».

Выйдя из комнаты, я направилась прямиком на кухню. На плите ничего не было, хотя я точно помнила, что готовила накануне вечером. Я заглянула в холодильник, где находились непонятные баночки, контейнеры, но ничего, что могло облегчить мои поиски. Я заглянула в шкафчики: банки с крупами, макаронные изделия, мука, приправы, специи, чай, кофе.

Учитывая тяжелое состояние моего гостя, нужно приготовить что-то легкое. Рикиши не ел уже второй день, и его желудок будет категорически против тяжелой пищи. 

«Самое время для чертового куриного бульона! Который я немного недолюбливаю из-за долгого приготовления, и не факт, что Рики-тян оценит мои усилия. Простою у плиты, а он даже и не посмотрит. Придется сделать настолько великолепно, чтобы он умолял меня дать ему хоть ложечку».

С сатанинским хохотом я стала набирать воду в кастрюлю. Курицу я поставила размораживаться в микроволновку, которая через некоторое время немного разморозила птицу. С трудом поделив её на несколько частей, я отправила её дальше размораживаться. Так как это дело долгое, я отправилась делать домашнюю работу. Математику я быстро сделала, русский язык я стойко проигнорировала, также как и литературу. По истории закончила конспект, распечатала пару докладов по обществу и биологии. 

Курица к тому времени уже разморозилась, я пару раз промыла её, закинула в холодную воду и зажгла под кастрюлей огонь. Вода медленно, но верно закипала. Собирая пенку, я услышала трель домашнего телефона. Определитель выдал номер больницы. 

– Слушаю, – отозвалась я, зажимаю трубку между ухом и плечом и вытирая руки.

– Сирена, это Ирэн, – отозвались на том конце трубки, – ты давно к нам не заглядывала.

– Здравствуйте, – отозвалась я, кисло улыбаясь. – Всё времени не было. Я думала, что моя практика окончена.

– Но это же не повод не навещать своих наставников, да? – спросила Ирэн и рассмеялась, считая это забавным.

– Я зайду завтра, хорошо? – спросила я, желая бросить трубку. – После школы.

– Хорошо, милая, – сказала она и отключилась.

Что б тебя кальмар отымел, сучка!

Я вернулась к своей готовке, пытаясь не думать о завтрашнем походе в больницу. Пустая трата времени, вот что это! Хотя прошлая практика в больнице пригодилась мне в общении с Рикиши. 

Вылавливая пенку, я пыталась уловить жужжащую мысль в моей голове. Что-то гениальное и зловещее пыталось пробиться мне в разум, но я никак не могла уловить что именно. И мне казалось, что это «что-то» намного хуже того, что происходит сейчас, это было нечто таким омерзительным, что по моей спине прошла дрожь неприятия, некого отторжения. Я наблюдала за мерно кипящей водой, пытаясь унять свои предчувствия. 

«То, что я начала, закончится очень плохо. Трагично, омерзительно закончится, и было бы лучше остановиться, послушать свой разум, который давно игнорируется мною, который стоит слушать, но я не хочу слушать его».

«Чёрт, я всего лишь готовлю бульон для Рикиши, а размышляю о чёрт пойми чем». 

«Всё закончится плачевно».

Я опустила голову на скрещенные на столе руки и вздохнула. В моей голове знатная каша из эгоистичных желаний, высокоморальных мотивов и пофигистичного настроения. 

«Мне стоит прекратить думать, мне нужно просто закончить своё дело».

Я убавила огонь, мерно нарезала морковь, чеснок, лук и зелень. Курица разварилась, и я добавила овощи, немного специй и трав. Приятный запах заполнил кухню.

Всё это томилось и разваривалось. Я погасила огонь, процедила содержимое через сито и перелила бульон в удобную супницу с ручкой. 

«Если Рики-тян это не съест, я ему насильно волью, я не шучу».

Идя в комнату, я насыщалась какой-то темной решимостью заставить его выпить чертов бульон.

Я спустилась вниз, удерживая супницу и стараясь не расплескать содержимое. Рикиши встретил меня настороженным взглядом, но ничего не сказал. Почуяв запах, он нервно облизал губы.

– Это тебе, – спокойно сказала я, присаживаясь рядом. Попутно следя за его взглядом, который так и говорил: «Дай мне увидеть эту вскуснятину!»

– Я не хочу, – недовольно буркнул он.

– Прекрати лгать, – скривилась я. – Ты не хочешь якобы унижаться передо мной, но я не считаю унижением принять своё положение. И если ты хочешь сбежать, тебе нужны силы для этого.

Он опустил взгляд на мои руки, в которых находилась супница.

– Ладно, – после долгого разглядывания выдал он. 

«Все равно долго он так бы не протянул. Сдаться было его лучшим решением. Хотя почему сдаться? Может лучше "довериться"?»

Я подсела ближе, дуя на бульон. Приблизила край емкости к нему, он подул сам и немного выпил. 

«Это было трудное начало. А что же будет дальше? Надеюсь, все будет куда легче».

Я блаженно прикрыла глаза, это было трудно для нас обоих.