После изнурительного утра спокойный день казался ему скучным и обыденным. Утренние процедуры казались унизительнее обычных, тех, которые проводила она. 

Жалость и отвращение в одном флаконе, которые он чувствовал от матери и брата, тяготеющие его положением. 

Он ненавидел это.

Он пытался читать, но буквы не складывались в слова, он видел лишь образы, преследующие его – призрака, которые не желал отпускать его.

«Я вновь думаю о ней», – устало подумал он, чувствуя внезапное удушение, обвивающее его шею, словно ошейник.

Он хотел открыть окно, хотел почувствовать, что он свободен, но он был ограничен в своих действиях, он не мог подойти и открыть окно.

***

– Сирена.

– Да? – осторожный вопрос с её стороны.

– Открой окно.

– Сейчас.

Она покорно склонила голову, прикрываясь пушистыми вьющимися волосами, словно занавеской, пряча своё безумное лицо. 

Защищала его?

***

Он стукнул рукой по столу, не понимая, почему он вспомнил именно это, почему именно её. Она тогда открыла ему проход на свободу, и он мог бы сбежать, но именно из-за этого он лишился ног.

– Рикиши? – из-за двери позвал его младший брат.

– Я в порядке, Рей, – отозвался Рикиши, пытаясь звучать убедительно. – Хотел открыть окно.

– Я открою, – сказал Рей и зашёл к нему в комнату.

Когда Рикиши видел младшего брата, он начинал тонуть в жалости, вообще, когда он встречался с друзьями, одноклассниками, он видел эту чертову жалость и сожаление. 

Словно то, что с ним случилось, ужасно и омерзительно, и он сам – изуродован этим событием. И никто, по какой-то абсурдной причине, не говорил о ней, словно её никогда не было, словно она ничего не сделала.

«Хотя, нет… – задумался Рикиши. – Был один человек».

– Рикиши? – позвал его Рей.

– Спасибо, – поблагодарил он, смотря в открытое окно.

Ветер ласково обдувал его лицо – ему не хватало этого под землей.

– Всё хорошо? – спросил Рей, и Рикиши захотелось прибить брата за набивший оскомину вопрос. 

– Да, – ответил он, внутренне кривясь от чужой тупости. – Скоро придёт Таске – будет веселее.

– Ладно, – неловко сказал Рей. – Я пойду.

Брат вышел, и Рикиши не стал никак это комментировать – он не хотел лишний раз видеть жалость в чужих глазах, даже если это его родной брат.

Ему вспомнилась сейчас Камила, его одноклассница, которая пришла к нему после его реабилитации. Она была единственной, кто говорил о ней. Она доказала ему, что Сирена и правда существовала в этом мире, а не являлась плодом его больного воображения.

***

– Добрый вечер, Рикиши, – поздоровалась с ним черноволосая девушка.

Она присела на рядом стоящий стул и внимательно разглядывала полулежащего парня.

– Камила, – сказал он, гадая, зачем же она пришла.

– Я понимаю, что ты пережил нечто ужасное, – неуверенно протянула она, а он стал вслушиваться в её слова. – Врачи говорят, не напоминать тебе о случившемся, но я не думаю, что тебе это нужно.

Он хрипло рассмеялся, когда она упомянула врачей, которые ничего не понимали в «данной» ситуации, как они любили это говорить.

– Я что-то не так сказала? – угрюмо спросила она.

– Ты не можешь говорить о том, ужасно мне было или нет, – резко сказал он. – Тебя там не было. Ты ничего не знаешь.

Она сжала губы, оскорбленная этим заявлением, но понимала, что он прав. Она, правда, ничего не знала, а если и догадывалась, предпочла закрыть на это глаза.

– Зачем ты пришла? – спросил он.

– Я… – она запнулась, сжавшись. – Почему она не ушла?

Он резко повернулся к ней, вслушиваясь. 

«Она говорит… о ней?» 

«О Сирене?» 

«Это не сон?» 

«Она спросила про неё».

– Что? – переспросил он.

– Почему Сирена не сбежала? – повторила она свой вопрос. – Я же предупредила её.

– Она сбежала, – горько заметил он. – Она бросила меня.

– Я имела в виду…

– Я понял тебя, – перебил он её. – Она не смогла бы жить так, вот и всё.

– Она это сказала? – удивленно спросила Камила.

– Она ничего мне не говорила, – сказал он. – Она зарезала себя.

Камила сказу же побледнела и поникла, представляю себе картину самоубийства.

– Встречный вопрос, – сказал он. – Почему ты предупредила её?

– Она моя подруга, – тихо ответила она. – И об этом никто не должен знать.

– Ты помогла ей, зная, что она удерживает меня?

– Я бы прибежала и силой утащила бы её подальше отсюда, если бы могла, – она вздохнула. – Я что-то подозревала, но не могла ничего понять. Я не могла помочь.

– Что поделать? Уже ничего не изменить.

– Какой она была? – внезапно спросила она.

Рикиши посмотрел на Камилу. Он не особо хорошо знал её, но она казалась ему маленькой злющей стервой. Сейчас он видел убитую горем девушку, потерявшей единственную подругу. 

«Что было в её мыслях?»

«Она скучает по ней?»

«Видит ли она её в своих снах?»

«Или же она приходит только ко мне?»

– Заботливой, – сразу же ответил он. – Мягкой, удушающей, я даже не знал, что она может быть такой… любящей.

– Я скучаю, – сказала она.

– Я тоже, – вырвалось у него, от чего он прикрыл свой рот рукой. 

Она неожиданно улыбнулась и встала со стула. Она быстро изменилась, не успел он даже понять почему, а она уже уходила.

– Ты вернешься? – спросил он.

– Нет, – ответила она. – Я всё поняла, Рикиши. Не забывай о ней, хорошо?

– Разве я могу? – спросил он, шевеля своими обрубками под одеялом. 

«Даже если захочу – не смогу».

Она кивнула ему, и он увидел в её глазах какое-то необъятное знание. Она знала нечто, что не было доступно ему, но необходимо.

Больше он её не видел.

***

Если бы Камила не пришла, он бы думал, что всё произошедшее лишь страшный сон, который очень сильно въелся в память. 

Перед глазами появилось мягкое, чуть размытое лицо с лукавой улыбкой.

***

– Приятно? – томно спросила она.

Он не видел её, но слышал легкую поступь, приближающуюся к нему.

– Заткнись, – ответил он, не желая слушать то, что она говорит.

«Не говори».

«Сделай».

«Убери этот ужас».

«Закрой его собой».

Её руки были теплыми, а тело горячим. Он тонул в странности происходящего, желая ещё большей близости. Он хотел её, но она не должна была об этом знать, иначе она действительно будет иметь власть над ним.

– Рикиши, – тихо прошептала она, – не открывай глаза. 

– Незачем, – ответил он.

Ему незачем смотреть на это. Если он увидит её, то наступит его конец. Он падет, рухнув в её мягкие руки.

«Осторожные, нежные сети».

– Рикиши, помни, что ты обещал.

– Незачем, – повторил он, понимая, что она имеет в виду, – их открывать.

Но он не сдержался. Он открыл глаза, он увидел её. 

«Открытую, отчаянную, горячую». 

Он не мог отвести своего взгляда, не мог остановиться от поглощения. Он внезапно стал частью её, стал чем-то иным. Он понял всё-то безумие и жажду, что владела её сердцем, которым мог бы владеть он. 

«Я и Сирена».

«Вместе».

Он уничтожил её, но «что-то» слепило её из тех останков, которые он выкинул. И это «нечто» смотрело на него её зелеными горящими глазами.

«Не мешай».

«Я хочу смотреть дальше».

***

Он уже жалел, что открыл окно. Ветер дул прямо на него, отгоняя, что-то важное.

– Хей, Рик! – позвал его Таске из глубины квартиры.

– Я у себя, – крикнул он.

Таске ни капли не изменился, на его взгляд. Начал встречаться с Алекс, которая неоднозначно отреагировала на произошедшее. Ей хотелось расспросить Рикиши поподробнее о Сирене и подвале, но ей запретили. 

Он видел жажду в её глазах, она хотела знать, и он не видел той жалости присущей другим, она пылала любопытством. Рикиши был удивлен такой реакцией, и убедился, что все подруги Сирены были явно не в себе. 

«Или это её пагубное влияние?» 

Хелен также отреагировала весьма странно. Она злилась. Она сильно злилась на Сирену, на него, на людей. Она осуждала тех, кто осуждал её, но в то же время сама ругала Си за дурость. 

«Чокнутые».

Его друг раскладывал всякие вкусности и болтал без умолку. Обо всем: о погоде, о девушке, о школе, о гулянках.

Но мысли Рикиши ходили лишь в одном русле и были далеки от мирских разговоров Таске. 

Он думал о единственном человеке, который не проявлял жалости, который даже не думал об этом. О ней, о той, которая принимала его таким, какой он есть.

Она покинула его, а он даже не смог попрощаться. Единственное, что он успел – это поцеловать её и убрать ужасную тягучую кровь, которая заливала её лицо и волосы. Он не желал видеть её пустые глаза. 

«Её нет?»

«Нет!».

«Она просто так оставила меня?»

Он не мог поверить в её смерть. 

«Такие как она не отпускают».

– Мечты сбываются, – шептала она, плача. Её лицо покраснело, а губа распухла.

«Было бы здорово, почувствовать её губы сейчас».

«Она такая из-за меня».

«Только для меня».

– Сирена, – сказал он, – что происходит?

Его мысли плавали и не могли собраться в единую картину. 

«Мечты сбываются? О чем это она?»

Он только вчера загадал глупое желание на падающую звезду, разве оно могло исполниться? 

«Звезды так работают?»

«Неужели? Это ведь не может быть правдой!»

Но её слезы говорили об обратном – она в отчаянии. 

– Я люблю тебя, – сказала она, а он был готов её отговаривать, но промолчал. – Я беру всё на себя, хорошо?

***

Его не пустили на её похороны. Они были, и, как он слышал, это был грандиозный скандал. И всё же он не смог попрощаться с ней, он не видел её тела после того, как их увезли в больницу.

Он не верил в её смерть.

– Рик! Эй! – позвал его Таске. – Ты меня слушаешь?

– Прости, – сказал он. – Я всё прослушал.

На лице Таске явно читалась угрюмость и мрачность, вместе с неуместной жалостью, которая выбешивала Рикиши. 

Таске прекрасно знал, о чём думал его друг, точнее о ком. И это злило его, он хотел помочь другу забыть тот ужас и ту тварь, что сотворила с ним подобное.

Он помнил очень ясно, как встретил её в парке с чистыми глазами полными печали и надежды. Он поверил им. Он видел, как она мучилась, но не понял тогда из-за чего именно. 

«Мерзкая лицемерная сука!» – подумал Таске.

– Рик, забей ты уже! – проронил Таске и тут же пожалел о сказанном, закусывая губу. Он помнил, что не стоит напоминать о ней.

Рикиши же не особо вслушивался в слова друга. В данный момент он слышал тихие вздохи и шорохи. А ещё он стал улавливать острожные прикосновения. 

«Приятно?»

– Закрой окно, – попросил Рикиши, погружаясь в полуиллюзию, полувоспоминание. 

Таске послушно закрыл окно и вернулся на место, пытаясь подобрать слова для разговора.

– Чувак, тебе стоит прогуляться, – предложил ему Таске. – Так и с ума сойти можно.

– Я хочу увидеть её могилу, – сказал Рикиши.

– Мы уже…

– Тогда не стоит, – перебил его Рикиши, зная, что тот будет протестовать. – Мне незачем выходить.

Таске вздохнул, понимая, что друг опять уперся с этой абсурдной идеей посещения кладбища, чтобы увидеть её могилу. Он не понимал зачем, ведь она принесла ему столько боли. Она уничтожила Рика, раскромсала его. 

Когда Таске ушёл, Рикиши облегченно вздохнул. Воздух стал тяжелее, но ему, наоборот, стало легче дышать.

Он откинулся на мягкую спинку стула, но вместо обивки почувствовал мягкую грудь и нежные руки, обнимающие его за плечи.

– Рикиши, – прошептала ему Сирена. – Я люблю тебя.

Мягкие волосы щекотали его шею, и он понимал, что сходит с ума. Стоило ему остаться одному, как приходила она и дразнила его, виляя бедрами и крутясь вокруг него. Он задыхался, он тонул в тягучем бархатном безумии, которое она оставила ему.

«Хочу, чтобы ты была здесь».

Он хотел утонуть в том, что она давала ему. Ему было нужно ценить то, что она была. Он должен был остаться с ней. 

«Бежать вместе».

Он больше не мог терпеть.

Её глаза расширены, она пытается дышать, но ей только хуже. Она хочет что-то сказать, но падает и задыхается. На его руках кровь. Её кровь.

Он не мог терпеть давление. Он не мог тяготить маму и брата, он не желал зависеть от кого-то. Он не хотел оставаться один. 

Рей принес ему обед и оставил его одного. Маленький острый нож на подносе сверкал, привлекая его внимание. Он взял его в руки, меряя вес. Легкий, почти невесомый, не тот, что был у неё.

Она тает, растворяется, в его руках, шепча что-то ласковое, но у неё ничего не выходило связного. Он терял её. Она тлела, даруя ему своё последнее тепло.

Нож легко вошел в горло и сразу же вышел с тихим хлюпом. Ему почти не больно, учитывая, сколько лекарств ему прописали.

Она улыбается ему, протягивая руки и обнимая. 

Близко.

«Она думала, что сможет так просто оставить меня? Сбежать?»

Она ушла от него, думая, что так ему будет лучше. Лучше без неё, без её любви. Но он слишком сильно завяз в этом, чтобы отказываться от неё.

Он вернется к ней – он стал слишком эгоистичным. 

Он желал вновь почувствовать её.

Поэтому он не верил в её смерть.