Тони Старк пил. Много пил и много думал. А подумать было о чем. Хотелось прямо сейчас надеть костюм и сделать из Барнса отбивную. От красной пелены перед глазами спасала информация, заботливо предложенная к прочтению Пятницей, перед тем как она показала Старку запись полуночного разговора на кухне. Также Тони помнил и досье на Зимнего Солдата и его командира. На его территории живут два преступника, а он ничего о них не выяснил, как же. От всплывших в памяти сухих строк инструкций по управлению живым человеком становилось ещё гаже, хотя куда уж.

      Каждый день просыпаться с мыслью, что человек, убивший его отца (об этом тоже стоило поразмышлять, что стало с Марией, если Солдат её не трогал?), находится с ним в одном здании и ты не можешь ничего ему сделать, потому что он не виноват в содеянном, было трудно. Тони дважды останавливал себя на мысли всё же надеть броню, а однажды силой снимал с себя перчатки, которые успел надеть в очередном порыве слепой ярости. Пришлось даже временно прекратить наблюдение за приматами, которое он вел с момента раскрытия тайны той злополучной аварии. О Барнсе было тошно думать, не говоря уж о смотреть.

      А у приматов тем временем всё шло хорошо. Физиологически старший из них днём гонял себя в спортзале, вечером готовил ужин на троих, а с учётом суперсолдат — на семерых, смотрел телевизор, а затем ложился спать, придавленный весом железной руки.

      Старший по реальному возрасту примат, обладатель этой самой железной руки, активно вспоминал себя и познавал мир. Холодильник украшали всё новые и новые стикеры, блокнот наполовину полон (как и Стив, Баки был оптимистом), а голова наполовину пуста (Зимний оптимизмом не страдал).

      Третий же, самый правильный и совестливый из них всех, переживал своего рода кризис. Вдруг осознать животную жажду обладания по отношению к одному человеку, не имея при этом чувств романтического толка, было страшно. Узнать, что любовь всей твоей жизни не только жива, но ещё и имеет особую заинтересованность в мужчинах, было волнующе. Хотеть увидеть любимого в постели с человеком из влажных фантазий было стыдно.

      Для Стива это всё было настолько слишком, что мозг начинал буксовать и зависать на элементарных вещах. Хотелось и рыбку съесть, и чтобы Баки вспомнил и полюбил. У рыбки, правда, имелись по-настоящему акульи зубы, а Баки не спешил пылать любовью и вспоминал всё очень медленно. Более того, ему, очевидно, нравился Рамлоу, иначе Барнс бы так к нему не ластился. Возможно, сказывалась и нехватка тактильных ощущений, Зимнего мало кто решался трогать, но довольно крепкий стояк указывал на интерес определенного рода.

      Брок в такие моменты отправлял Барнса в душ, Джеймс молча дулся на неласковость командира, а Стив смущался. Он и сам был бы не прочь посидеть на коленях рядом с этим мужчиной, ощутить его руку в своих волосах и просто замереть так, пока господин не позволит что-то большее. Откуда в голове светлого и чистого Роджерса такие мысли, известно одному Господу Богу, если тот, конечно, причастен к этому. Самого Капитана сжигал стыд за свои желания, но избавляться от этих порочных мыслей иррационально не хотелось.

      Во всей этой ситуации неясна была только позиция самого Рамлоу. Он то отталкивал Баки, то, забывшись, сам гладил того по спине, то шарахался от Стива, то первым начинал разговор и пошло шутил. Его мотало туда-сюда как маленькую шлюпку в шторм, и рано или поздно она должна была перевернуться. Так бы и было, если бы у Зимнего Солдата первым не сдали нервы.

— Брок, — Рамлоу готовил салат, когда откуда-то сзади раздался томный, почти мурлыкающий голос, сам Барнс прижался со спины. — Ты же знаешь, что я тебя люблю?

— Принцесса, ты там чего опять навспоминал такого интересного?

— Ничего принципиально нового. Просто теперь я лучше разбираюсь в себе и своих чувствах. Ты так и не ответил на вопрос, — правая рука тем временем уже пролезла под футболку.

— А он требует ответа?

— Да. Скажи, ты знаешь, что я люблю тебя? — ладонь, смиренно лежавшая на животе и не дававшая отстраниться, медленно поползла вниз под резинку домашних штанов.

— Нет, — Брок отложил нож, которым нарезал помидорки черри, и уперся руками в стол. Железные пальцы в прямом смысле держали его за яйца.

— Тогда знай, Командир. Знай и помни. Я люблю тебя.

— А Роджерс? Что, если мне нравится он?

— Как минимум, я тебе не безразличен, — Барнс показательно провел рукой по уже полностью возбужденному члену, на что Брок только тяжелее задышал и болезненно зажмурился. — И, к тому же, более чем уверен, что наш бравый Капитан давно хочет тебя.

— Но любит-то он тебя.

— А вот это уже не тебе решать, Рамлоу, — голос Стива казался чем-то нереальным в данной ситуации, слуховые галлюцинации от перевозбуждения, не иначе.

— Ты вовремя, мелкий, — Барнс развернулся вместе с Броком, отчего тот невольно открыл глаза и мог лицезреть пылающего щеками Роджерса, стоящего в дверном проеме. — Смотри, Стиви, какой он красивый. Правда ведь?

— Правда, Баки, — он не мог отказать ему, никогда не мог. — Очень красивый.

Стив, словно завороженный, подошел к ним и положил руку Броку на шею, оглаживая большим пальцем выступившие вены.

— Ты позволишь мне?

— Что? Блять, Роджерс, ты-то куда.

      Стив уже не слушал, он дорвался и теперь не мог просто остановиться. Он целовал так полюбившуюся ему шею, оставлял там свои метки, на что Брок болезненно шипел и матерился.

— Давно хотел. Боже, как же давно я этого хотел, — Стива несло, но ничего делать с этим он не собирался. — К тому же я кое-что тебе задолжал.

В спальню Брока унес Барнс. Просто подхватил на руки и отпустил уже только на кровати, привычно уходя за спину своего командира. Баки гладил смуглое, изрытое шрамами тело, ласкал напрягшиеся соски, собирал с шеи мускусный запах пота и кожи, не разрывая при этом зрительного контакта со Стивом. Роджерс смотрел на такого живого Баки, на выгибающегося в его руках Брока. Такие красивые вместе, такие прекрасные, пришлось сжать собственный член, чтобы не кончить от одного только этого вида.

— Так и будешь смотреть, Стиви? Не хочешь сделать командиру хорошо? Он же такая сладкая булочка, — Баки с намеком провел живой ладонью по члену Брока.

      Всё вставало на свои места. Вот так правильно, так должно быть. Зачем мучить себя, если можно подойти ближе, вдохнуть общее возбуждение, витающее в воздухе, податься вперед и взять то, что так соблазнительно предлагают.

      Брок плавился между этими двумя, растекался розовой жижей, расплавленным маслицем. Сам насаживался на длинные Барнсовы пальцы, прицельно бьющие каждый раз по простате, жадно толкался в горячий рот Стива и сходил с ума.

— Давай, детка, вот так. Впусти меня, блядский боже, какой же ты узкий, — Барнс продолжал пиздеть, видимо, фильтр между мозгом и ртом окончательно рухнул. Брок здраво рассудил, что пусть пиздит, чем случайно сломает ему что-нибудь своей железной хваталкой. Тем более человеку, так правильно заполняющему всё внутри, можно простить многое, не то что незакрывающийся рот.

— Джеймс, сука, замри, — Брок хватал ртом воздух, слишком много ощущений и физически, и эмоционально навалилось одновременно.

— Потерпи, командир. Брок. Такой маленький, чувствительный, правда? Сейчас я тебя вылюблю, а потом ты Стива. Ты возьмешь его, а я отсосу. Согласен, мелкий?

Стив внизу одобрительно заурчал, отчего по телу Брока прошла волна дрожи, и Барнс начал двигаться.

— Как же в тебе хорошо… Господи, крышей поеду с вами, — Баки подхватил Брока под грудью, буквально усаживая к себе на колени, и принялся быстро вбиваться короткими сильными толчками. — Давай, детка.

      Брок заметался между ними двумя, не в силах больше сдерживаться. Стив насадился ртом еще сильнее, почти касаясь носом коротко стриженных темных волосков, при этом яростно дроча себе. Брок не выдержал первым, крепко сжался на члене, выжимая из Барнса тихий беззащитный стон. Внутренности окатило горячим, и сил хватило лишь на благодарный поцелуй Стиву, который, к слову, уже растирал свою сперму по чужому животу, сумев каким-то образом попасть даже на собственную грудь.

— Бля, чувствую себя шлюхой из порно. Ноги дрожат, из жопы течет, весь в сперме.

— Главное, не помирай, командир, — Барнс завалился рядом. — Нам еще Стива укатывать. А чувствую я, мелкий та еще ненасытная задница. Я прав?

— Я… — впервые за этот вечер Стив покраснел. — Я еще не знаю. Не пробовал ни с кем.

— Так вы с Барнсом не того? Я думал, сейчас воссоединение старых любовников произошло.

— Мы с Баки не были вместе, — Роджерс смутился еще сильнее.

— Но я хотел. Что, Стив? Ты сам-то помнишь, каким был? — Баки усмехнулся и доверительно поведал Броку. — Сам тощий, тонкий, как тростинка, глазища огромные, и как посмотрит ими — всю душу вытянет. Губы у него сохли постоянно, так он как начнет их облизывать, только валить и трахать. А как трахать, если хрупкий такой? Только притронешься — и синяк сразу же. Маленьким таким был, укрыть собой и не подпускать никого.

— А почему ты молчал, Бак?

— А как бы я сказал? Сам-то что не говорил ничего?

— Зачем я тебе таким был нужен? Вечно болеющий, бесполезный. А потом сыворотка, Аззано. А я как был бесполезным, так и остался.

— Глупый ты, а не бесполезный, — Баки притянул его к себе, нежно целуя прямо над Броком. — Но мы тебя и глупого любим. Командир?

— Любим, — Брок сглотнул. Не привык он разбрасываться такими словами, но понимал, что не врет. Любит. Обоих любит, аж сердце ломит. — И сейчас докажем.

      Естественно, сексом все углы не сгладить. Барнс время от времени запирался в себе и ходил с хмурой мордой и взглядом Солдата. Стив всё так же кудахтал над ним, но хоть больше не сторонился Брока и не сваливал на него все грехи мира. Рамлоу наконец смог принять Стива со всеми его недостатками, которых у бравого капитана оказалось немало. Например, излишняя щепетильность в некоторых вопросах.

— Так, когда ты скажешь ему? — Брок выловил Роджерса, пока тот не успел убежать по своим, несомненно, важным супергеройским делам.

— О чем ты? — по тому, как Стив напрягся, было понятно — он знает, о чем его спрашивают.

— Не валяй дурака, Стив. Ты же сам понимаешь, что это нужно сделать. Но не мне с Барнсом же к Старку идти? Джеймса тот на эмоциях просто забьет до смерти, не сомневаюсь, что этот идиот даже сопротивляться не станет. А мне кроме этого этажа и нельзя никуда.

— Я не понимаю, — Роджерс устало потер глаза. — Какое тебе-то до этого дело?

— Какое мне дело? Да такое, блять, что вы мне дороги! Я люблю его, понимаешь? И тебя люблю, хоть ты и тупой, Роджерс. И я не хочу, чтобы Старк, узнав о той истории без контекста, прилетел сюда вершить справедливость. Освободи Джеймса от этой вины. Ты заметил, он опять перестал спать? Он говорил тебе, что ему снится?

Стив отрицательно покачал головой.

— Ему снится Говард. Как он убивает его. Как Мария рыдает у тела своего мужа. Он изводит себя, хотя в этом нет его вины. Сходи уже к Старку и поговори с ним.

— Ты прав. Он имеет право знать. Я схожу. Прямо сейчас пойду и всё ему расскажу.

Стив уже хотел было сорваться с места, как из коридора раздался голос:

— Зачем куда-то ходить, если я уже здесь?

— Тони…. Как много ты уже слышал? — Стив явно не ожидал его появления здесь. Ему в целом было непривычно видеть гения где-либо, кроме его мастерской.

— Достаточно, чтобы сделать определенные выводы и провести кое-какое расследование.

— О чем ты?

— Старк знает всё с самого первого разговора. Что? — Брок замер под направленными на него взглядами. — Это его башня с встроенным искусственным интеллектом, не верю, что хозяин всего этого может не знать хоть о чем-либо на его территории. Кофе?

— Удиви меня, серый волк, — Тони подошел к столу, кивком приглашая присесть и Стива. — Так о чем ты хотел со мной поговорить?

— Тони, Баки не виноват. Если ты проводил расследование, то знаешь, он даже не осознавал себя человеком.

— И теперь ты хочешь, чтобы я просто забыл, что в моей башне, в моем доме, Стив, находится человек, убивший моего отца? Да, Говард не был и близко к номинации «Отец года», но я любил его.

— Тогда я не понимаю, чего ты хочешь? Мести?

— Я хочу разобраться, — Тони вдохнул аромат кофе с красным перцем, который ему уже успел подсунуть Рамлоу. — Черт, это великолепно. Не хочешь сменить род деятельности? Мой бариста и в подметки тебе не годится. Хотя бы пока не истечет срок домашнего ареста?

 — Мне уже есть кому готовить кофе, Старк.

      Брок ухмылялся, но от упоминания о своем заключении здесь напрягся. И вроде ничего не изменилось, но нехороший прищур желтых глаз и особый колючий взгляд говорили о готовности прямо сейчас отбивать нападение кофейной туркой и выгрызать себе дорогу по трупам. Каким бы мягким и заботливым ни становился иногда Брок, он был и остается наемником.

      Его всё еще волновала судьба своих волчат. Однажды он даже выпросил у Роджерса один звонок и долго, как строгий, но любящий отец расспрашивал Роллинза о жизни каждого из стаи. В ЩИТ их никто не восстановил, конечно, но отпустили с неплохими рекомендациями. Каждый из щенят довольно быстро устроился на гражданке, но все как один готовы вернуться к своему командиру, как только закончится арест. Сам Рамлоу по этому поводу особых иллюзий не строил — Барнса восстановят во всех правах, выпишут заключение от мозгоправа и — «привет, любимая камера, давно не виделись, как ты тут?»

— Так вот, я хочу разобраться, кто стоит за убийством моей семьи. Мне нет дела до киллера, Роджерс, мне нужно знать имя заказчика. С Говардом всё ясно, Гидра хотела получить аналог сыворотки. Но что случилось с Марией? Солдат вырубил камеру, и мне не удалось найти хоть какую-нибудь зацепку.

— Стейн, — Барнс замер в дверном проеме, не решаясь пройти дальше. — Обадайя Стейн.

— Иди сюда и поясни нормально, Принцесса, мы мысли читать не умеем, — Барнс проскользнул на кухню, тут же прижимаясь к спине Брока в поисках поддержки.

Старк ощутимо вздрогнул от его появления, но больше своих эмоций никак не выдал:

— При чем тут дядя?

— Он хотел сотрудничать с Гидрой. Солдат убивает Говарда и Марию Старк, Обадайя берет их сына под свою опеку и в дальнейшем поставляет оружие на обе организации. Но у куратора была личная неприязнь к террористам из Десяти колец, не сходились во взглядах. Он отказал им. Но все равно приказал Солдату убить Говарда и каждого, кто увидит это. Глупый и нелогичный приказ. Зачем просить убрать всех свидетелей, если не хочешь идти на поводу у Колец и убивать Марию.

— Почему ты не убил ее? — Старк сидел, вцепившись руками в чашку.

— Я знал твоего отца. Тогда я не помнил, кто он, но чувствовал, что откуда-то он знаком мне. Но коды, которыми прошивали Солдата, были сильнее.

— Она оказалась свидетелем. У тебя же был приказ.

— Я попросил ее закрыть глаза. Она ничего не видела. Тогда этого хватило.

— Спасибо.

— Прости.

— Мне не за что тебя прощать, — Тони отставил чашку с недопитым кофе и поднялся из-за стола, теперь ему было о чем подумать.

— И не за что меня благодарить.

Стив тоже встал и порывисто обнял Старка, высказывая какие-то свои личные благодарности.

— Ну, всё, — миллиардер неловко похлопал этого медведя по спине. — Заходи как-нибудь со своим зверинцем в гости. Проверю лапку Солдатика, а Волчок сварит мне свой шикарный кофе. Роджерс, отпускай меня. Твои мужики уже начинают ревновать. Стив!