Поправив узел галстука, новый член совета Уинтер-Хилла, Люциус Вагнер подарил своему отражению очаровательную улыбку. Его двойник ответил тем же. 

Он был рад, что некогда не повелся на провокации родного отца устроить резню в Данте-Маноре. Убив парочку слуг, он использовал свои силы по минимуму, предпочитая обходиться хитростями и уловками. Слова Дьявола звучали соблазнительно, но, пораскинув мозгами, маленький Вагнер решил, что ему ни к чему торопиться. Что бы там ни шептал ему Люцифер по ночам, оказаться богатым сиротой перекрыла перспектива власти в будущем. 

С его способностями будущее представлялось прекрасной сказкой, ему оставалось только работать над своей социализацией и терпеть человеческие слабости.

Он был идеальным сыном для своих человеческих родителей. Учтивый и внимательный для эмотивной матери, сдержанный и собранный для занятого отца. Спокойный ребёнок, одаренный подросток, способный студент, уверенный в себе мужчина. Таким он был в глазах оценивающей его общественности. Он был совершенством и мог склонить на свою сторону любого. 

На это заявление в голове сразу же возник образ старого ворчливого детектива, укутанного в табачный туман и парфюм из виски.

«Почти любого», – мысленно поправил себя Люциус, качая головой. 

Образ не стирался, а только креп в разуме Вагнера. Детектив Джек МакГаффин был почётным служителем закона в Уинтер-Хилле, потерявшим семью. Одинокий и суровый он посвятил себя работе. Люциус знал его с детства, тот вёл расследование «несчастных случаев» в их доме. Если бы Люциус своевременно не прекратил бы убийства, то был бы пойман. МакГаффин будто видел его демоническую сущность, что было невозможно, поэтому Люциус мог только поражаться интуиции детектива. И восхищаться самой личностью МакГаффина.

В его жизни существовали люди, которые не поддавались очарованию демона, и Люциус не особо разочаровался в этом. Он в любом случае мог уничтожить малейшее препятствие. Но МакГаффин…

Люциус непроизвольно облизнулся, а его зеркальный двойник стал выглядеть хищно, готовясь растерзать жертву, но потом замер. Их отношения были крайне натянутыми, и Люциусу не светил даже кусочек детектива. 

 – Мистер Вагнер? – послышался голос секретаря. – К вам доктор Грин. 

 – Пусть зайдёт, – ответил Люциус, устраиваясь за своим столом. 

Обсудив с Луисом мать и её состояние, Люциус облегчённо вздохнул с уходом доктора. Оптимизм и шуточки Грина напрягали Вагнера, видящего истинную сущность доктора. У Луиса была интрижка на стороне, которую тот всеми силами скрывал от жены, Аманды, к которой сам Люциус питал светлые чувства. 

В людях было сложно увидеть что-то хорошее, только поэтому Люциусу и хотелось всех поубивать. Сделать мир чище, но у всех людей, так или иначе, были множественные личины, секреты и грехи. Иногда хотелось выпустить своё внутреннее пламя и сжечь их городишко, но Люциус уже не был в буйном подростковом возрасте, не был несдержанным юнцом. Ребенком он был весьма горяч, надо признать, но, повзрослев, он мог контролировать большую часть своих демонически разрушительных импульсов. 

Он откинулся на спинку стула, расслабляя скованное от улыбки лицо. Напряжение уходило, а лицо превращалась в бесстрастную маску. Быть человеком, по мнению антихриста, было сложно. Особенно лишний раз напрягать мышцы лица.

 – Мистер Вагнер? – вновь послышался голос секретаря.

 – Никого не принимаю, – раздражённо крикнул Люциус.

 – К вам детектив МакГаффин, – проблеял секретарь.

Люциус резво подобрался и приказал: – Пусть заходит.

Он вновь поправил галстук, не зная, затянуть его, придушив себя, или же расслабить его и растечься перед Джеком. Голова сразу же заполнилась разного рода предположениями о желании Джека видеть его. От прошения в Мэрию до заманчивых предложений о свидании. 

Детектив МакГаффин был особенным человеком для младшего-Вагнера. Несмотря на солидную разницу в возрасте, Люциус тяготел чувствами определенного толка к Джеку, которые тот предпочитал не замечать. 

Игнорирование было не смертельно для Люциуса – он хотел быть незаметным, но по желанию мог блистать, забирая всё внимание на себя. Но долгое и очевидное игнорирование со стороны заинтересовавшего его человека бесило. Он понимал отрицание МакГаффина, когда был моложе, но, черт возьми, сейчас что им мешало? 

МакГаффин зашел в его кабинет уверенной походкой, от которой у Люциуса захватило дух. Хмурясь, он оглядел кабинет, не смотря на Люциуса, стоящего у своего стола. Это позволило демону жадно разглядывать дорогие сердцу черты, недоступные его прикосновениям. По быстрому осмотру Люциуса и его кратким выводам, детектив чудился ему больным, либо очень уставшим. Морщин явно стало больше с их последней встречи на очередных посиделках у доктора Грина, и синяки под глазами не прибавляли бодрого вида славному детективу. 

 – Мистер Вагнер, – поприветствовал его детектив, пожимая протянутую руку. Прикосновение быстрое, резкое, не дающее Люциусу насладиться теплом чужого тела.

 – Мистер Вагнер – мой отец, детектив МакГаффин, для вас – Люциус, – сказал демон, пытаясь припомнить, который раз он говорит эту фразу. 

МакГаффин, наконец, посмотрел на него, и, когда их взгляды встретились, внезапно оторопел. Люциус уставился на детектива, не понимая такой реакции. 

Что-то пошло не так? 

Насколько Люциус помнил, детектив должен был нахмуриться, напрячь подбородок и сказать, зачем пришел, обязательно говоря: «Мистер Вагнер» в конце каждого предложения. Детектив, конечно, хмурился, но рот его был приоткрыт, словно… был удивлен?

– Что-то не так? – спросил Люциус, ощущая неправильность, ошибочность своего поведения, и, стоило ему услышать свой голос в густой тишине кабинета, как он понял, что пошло не так. 

Он слишком расслабился в уединении и забыл натянуть человеческое лицо с разным спектром эмоций. Волнуясь встрече с детективом, он забыл о своём прикрытии. Вагнер был готов поспорить, что сейчас его лицо не более чем набор, состоящий из застывшего рта с опущенными уголками губ и пустых глаз, отражающих адское пламя его души. 

Молчание затягивалось, и Люциус принял наилучшее пришедшее в его голову решение. Он облокотился бедрами о стол и прикрыл рукой глаза. Типичный жест уставшего человека, осталось выдать лишь замученный вздох из своей груди, и всё вернется на круги своя. 

Люциус вздохнул, отнимая руку от лица, смотря на детектива уже человеческим, живым, лицом.

– Прощу прощения, детектив МакГаффин, если показался Вам несколько отрешенным, – робко улыбнувшись, пробормотал Люциус, видя, как Джек отмер от удивления. – Вы застали меня в весьма неблагоприятное время. Чем обязан радости видеть Вас? 

– У Вас что-то произошло? – с хрипотцой спросил Джек, явно желая получить объяснения поведения молодого человека.

Люциус Вагнер был для детектива пятном. Ему было сложно объяснить своё видение, но именно так и обстояли дела. Если мир это чисто-белая скатерть, то мужчина перед ним пятно. Заметное, дразнящее и очень провокационное пятно. Это было странное сравнение, но оно никак не выходило из головы детектива. Обычно, если видишь пятно, то появляется желание стереть, очистить, его, вернуть скатерти былой ровный цвет. Обычно, да, но МакГаффин хотел вырезать кусок испорченной ткани и оставить его себе. 

Молодой человек под его взглядом покраснел и уперся руками на стол позади себя, открывая вид на подтянутую фигуру. Учитывая, что Вагнер-младший отрицал пиджаки с самого детства, то Джек мог упиваться видом крепких, но тонких рук, скрытых тонкой тканью рубашки. Приталенный жилет придавал Люциусу весьма соблазнительный вид. 

Соблазн был велик. Учитывая стремление Люциуса, по мнению Джека совершенно сумасбродное и глупое, соблазнить его, сдерживаться каждый раз было всё сложнее и сложнее. Он бы и сдался на милость и прихоть Люциуса, да только что-то настораживало чуткого детектива в молодом человеке. Может воспоминания, может интуиция, но Люциус Вагнер не должен быть «таким». 

Каждый раз, видя его улыбки и ужимки, от которых жители Уинтер-Хилла текли и таяли, МакГаффина внутреннее выворачивало от неестественности и почему-то боли. Каждая улыбка, да почти каждое слово вызывали в нём зубную боль от сжатой челюсти, страдание, столь пугающее и противоречивое, что становилось страшно. Всё пустота, всё фальшь. Где настоящий Люциус?

И сегодня, почему-то именно сегодня, он увидел его. Забегая поздравить с должностью, он ожидал обычного игривого «мистера Вагнера», но увидел Люциуса. Того самого – настоящего, живого Люциуса. Расслабленного и спокойного, мирного, очаровательного. Углядеть в его глазах пылающее волнение и трепет было настолько ошеломляюще, что он замешкал, залюбовался. 

А что теперь? Даже поза и та ложь. Игра для обывателей, он точно это знал. Но теперь он знал, что и настоящий Люциус всё ещё жив. 

– Моя матушка, – ответил Люциус, млея под задумчивым взглядом мужчины. – Только что ушёл Луис, у него весьма удручающие новости насчет её здоровья. Одиночество и тревога сводят её с ума. Отец слишком занят, чтобы уделять ей время, да и я, признаться, уже не так юн, чтобы проводить с ней свой досуг. Но не будет о грустном, детектив МакГаффин, зачем я Вам понадобился? 

– Точно, – словно выходя из транса, пробормотал Джек, потирая подбородок. – Зашел поздравить с должностью советника и предложить пропустить стаканчик в честь этого события… Люциус.

МакГаффин буквально услышал треск ломающегося дерева, правда, он не мог понять откуда, поскольку всё его внимание было сосредоточено на великолепном лице Люциуса, глаза которого горели, пожирая его.

– Я с удовольствием, Джек, – ответил Люциус без своей приторной улыбки, но детектив чувствовал его довольство.

***

Собраться решили у Люциуса, благо у него был бар и дворецкий в придачу. МакГаффин сопротивлялся этой идее, но Люциус не зря был сыном дьявола и уговорил строптивого детектива везти их в Данте-Манор. 

Люциус бы с удовольствием совратил бы Джека прямо в машине, но решил идти более надежной дорогой, завлекая в свои сети учтивостью и терпением. Да поможет ему Сатана, иначе он не выдержит.

Старый особняк встретил их тихо и радушно. Молодые горничные приветствовали младшего хозяина и его друга, кокетничая с обоими, пока Люциус не отослал их к матери.

Алистер потирал стаканы, когда Люциус и Джек вошли.

– Друг мой Люциус пожаловал, – сказал старый дворецкий. 

– Алистер, – поприветствовал его Вагнер и уселся за стойку, приглашая детектива кивком головы. – Мы сегодня празднуем мою должность. Так что не жалей на добавку. 

– Виски, – скромно сказал Джек, неприязненно водя плечами. Антураж дома напрягал его, заставлял чувствовать себя неуютно. 

– Мне как обычно, – сказал Люциус, снимая жилет и закатывая рукава рубашки, комкая её на локтях. 

Джек косо разглядывал манипуляции Вагнера со своей одеждой, и отчаянно желал, чтобы тот проделал то же самое и с его одеждой. Люциус лукаво улыбнулся, ловя на себе осторожный взгляд мужчины. 

– Тебе не жарко, Джек? – спросил у него Люциус, водя пальцем по ободку стакана с рубиновой жидкостью. 

– Ничуть, – солгал МакГаффин, опрокидывая в себя обжигающий алкоголь.

– Алистер, как день прошел? – лениво спросил Люциус, переключая своё внимание на старика. 

В болтовне тягуче проходил вечер, перетекая в ночь. Алкоголь развязал детективу язык и тот спрашивал буквально о любой мелочи, связанной с Люциусом у Алистера, который ностальгировал по былым временам. Люциус усмехался в стакан, наблюдая за ними.

– Ты совсем не пьешь, – обвинительно сказал МакГаффин, замечая, что Люциус выглядит до неприличия трезвым. 

– Алкоголь меня почти не берет, – парировал Вагнер, демонстративно залпом выпивая только что налитый Алистером стакан. – Я настолько горяч внутри, что сам сжигаю алкоголь, а не он меня. 

– По Вам не скажешь, мистер Вагнер, – дерзко ответил Джек.

– Хочешь проверить? – предложил Люциус.

Алистер косо глянул на них обоих, понимая, к чему всё идёт. Люциус коснулся его разума, завладевая им, приказывая делать то, что нужно ему.

– Уже очень поздно, Люциус, – сказал Алистер под диктовку демона. – Могу я идти?

– Да, конечно, – радушно ответил Люциус. – Мы тут сами справимся, не так ли, Джек?

МакГаффин молчал, не отрывая взгляда от затвердевшего лица Люциуса. На мгновение он увидел, как тяжелеют веки, прикрывая черные глаза, в которых не видно дна, как губы превращаются в тихую крушащую волну, шепчущую изнутри. И снова возвращение к обычному маскарадному лику. У МакГаффина чесался язык спросить, что это значит, почему именно он видит эти изменения, почему это так влечет его?

Люциус смотрел на него удивленно, карикатурно подняв брови и приоткрыв рот. Кажется, он спросил всё это вслух, но брать слова назад было поздно.

– О чем Вы, детектив МакГаффин? – спросил его Люциус, отводя взгляд.

– Ты понял, – сухо ответил Джек, чувствуя горечь.

Он хотел наслаждаться настоящим Люциусом, но своими вопросами, скорее всего, заставит Вагнера закрыться в лживые улыбки.

– Считаешь, что лучше быть мрачным, пугая собственную мать до ужаса? – со смешком спросил Люциус. – Лучше, чтобы все тыкали пальцем и говорили, какой я странный? Водили по врачам и пытались понять, что со мной не так? Было бы лучше?

– Тебе ведь это не нравится, – заметил Джек, поворачиваясь к Люциусу.

– Ты прав, – согласился Вагнер. – Разве тебя не пугает это лицо? 

Он медленно повернулся обратно в сторону собеседника. На лице ни следа привычных человеческих масок, только истинная личина демона. Лицо белое, без красок, застывшее, прекрасное на взгляд Джека, показывающее Люциуса таким, каким он должен быть.

– Если бы, Люциус, – шепотом ответил ему детектив, наклоняясь ближе. 

В нос сразу ударил запах виски, исходящего от мужчины, и Люциус почувствовал себя одурманенным. Легкость, наполняющая его сущность от сброшенного груза эмоций, мешалась с близостью желанного мужчины, в глазах которого неприкрытое обожание.

Их губы встретились внезапно для обоих. Оба думали, что слишком далеко, но на деле преступно близко. Руки Люциуса огладили плечи детектива, пока тот кратко и трепетно целовал его, едва соприкасаясь губами. Люциус открыл глаза, сталкиваясь взглядами с Джеком, который и не думал отрывать взора от своего партнера. 

Слишком редко он видел Люциуса таким открытым, как сейчас. Он боялся, что в любой момент мираж растает и, на место дрожащего в его руках юноши, придет та фальшивка, состоящая из улыбок, душащего голоса и ярких жестов. Сейчас он понимал Люциуса лучше, чем когда бы то ни было, словно слыша его в своей голове. 

Он с сожалением отдалился от желанных губ, вместо этого бережно обхватывая ладонями лицо Вагнера, любуясь им. 

– Наконец-то я тебя слышу, Люциус, – прошептал он, пальцами лаская скулы. 

Люциус промолчал, но его соскользнувший взгляд на губы был весьма красноречив. 

– Да, – согласился МакГаффин, и глаза Люциуса вспыхнули жаром.

Вагнер сам притянул его, инициируя поцелуй, выражая своё нетерпение. Он захватил чужие губы, лаская языком, проникая глубже. Джек ответил тем же. Они увлеклись, охваченные друг другом, будто огнем. Не сбежать, не потушить.

Люциус, как ни странно, отстранился первым, задумчиво поглаживая широкие плечи МакГаффина. Джек всё понял, как только разомкнулись их губы.

– Хорошо, – сказал Джек за обоих. 

Внезапно Люциус запрокинул голову, открывая МакГаффину вид на тонкую шею, но его она совершенно не интересовала. Не сейчас, по крайней мере. Он всё боялся оторвать свой взгляд от лица Вагнера, не мог привыкнуть, что тот не его фантазия. Люциус так же молчалив и спокоен внешне, но Джек почувствовал, как внутри его партнера всё кипит и искриться. 

Люциус вернул свой внимательный взгляд на Джека, который, наконец-то, мог открыто любоваться им. Демон слегка склонил голову, и МакГаффин кивнул.

– Веди, – сказал Джек, следуя за Люциусом в глубину дома.