Коджибами проснулась одна в медпункте. На этот раз это Здешнее пространство. Ощущения как у молодняка после бурной пьянки. Что же, Риния не будет допускать чужих ошибок и не будет пить как бешеная.

При попытке встать с кушетки медпункта, кровоток в голове начинает стучать в висках, по телу проходит гудящий импульс, и появляется необходимость сесть обратно. Проходит в класс, но ее останавливает Юкимура.

— Коджибами-сан, я позвонила твоей маме, скоро она тебя заберёт, посиди ещё в медпункте, хорошо? —обычно учителя спрашивают о самочувствии и оставляют учеников в школе. Несерьёзное же, это не сердечный приступ и даже не асфиксия. Хотя… Потеря сознания — штука серьезная. Будто заметив вопрос в взгляде ученицы, Агури уточнила, — В твоём случае обязательна консультация врача. Чтобы выявить на ранней стадии заболевание и не дать ему завладеть всем твоим временем жизни.

— Если меня отправят на обследование, то я должна что-то в класс принести? Справку, например.

— Да, это понадобится — обычный человек, будь он в позиции молодой учительницы, спросил бы о том, про какие четыре дня шла речь. Агури тактично молчит, успокаивая себя тем, что это был просто бред.

Наблюдая припадок ученицы, Юкимура видела в ней… Шинигами-сана. Она невольно представила, что бы было, если на месте бывшего наёмника была Коджибами. Ее связали бы по рукам и ногам, ей бы кололи препараты в вены, но кажется, Риния не кричала бы от боли. Наоборот, постаралась бы успокоить себя и других натянутой улыбкой. Почти как и сам Шинигами-сан.

Гадство.

Нельзя совмещать размышления о любимой и не очень работах. Это повлечет за собой плачевные последствия. Мазохистски вырывает себя из якобы лишних мыслей, попытавшись завязать диалог с ученицей. На отвлеченные темы, нельзя после такого припадка разговаривать о нём же, даже намёками.

— Я вижу, ты хорошо справляешься с учебным материалом. Если ещё чуть-чуть поднажмёшь, то вернёшься в C-класс, — говорит об этом так, будто саму себя хочет убедить.

Ее слова имеют смысл, ведь Риния действительно хорошо справляется, что, к сожалению, является причиной издевок со стороны Терасаки и его, как он любит выражаться, «подражал». Они хотят расслабиться, заниматься ничегонеделанием, что порицается четко выстроенным механизмом под названием «общество». Поэтому порицаемые создают свои механизмы, работающие так же надёжно, как и швейцарские часы. А поскольку подобные группы порицаются, люди в таких сообществах становятся жестокими, порой бессмысленно и излишне. Но пока авторитет Юкимуры-сенсей в классе действителен, ни над кем не будут издеваться особенно сильно. Все же, это частная школа, а не государственная, в которой достаточно просто зажать какого-то хилого мальчика ногами и душить, душить… или выбросить его из окна. Механизм в государственных школах тоже работает, как часы, но менее точно, потому что в таких школах не крутятся огромные суммы денег, следовательно, виновника заметить сложнее. Потому что все выглядят как обычные люди. От них энергия… наитипичнейшая.

И это хорошо, что Коджибами заметила Фуву, читающую достаточно интересную детективную мангу. Ведь один в поле не воин. Да и когда человек, стремящийся к лучшему, присоединяется к отчаявшемуся, второй «заражается» целеустремленностью. И это прекрасно. Если бы это не перебивалось одним не очень приятным моментом, было бы ещё лучше.

Вопрос, оставшийся без ответа, продолжает вгрызаться в голову. Так же яростно, как и щупальца по всему телу подопытного. «Что за четыре дня?» — мучающий вопрос.

Наваждение исчезло, после чего Агури тактично промолчала.

А Коджибами думает, что даже если она и вернётся в главный корпус, то ее классный руководитель этого… не увидит, не узнает, не услышит. Никогда.

Сдерживает дрожь, ведь учительница может решить, что паническая атака возвращается.

Они так и просидели до прихода Рёко-сан.

***

Жаль, что хорошие лекарства не продаются просто так. Только витаминки и БАД-ы. Поэтому Коджибами-сан вернулась домой только после шести, после полноценного обследования у врача. Сказали, что у нее переутомление, сказали отлежаться пару денёчков, стараясь ни о чем не беспокоиться. Походить к психотерапевту, полечить заболевания лёгких… Хорошо было бы на горячие источники съездить, но учебное время, оно такое… загруженное.

Риния под пронзительным взглядом Рёко-сан легла на кровать, заворачиваясь в одеяло подобно гусенице, отворачиваюсь от матери, глядя на стену. Женщина простояла у порога добрые полчаса, наблюдая за тем, чтобы ее дочь не вставала и желательно уснула. Здоровый сон — один из немногих факторов здоровой жизни, что Коджибами был необходим, особенно после приступа. По крайней мере так считала мать семейства, она уверенна, что ее дочери нужен отдых. Только вот работу никто не отменял, поэтому ей пришлось покинуть комнату из-за звонка. Новый клиент, других вариантов быть не может. И как только дверь закрылась, Риния, изображая из себя ту ещё эксцентричную натуру, повернулась к двери.

— Сягодня някакой утёбы, дочя, — кривясь, пародировала девушка противным голоском. — Не дождешься, Рёко-сан.

Откинув одеяло, пыталась встать, разум требовал заняться самоанализом и уроками, чтобы, не дай боже, не отстать и стать на один уровень с Терасакой, а еще она, черт возьми, видела цифры, следовательно тело требовало отдыха. Кстати, после пробуждения ее отпустило и теперь ее окружают нормальные люди без цифр над головой. Так, остаточное «нечто» мелькает. И это несказанно радовало девушку, ведь ее не на шутку напугала эта… способность. Ой-ой. Неужели это ее изучающая способность видеть таймер до конца жизни? В голове стали появляться некие воспоминания с духом лиса, из-за чего в итоге она обратно плюхнулась на постель, массируя виски. Не получилось не послушаться маму. И в итоге карма за непослушание наградила Коджибами головной болью, точно венком вокруг головы обвившейся с цветками болезненных воспоминаний.

— Увэ-э-э… Девочка к успеху шла, не повезло, не фартануло, — при сравнении более ранней реплики у стороннего наблюдателя возникнет диссонанс, только что Риния была саркастичной, сейчас же — паяцем.

Но это не помогло. Зато она вспомнила разговор с духом лиса и теперь более-менее понимала происходящие. Устало прикрыла глаза, обнимая одеяло. Коджибами очень устала, но заснуть не может.

— Риния, спишь? — раздался негромкий голос матери. — Там твои друзья пришли, и если ты хочешь, я могу впустить их. Было бы хорошо, если бы ты отоспалась, но я знаю, что у тебя не получится, — наконец-то появился досуг! Она сможет разбавить тяжесть своих мыслей приятной беседой! А не придумывать оправдания своего состояния перед психотерапевтом. Отправят ещё в психиатрическую клинику, будет так весело, аж тошно.

— Будет хорошо. Спасибо, что пустила их.

— Давай, давай. Старайся избегать тревожащих тебя тем для разговора, я попросила их, конечно, разговаривать о более приземленном, но я помню, как однажды началась наша с тобой игра в слова и чем закончилась, — ох, это было незабываемо! Родственницы начали словом «арбуз», закончили «кладбищем»… Когда Рёко-сан заметила это, она тактично предложила завершить игру, сопротивления не последовало, наоборот, Риния посмеялась над исходом. И, конечно же, называя Рёко-сан внимательной.

…а ведь однажды это обращение к ней даст о себе знать…

В мыслях вновь возникла тревожность. А ведь… Риния в детстве называла ее мамой. Мамой. Рёко извинилась за свой проступок. Риния ее простила. На словах, судя по всему. Но они не ругаются… Это же хорошо, так ведь?

— Я пиццу тебе и подругам закажу. Спроси у них, какую больше всего любят, хорошо?

— Да, да, спасибо. Обязательно спрошу, Рёко-сан.

***

— Привет, девочки. Предугадывая ваши следующие вопросы, я скажу, мне сейчас хорошо, я весьма неплохо отдохнула, — и круги под глазами, говорящие об усталости, будто сами стираются. На лице сияет искренняя улыбка, которая только может быть у человека после припадка. Улыбаться не хочется, но надо, чтобы не вызывать подозрений в неискренности. Среди прибывших одноклассников Коджибами обнаружила ответственную старосту, которую даже не потребовалось просить сделать конспект специально для Ринии, Накамуру, которая пришла, чтобы поддержать, приподнять настроение болеющей однокласснице и Фуву с томиком остросюжетной манги для относительно расслабленного обсуждения. Все трое прекрасно знали о диагнозе, который поставили Коджибами. И никто, никто не знал о его истинной причине. А надо бы, чтобы однажды остановить одноклассницу. Неизвестно от чего, на данный момент конечно же, поэтому сейчас одноклассницы просто общаются.

— Здравствуй, Коджибами-сан, я записала для тебя конспекты, чтобы ты в своём темпе прошла темы. Возьми, но прежде всего всё-таки отдохни, хорошо? — Катаока скрывает факт того, что в эту пятницу будет тест по пройденной теме. Но и пусть, ведь главное для Коджибами-сан сейчас — отдохнуть, ведь переутомление в подростковый период — крайне опасно.

— Спасибо, Катаока-сан. Сможешь ли ты ещё немного посидеть с нами? — всё-таки надеется, что останется, вдруг Мегу сможет помочь советом? Хотя нет, бред полный. Собственно, лицо старосты принимает извиняющийся вид.

— Прости, у меня сейчас будет занятие по плаванию. Если захочешь, можем свидеться в другое время.

— Да, хорошо, спасибо за конспекты ещё раз, — тепло улыбнулась Коджибами. Дождавшись ухода Катаоки, Риния обратилась на этот раз к двум оставшимся девочкам: — А вы как, останетесь? Можем уроки вместе сделать.

— Ох, Риния, Риния, опять ты заговорила о школе, тебе уже сказали прямо: «Отдохни!» — но нет, ты все равно талдычишь об уроках. Просто забей и расслабься, — наиболее дельная рекомендация от Накамуры. Девочки уже отошли в гостиную, в комнату идти — не вариант, она весьма компактная.

— Да! Как тут можно говорить об уроках, когда вышел такой клёвый выпуск «Ван писа»?

— Погодите, — Риния выставляет вперёд руки в останавливающем жесте. — Если вы хотите забить на школу, то стоит сначала обезопаситься.

— Уроки мы сделали, так что можно просто взять, — Накамура села за низкий столик, ослепительно ярко улыбнувшись, — и почилить.

— Но сначала, — Риния вытащила колоду игральных карт из тумбочки, в то время как Фува присоединилась к сидящей Рио. После Коджибами села вместе с одноклассницами, разложив на столе карты, — …мы призовем Халяву!

***

— Однако здравствуйте, — две гостьи уже ушли, они приятно провели время, поели пиццу и даже потанцевали под музыку. Поговорили с Рёко-сан, которая, по мнению одноклассниц, оказалась приятной женщиной, о картинах, художественной литературе, об искусстве в целом. Приятное времяпровождение, в общем. После приема гостей школьницы вымыли чашки за собой и попрощались. Коробки из-под пиццы распределены на мусор. И после Ринию вновь отправили спать. Только собралась она забраться вверх на кровать, как обнаружила перед собой ожившего… Инсэйна.

— Ты почему здесь, а не в моей голове?! — Коджибами стоило больших усилий сделать голос максимально тихим.

— Потому что ты меня призвала, — улыбнувшись, будто это очевидно, ответил Инсэйн. — А если серьёзно, то заметь, во время приема твои мысли были свободны от проклятия, не так ли? — а ведь и правда. Коджибами было так легко, как никогда прежде. Разумеется, этого подруги не заметили, потому что коджибамино лицо выглядит одинаково как при сдерживаемом стрессе, так и при расслабленности. Риния легко приспособила свою мимику под общество — теперь она выглядит не как асоциальный элемент, от которого все отводят взгляд, а веселая шутница, пусть среди ее фраз и проскальзывает частенько нечто едкое и серьезное. Инсэйновские слова часто заставляли Ринию задуматься о своей жизни. Может, оно к лучшему? Ведь так она сможет решить все свои проблемы, избавиться от проклятия, (может даже, избавив от него и своего несносного братца, чтобы выяснить, какого хрена происходит)… — Это потому, что я покинул твою голову. И образовался здесь, как физический элемент. Неполноценный, под моей властью только ты и твои вещи, остальное я потрогать не смогу. Да и видишь меня только ты…

— Спасибо. Я наконец-то отдохнула.

— Давай, отдохни ещё ночью, я помогу тебе проверочную решить в школе. Когда ты туда вернёшься, естественно.

Продлить жизнь можно с помощью заражения проклятием, но при этом значительно ухудшится ее качество, помни об этом…