— Я начал играть в пятнадцать лет. У нас во Владивостоке был клуб «Золотая рыбка», — Илья хихикнул, — сейчас его, вроде бы, нет, но я не об этом. Первые игры проходили спокойно, я иногда даже выигрывал, но в таких клубах не только играли. Почти все, кто играли, сидели на наркотиках, кроме новичков. Те, кто становились постоянными игроками, тоже подсаживались на наркоту. Кто-то на лёгкие, кто-то на тяжёлые. Не было ни одного человека, который бы не сидел на игле, — Максим выпустил клубы дыма. Дверь на балкон тихо скрипнула, но парни не обратили на это внимание. — В шестнадцать меня приняли в число постоянных посетителей и подсадили на наркоту. Я провёл так два года. Это было ужасное время. Я постоянно ругался с матерью, бывало, что выносил что-то из дома, чтобы купить дозу. И постоянно играл, потому что нужны были деньги. Деньги получал, но спускал их на новую дозу. Я считал, что у меня не было друзей, что я никому не сдался, но только один человек на тот момент спасал меня. Это Алиса. Мы с ней встречались два года, но она знала не всё. Знала, что играл, а что кололся нет. И в один день я очень сильно лохонулся: Алиса хотела в клуб, а мне было настолько похуй, что я взял её с собой и... — голос Максима сорвался. Ему было сложно вспоминать о событиях тех дней. — Я её проиграл. Проиграл своему когда-то другу. Сергею, с которым мы встретились сегодня. Я думал, что раз он мой друг, он не заберёт её. Но я ошибся. Мне потом рассказали, что с ней случилось. Этот ублюдок изнасиловал и вышвырнул её на улицу, как не знаю кого! Она не дошла до дома. На улице его дружки её вновь изнасиловали и избили. Она не дожила до утра. А в этом время я валялся под клубом, подыхая от очередной дозы, — по щекам Анисимова текли слёзы. Кто говорил, что мужчины не плачут? Плачут, когда им очень больно. Но плакал не только он. Забившись в угол слегка захламлённого балкона плакала и Кристина, что была тут почти с самого начала разговора. И девушка не понимала, кого ей больше жалко: ту несчатную, что умерла так жестоко, или её преподавателя, который это пережил. Илья не издавал ни слова. Понимал, что это только заставит Максима закрыться в себе и не рассказывать дальше. — Меня спас Трущёв. Я не знаю, что он делал во Владике и как оказался возле того клуба, но он нашел меня, почти живого, заваленного снегом. Я не помню, что происходило дальше, всё будто в тумане. Из моей жизни пропал год. Целый, мать его, год! PlCишка помог наладить отношения с родителями, вытащил меня из этой ямы, заставил идти получать вышку. И благодаря этому я сейчас здесь. Но вот только играть я не перестал. Только играл теперь под крышей Плохой компашки. Они приняли меня к себе, хотя я был совсем гнилой. Мы ездили в различные города играть. И оказались у вас в Сысерти, ровно три года назад. Надо же было придумать такое название! Сысерть! — Максим усмехнулся. — И когда я услышал разговор о том, что кто-то поставил на кон свою сестру, меня просто накрыло. А когда мы с парнями приблизились к вам, я увидел Кристину, такой маленький испуганный комочек. И в ней я увидел Алису, которая была также напугана. Я не мог допустить, чтобы судьба ещё одной маленькой девочки была испорчена из-за меня. Я бы не смог простить себе этого. Но ты играл с Сергеем. А я не мог перед ним светиться, он был уверен, что я помер тогда, под клубом, вместе с Алисой. И, слава богу, он меня не узнал. 

— А почему ты согласился ей помочь сегодня? — Кристине тоже очень хотелось знать. 

— Потому что Сергей сказал, что Крис вляпалась. И когда рассказал с чем, я понял, что не могу оставить её одну. Не могу совершить ту же ошибку, что и семь лет назад. 

— Спасибо, — на выдохе произнёс Илья. — Знаешь, я был бы рад, если бы у моей сестры был такой парень, — Максим посмотрел на него взглядом, а-ля: «Ты шо придурок?» — Ты помог ей, не оставил. Поддержал, — Максим хмыкнул. 

— Нет. Всем девушкам, что были со мной я причинял боль. Я просто не умею любить, — «Но с радостью бы научился» — в мыслях добавил Анисимов.