Эту ночь я провел в больнице, в ожидании вестей о брате.
"Состояние тяжелое, не можем дать никаких прогнозов!" - голос врача звучал сухо, но не жестко. Он пытался быть гуманным со мной.
Я постоянно думал о своем близнеце, о том, как мы проводили время вместе, как спорили по утрам, кому вести машину, и даже о том, как вместе ходили на свидание с теми очаровательными блондиночками-сестричками... Надо сообщить им...
Девчушка, у которой произошло несчастье с сестрой, посапывала у меня на плече. Она весь день вскакивала, когда из реанимации кто-то выходил, но я останавливал глупышку, усаживал рядом с собой и гладил по руке, принимаясь уговаривать, внушать, что все будет хорошо, что всё образуется! Она начинала плакать, уткнувшись мне в плечо - и её беспомощность странным образом заставляла меня брать себя в руки, успокаивая девушку, я успокаивал себя.
На следующее утро мне удалось ещё раз поговорить с врачом, но он не смог сказать мне ничего толкового.
“Ждите!”
Да, мне оставалось только ждать.
Тем более мне пришлось успокаивать девушку: она повела себя неадекватно, бросилась на врача чуть ли не с кулаками, требуя пропустить её к сестре. В итоге девушке сделали успокоительный укол, попросив меня приглядеть за ней.
“Вы её жених?”
Этот вопрос поставил меня в тупик, а девушка даже на секунду отвлеклась от горя и густо покраснела. Горе настолько сблизило нас, что за те несколько часов, которые мы провели вместе, я стал считать ей кем-то вроде дальней родственницы. Хм, жених… Познакомься мы в более благоприятных обстоятельствах, можно было бы и обратить на неё внимание…
К концу второго дня я снова увидел того странного типа, который поделился со мной сигаретой. Он явно нервничал, теребил пуговицу пальто, писал кому-то SMS-сообщения, ловил врачей за рукав, пытаясь выяснить, что с его братом. Потом, услышав вскользь брошенное “операция прошла успешно” сел рядом с нами и успокоено выдохнул.
Я поздоровался с ним и справился о здоровье его брата, но он лишь буркнул что-то неразборчивое, не желая разговаривать.
***
Я потоптался у больницы и поехал домой, решив не дожидаться новостей о брате. Чёрт с ним, с братишкой! Надеюсь, что он умрёт во время операции, травма должна быть тяжёлая.
Я поехал домой и решил воспользоваться неожиданным выходным – узнав, что у меня случилось, начальник отпустил меня с работы на целый день. Что ж, хоть какая-то польза от моего ненавистного братишки. Может коллеги и деньжат на похороны подкинут…
Я завалился на диван посмотреть телевизор, но по всем каналам шла какая-то ерунда, а единственный стоящий боевик отчего-то не смотрелся. Порнушка по платному каналу тоже не завела, лишь вызывала смутное раздражение. Так как я не хотел ничего делать, я лёг спать пораньше, надеясь немного отоспаться, имея в своём распоряжении всю кровать…
Но и тут меня постигло разочарование – уснуть не получалось. Я вертелся так и эдак, пытаясь подыскать удобное положение, но ничего не помогало. Спустя пару часов стало настолько тоскливо, что я встал, достал из бара бутылку виски и всю ночь напивался и играл в компьютерные игры.
Утро встретило меня красными глазами в зеркале и ломотой во всём теле. Скучая, я поплёлся на работу. Целый день я провёл в офисе, уйдя с головой в монотонную возню с документами, даже не отлучаясь покурить или поесть – ни того, ни другого не хотелось, было необъяснимо тошно и боязно.
Как только закончился рабочий день, я сорвался и поехал в больницу. На подъезде меня начало трясти, и перед тем, как войти в здание, я выкурил три сигареты – одну от другой, словно компенсируя целый день воздержания.
Брат оказался жив!
Но хуже всего было то, что я этому обрадовался…
***
Мне удалось успокоиться и немного поспать. Этот странный мужчина, который ждал вестей о брате, очень помог мне, иначе я просто сошла бы с ума от картин, одна за другой мелькающих перед моим внутренним взором.
Обезображенное лицо сестры.
Сестра, сидящая в инвалидном кресле и безразлично глядящая в одну точку.
Тело, полностью накрытое простынёй.
Но иногда меня опять начинало трясти. Особенно меня вывело из себя известие о том, что меня не пустят к моей любимой сестричке! Да как они могли?!
Могли. И даже сделали мне успокаивающий укол, как какой-то помешанной, когда я попыталась выяснить, кто дал им право так поступать. Тот мужчина снова успокаивал меня, как маленькую….
А потом кто-то предположил, что мы с ним жених и невеста! Вот это уже было странно! Однако я не стала разубеждать этих людей: ведь тогда пришлось бы объяснять, что я люблю только сестру… А это уже выглядело бы странно!