— Выпьем чаю? — фирменная улыбка Харуно дополняла тёплую и почти домашнюю атмосферу.

Как принято считать, сейчас Учиха должен был волноваться или испытывать неловкость: не каждый день разговариваешь с будущим свёкром один на один — но, по иронии судьбы, Мадара был спокоен как никогда.

Он не до конца понимал, в чём именно была причина.

Быть может, присущее ему хладнокровие во время возникновения чрезвычайных ситуаций, которым успела пропитаться каждая клеточка его тела, почувствовавшая всплеск адреналина, незамеченного самим Учихой, принялось за работу. А возможно, так сказалась спокойная атмосфера вокруг.

Как бы там ни было, глава решил сосредоточится на своём собеседнике в данный час.

— Конечно, буду рад, — улыбнулся в ответ.

Улыбка Мадары была не такая яркая и широкая, как у Кизаши, но искренняя. То тепло и спокойствие, что витали в этой беседке, слегка коснулись и его сердца.

Харуно такие перемены воспринял положительно. Порадовало, что будущий,​ возможно, зять, не такой сухарь, как показалось в первую встречу.

Кизаши не верил слухам полностью.

Он знал — народ многое мог придумать со скуки. Дом, работа, семья — одним словом, рутина — казались людям не слишком примечательными. И не важно им было, что эта самая рутина — синоним благополучия. Толпе гораздо интереснее чужая жизнь. Они замечали мельчайшие недостатки соседей, не видя собственные ошибки, что находились перед их носом.

Вот только клан Учиха постоянно находился в гуще сражений — по крайней мере, с того момента, как к власти пришел старший из братьев. Могли ли их воины быть настолько непобедимы, что на поле боя было неинтересно и со скуки они придумывали небылицы? Могло ли такое количество людей, хоть и посторонних для Мадары, так ошибаться?

Таджима Учиха, предыдущий глава клана и отец Мадары, также прослыл жестоким человеком. И в этой информации Харуно был полностью уверен, получив её из проверенных источников. Он не считал нынешнего главу плохим человеком, просто боялся, что тот окажется плохим мужем и отцом. Хотел всеми способами уберечь дочь от возможных мук. Боли прошлого хватало с лихвой. Немного человечности, честности — вот, что Кизаши хотел увидеть в Учихе за этот месяц.

Вот, что надеялся заметить и сейчас.

​ Приглашающим жестом император указал напротив себя и после того, как Учиха сел на отведённое ему место, кивнул сопровождающей главу служанке, дабы она разлила чай.

Лёгкий и свежий аромат чайных листов воспарил в воздухе. Ветра практически не было, солнце ещё не пекло, шум оживлённой улицы не проникал сквозь высокие стены и плотно посаженые деревья; было слышно отдалённое пение птиц. Время медленно тянулось, мысли текли плавно и только позитивные. Собеседник также испускал спокойную ауру.

Прекрасное время для чая и беседы.

Император блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь минутами идиллии. Когда ты глава большой страны, спокойствие было в явном дефиците. Хотелось растянуть данные минуты как хлопковое одеяло и накрыть им все земли. Никакой боли, злости, отчаяния — только мир и спокойствие.

— Что же мне нужно сделать, чтобы так было всегда и во всей стране? — Кизаши и не сразу понял, что сказал мысли в слух.

Мадара в свою очередь не совсем понял, кому был адресован данный вопрос: ему, самому себе или кому-то свыше, но, после минутной паузы, решил всё же ответить.

— Есть много способов для достижения благополучия в стране. Например: война, договоры, перевороты или…

— Или свадьба.

Харуно не понравилось, что перечесление мужчина начал с радикальных методов, но суть уловил и решил перевести разговор в нужное ему русло.

Глава клана, не привыкший, что его так бесцеремонно перебивают, нахлынувшее раздражение сдерживал. Перебивать кого-либо — один из способов выразить неуважение и пренебрежение мнением оппонента; только Мадара чувствовал, что не это хотел выразить Харуно, потому старался угомонить эмоции. Ссориться с императором было не самой лучшей идеей.

— Да, брак — хороший вариант заключения договоров, — согласился Учиха.

Император мог бы похвалить главу за контроль, который он не только наблюдал лично, но и который могли спутать с невозможностью чувствовать в принципе, однако от него не скрылась первоначальная реакция. Нужно было теперь выяснить, что именно его разозлило: тема свадьбы или наглость собеседника?

— Скажите честно, — Кизаши приподнял руку и нарисовал в воздухе круг пальцем. — Всё это — действительно​ Ваша​ инициатива? — он смотрел выжидающе. Пытался уловить малейшие изменения в настроении или мимике, в самих глазах.

Врать было бессмысленно — правда в любом случае выйдет наружу. Один из жизненных принципов, которого Мадара старался придерживаться. Хотя эта правда могла не понравиться Харуно, но так хоть будет доверие к нему, Мадаре, как к человеку, пусть и не как к зятю.

— Старейшины, — честно признался Учиха.

На мгновение на лице императора промелькнула злость, чистая, как и сама любовь к его дочери, однако он быстро подавил её.

Мадара сделал для себя вывод, что ярость была совсем не присуща императору, раз она так легко покидала его.

Харуно смотрел сквозь своего собеседника, размышляя об услышанном.

Хоть ему и не нравилось, что ​о драгоценной дочери говорили, как о разменной монете, он всё же был согласен со старейшинами клана. Предусмотрительный и выгодный политический ход. Будь он на их месте, посоветовал бы то же самое. То, что Учиха прислушался к ним, ещё ничего не доказывало.

Хотя то, что потенциальный жених не стал увиливать от ответа или нагло лгать в глаза, как поступало большинство ранее, понравилось Кизаши. Честность — хорошее качество.

— Мудрые люди. Вам следует чаще прислушиваться к ним, — в конце концов вынес свой вердикт Харуно.

— Вы всегда слушаете мнения своих советников? — Мадара скептично поднял одну бровь.

Он уже успел сделать вывод, что, судя по характеру и общению с дочерью, которое посчастливилось лицезреть лично, на императора легко надавить, но также Учиха чувствовал, что в мужчине напротив него был свой внутренний стержень. Просто он не выставлял его напоказ — по собственным причинам.

— Слушаю, всегда, — усилено закивал головой правитель страны. — Делаю, как они говорят, — театрально поджав губы, помотал головой из стороны в сторону.

Мадара не сдержался и издал смешок. О, он прекрасно понимал, о чём говорил император.

— Но… — смех сменился на более серьёзный тон. — В моей жизни есть человек, к которому я прислушиваюсь практически всегда.

— И кто же это, позвольте спросить?

— Моя дочь, конечно же! — радостно воскликнул Кизаши, и глава в очередной раз поразился, как же быстро менялось его настроение. — Кстати, о ней.

Мадара увидел, что император смотрел не просто вдаль, позади него самого, а куда-то конкретно. Первая мысль — принцесса решила присоединиться к отцу и гостю. Сразу в голове мужчины всплыл образ: глубокие зелёные глаза и едкая усмешка в них. Тягучее тепло внизу живота снова еле заметно кольнуло.

Проследив за взглядом Харуно и увидев за своей спиной молодого мужчину с неизменной косой наперевес, Учиха слегка расстроился. А после нахмурился и решил для себя в ближайшее время обязательно провести усиленную тренировку и помедитировать.

Что сегодня с его слухом? Он ведь совсем ничего не услышал!

Наверное, дело было в чересчур спокойной обстановке или в плотно растущей траве…

— Рад видеть тебя в добром здравие, Хидан-кун, — Кизаши помахал пришедшему рукой. Будто он был и не императором вовсе, а простым торговцем, который на рынке в толпе заприметил старого знакомого.

Учиха задался вопросом: каково было императору посещать различные приёмы? Такому эмоциональному и, если можно сказать, простодушному человеку наверное приходилось прикладывать немало усилий, чтобы вести себя спокойно и достойно перед почётным гостями.

Сам глава не любил притворство. Если человек его раздражал, то узнавал об этом практически сразу. Если вёл себя нормально и не задирал безосновательно нос, Учиха вёл себя спокойно, просто говорил по делу. А вот с уважением было немного сложнее.

Хидан, значит.

— Взаимно, Харуно-сама, — мужчина слегка улыбнулся и согнулся в низком поклоне, держа руки по швам. — Я здесь от имени Сакуры-сама. Она просила сообщить, что плохо себя чувствует и не сможет присоединиться к церемонии, а также передать свои извинения.

Кизаши не звал дочь намеренно, хоть и был уверен — то, что Мадара составлял компанию императору, она знала. Дочь и отец часто пили чай вместе после завтрака, наслаждаясь природой и чудным напитком. В их небольшой семье это было сродни традиции. Говорили обо всём подряд и придавали друг другу силы на весь день.

— Моя дочь заболела? — заёрзал заботливый отец на месте, отразив сильнейшее беспокойство на лице.

Со стороны выглядел он так, будто вот-вот сорвётся на бег в поисках своей малютки да станет отпаивать тёплым молоком с мёдом.

— Нет, господин, устала. В последнее время много забот.

Кизаши скептически осмотрел слугу с ног до головы, что-то обдумывая.

Его дочь была ответственным и своевременным человеком. Помешать ей прийти куда-то могли либо важные дела, либо болезнь — но усталость... Такое на памяти императора бывало всего пару раз, и всегда в эти разы причина крылась совсем не в усталости.

Сощурив глаза, подавшись вперёд и слегка склонив логову на бок, император почти шёпотом выдал своё подозрение:

— Хидан-кун, ты ведь знаешь, что за ложь я могу приказать отрубить тебе голову.

Предостережения господина Хидана совсем не впечатлили. Ни единый мускул на его лице не дрогнул. Угрызений совести он явно также не испытывал — делал лишь то, что велено. Да, он знал настоящую причину отсутствия госпожи, да, понимал, почему принцесса лгала, и был солидарен. Он чётко помнил каждую лекцию, адресованную императором ему самому и Сакуре-сама.

— Простите Харуно-сама, Сакура-сама просила меня передать именно эти слова, — Кизаши был намерен узнать правду.

Он не моргая смотрел прямо в глаза мужчины, давая понять, что не отпустит, пока не узнает правду.

Игра в гляделки также мало волновала мужчину. Это была не его инициатива, даже мнения его никто не спрашивал — просто приказ. Но, судя по блеску в глазах, Харуно был настроен серьезно.

— У неё болит нога, правая. Не хотела, что бы Вы волновались, потому попросила соврать, — шумно выдохнув и немного склонив голову, принимая своё поражение после минуты напряжённой тишины, признался пришедший.

Так вот почему он помогал ей встать — осенило Учиху.

— И что случилось на этот раз? — император громко и недовольно цокнул.

— Повредила во время тренировочного боя, — безразлично пожал плечами Хидан.

В этот ​момент Мадара понял, что у этого типа атрофировалось чувство самосохранения. Настолько спокойно говорить о травме принцессы, как о чем-то само собой разумеющемся, столь заботливому отцу, даже если и не ты виновник — отчаянно. Некоторые верили в убийство гонцов, по крайней мере, сам Учиха верил.

Он находился в предвкушении увидеть, как «полетят головы». Столько слуг во дворце, а увечья предупредить не смогли. Тот, кто отвечал за эти самые тренировки, должен был поплатиться за серьёзную ошибку. Доверие — не то, что Мадаре легко давалось. Если бы он доверил своего ребёнка человеку и в итоге произошло что-то подобное, он бы от него и мокрого места не оставил.

— Я всё чаще задумываюсь о том, чтобы запретить ей эти тренировки! — Кизаши порядком осточертели подобные ситуации.

Учиха удивлённо приоткрыл рот. Не такой реакции он ожидал на новость о травме единственной дочери.

— Принцесса… изучает техники ведения боя? — решился всё же втиснуться в диалог.

— Да. Сакура настояла, что ей это необходимо. Я хотел возразить, но… она бывает до жути упрямой, если хочет чего-то! — в голосе читалось явное возмущение — без единой капли злости, просто… непонимание? — Хидан-кун занимается её обучением.

— И как обстоят дела? — задал вопрос мужчине Учиха, ели сдерживая смех.

Он видел принцессу. В ней весу максимум килограмм 50, а то и все 40. Да и ростом не вышла: Сакура будет дышать ему в грудь, если они встанут друг напротив друга. По крайней мере, так рассчитал Мадара, примерно. Для чего был весь этот цирк? Стража круглосуточно должна находиться рядом со своей госпожой. Для чего ей учиться махать клинком?

— Принцесса делает большие успехи. Мы начали тренировки в борьбе и рукопашном бою совсем недавно, но уже вчера она впервые победила меня. У неё тяжёлый кулак, — дотронувшись до своей челюсти, потирая фантомный ушиб и слегка рассмеявшись, признался слуга.

— Боги, вся в мать, — император поддержал смех и посмотрел вдаль — на небо, вспомнив свою покойную супругу.

Мадара не понимал, что творилось в голове у Кизаши.

В его клане женщинам из оружия могли дать в руки разве что кухонный нож — и то, чтобы овощи порезать. Он знал, что некоторые посылали на поле боя женщин и даже детей, или же просто ставили их дозорными в лагерях, вот только совсем этого не понимал. Когда после смерти отца Мадара принял управление кланом, первым делом установил возрастные ограничения на право пользоваться оружием.

Отец всегда говорил, что женщина неспособна за саму себя постоять, не то что за кого-то другого. Он в принципе о женщинах отзывался не очень хорошо. Не то чтобы Мадара разделял его взгляды на представительниц прекрасного пола, однако о невозможности нахождения женщин в боях был полностью солидарен.

— Эта не первая травма? — уточнил Учиха.

— В прошлый раз она сломала руку! — император был явно на эмоциях, оттого импульсивно взмахнул правой рукой, едва не опрокинув свою чашку с чаем, который уже успел остыть.

— Сломала руку? — брови от удивления сами собой взлетели в верх.

Сломать кости самому, даже на жестокой тренировке, было не так уж и легко. Разве что, ей помогли…

Мадара нахмурился и медленно перевёл взгляд на Хидана. Понизив голос до отметки в -200 градусов, задал вопрос, который, скорее, напоминал смертный приговор:

— Или ты ей её сломал?

Учиху не настолько волновало здоровье принцессы. Просто не хотелось, чтобы такие невнимательные к своей работе люди находились рядом с его близкими, возможно и с будущими детьми. Упрекать или вообще выражать своё мнение относительно чего-то, пока не спросили, там, где ты еще, по сути, никто, было не совсем правильно, однако каждый должен знать своё место и понять, с кем теперь будет иметь дело. И чем раньше, тем лучше.

Вот только все старания Мадары были напрасны. Явная угроза жизни в голосе собеседника совсем не смутила мужчину. В отличие от Учихи, Хидан точно знал, как на самом деле обстояли дела и что будет в недалёком будущем. Знал и ликовал внутри.

— Мы боролись, и Сакура-сама решила бросить меня через себя за спину. Тогда её физическая подготовка оставляла желать лучшего, мышцы были слабые. Не рассчитала силы — и мы оба завалились ей на левую руку, — смотря неотрывно в чёрные как ночь глаза, изложил сухие факты Хидан, а после того, как перевёл взгляд в сторону императора, вновь низко ​поклонился. — Я должен был лучше присматривать за ней. Ещё раз, прошу простить меня, Харуно-сама.

— Она четыре дня скрывала и делала вид, что все нормально. Сломанные руки, вывихи, порезы, синяки, гематомы, ожоги — чего моё сердце только ни пережило с вашими тренировками! — загибая пальцы, перечислял Кизаши с возмущённым видом. Ему не нравилось такое увлечение дочери. Он предпочёл бы, чтобы она интересовалась вышивкой или пением.

Разжав пальцы одной руки и нажимая на середину ладони большим пальцем другой, он всматривался в получившийся жест. После полминуты молчания император шумно выдохнул и продолжил уже с лёгкой улыбкой.

— Но желание дочери для меня — закон. Я не держу на тебя зла, Хидан-кун. Как ты там сказал ей на одной из тренировок? «Боль закаляет»?

— Верно, Харуно-сама, именно так.

— Закаляет, если это не маленькая принцесса, — возразил Учиха.

Ему совершенно не нравилось всё это, и он принял решение — как только свадьба будет сыграна и Мадара займёт трон, немедленно запретить Сакуре баловаться с оружием. Ему нужны были здоровые наследники — соответственно, и супруга тоже.

— Вы недооцениваете её, Мадара-сан. Вам стоит провести совместный бой — уверен, это будет полезно для вас обоих, — ​слегка надменно заметил Хидан. — Харуно-сама, Мадара-сан, — поклонившись на прощание, он развернулся бесшумно на пятках и скрылся за углом.

Учихе также не нравился этот человек. Он точно знал больше Мадары и не стеснялся на это намекать, что второго сильно раздражало.

Слишком высокомерный. Слишком смелый. Слишком хорошо прятал это за выдрессированными манерами. Мадара буквально чуял, что этот Хидан был совсем не таким кротким и почтительным на самом деле. Видел безграничную дерзость в отливавших малиновым глазах. Он точно выведет его на чистую воду и поставит на место.

Просто из принципа.

— Он личный тренер или…? — решив начать исполнение своего небольшого палана со сбора информации, поинтересовался глава.

— Тренер, помощник, советник, стражник, друг. Всё в одном, — лениво протянул Кизаши, отпивая холодный чай.

— Как он здесь оказался? — как бы невзначай поинтересовался Учиха и решил вторить императору, сделав глоток остывшего напитка.

Отвратительно.

Харуно, казалось, не сразу расслышал адресованного ему вопроса. Со смехом наблюдал, как грозный Учиха морщил нос от невкусного чая. Из-за всей их славы забывалось, что они, как и все, были просто людьми, а не богами или демонами.

— Думаю, дочь сама расскажет Вам эту историю, — возвращаясь к диалогу, уклончиво ответил он и для верности решил перевести тему. ​— Эти тренировки. Не одобряете?

— Будь моя воля, дети никогда бы не брали в руки оружия, — отодвигая кружку в сторону, ответил Мадара.

— Прекрасная мечта, — согласился Кизаши. — Только Вы, кажется, забываете, что Сакура уже не ребёнок, Мадара-сан. Впрочем, если так сложится судьба, то скоро Вы это осознаете. А теперь, пожалуй, мне пора приступить к делам государства. Благодарю, что составили мне компанию.

Кое-что Харуно смог вынести для себя из этого разговора, но всё равно был слегка расстроен. Времени и правда не осталось. Он хотел узнать гораздо больше, но, видимо, не судьба. Пока нет.

Мадара чуть было не подавился воздухом. Видимо, заботливый отец не понимал двусмысленности этого «скоро осознаете». ​

Император поднялся со своего места и, кивнув напоследок гостю, направился в сторону одного из балконов. Учиха смотрел на неспешные движения, как вспомнил, о чём хотел поговорить с императором, приводя в порядок свои доспехи.

— Харуно-сама. Я бы хотел провести тренировку, возможно бой с братом. Нам вернут наше оружие?

Кизаши развернулся и посмотрел на Учиху.

В принципе, ничего криминального в тренировках он не видел, однако распорядился забрать оружие не просто так. Но и показывать свою, грубо говоря, паранойю, не хотелось.

— Я распоряжусь, чтобы вам его выдали. Для тренировок у нас отдельные площадки, — после небольших раздумий согласился Харуно. — До встречи, Мадара-сан, — улыбаясь через плечо и отдаляясь от гостя, прикрикнул он напоследок и помахал рукой.

— До свидания, Харуно-сама, — попрощался в пустоту Учиха.

Нужно обрадовать Изуну.

Найти младшего брата, поделиться новой информацией, выслушать его самого. Младший Учиха всегда был готов поговорить о чем угодно. Найти оружейные, куда должны были отнести их катаны, узнать расположение тренировочных площадок. 

Последовательность действий складывалась в голове самостоятельно, пока Мадара не осёкся на более интересную мысль. 

Почему бы не начать прямо сейчас?

Может, он ещё успеет?

Встав с места, мужчина направился в противоположное от дверей направление, за которыми скрылся император. Широко и быстро шагая, он осматривался по сторонам, пытаясь найти то, что так стремительно искал. Заприметил нужную фигуру рядом с фруктовым деревом, бережно собирающей нежные персики.

Как мило — заметил мужчина, ухмыляясь, и двинулся в нужном направлении.

Уверенный в своих намерениях, он настиг своего будущего собеседника, положив тому широкую ладонь на правое плечо и привлекая внимание.

Теперь никуда не убежишь.

— Пройдёмся?