Внимание!
NPC Талбот применяет на Вас навык «Исцеление»!
Дебафф «Кома» был частично снят NPC Талботом!
Внимание!
Так как дебафф «Кома» был снят не полностью, вместо дебаффа «Кома» на оставшееся время действия этого дебаффа (длительность: 166 дней) на Игрока будет наложен дебафф «Слабость».
Внимание!
На Игрока наложен дебафф «Истощение» длительностью в 2 недели.
Внимание!
На Игрока наложен дебафф «Дезориентация» длительностью в 1 день.
Выскочившие перед глазами окошки сообщений от Системы были для меня неожиданностью. Голова соображала плохо, как после слишком долгого сна, но при этом отдохнувшей я себя совсем не чувствовала. Наоборот – ноги и руки, которыми я попыталась пошевелить, были как будто затёкшими или онемевшими. Глаза открываться и вовсе не хотели. Я чувствовала себя просто ужасно, но громкий насмешливый голос над ухом заставил меня всё-таки приложить усилия и посмотреть на окружающий мир.
– Доброе утро, милая! Ты и так достаточно отдыхала, так что пора открывать глазки и просыпаться!
Первое, что я увидела перед собой – огромные солнечные очки на пол-лица, в которых виднелось мое отражение. Надо сказать, во мне мало что изменилось – разве что лицо почему-то слегка похудело. Щеки немного впали, глаза казались больше, и из-за них я выглядела хрупкой и наивной. Странно, никогда не замечала, насколько сильно выгляжу безобидной…
Второе, что бросилось в глаза – улыбка, находящаяся прямо под очками на сморщенном от старости лице. Почти совсем беззубая, но при этом явно ехидная и, как мне почему-то показалось, слегка издевательская. Как будто человек напротив смеется над всеми окружающими. И то, что никто этого не понимает, доставляет ему еще больше удовольствия.
И, наконец, третье, но далеко не последнее – ярко-красный короткий ирокез, который выбивал из колеи и заставлял просто недоуменно хлопать глазами на его обладателя. Должно быть, человек передо мной довольно эксцентричный, раз решился на такие эксперименты со своей внешностью в преклонном возрасте…
Мозг отказывался соображать, и глаза просто цеплялись за разные детали в образе склонившегося надо мной старика, не делая каких-то определенных выводов. Я рассматривала отдельные элементы картины, но никак не могла увидеть её целиком. Это расстраивало, обижало и злило одновременно, но я не понимала, почему…
– Отлично! – обрадовался непонятно чему старик, после чего потребовал: – А теперь попробуй поднять руку.
Недоуменно моргнув, я попыталась выполнить то, о чем попросили, и смогла немного оторвать руку от поверхности, на которой она лежала (наверное, это кровать?..), но почти сразу уронила её обратно. Уже одно только это движение ужасно вымотало меня, и слабость накатила с новой силой, но старик либо не увидел этого, либо предпочел проигнорировать, и снова попросил:
– Хорошо… Теперь попробуй согнуть ногу в колене, – увидев, что я не слишком горю желанием делать это, он поторопил: – Давай, милая, мне нужно проверить, насколько всё плохо, чтобы понять масштабы предстоящей работы. В твоих же интересах сотрудничать сотрудничать со мной в этом вопросе. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы я нагружал тебя сверх того, что ты сможешь выдержать.
Я нахмурилась, не понимая до конца, что он имеет ввиду, но общий смысл уловила, и поэтому с трудом всё-таки смогла слегка согнуть ногу. Совсем чуть-чуть, даже не поставив стопу ноги на кровать полностью.
– Что ж, всё еще очень плохо, но определенно лучше, чем могло бы быть, – вынес вердикт старик, отодвигаясь от моего лица. – Тебе очень повезло, что твое Пламя имеет
исцеляющие свойства. Иначе сейчас ты не смогла бы даже пальцем пошевелить.
Я настолько слабая? Почему? Не помню…
– К… Кт-о… – попыталась было спросить я, но вместо вопроса только закашлялась.
Горло было сухим, как если бы я не пила очень долго, а голос хрипел и ломался, будто я не разговаривала год. Язык тоже шевелился еле-еле…
Старик спокойно дождался, пока я откашляюсь, и неторопливо поднес к моему рту стакан воды. Пока я делала медленные, осторожные глотки, он молчал и ничего не говорил, но стоило воде в стакане закончится, сразу же посоветовал:
– В ближайшие пару дней постарайся особо не разговаривать.
Объяснять, почему, он не стал. Просто сказал. Видимо, решать, следовать его совету или нет, он предоставил мне?..
– Я вижу, ты все еще не пришла в себя окончательно, поэтому сейчас обсуждать с тобой твою дальнейшую судьбу не буду. Но, милая, мы еще обязательно вернемся к этому вопросу, – пообещал старик. – А сейчас я позову сюда твоих родителей. Они уже поди все ногти себе искусали, ожидая, когда я тебя разбужу…
Странные слова насчёт обсуждения моей судьбы заставили меня нахмуриться, но я почти сразу же перестала придавать ему значение, услышав, что сейчас увижу ока-сан и ото-сана. Почему-то мне казалось, что увидеть их очень важно. И что мне обязательно нужно о чем-то рассказать ото-сану. О чем-то серьезном, что нельзя откладывать на потом…
Но о чём?
Прерывая мои попытки вспомнить, о чем же я так хотела рассказать, в палату, которую я смогла увидеть, как только старик отошел от места, где я лежала, быстро зашла ока-сан. Встретившись со мной взглядом, она закрыла рот рукой и всхлипнула. Из её глаз потекли слёзы, и она тут же рванула ко мне, на ходу пытаясь что-то сказать, но не могла сделать этого связно, и я ничего не понимала. Добежав до кровати, она тут же рухнула перед ней на колени и сжала мою руку.
– Такано… Как же ты нас напугала… Мы так волновались за тебя… Я уже думала, что ты не… – не договорив, ока-сан снова зашлась в рыданиях.
Она громко плакала, её всю трясло, и мне почему-то захотелось заплакать тоже. Было больно и грустно, но я снова не могла понять причин своих чувств и эмоций.
Следом за ока-сан в палату зашел ото-сан. Он смотрел на меня точно также, как и Кимико секунду назад, но слез в его глазах не было. Ото-сан выглядел так, будто долго болел – худой и бледный, с новыми морщинками около глаз и рта, с синяками под глазами… И… Мне кажется, или его волосы раньше были темнее?..
В отличие от ока-сан, ото-сан ничего не сказал. Просто подошел и взял за руку с другой стороны, сжав так, что мне стало немного больно. Но говорить об этом я не стала. Не хотела, чтобы он отпускал.
– Врач… Нужно позвать врача! – внезапно вскинулась ока-сан. – Он должен проверить твое состояние… Ты так долго была… Я сейчас найду кого-нибудь!
Ока-сан выбежала в коридор, и я осталась в палате наедине с ото-саном. Тот старик исчез с моего поля зрения сразу после того, как впустил в палату родителей, но он мало меня интересовал на данный момент. Сейчас меня больше волновал ото-сан, все еще не сказавший ни единого слова и смотрящий на меня с… Грустью?.. Я не могла понять.
– То… Сан… – прохрипела я, но больше сказать ничего не смогла, так как снова почувствовала дискомфорт в горле.
Ото-сан, едва услышав мой голос, вздрогнул, но все равно ничего не сказал. Это тревожило. Почему он молчит? Почему не отвечает?..
Я хотела позвать его еще раз, но в этот момент вернулась ока-сан, за которой быстро шел незнакомый мужчина в белом халате. Он сразу же попросил ока-сан и ото-сана выйти из палаты, чтобы они не мешали ему. Чем они могли помешать?..
Мужчина просил сделать почти то же самое, что требовал старик. Пошевелить пальцами ног. Затем рук. Приподнять конечности. Согнуть ноги в коленях…
Я еще не успела отдохнуть от прошлого раза, поэтому во второй раз шевелилась с трудом. Усталость к концу этой странной проверки стала еще сильнее, и на вопросы доктора, который попросил просто кивать или мотать головой в качестве ответа, я отвечала уже почти на автомате, совсем не думая. Когда он сказал, что мы закончили, я тут же закрыла глаза, надеясь отдохнуть…
И уснула.